- О чем?
- О том, что видела нас с ней в кино.
Я на секунду задумалась и пожевала шоколадку.
- А что это ты вдруг так заволновался?
- Я не намерен с ней больше встречаться, - объяснил Джастин. - Вот и не хочу лишних разговоров, что гулял с ней, да бросил. У нее и без того репутация не очень.
Я возвела глаза к небу. Я не верила ему. Но он уставился на меня своим знаменитым взглядом преданной собаки.
- Мне было так одиноко без Симоны... - оправдывался он.
- Одиноко?
Ну и словечко выбрал, если учесть, что Симона только что убита.
Джастин встал, прошелся по кухне, выглянул в окно, потом подошел ко мне и встал за моей спиной. Я развернула стул, чтобы сидеть к нему лицом.
- Да, одиноко, - повторил он. - Для меня это был такой удар...
Джастин протянул руку и провел пальцами по моей щеке, потом его рука скользнула на мою шею. Я отстранилась, настороженно глядя на него.
- Ну что ты, Лиззи, - сказал он вкрадчиво. - Я же тебе нравлюсь. Зачем отрицать.
Я презрительно фыркнула. Джастин будто удивился.
- Извини, - сказала я. - Могу поспорить, ты самый самовлюбленный тип в Шейдисайде. С чего ты взял, что нравишься мне?
Джастин даже рот раскрыл от удивления.
- Такого мне еще ни одна девочка не говорила!
Я поднялась со стула и отошла подальше.
- А что, не привык?
- Если честно, то нет.
- Еще бы. Тебе никто не мог отказать даже несмотря на Симону.
- То есть?
- Забыл, как ты гулял с подружками Симоны за ее спиной?
- Это вранье! Меня охватил гнев.
- По-твоему, я вру? Это ты врешь! Ты, Джастин, встречался с Доной. Ты встречался с Рейчел. И с Эланой. Это из тех, кого я знаю...
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - замялся Джастин. Но в его синих глазах мелькнуло новое выражение. В них мелькнул страх.
- Ты был у Эланы за день до убийства Симоны, - напомнила ему я. - Ты сам сказал об этом полицейским. Или уже забыл?
- Ну и что из того? - пожал плечами Джастин. - Ты разговариваешь со мной, будто я и есть убийца.
У меня перехватило дыхание.
- Я никогда не говорила, что ты убийца, - наконец выговорила я.
- Ну положим... тогда... Тогда к чему ты гнешь?
Он'явно растерялся.
- К тому, что с Симоной ты вел себя непорядочно, - закончила я.
- Ну, хватит, я не желаю больше об этом говорить, - отрезал Джастин, сверкнув голубыми глазами. - А на твоем месте я бы вообще помалкивал.
Он повернулся на каблуках и вышел прочь.
Это была угроза.
Итак, мне только что угрожали.
Интересно, что он сделает, если я не стану держать язык за зубами.
Вместо ответа послышался звук захлопнувшейся двери.
Пять претенденток на звание королевы выпускного бала, в том числе Симона и Рейчел, дефилируют по сцене в великолепных нарядах. На всех одинаковые платья красного цвета. Все девушки останавливаются спиной к залу.
Директор школы мистер Сьюэл стоит у микрофона с маленьким белым конвертом в руках. Рядом с ним Лиза Блюм, председатель школьного совета. Она держит в руках корону и скипетр.
- Итак, - произносит директор, - в этом году королевой выпускного бала шейдисайдской школы избрана...
Он вскрывает конверт. Никто больше не танцует, весь зал с нетерпением уставился на спины претенденток. Мистер Сьюэл просит всех красавиц встать лицом к залу... То, что он видит, настолько ужасает, что у него нет сил произнести имя победительницы.
Одна за другой девушки поворачиваются к зрителям, и каждым раз зал воет в ужасе и отвращении.
Вот все пятеро стоят лицом к залу. Лицом, но только на месте их прекрасных лиц - полуразложившаяся плоть. Это лица трупов, пролежавших в сырой земле по меньшей мере несколько недель. Местами кости торчат из сгнившего мяса, источающего зеленый гной. Волосы слиплись от грязи вперемешку с сухими листьями. Самое ужасное лицо у Симоны. Это уже практически голый череп.
Лишь глаза у девушек живые, видящие. Только у всех они кроваво-красные. Их немигающий, злобный взгляд пристально устремлен в зал.
Разодетые монстры. \
Вот они движутся к рампе. Медленно, качаясь и пошатываясь, как на деревянных ногах.
Ближе. Еще ближе к залу.
Все вокруг наполняется тошнотворным запахом тления.
Запрокинув головы, страшная пятерка заходится беззвучным зловещим хохотом. Кроваво-красные глаза вспыхивают ярким светом. Обнажаются шеи, плечи, кишащие белыми червями.
* * *
Я просыпаюсь от собственного крика, разбудив и родителей, и тетю Рену.
Все трое стоят в моей комнате с заспанными и одновременно встревоженными лицами.
- Дорогая, - говорит мама, присаживаясь на мою постель, - меня чуть удар не хватил.
- Страшный сон - это всего лишь ночной бред, в жизни такого не бывает, - успокаивает отец, поглаживая меня по голове.
Он всегда так говорит. И я не возражаю. Если у меня когда-нибудь будут дети, я буду говорить им то же самое.
Только бы ночные кошмары не повторялись.
Только бы мне заснуть хоть раз, не вспоминая моих погибших подружек.
Родители с тетей Реной тихонько ушли к себе. Я уставилась в потолок, стараясь стереть из памяти картины страшного сна.
На следующий день на школьном собрании мне предстояло произнести речь претендентки. Я стала обдумывать ее. Я намеревалась говорить о Симоне и Рейчел.
И начну я так:
"Из тех, за кого вы могли бы сегодня голосовать, двоих уже нет на свете - это Рейчел Уэст и Симона Перри".
Но как только я прошептала эти имена, я тут же увидела перед собой их лица. Те самые изъеденные тлением лица из моего страшного сна.
"Это был сон, Лиззи", - сказала я себе.
Всего лишь сон.
"Забудь его, выкинь его из головы!" Но на этот раз отец ошибся. Ночной бред обернулся реальностью.
Глава 17
- Ой, что это? - ткнула я в витрину, уставленную тарелками со всякой дрянью, которой нас изо дня в день пичкали в школьной столовой. Заскорузлые спагетти, подернутое корочкой пюре, помятые гамбургеры, скукожившийся зеленый горошек и еще нечто неопределенное, что и вызвало мое удивление.
- Это пирог по-пастушьи, - невозмутимо ответил мистер Листон, хозяйничавший в столовой.
- Больше похоже на то, во что пастух иногда вляпывается, - противным голосом сострил кто-то за моей спиной.
Это был Лукас.
Я молча продвинула свой поднос. Тем более что мне не очень хотелось есть. Во всяком случае, пирог по-пастушьи никакого аппетита не вызывал.
Лукас быстренько нагнал меня. На его тарелке дымился большой кусок пирога.
- Хочешь попробовать? - предложил он.
- Слушай, Лукас, последний раз говорю: отвали!
- А то что? - скривился он.
- А то будешь у меня похож на этот пирог. "Ну вот, - подумала я, - мой язычок с каждым
днем все острее".
Я заплатила за йогурт и салат и направилась к свободному столику. Элана помахала мне со своего места. Они сидели вместе с Доной. Я кивнула, но села отдельно. Что-то меня к ним не очень тянуло.
До выпускного вечера оставалось всего восемь дней. Не хватало еще трем последним претенденткам на звание королевы сесть в рядок, как утки в тире. На радость какому-нибудь маньяку.
Я облюбовала место напротив одного новенького мальчишки. Он довольно тупо смотрел, как я устраиваюсь за его столом.
- Здесь свободно? - спросила я. Он даже не ответил.
- Ты из младшего класса? - поинтересовалась я, ковыряя салат.
- Ага.
Он огляделся. Группа выпускников смотрела в нашу сторону. Мой визави гордо выпятил грудь, а на его лице засияла тщеславная улыбка.
Целых десять минут он сидел, звучно высасывая остатки шоколадного молока из картонного пакета, и рассказывал мне, как ненавидит физкультуру.
- Я бы его убил, физрука нашего, - признался он.
"Ну вот, даже новички способны стать убийцами", - подумала я.
Я доедала йогурт, когда ко мне подошла Элана.
- Пренебрегаешь?
Я подняла глаза. Напряженное, вытянутое лицо Эланы говорило о том, что настроение у нее не лучше моего.
Я встала и попрощалась с моим юным соседом.
- Пока, завтра увидимся, - сказал он на полном серьезе. Я сделала вид, что мы с ним друзья до гробовой доски.
Элана не желала понимать юмора.
- Надо поговорить, - только и бросила она. У нас оставалось еще минут двадцать переменки, и мы вышли на улицу.
Стоял прекрасный весенний денек. Политая благотворным дождем природа зеленела и буйствовала. Щебетали птички, жужжали и стрекотали всякие насекомые. Все пробуждалось к жизни.
Мы обогнули школу и пошли в сторону Шейдисайдского парка. Обе упорно молчали.
- Речь приготовила? - первой нарушила я паузу, когда мы сели на свежепокрашенную скамейку.
- Если честно, я думаю совершенно о другом, - ответила Элана. - Мне не до торжественных речей.
Я ждала, что она скажет дальше.
- Знаешь, мне страшно, - сказала она наконец. Снова воцарилось молчание.
Я взглянула на Элану. Она была в длинном бело-голубом свитере и синих леггинсах. На груди лежала цепь - разумеется, золотая, а не какая-нибудь там позолоченная. Светлые волосы туго стянуты белой резинкой в хвостик. На щеках персиковые румяна.
Может, ей и страшно. Но не настолько, чтобы забыть о внешности.
Как я жестока. Мне стало стыдно. Ведь Элана на самом деле выглядела очень хмуро.
- Я чувствую себя такой виноватой, - глубоко вздохнула она.
- Почему?
Элана удивленно уставилась на меня - мол, что тут не понимать?
- Потому что встречалась с Гайденом, - опять вздохнула она. - И разлучила их с Рейчел,
Я старалась избегать ее взгляда. Можно было представить, какие муки совести она испытывала, но говорить на эту тему у меня не было ни малейшего желания.
- Но это он первый начал, - тем не менее продолжала Элана. - Гайден последнее время постоянно таскался за мной. Клялся, что любит только меня, а с Рейчел просто дружит.
Она выжидательно смотрела на меня. Ей так хотелось, чтобы я сказала: "Да ладно, ничего страшного". Но я не могла заставить себя вымолвить ни одного слова.
- Понимаешь, она умерла, и я уже никогда не смогу объясниться с ней, - ныла Элана. - Я... я... Мне так плохо! Я только об этом и думаю...
Глаза у нее уже были на мокром месте. А ведь ее никто никогда не видел плачущей.
В конце концов я сжалилась и обняла ее за плечи.
- Перестань, ты же не виновата в том, что случилось с Рейчел. Не казни себя, Элана. Нам всем и без того тошно.
Элана с облегчением вздохнула, одарив меня благодарной улыбкой, и утерла нос тыльной стороной руки.
- Спасибо, - прошептала она.
- Кстати, какие у Гайдена соображения по поводу избрания королевы?
Элана удивленно посмотрела на меня.
- Да никаких. А какие у него могут быть соображения?
- Я просто так спрашиваю. Он ведь, кажется, тоже из небогатой семьи, как и Рейчел.
- Ну и что такого?
Я лихорадочно соображала, стоит ли посвящать ее в свои идиотские подозрения.
- А правда, хорошо, что мы не испугались и решили идти до конца? - сказала Элана.
В то утро мистер Сьюэл собрал нас - меня, Элану и Дону - у себя в кабинете, чтобы выяснить, будем ли мы по-прежнему участвовать в конкурсе на звание королевы. Дона сказала, что Симона и Рейчел не одобрили бы, если бы мы бросили борьбу на полдороге. Мы с Эланой согласились.
- У тебя уже есть платье? - спросила Элана, уставившись на малиновку, терзающую червяка.
- Не-а.
- Вчера родители сказали, чтобы я вернулась с выпускного вечера в одиннадцать, - расстроенно поделилась Элана.
- В одиннадцать?!
- Вот именно. Раз в жизни выпускной - и на тебе...
- Да, все получилось не так, как мы думали, - согласилась я.
- Ты представляешь, Трейси Саймон отказалась вместе со всеми прибираться и украшать дом Халси, потому что боится.
- Я ее не виню, - ответила я. - Мне самой не по себе. Как подумаю, что надо будет туда идти...
Элана разглядывала свои ноги.
- Как ты думаешь, Дона права? - тихо спросила она.
- Насчет чего?
- Что кто-то пытается убить всех претенденток?
Я нервно поджала губы.
- Не знаю. Может быть.
Лицо Эланы окаменело. Когда ей бывало не по себе, она вдруг уходила в себя, словно дверь в душу захлопывала, улыбнувшись деланной "рекламной" улыбкой. Она потянулась, будто спросонок.
- Знаешь, с кем я пойду на выпускной? С Брюсом Чедвином.
Я поняла, что ей хочется сменить тему разговора. Я поддержала ее и ахнула как можно громче.
- С Брюсом? Он сам тебе предложил?
- Ага.
- Дона тебя убьет... - Запнувшись, я залилась краской. - То есть, я хотела сказать, Дона с ума сойдет.
- Я знаю. - Элана дернула плечиком. - Слушай, получается так, что я все время настраиваю девчонок против себя. Ну что я могу поделать? Он пригласил меня, а не ее. И потом, ее выбор от этого не оскудеет. Кстати о кавалерах...
- Отец Кевина так и не разрешил ему приехать в Шейдисайд. - Я поняла, что она хотела спросить. - Наверное, мне придется идти на выпускной со своим кузеном из Уэйнсбриджа. Обещал снизойти. Как тебе это нравится?! Ладно, это не самое страшное. А вот что мне делать с сегодняшней речью? Понимаешь, не могу выступать на публике...
Это была чистая правда. Я читала в одной статье, что некоторые люди боятся публичных выступлений больше смерти. Я, конечно, не из них, но волнуюсь дико.
Я психовала все утро. К счастью, все обошлось как нельзя лучше. Нам всем троим бурно аплодировали, а когда Элана в конце рассказала, почему мы решили продолжить конкурс, зал встал.
Сразу после школы я поехала домой. Мы быстро пообедали, и я собралась обратно: торопилась на репетицию. Каждый раз, когда я опускала декорацию капитанского дома, задник на полдороге заедало.
До премьеры оставалась всего неделя, и чувство юмора у Робби таяло на глазах. И мне вовсе не хотелось, чтобы он орал на меня при всех. А потому я и собиралась приехать на репетицию заранее и все приготовить и проверить до его прихода.
Когда я подъехала к школе, на стоянке осталось всего несколько машин. В коридорах было пусто и тихо, и только я бахнула входной дверью - сколько бы я ни входила, мне не удавалось придержать ее как следует.
Я глубоко вдохнула родные запахи: смесь мастики, пота, арахисового масла и прокисшего молока. Как здесь, в нашей старой доброй школе, могли случиться такие чудовищные вещи?
Я завернула за угол и чуть не налетела на мистера Сантуччи, подметавшего пол.
- Опять напугать меня хочешь, а? - укоризненно покачал он головой, даже не улыбнувшись.
В зале стояла почти кромешная тьма. Интересно, кому понадобилось опускать на окнах тяжелые плотные шторы? Разве что Сантуччи.
Я направилась к сцене по центральному проходу. Сегодня я уже совершала этот путь - когда выходила для произнесения речи. Только днем в зале было много света и шума, и он был битком набит.
Вдруг мне стало не по себе: я почувствовала, что тут еще кто-то есть.
Я поднялась на сцену. Занавес был закрыт, и я, скользя по нему рукой, на ощупь двинулась закулисы. Я шла очень медленно. Там ведь было на что налететь - реквизит, прожекторы, веревки всякие висят.
Если на меня тут кто и нападет, я, конечно, окажусь в выгодном положении: возьму и спрячусь в этих закулисных джунглях. Тут сам черт себе ногу сломит.
Я нашла осветительный щит, нащупала главный рубильник и дала свет. Я включала рубильники - лампы загорались одна за другой.
Прожекторы заливали сцену мягким цветным светом.
Я обернулась.
И издала истошный вопль.
Глава 18
Он эхом отдался по углам пустого зала. Я бросилась на сцену как одержимая.
Моим глазам предстала ужасная картина. Элана лежала лицом вниз, ее левая рука была неестественно вывернута. А пальцы правой были скрючены, будто она скребла ими по полу сцены. Вокруг темные брызги крови.
Я продолжала орать, не чуя себя. Дверь распахнулась, в зал всунулась голова мистера Сантуччи. В руках он сжимал швабру.
- Вызовите "скорую помощь"! - закричала я. Он уставился на меня в замешательстве. Я подбежала к краю сцены и повторила:
- "Скорую", сейчас же, немедленно! Он бросил швабру и побежал звонить.
Я все еще сидела на сцене, рядом с безжизненным телом Эланы, когда появились врачи и санитары. За ними следовали два офицера полиции.
Они бежали к сцене по главному проходу. Я даже слышала, как пищат их рации. Но я уже понимала - им незачем торопиться.
- О, Господи! - ахнула женщина в белом халате, первой подбежавшая к Элане.
- Что там случилось? - пробасил высокий рыжий полицейский Джексон, еще только поднимавшийся на сцену.
Два санитара осторожно повернули Элану на спину.
У меня перед глазами все поплыло.
Вместо лица у Эланы было кровавое месиво. Почти как в том моем страшном сне.
Санитар попытался нащупать пульс на ее шее. Побледнев, он поднял на нас многозначительный взгляд и горько покачал головой.
- Такое впечатление, что она упала с высоты, - произнесла женщина-полицейский, посмотрев под потолок.
Я узнала ее - это была Барнет.
- Вы были здесь? Вы видели, как это произошло? - спросила она, обращаясь ко мне.
- Нет.
Офицер Джексон задрал голову и показал на колосники.
- Она могла свалиться оттуда.
Барнет нагнулась и положила руку мне на плечо.
- Как ты думаешь, что она там, наверху, могла делать?
Я подняла глаза.
- Там есть малюсенькая подсобка, - объяснила я. - Поскольку на мне реквизит и декорации, я там бываю. Может, она... Может, она меня и искала.
Барнет полезла наверх, в подсобку. Я осталась внизу отвечать на вопросы полицейского.
Тело Эланы погрузили на носилки. Я не понимала, зачем надо везти ее в больницу. Потом до меня дошло, что так положено, даже если человек уже мертв.
- Нет, она не упала, - тихо сказала я. - Я совершенно уверена, что она вовсе не упала.
- У тебя есть доказательства? - спросил полицейский.
У меня не было никаких доказательств.
- Я это просто знаю, - тупо стояла я на своем.
И тут я кое-что заметила. В скрюченных пальцах правой руки, которой Элана будто скребла по полу, торчал клочок темно-бордовой ткани.
- Ты говоришь, она очень нервничала? - спросил Джексон.
- Ну конечно. Мы все взвинчены до предела, - ответила я. - И Дона взвинчена, и я как на иголках.
Отец обнял меня за плечи.
Мы сидели на нашем белом плюшевом диване. С одной стороны - отец, с другой - Дона. Офицер Джексон расположился напротив. Барнет вела протокол.
Перевалило за десять, расспросы длились уже больше часа. У меня даже появилось ощущение, что я всю весну общаюсь с полицией.