- Здорово мы заспались... - Оса оборвала фразу. Ее мысли путались и перескакивали с одного на другое. - Ну, прежде всего нам надо навестить Антоныча и рассказать ему, что он натворил. И изложить ему условия профессора.
- Довольно странные условия, надо сказать, - вставил Миша.
- Да... И нам надо докопаться до истины. Попасть в дом профессора...
- Прежде чем мы попытаемся проникнуть в его дом, - указал Сережа, - надо разложить по полочкам все, что нам известно, и постараться отделить правду от лжи. Более-менее понять, где врала Марина и где врал профессор. В дом профессора нам нельзя соваться вслепую.
- Совершенно согласен, - проговорил Петя, задумчиво глядевший в окно. - Бимбо здесь раздолье, - рассеянно добавил он. Видно, его мысли тоже блуждали. - В этом году вам не придется вскапывать огород. Бимбо старается вовсю.
- Надеюсь, он не откопает опять чего-нибудь ужасного, - сказала Оса.
- Конечно нет, если только у вас не спрятана среди грядок парочка симпатичных скелетиков, - шутливо заметил Миша. Когда за столом наступило молчание и Миша, оглядев друзей, понял, что от его шутки всем стало немного не по себе, он растерянно пробормотал. - Ну, ребята, вы вощ-ще! Вас что, совсем заклинило?
- Бимбо! - крикнул Петя, продолжавший глядеть в окно. Он встал. - Пойду подзову его. К нам гости. Как говорится, на ловца и зверь бежит.
- Антоныч? - спросила Оса.
- Он самый. Машет рукой из-за калитки.
Петя поспешил из дома, его друзья - за ним.
Вид у Антоныча был еще более помятый, чем вчера. Серое лицо казалось припухшим, а под глазами обозначились синяки. Складывалось впечатление, что он не спал всю ночь.
- Решил проведать, как у вас дела, - сообщил он. - Видел, что у вас полночи свет горел. Это я вам спать не дал?
Ребята смущенно переминались с ноги на ногу, не зная, как подступиться к теме и рассказать Антонычу, что он наделал.
Старик поглядел на них с подозрением.
- Чего вы такие кислые? Что-нибудь стряслось? Мне так и показалось, что этот... профессор... - Последнее слово он проговорил с издевкой и пренебрежением, скривив губы.
- Нет, дело не в профессоре... - Оса мучительно искала подходящие слова. - Дело в той девушке, которая залезла к вам. Мы ее подобрали...
- Ишь ты, она плакалась вам, что ли? - усмехнулся Антоныч. - А вы слезам не верьте! Получила по заслугам - и больше не полезет!
- Вы называете это "по заслугам"? - возмутился Миша.
- А как же еще это назвать? - Антоныч несколько растерялся.
- Вы же убить ее могли! - сказал Сережа.
- Это она вам наболтала? - пренебрежительно хмыкнул Антоныч. - Нет, убить я ее не мог. А что недельку сидеть не сможет - ей только на пользу!
Ребята с недоумением поглядели на старика. Он что, пытается их за нос водить? Или настолько не в себе, что, думая зарядить ружье солью, машинально зарядил его охотничьим патроном? Если так, то старик совсем ненормальный и с ним опасно иметь дело!
- Не уверяйте нас, что охотничий патрон не может причинить человеку вреда! - бухнул Петя.
- Охотничий патрон?.. - Старик, похоже, был искренне ошарашен.
- Ну да! - пояснила Оса. - Мы ведь подобрали девушку и видели, что у нее огнестрельное ранение в боку.
Старик побелел.
- Я клянусь... - пробормотал он, - я клянусь, что заряжал ружье солью!
- Вы... вы перепутать не могли? - осторожно спросил Сережа.
Вопрос был щепетильный и вполне мог вывести старика из себя. Сумасшедшие очень обижаются, когда им хотя бы намекают, что они сумасшедшие... "Мы со всех сторон окружены психами, - подумал Сережа. - Тут - Антоныч, там - профессор со своими учениками. И не знаешь, кому верить, потому что все они, похоже, верят в свои вымыслы. Кроме, пожалуй, профессора..."
Но старик не обиделся и не расшумелся - он был слишком изумлен и перепуган.
- Нет! - заверил он. - Я клянусь вам, что нет, повторяю!.. Конечно... - Он, видно, сам начал сомневаться. - Нет, я помню, как зарядил ружье, как пошел в засаду... И... нет, я его не перезаряжал! Разве что помутнение нашло... Но мне кажется, я так хорошо все помню... А где теперь эта девушка? - недоверчиво спросил он.
- В своем доме, - ответила Оса. - Профессор ее забрал после того, как ей сделали перевязку. Пуля прошла навылет, и они надеются, что все обойдется.
- Он, значит, не вызывал "скорую" и не обращался в милицию? - подсевшим голосом спросил старик.
- Нет. Он хотел сделать вам предложение. Если девушке не станет хуже, они никуда обращаться не будут. А вы больше не будете с ними скандалить и мирно договоритесь. Профессор говорит, эта девушка - та самая, которая несколько раз воровала кур, и ему очень жаль, что он не сумел ее удержать. Он говорит, что уже предлагал вам деньги в возмещение убытков...
- Нужны мне его деньги! - возмутился старик.
- Значит, деньги он вам все-таки предлагал? - спросил Петя.
- Ну да, было как-то, после того как я обвинил его хулиганов... Сказал, чтобы я цену назвал, если считаю, что виноваты они, и на том все будет кончено. Но ведь не в цене дело! Хоть завали меня деньгами, а ведь главное останется: что они считают себя вправе лазить на мой участок и делать все, что им вздумается, а я - и пикнуть не смей. Если бы я принял деньги, то получилось бы, что я это проглотил и что они и дальше могут захаживать ко мне как к себе домой! А я должен бегать к ним после каждого налета да канючить, что, мол, убытки мне возместите, словно попрошайка последний! Тут не в деньгах дело, а в принципе! Я не хочу, чтобы такое повторялось, и никакие деньги этого не искупят!
- Но сейчас, пожалуй, вам лучше договориться с профессором, - сказал Сережа.
- Нет! - твердо заявил Антоныч. - Я сделаю по-другому! Я пойду в милицию!
- Что-о? - У ребят дух перехватило от изумления.
- Ну да, в милицию! Сдаваться пойду! Если я преступник, застреливший человека, то пусть меня арестуют и судят! Если я сейчас испугаюсь и соглашусь мириться с профессором, то получается, меня потом сколько угодно можно шантажировать! И чего угодно потребовать! Пусть разберутся, осмотрят девушку... Если профессор, - он опять произнес это слово с непередаваемой издевкой, - не хочет обращаться в милицию, значит, он сам чего-то боится! Значит, ему самому есть что скрывать! Вот они заявятся к нему осматривать девушку - и, будьте покойны, там такое выяснится, что самому профессору не поздоровится! Это ж надо - скрывать раненого, не оказывая ему необходимой помощи! Темные, очень темные за этим дела! Нет, я сам сяду, но и профессора упеку!..
- Может, лучше все-таки подумать?.. - начал Петя.
Но старик, никого не слушая, резко повернулся и пошел прочь.
- Вот те на!.. - присвистнул Миша, глядя в спину удаляющегося старика.
- Да, теперь заварится каша, - согласился Сережа.
- И нам придется давать показания, и вообще... Ужас, что будет? - вздохнул Петя.
- Ребята, кому-нибудь надо последовать за стариком и проследить, что будет! - сказала Оса.
- Может, все вместе отправимся? - спросил Миша.
- Тогда Сашку надо быстренько разбудить, - сказал Сережа.
- Да, уже половина двенадцатого, - сказал Петя, поглядев на часы. - Вот разоспался!
- Я думаю, всем вместе идти не стоит, - сказала Оса. - В доме тоже кто-то должен оставаться. И потом, за стариком надо будет следить как можно незаметней, а если мы потопаем за ним всем скопом, то даже Антоныч нас засечет! Я могу пойти - я ведь знаю здешние места. Но, с другой стороны, я хозяйка...
- Вовсе не обязательно знать здешние места! - возразил Миша. - Надо просто идти за стариком, а он сам приведет туда и обратно! Давайте я пойду!
- А ты справишься? - усомнилась Оса.
- Спрашиваешь! - обиделся Миша.
- Хорошо, тогда ступай не медля ни минуты. Старик может двинуть в милицию прямым ходом, не заворачивая к себе на участок. Кто пойдет с тобой?
- Один справлюсь! - махнул рукой Миша. - Ты права: чем меньше народу, тем лучше. А если старика задержат в милиции, то все равно я запомню дорогу и вернусь обратно! Ждите меня! - И он, выскочив за калитку, помчался вслед за Антонычем.
- Будем ждать... - пожал плечами Сережа.
- И попробуем тем временем разложить по полочкам все, что нам известно, - предложил Петя. - Можно даже попробовать записать все на бумаге. Схемку такую сделать: кто что говорил и где какие несоответствия.
- Но прежде всего разбудим Сашку! - сказала Оса. - Хватит ему спать!
- Сейчас растрясем этого соню! - весело откликнулся Сережа. - Это на него ночные волнения и свежий воздух так подействовали!
- А я пока поставлю чайник, - сказала Оса.
- Да, не мешало бы еще раз перекусить, - согласился Петя. - На свежем воздухе аппетит и впрямь разыгрывается. Эх!.. - хлопнул он себя по лбу. - Мишка так быстро умчался, что мы не сообразили хотя бы бутерброд ему в карман пихнуть! Он там, случаем, не загнется от голода?
- Не загнется! - заверила Оса. - Он приключениями будет сыт. А когда он вернется, то получит такую порцию макарон с тушенкой, что даже ему хватит от пуза!
Беседуя таким образом, они вернулись в дом. Оса занялась чайником, Петя стал нарезать хлеб и сыр, а Сережа отправился в Сашину комнату.
- Вставай, соня! - крикнул он, громко постучав в дверь.
Не дождавшись ответа, он толкнул ее плечом. Дверь отворилась. В комнате никого не было, а постель была аккуратно заправлена.
Решив, что Саша встал и вышел ("наверное, в туалете засел, пока мы с Антонычем объяснялись"), мальчик уже хотел было спуститься вниз, но, еще раз поглядев на постель, изумленно отметил, что на подушке нет ни единой складочки. Не то чтобы ее взбили и расправили, когда застилали постель, - на ней вообще никто не спал. Сережа отвернул край покрывала. На застеленных с вечера свежевыглаженных пододеяльнике и простыне тоже не было ни единой складочки, ни единой морщинки.
Это могло означать только одно: Саша вообще не ложился в постель - ни на секундочку!
Где же он тогда?!
Потрясенный Сережа сбежал вниз, к друзьям.
Глава 5
АНТОНЫЧ В МИЛИЦИИ, ИЛИ НЕОЖИДАННЫЕ СОЮЗНИКИ
Антоныч все-таки завернул на участок, прежде чем отправиться в милицию. Миша, наблюдавший за ним из-за кустов у забора, увидел, как старик походил вокруг дома, зашел в дом, вышел. Он ходил, носил туда и сюда какие-то ведра, потом появился на крыльце с веником и совком и аккуратно подмел крыльцо. Опять исчез в доме, потом появился вновь: в свежей рубашке и более-менее приличных ботинках. Миша понял, что старик готовится очень серьезно: хочет оставить все в полном порядке на случай, если уже не вернется, да и сам хочет выглядеть пристойно...
Напоследок Антоныч заложил ставни, запер их на висячие замки и, удовлетворенно оглядев свою работу, постоял, как бы прощаясь со всем родным и любимым, покаянно перекрестился и направился к калитке.
Миша подался в самую гущу кустов. Но он мог бы и не прятаться так основательно. Старик прошел мимо с пустым, отсутствующим взглядом - так глядит человек, погруженный в свои мысли и не замечающий окружающего. Миша последовал за стариком метрах в десяти, но тот ни разу не оглянулся, так что вскоре Миша шел за ним почти в открытую, не стараясь держаться обочины и шнырять за стволы деревьев при малейшем движении головы Антоныча.
Таким образом они вышли за ворота дачного поселка и пошли по дороге чуть левее станции и в противоположную Москве сторону. Дорога резко нырнула вниз, спустилась к речушке. Через речушку вел мост, бывший заодно и запрудой: справа от моста имелся большой проточный пруд, а слева вода вытекала совсем небольшим ручейком. На мосту спрятаться было некуда, но Мишу это уже не смущало. Он даже поглядел вниз через перила моста и увидел, что речка перегорожена бетонными блоками, в которых имеются лишь две трубы небольшого диаметра, недостаточные для того, чтобы вся протекающая вода свободно проходила сквозь них. На пруду был небольшой пляжик. Сейчас народу на нем было немного: две одинокие девушки с книгами, молодая женщина с малышом и многочисленное семейство. Но ведь еще только май, а в разгар сезона тут, наверно, не протолкнешься.
Дорога опять устремилась вверх. После довольно крутого подъема Антоныч и Миша оказались на асфальтированной площадочке (площадью это назвать язык бы не повернулся - здесь просто дорога расширялась), где была автобусная остановка, небольшой магазинчик и где начинались улицы, застроенные деревянными избами. Чуть в отдалении из-за изб виднелись пятиэтажные дома: там, наверно, был центр местечка.
Старик свернул на среднюю из улочек, лучами расходившихся от автобусной остановки. Мальчик следовал за ним все так же метрах в десяти. Пройдя всю улочку, они вышли на другую площадь, побольше. Там раскинулся рыночек, народу сейчас на нем было немного. Старик пересек площадь и обогнул двухэтажное деревянное зданьице, на котором была вывеска "Культтовары". За этим зданьицем открылся небольшой закоулок, вроде тупичка, упиравшийся в одноэтажное строение с высоким крыльцом и с табличкой золотом по темно-красному: "...районное отделение милиции". Справа от милиции была почта.
Старик помедлил с минуту перед крыльцом, глубоко вздохнул и вошел вовнутрь. Миша остановился в нерешительности. Последовать за стариком? Но разве ему удастся подслушать, что старик будет говорить? Может быть, под каким-нибудь предлогом войти? А, ладно, предлог найдется!.. - решил Миша, и, поднявшись по ступенькам крыльца, вошел следом: за стариком.
Антоныч стоял, низко наклонясь к окошку дежурного, и яростно что-то доказывал. Кроме старика в отделении было еще двое посетителей: мужчина и женщина средних лет, тихо сидевшие на лавочке. Совершенно очевидно, что они пришли в отделение до старика, значит, либо старик их оттолкнул, заявив, что у него дело важнее, либо их дело уже рассматривалось и они дожидались ответа.
- Говорю я вам, что я человека застрелил!.. - кипятился старик.
- Да, да, конечно. - Дежурный старался говорить тем ласковым, увещевательным тоном, которым говорят с неразумными детьми. - Но где этот человек? Ведь вы говорите, что кровь видели...
- Видел я ее! - подтвердил старик. - И если бы вы меня послушались и разобрались, что творится на этой даче, то мне не пришлось бы вам сейчас сдаваться за человекоубийство!
- Но к нам никто не обращался, и у нас нет причин вас задерживать, - мягко, но начиная терять терпение, сказал дежурный.
"Ну да, - сообразил Миша. - Он считает эту историю очередной выдумкой старика. Старик их уже достал, и они теперь не будут вверить ему даже тогда, когда он говорит чистую правду, ни единому его слову! Что ж, может, оно и к лучшему. Нам только на руку, если мы сможем без помех проводить собственное расследование".
- Они к вам и не обратятся! - старик заводился все больше. - Говорю я вам, рана неопасная и они хотят все скрыть. Поезжайте, проверьте!
Дежурный нервно постукивал карандашиком по регистрационному журналу.
- Вот что! - решил он наконец. - Я, конечно, могу принять ваше заявление. Но, согласитесь, уже несколько раз ваши заявления не подтверждались. Если я вам поверю, а наш приезд опять окажется впустую, мне начальник голову снимет! Поговорите с начальником, и если он даст добро, то я зарегистрирую ваше заявление. И мы своим чередом будем все расследовать. Сейчас я ему доложу.
Дежурный встал и взялся за ручку двери.
Миша резко отпрянул, потом выскочил на улицу, потому что старик, смотревший на дежурного, обязательно увидел бы мальчика. Миша с ужасом подумал, что Антоныч еще, чего доброго, призовет его в свидетели - и как тогда быть?
"Начальник его тоже пошлет куда подальше", - не сомневался мальчик.
Минут через пять на крыльце отделения милиции появились мужчина и женщина, сидевшие в коридоре. Они вышли и остановились возле крыльца, что-то живо обсуждая. До мальчика донеслись обрывки фраз: "Ты уверена?..", "Вряд ли что другое...", "В этом районе...", "Проверить не помешает...".
"Интересно, что у них за проблемы?" - полюбопытствовал Миша.
Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса. "Видно, старик дает им жару! - думал Миша. - Пристал небось к начальнику как репей и клянется, что его рассказ - чистая правда!"
Минут через сорок старик появился на крыльце. По его унылому виду и без слов было понятно, что и на этот раз его историю посчитали бредом сумасшедшего и отправили домой, не желая проверять и вникать в его заявление.
Сорок минут - достаточный срок, чтобы придумать, как себя вести дальше. И Миша уже сообразил, как ему быть. Прямиком подойдя к старику, он участливо спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- А, это ты?.. - Антоныч отрешенно взглянул на него. - Ты ведь один из тех ребят, с участка Ласточкиных? Что ты здесь делаешь?
- Мы забеспокоились, что вы перенервничаете и вам станет плохо. Аня послала меня присмотреть за вами. Может, вам помочь дойти до врача? Есть же здесь врач, верно?
- Нет, врач мне не нужен. - Старик вздохнул. - Они не поверили ни одному моему слову. Считают меня старым идиотом, маразматиком, которому мерещится черт знает что! Пригрозили, что ружье отберут. А я и говорю, что, мол, заберите его, я на него и глядеть-то не смогу после того, что нынче ночью случилось! Они только посмеялись... Можно сказать, взашей меня выставили, от ворот поворот... Нет на свете справедливости... - Глаза старика вдруг странно блеснули, и он крепко схватил Мишу за руку. - Вот что! Хорошо, что ты здесь! Пойдем со мной, ты свидетель, подтвердишь им, что я прав!
- Да какой я свидетель?.. - перепугался Миша.
- Самый натуральный! Пойдем, нам вдвоем они поверят!
- Все равно не поверят. - Миша пытался отговорить старика. - Решат, что вы меня подучили, или что-нибудь еще такое... Ничего не выйдет!
- Все равно! Не выйдет так не выйдет! Но надо обязательно попробовать. Это мой последний шанс... Я не могу все время жить под угрозой...
- Да нас обоих на смех поднимут! - отчаянно сопротивлялся Миша.
- Ну и пусть! Мы все-таки попробуем их убедить...
- Простите, что вмешиваюсь, но, по-моему, мальчик прав, - раздался голос рядом с ними как раз в тот момент, когда Миша потерял всякую надежду убедить старика не тащить его свидетелем в отделение милиции.
Антоныч и Миша оглянулись. Это был тот мужчина, который вместе со своей спутницей вышел из отделения милиции некоторое время назад.
- А вы кто такой? - резко спросил Антоныч. - Вам-то чего надо?
Мужчина вздохнул:
- Мне кажется, мое дело имеет непосредственное отношение к вашему. И я хочу рассказать вам о нем. Давайте пройдемся. А потом вы сами решите, стоит вам обращаться в отделение милиции или нет. Но я не настаиваю, ни в коем случае, решайте сами.
- Ну, что ж... - Антоныч был заинтригован. - В конце концов, вернуться мы всегда можем. Только дай мне слово, что не сбежишь, - сурово обратился он к Мише.
- Даю! - тут же согласился Миша. Он был уверен, можно было назвать это предчувствием, что мужчина сообщит им нечто такое, что ему придется подтверждать в милиции правдивость рассказа Антоныча.