Мальчик прикинул, стоит ли ему самому пытаться открыть замок. Нет, он только напрасно потеряет время тут, да еще кто-нибудь его застукает! Надо посоветоваться с друзьями... В том, что в сейфе находятся очень важные для профессора бумаги, Саша не сомневался. Но как их получить?..
Сейчас было предельно ясно - ничего предпринять нельзя. В конце концов, он и так узнал достаточно.
Продолжая двигаться на цыпочках, он выбрался в верхний холл. Вокруг было темно и тихо. Он осторожненько спустился по ступенькам, пробрался к выходу, тронул ручку двери - дверь на веранду заперта! Видимо, либо профессор, либо его молодой помощник предусмотрительно заперли ее, когда вся суматоха закончилась.
Саша растерялся, стал в смятении соображать: что делать? И тут раздался странный звук - гулкий перезвон, как будто кто-то звенел в небольшие колокола!
Он понял, это - сигнал побудки для всего дома, и если немедленно что-нибудь не предпринять, его обнаружат. Он растерянно огляделся по сторонам...
Глава 8
ИСПОВЕДАЛЬНЫЙ ОБРЯД
Саша сломя голову метнулся в первую попавшуюся дверь, в отчаянии решив, что чему быть, того не миновать: либо ему повезет, либо он прямиком выскочит на глаза кого-нибудь из обитателей дома, и на том все кончится!
Мальчику повезло. Распахнутая им дверь вела в пустой и темный подвал. Он стал спускаться вниз, нащупывая под ногой ступеньки. Когда лестница кончилась, Саша также на ощупь пробрался вдоль стены, пока не наткнулся на что-то низкое, с длинным плоским сиденьем. Решив, что это лавка, Саша устало опустился на нее и задумался, что же делать дальше...
Постепенно его глаза привыкали к темноте, и ему показалось, будто откуда-то чуть пробивается слабый свет. Саша встал и пошел на этот свет, стараясь держаться ближе к стенам, поскольку в кромешной тьме недолго и ноги переломать. В подвале, однако, было прибрано. Раза два Саше даже показалось, будто под ноги ему попался коврик с коротким ворсом. Но он все равно не рисковал идти быстрее.
Наконец он добрался до источника слабого света. Свет проникал сквозь щель в люке, нависавшем над выемкой наподобие широкого подоконника. Через такие люки обычно загружали уголь в те подвалы, где были индивидуальные отопительные котлы. Сейчас котел, а вместе с ним и уголь стал не нужен, в дом провели газ и поставили колонки.
Выемка была отгорожена от остальной части помещения широкой доской. Саша перелез через эту доску, уперся в "подоконник" ногами и попытался выпрямиться и открыть люк. Этот люк должен вывести его в сад - а уж оттуда Саша ускользнуть сумеет!
Люк не поддавался. Видимо, сверху он был заперт на замок. Но подгнившие доски со скрипом чуть поддались. Впечатление было такое, что гвозди уже плохо держат скобы замка и вот-вот вылетят. Еще одно усилие - и!..
И тут Саша услышал шаги на лестнице в подвал. Он быстро пригнулся, затаившись за доской - к счастью, она была достаточно широкой, чтобы скрыть мальчика. В подвале вспыхнул свет, потом стали слышны тихие шорохи, будто кто-то бродил, усаживался, передвигал легкие предметы.
Наступила пауза, а затем голос профессора провозгласил:
- Поблагодарим же наших хранителей за веще один наступивший день, когда свет развеял тьму. И начнем этот день с очищения и покаяния. Кто первый?
Тишина. Саше непременно нужно было увидеть, что происходит, и он рискнул выглянуть наружу. Семеро ребят - четверо парней и три девушки - сидели кружком на ковриках, скрестив ноги. В центре кружка стоял профессор, а рядом с ним, на высокой подставке, напоминавшей очень узенький круглый столик на высокой резной ножке, стояла какая-то фигурка, укрытая стеклянным колпаком. Приглядевшись, Саша понял, что фигурка эта из воска, довольно грубая: руки и ноги напоминали колбаски, а черты лица были едва обозначены.
Профессор окинул взглядом своих учеников.
- Хорошо! - сказал он. - Если все молчат, то доверим выбор тому духу, который сейчас здесь с нами. Пусть он определит, кому начинать.
Он протянул руки к фигурке, словно требуя ответа, и внезапно внутри стеклянного колпака зарделось и зазолотилось пламя. Пламя разрасталось, и Саша подумал, что сейчас оно растопит воск. Но куколка оставалась цела и невредима. Огонь бушевал вокруг нее, языки пламени лизали ее с головы до пят, но ни капли подтаявшего воска не стекало; потом внутри огня возник вихрь, и этот вихрь стал вращаться все быстрее и быстрее, пока всплеск пламени не прорвался сквозь стекло и не метнулся в направлении одной из девушек. Пламя сразу угасло, а профессор снова заговорил:
- Итак, выбор пал на Валю. Начинай, Валентина, а потом остальные по часовой стрелке.
Девушка сложила ладони и опустила голову, словно собираясь молиться.
- Я попробую! - сказала она после короткой паузы. - Весь вчерашний день я провела в труде и размышлениях. Перед сном я, как должно, поклонилась верхней богине, прося у нее защиты на время тьмы. Но полный покой ко мне не пришел. Я слышала голоса, зовущие меня прочь, и видела странные образы. Может быть, это мне снилось, а может быть, меня наяву посещали видения. Я видела себя в большой комнате, где совершалось что-то странное. Там была женщина, которая обращалась ко мне и спрашивала, готова ли я отречься от земных благ. Помню, мне было страшно, но я верила, что надо ей подчиниться, и сказала, что отрекаюсь, и тогда лицо этой женщины просветлело, и она спросила, готова ли я подписать свое отречение, чтобы стать до конца свободной... - Тут девушка замолчала.
- И ты была готова? - спросил профессор, видя смятение девушки.
- Да. Я подписала.
- Помнишь ли ты текст, как выглядела бумага? Что ты помнишь?
- Да. Это была обычная бумага. Простой текст, он был напечатан. И там были печати, много печатей... - Валя опять умолкла.
Профессор сделал два шага к ней и взмахнул ладонью перед ее глазами.
- Не я отворяю тебе зрение, но дух, заключенный в фигурке, - торжественно провозгласил он. - Итак, вглядись и читай!
Взгляд у девушки стал отрешенным, словно она всматривалась во что-то невидимое другим. Потом ее лицо вдруг смертельно побледнело, а по всему телу пробежала судорога.
- Нет!.. - закричала она. - Нет!.. Нет!..
Ее зрачки расширились и застыли, она раскачивалась из стороны в сторону, ее начинал трясти настоящий колотун.
- Успокойся, - спокойно, но очень внушительно сказал профессор, и девушка сразу затихла. - Вот так... - добавил он тем же тоном. - А теперь ты можешь говорить?
Девушка отрицательно покачала головой, плотно сжав губы.
- Ты не хочешь или не можешь рассказывать? - спросил профессор.
- Я не могу... Мне надо подумать... Мне надо пережить то, что мне привиделось... Может быть, завтра... - Она умоляюще взглянула на профессора.
- Я тебя не неволю, - ответил тот. - Будем надеяться, завтра ты соберешься с силами и расскажешь нам, что тебе открылось. Мы подумаем, какую работу подобрать тебе на сегодня, чтобы она вернее помогла тебе избавиться от гнетущей душу тяжести. Скажи только, похоже ли твое видение на то, что привиделось Егору... О чем он нам поведал два дня назад?
Валя сделала глубокий вдох и молча кивнула, перед тем как произнести:
- Да. Похоже.
Саша невольно перевел взгляд на Егора и увидел, как тот сочувственно кивнул.
- Все должно прийти своим чередом, - произнес профессор. - Я думаю, на сегодня мы можем освободить Валентину от полной исповеди.
Его ученики согласились с ним.
- Марина?.. - полувопросительно обратился профессор к следующей девушке.
Марина на миг напряглась, потом расслабилась.
- Я поступила дурно, - заговорила она. - Но это была не я... Или не совсем я. Я знаю, что сейчас не время жертвоприношений. Но вчера мне опять показалось необходимым, что нужно принести жертву. Перед моими глазами стали возникать красные пятна, а потом я будто нырнула в кровавое озеро. И я словно раздвоилась: одна я плыла под поверхностью этого озера и ничего не чувствовала, а другая я выскользнула за дверь и тихонько прокралась сквозь ночь. Эта вторая я чувствовала себя лисой и волком, куницей и коршуном. Я была хитра, изворотлива и чуяла каждое движение в ночи, каждый запах, каждую дрожь травинки. Мой разум был похож на звериный, и я это сознавала, словно сама была и куклой и кукловодом. Та я, которая двигалась и очень хитро подкрадывалась к животному для священного заклания, была машиной, а та я, которая плыла в кровавом озере, - водителем этой машины, ее пилотом. Это сложно объяснить, но так было. А потом был гром, разряд грома, и я помню, как бежала через кусты. Меня подобрали ребята, дети, у них была большая собака, и я чувствовала себя перед этой собакой как чувствовала бы себя лиса или волчица. Они помогли мне прийти в себя, я помню, как сидела у них в доме... Кровавые пятна стали исчезать, но я боялась, что они вернутся, и стала рассказывать. Я рассказала им то, чего нельзя было рассказывать, и, по-моему, говорила не только правду. То есть я говорила то, что мне тогда казалось правдой. Но красный туман стал возвращаться, потому что я не выполнила своего долга, и потом я опять ничего не помню, вплоть до того момента, когда очнулась здесь, на веранде... Когда Учитель меня разбудил. Мне до сих пор не по себе, и мне кажется, что это вернется. - Девушка замолчала.
- Ты ни о чем не умалчиваешь? - спросил профессор после короткой паузы.
- Нет, - твердо ответила Марина, секунду, правда, подумав, как бы взвешивая свой ответ.
- Какую ты им сказала неправду? - спросил один из парней, Саша его не знал.
- Я не сказала им об истинном смысле жертвоприношения. И не сказала, что совершать это жертвоприношение я отправилась по собственной воле. И еще, по-моему, я неправильно повторяла им молитвы и заклинания Учителя - в них проникали слова из других молитв и заклинаний, с которыми нам нужно бороться.
- Зачем ты вообще открыла им тайные молитвы? - спросил другой парень.
- Я виновата, - ответила Марина, потупив глаза.
- Но тебе стало легче после этого? - спросила третья девушка в компании.
- И легче и трудней. Я начала сбиваться в чтении молитв, и ко мне опять стало возвращаться наваждение.
- Какое было чувство у твоего наваждения? - вмешался профессор.
- Наверно... - Марина на секунду задумалась. - Желание спрятаться.
- То есть в основе был страх? Испуг?
Марина опять задумалась.
- Да, - сказала она наконец. - Страх.
- Чего ты боялась? - продолжал настойчиво допытываться профессор.
- Я не знаю... Ничего конкретного. Просто... просто мне начало казаться, будто я вот-вот что-то вспомню... То, чего на самом деле не было... И мне стало очень страшно, что вот это... воспоминание о том, чего не было... что оно возникнет во мне как воспоминание о том, кто на самом деле было... Такое ясное и страшное... И мне захотелось спрятаться от этого.
- Когда у тебя это началось? - спросил молодой помощник профессора, тот самый велосипедист.
Марина слабо улыбнулась:
- Это я помню четко. После того как я услышала рассказ Егора о том, что ему привиделось.
- Тебе показалось, будто ты тоже можешь вспомнить нечто подобное? - спросил еще один парень, до этого не вступавший в разговор.
- Да, - ответила Марина. - И даже хуже.
- Что было более страшно - вспомнить или не вспомнить? - задал вопрос профессор.
- Не знаю. Страшней всего, наверное, было ощущать стену между тем, что я помню и что не помню.
- Я понимаю, о чем говорит Марина, - задумчиво заметил Егор. - Когда есть такая стена, то страшно лоб разбить, пытаясь ее проломить. Но не менее страшно оставить ее такой, какая она есть, чтобы она скрывала от тебя что-то важное. Мне кажется, я могу дать Марине нужный совет: надо закрыть глаза и представить, будто ты прыгаешь в ледяную воду...
- Если Марина к этому готова, - прервал его профессор.
Тут все заговорили наперебой, и Саша многого не понял: во-первых, сложно уловить нить разговора, когда каждый спешит высказаться, а во-вторых, посыпались такие заумные слова и закрученные фразочки, что только держись! Не посвященному в дела секты почти невозможно было понять смысл отдельных высказываний.
Профессор очень умело дирижировал нестройным хором подростков. От исповеди Марины он перешел к другим. Но в исповедях остальных ничего сногсшибательного не было.
Кто-то поленился прочесть молитву, кто-то плохо подумал о приятеле... Профессор выслушал всех очень серьезно, иногда задавал наводящие вопросы, не мешая при этом принимать участие в обсуждении всем, кто хочет. Потом он долго говорил, определяя состояние каждого: кто изжил страхи, кто не изжил и что нельзя будет прийти к концу дня, не смирившись перед истиной и не обвиняя ни в чем ни себя, ни других. Такое молол... Исходя из своих оценок, он дал каждому задание на день. Некоторые задания были вполне разумными: дежурство по кухне, работа в саду. Но некоторые по своей нелепости вполне соответствовали духу странного дома: безмолвное созерцание, повторение одних и тех же заумных фраз раз по пятьдесят...
Единственное, что Саша узнал, - это имена всех присутствующих, кроме профессора, которого все называли не иначе как Учитель. Он уже знал Марину, Егора и Валю. Третью девушку звали Олей, юного помощника профессора, "велосипедиста", - Славой, а двух других парней - Витей и Николаем.
Когда профессор закончил свое выступление, все, глядя на восковую фигурку, произнесли хором короткое славословие наступающему дню и стали расходиться.
Саша выждал, когда погаснет свет, смолкнут последние шаги и затворится дверь подвала. После этого он с новой силой начал раскачивать створки люка и давить на них. Ему больше прежнего хотелось вырваться на волю!
Саша не знал, сколько прошло времени, но наконец послышался визгливый скрип выскакивающих из ветхого дерева, ржавых гвоздей - и люк отворился. Поток блистающего дневного света на мгновение ослепил Сашу, он даже зажмурился. Потом он осторожно выглянул из люка. Ему совсем не хотелось, чтобы под самый конец опасного приключения его кто-нибудь заметил в саду. Люк находился с задней стороны дома, рядом с навесом для дров. Вокруг никого не было.
Саша выкарабкался наружу, затворил люк и аккуратно загнал гвозди на место попавшимся под руку полешком. Теперь люк выглядел запертым на тяжелый замок и абсолютно неповрежденным. Но Саша-то знал, что замок этот держится на фуфу: наверно, голой рукой можно будет вытащить гвозди, на которых сидит левая скоба. Пригодится, если понадобится еще раз проникнуть в этот жуткий дом... Хотя Саша дал себе мысленный зарок, что больше он сюда ни ногой. Он и так тут достаточно натерпелся!
Мальчик осторожно прокрался к забору с задней стороны сада. Собрав все оставшиеся силы, он перемахнул через забор и оказался в проезде, перпендикулярном тому, на котором находилась дача Ани. В том самом проезде с канавкой.
Судя по солнцу, время близилось к полудню. Как долго он пробыл в доме профессора, не в силах выбраться! Вот, наверно, друзья его волнуются!
И Саша побежал на дачу - успокоить друзей и рассказать им потрясающие новости.
На даче никого не было, кроме Бимбо, который встретил Сашу восторженным лаем. Саша на всякий случай обошел весь дом, а потом почувствовал, что у него ноги подкашиваются. Ладно, подумал он, опускаясь на ближайший диванчик... Главное, что он жив и здоров, а друзья поищут его и вернутся... Он им еще расскажет...
С этой мыслью мальчик провалился в беспамятство.
Глава 9
СТРАШНЫЕ ДОГАДКИ
- Вот, - закончил Саша. - А потом вы меня разбудили. Я до сих пор чувствую себя разбитым.
- Еще бы! - сказал Петя. - Судя по всему, ты спал не больше получаса, пока мы ходили туда и сюда.
- И ты, конечно, ничего не ел! - решительно вмешалась Оса. Как ни захватил ее рассказ о Сашиных приключениях, но она не имела права забывать, что она - хозяйка дома.
- Да... - признался Саша. - Голод зверский, живот подводит...
- Да и мы без тебя времени не теряли, - казал Миша. - Набегались, перемандражировали, теперь есть до смерти хочется! Давайте поедим, отдохнем, а потом спокойно обсудим все, что мы знаем.
Так ребята и поступили. Они быстро приготовили обед - тот же суп из пакета, те же макароны с тушенкой, салат и бутерброды, что и вчера. Но им так нравилась эта дачная еда, что казалось, она им никогда не надоест.
Однако пообедать, отрешившись от всех проблем, им не удалось. Сидя за столом, друзья начали рассказывать Саше о том, что произошло с ними, особенно о Мишиных похождениях и его неожиданной встрече, и рассказ незаметно перерос в жаркое обсуждение.
- Ясно главное! - сказала Оса. - Профессор задумал что-то совершить в самом скором времени. Скорее всего, сбежать, прихватив награбленные ценности.
- И бросить дачу, которая стоит огромных денег? - усомнился Петя. - Какие бы колоссальные суммы он ни нахапал, дача все равно стоит не меньше.
- На дачу он может вернуться в любое время... - предположил Саша.
- Как? - возразил Петя. - Допустим даже, милицию он подкупил. Но если он сбежит, то следствие начнется на таком уровне, от которого не откупишься. Его объявят в розыск, а дачу, скорее всего, конфискуют.
- Тогда... - выдвинул новую версию Миша, - может, у него все продумано, и в эти дни он продаст дачу другим людям и исчезнет со всеми документами, - ищи ветра в поле.
- Ничего подобного, он никаких документов на продажу дачи не готовил, осматривать ее к нему никто не приезжал, - возразила Оса. - Это не ускользнуло бы от внимания Надежды Яковлевны. А она женщина такая - если бы она уловила хоть малейший слушок, что профессор собирается продать дачу, то не преминула бы сообщить нам об этом!
- Он может делать все очень скрытно... - уперся Миша. - Либо... Вот вам еще идея! Он не собирается никуда исчезать! Он спалит дачу - и получит страховку!
- Куда же он денет своих учеников? - спросил Сережа, мало говоривший и, судя по выражению его лица, напряженно о чем-то думавший.
- Ребята!.. - Саша задохнулся от волнения. - А если он задумал убить своих учеников и подстроить так, чтобы выглядело, будто они погибли при пожаре?
- Семь обгорелых трупов? - недоверчиво проговорил Петя. - Да это ж такая буча начнется, что только держись! Профессор не выкрутится, даже если подстроит все очень хитро!
- Трупов в любом случае будет не больше шести, - сказал Саша. - Я уверен, что этот Слава - его сообщник. Да и кто-то из других учеников, может быть, еще ему нужен.
- Интересно, кстати, куда вчера ездил на велосипеде этот Слава, - заметил Миша. - Не звонить ли, в сторожку? Может, он ведет для профессора все переговоры о продаже дачи?
- Насчет Славы можно порасспросить Надежду Яковлевну, - согласилась Оса.
- Если он опять поедет куда-нибудь на велосипеде, можно попробовать за ним проследить, - сказал Миша.
- Разумно, - согласился Петя. - И еще нам обязательно надо поближе познакомиться с Глебом и Ниной. Рассказать им...
- Поближе познакомиться можно, - медленно проговорил Сережа, нарушив свое молчание. - Но я бы не был с ними особенно откровенен...
- Почему?! - изумились ребята.