Гарри с лёгким отвращением глядел на упыря. Размерами и телосложением тот напоминал человека - в старой пижаме Рона, понял Гарри, когда глаза привыкли к темноте. А он-то всегда считал, что упыри склизкие и лысые, а не кудлатые и в сизых прыщах.
- Он - это я, дошло? - сказал Рон.
- Нет. Не дошло.
- Объясню в комнате, а то вонь тут кошмарная.
Они спустились по лестнице, которую Рон спрятал обратно в потолок, и вернулись в спальню. Гермиона по-прежнему разбирала книги.
- Как только мы уедем, это чудо переселится сюда, - сообщил Рон. - Небось ждёт не дождётся... Трудно, конечно, сказать, он только и умеет, что выть да пускать слюни... но что ни спросишь, вовсю кивает. Короче, он станет мной, подхватившим ряборылицу. Ничего себе планчик?
Гарри всё равно не понимал, и это читалось по его лицу.
- Да отличный! - Рон явно расстроился, что Гарри не оценил прелесть идеи. - Смотри: когда мы втроём не появимся в "Хогварце", все решат, что я и Гермиона с тобой, так? И Упивающиеся Смертью отправятся прямиком к нам домой, выяснять, где ты.
- Но, будем надеяться, про меня подумают, что я уехала с родителями. Сейчас многие муглорождённые прячутся, - вставила Гермиона.
- А моих не спрячешь, слишком подозрительно, да и не бросать же им всем работу, - продолжал Рон. - Поэтому мы пустим слух, что я серьёзно заболел ряборылицей и в школу мне нельзя. И если придут к нам домой, мама с папой покажут им упыря в моей постели. Ряборылица жутко заразная, никто близко не сунется. И что упырь ничего не говорит, тоже никто не удивится, потому что вроде бы так обычно и бывает, если грибок поражает горло.
- И твои родители в курсе? - осведомился Гарри.
- Папа - да. Он помогал Фреду и Джорджу заколдовывать упыря... А мама... Ты же её видел. Она не смирится с тем, что мы смылись, пока мы не смоемся.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь глухим стуком: Гермиона бросала книгу за книгой то в одну, то в другую кучу. Рон сидел, глядя на неё, а Гарри - на них обоих, и не мог ничего сказать. Его друзья тщательно ограждали родных, и одно это ясно доказывало: они действительно пойдут с ним до конца и хорошо осознают опасность. Гарри хотелось объяснить, как много это для него значит, но он не находил слов.
Снизу донеслись приглушённые крики миссис Уизли.
- Ну, видно, Джинни оставила пылинку на каком-нибудь дурацком салфеточном кольце, - сказал Рон. - И чего, спрашивается, Делакёры тащатся сюда за два дня до свадьбы?
- Сестра Флёр - подружка невесты, ей надо участвовать в репетиции, но она ещё маленькая и не может путешествовать одна, - объяснила Гермиона, раздумывая над судьбой "Бесед с банши".
- Гости маму не успокоят, а наоборот, - констатировал Рон.
- Нам бы лучше решить, - произнесла Гермиона, без сожаления швырнув в мусорную корзину "Теорию защитной магии" и взяв "Рейтинг колдовских школ Европы", - куда, собственно, мы направляемся? Я знаю, Гарри, ты говорил, что первым делом хочешь в Годрикову Лощину, и я прекрасно понимаю почему... но... разве наша главная цель - не окаянты?
- Если б мы знали, где находится хоть один, я бы с тобой согласился, - отозвался Гарри. Вряд ли Гермиона по-настоящему понимает, отчего его манит Годрикова Лощина. Не только из-за могил родителей. Гарри казалось, что в родной деревне он найдёт ответы на свои вопросы - может, потому, что там ему удалось выжить после убийственного проклятия Вольдеморта. Теперь, когда фокус предстояло повторить, Гарри так и тянуло туда, где всё случилось; он надеялся что-то понять.
- А вдруг Вольдеморт следит за Лощиной? - спросила Гермиона. - Наверняка он ждёт, что после совершеннолетия ты отправишься на могилы родителей.
Такая мысль Гарри в голову не приходила. Пока он размышлял, что можно возразить, заговорил Рон, очевидно думавший о своём:
- Этот Р. А. Б... Ну, помните, который украл настоящий медальон...
Гермиона кивнула.
- В записке сказано, что он собирается его уничтожить, верно?
Гарри подтянул к себе рюкзак и достал поддельный окаянт с запиской Р. А. Б.
- "Я украл настоящий окаянт и намерен уничтожить его, как только смогу", - прочёл Гарри.
- Что, если он так и сделал? - спросил Рон.
- Он или она, - вставила Гермиона.
- Не важно, - сказал Рон. - Главное, одним меньше!
- Да, но мы всё равно должны его найти, - сказала Гермиона. - Проверить, уничтожен он или нет.
- А когда найдём... Как вообще уничтожают окаянты?
- Ну, я про это немного почитал а, - ответила Гермиона.
- Что? - удивился Гарри. - Я думал, в библиотеке нет книг об окаянтах.
- Нет, - подтвердила Гермиона краснея. - Думбльдор их изъял, но... не уничтожил.
Рон сел прямо, глаза его округлились.
- Мерлиновы портки! Как же ты их достала?
- Я не... не крала! - Взгляд Гермионы отчаянно заметался между Гарри и Роном. - Думбльдор убрал их с полок, но они же всё равно библиотечные! А если бы он правда не хотел, чтоб их нашли, он бы спрятал получше...
- Ближе к теме! - перебил Рон.
- В общем... Это было несложно, - тихо сказала Гермиона. - Обычное призывное заклятие. Ну, знаете: "акцио". И всё - книги из кабинета Думбльдора перелетели в спальню девочек.
- И когда ты это сделала? - Гарри уставился на Гермиону в восхищённом потрясении.
- Сразу после... похорон... - еле слышно ответила она. - Как только мы решили бросить школу и искать окаянты. Я пошла собираться... и поняла, что чем больше мы о них узнаем, тем лучше... Я была одна... Попробовала... И получилось. Влетели прямо в открытое окно, и я... их взяла.
Она сглотнула и умоляюще произнесла:
- Думбльдор бы не рассердился. Я же не затем, чтоб их создавать...
- А что, по-твоему, мы против? - спросил Рон. - Где они?
Гермиона, порывшись в груде книг, достала большой том в потускневшем переплёте чёрной кожи. Она смотрела на него с отвращением и держала на отлёте, как дохлую мышь.
- Здесь есть точные инструкции по изготовлению окаянтов. "Тайны наичернейшей магии"... Страшная книга, жуткая, с самыми чёрными заклинаниями. Интересно, когда Думбльдор изъял её из библиотеки?.. Если уже после того, как стал директором, скорее всего, Вольдеморт ею и пользовался.
- Что ж тогда он спрашивал Дивангарда, как создать окаянт, если и сам знал? - озадачился Рон.
- Хотел уточнить, что будет, если расколоть душу на семь частей, - ответил Гарри. - Думбльдор считал, что Реддль к тому времени уже выяснил технологию изготовления. И ты, Гермиона, пожалуй, права - возможно, именно из этой книги.
- Чем больше я читала, - сказала Гермиона, - тем больше понимала, какой это ужас. Просто не верится, что он создал целых шесть. Там ведь предупреждают, что грозит оставшейся части души, если создать хотя бы один!
Гарри вспомнил слова Думбльдора о том, что Вольдеморт вышел за пределы "обыкновенного зла".
- И нет способа собрать себя обратно? - спросил Рон.
- Есть, - горестно улыбнулась Гермиона, - но это мучительно больно.
- Почему? Как это делается? - заинтересовался Гарри.
- Раскаяние, - ответила Гермиона. - Нужно по-настоящему прочувствовать, что ты натворил. Там ещё сноска: такая боль способна убить. Как-то я сомневаюсь, что Вольдеморт на это пойдёт.
Рон опередил Гарри с ответом:
- Да уж. А там говорится, как уничтожать окаянты?
- Да. - Гермиона полистала тонкие страницы с такой гримасой, будто исследовала гнилой труп. - Чтобы чёрные маги знали, какой силы заклинания необходимы для их защиты. Кстати, то, что Гарри сделал с дневником Реддля, - один из немногих надёжных способов уничтожить окаянт.
- В смысле проткнуть зубом василиска? - спросил Гарри.
- Надо же, а у нас их как раз целая куча, - съязвил Рон. - Я-то всё думал, куда девать.
- Не обязательно зубом василиска, - терпеливо возразила Гермиона. - Но нужно нечто настолько разрушительное, чтобы окаянт не сумел восстановиться. Против яда василиска есть единственное противоядие, очень редкое...
- Слёзы феникса, - кивнул Гарри.
- Совершенно верно, - сказала Гермиона. - Но беда в том, что субстанций, подобных яду василиска, очень мало и носить их при себе крайне опасно. Однако придётся что-то придумать - окаянт не разорвёшь, не разобьёшь и не сломаешь. Надо нанести ему повреждение, которое не лечится колдовством.
- Хорошо, но если мы разрушим вместилище, - произнёс Рон, - разве осколок души не может перескочить и поселиться где-нибудь ещё?
- Нет. Окаянт - полная противоположность человеку.
Гарри и Рон ничего не поняли, и Гермиона поспешила объяснить:
- К примеру, если бы я сейчас взяла меч и проткнула Рона насквозь, я бы всё равно не затронула его душу.
- Вот спасибо, успокоила, - сказал Рон.
Гарри засмеялся.
- Зря веселишься! Я вот о чём: если пострадает тело, душа выживет, - серьёзно продолжала Гермиона. - А с окаянтами всё наоборот. Выживание осколка души напрямую зависит от своего магического хранилища. Без него осколок не способен существовать.
- Когда я проткнул дневник, он вроде как умер. - Гарри вспомнил чернила, кровью лившиеся с проколотых страниц, и вопль, с которым исчез осколок души Вольдеморта.
- Да, и когда дневник уничтожили как полагается, часть души перестала существовать. А когда Джинни пыталась спустить его в туалет, он возродился как новенький.
- Постойте, - нахмурился Рон. - Но ведь осколок души из дневника вселился в Джинни? А это как?
- Пока магическое вместилище невредимо, осколок может переселяться в тех, кто поблизости. Не физически, не в смысле, что подержишь, к примеру, медальон в руках, и конец, - добавила она, предупреждая вопрос Рона. - А эмоционально. Джинни изливала дневнику душу и тем самым подставила себя под удар. Если любишь окаянт, зависишь от него, тогда беда.
- Интересно, как Думбльдор уничтожил кольцо? - задумчиво проговорил Гарри. - Что же я его не спросил? Я так и не...
Он осёкся на полуслове, задумавшись обо всём, что ещё стоило спросить у Думбльдора. Со дня его гибели Гарри только и делал, что жалел об упущенных возможностях: сколько можно было узнать... всё узнать...
Тишину внезапно взорвало: дверь спальни распахнулась, и от грохота вся комната содрогнулась. Гермиона закричала и выронила "Тайны наичернейшей магии", Косолапсус, негодующе зашипев, шмыгнул под кровать, а Рон, вскочив, поскользнулся на шокогадушной обёртке и треснулся головой о стену. Гарри инстинктивно потянулся за палочкой, но потом сообразил, что на пороге стоит миссис Уизли, растрёпанная и очень разгневанная.
- Извините, что нарушаю ваш уют, - звеняще сказала она. - Разумеется, отдых необходим... Но моя комната завалена свадебными подарками, их нужно срочно разобрать, и мне казалось, что вы согласились помочь.
- Да-да! - испуганно воскликнула Гермиона и вскочила, рассыпав книги. - Конечно... Извините...
Тоскливо глянув на Гарри и Рона, она торопливо ушла вслед за миссис Уизли.
- Мы прям как домовые эльфы, - тихонько пожаловался Рон, потирая голову. Они с Гарри тоже направились вниз. - Но удовольствия от работы ноль. Скорее бы уж эта свадьба закончилась! Вот счастье-то будет.
- Да, - согласился Гарри. - Тогда только и останется разыскивать окаянты... Просто-таки праздник, согласись?
Рон засмеялся, но при виде горы свёртков в комнате миссис Уизли тут же умолк.
Делакёров ждали наутро в одиннадцать. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни успели почти что возненавидеть семью Флёр; ворча, Рон потащился наверх искать одинаковые носки, а Гарри попытался пригладить непослушные волосы. Наконец всех признали достаточно презентабельными, и они толпой вывалили на залитый солнцем задний двор встречать гостей.
Никогда ещё здесь не бывало так чисто. Ни тебе ржавых котлов, ни старых сапог, обычно валявшихся у порога. Вместо них - две кадки по обе стороны двери: два новых трепекуста, с очаровательной ленцой шевелящих листьями при полном отсутствии ветра. Кур нет, двор вымели, сад подстригли, вычистили и прибрали (Гарри, который любил заросли, подумал, что без привычной компании хулиганистых гномов тут как-то уныло).
Гарри уже и не помнил, сколько защитных заклятий наложено на "Гнездо" Орденом и министерством, - знал только, что попасть сюда магическим способом невозможно. Поэтому встречать Делакёров, прибывающих на портшлюсе, мистер Уизли отправился на вершину ближайшего холма. Ещё издали к дому долетел необычайно высокий заливистый смех, который, как оказалось, исходил от мистера Уизли: мгновение спустя тот появился, нагруженный багажом и под руку с красавицей-блондинкой в плаще цвета сочной зеленой листвы - матерью Флёр.
- Маман! - вскричала Флёр и бросилась её обнимать. - Папá!
Мсье Делакёр был далеко не так хорош собой, как жена, - на голову ниже, коренастый, с острой чёрной бородкой, но, впрочем, весьма добродушный. В ботинках на высоких каблуках он подскочил к миссис Уизли и расцеловал её в обе щеки, отчего та сильно разволновалась.
- Вы столько пегежили, - сказал он басом. - И Флёр гассказывала, как много вы потгудились.
- О, не преувеличивайте! - пролепетала смущённая миссис Уизли. - Это сущие пустяки!
Рон выразил своё возмущение, пнув гнома, который выглянул из-за новенького трепекуста.
- Моя дорогая мадам! - Мсье Делакёр сиял, не выпуская руки миссис Уизли из пухлых ладоней. - Скоро наши семьи объединятся! Для нас это огромная честь! Позвольте представить мою жену Аполлину.
Мадам Делакёр выплыла вперёд и нагнулась, дабы тоже расцеловать миссис Уизли.
- Аншанте, - молвила она. - Ваш муж - удивительный рассказчик!
Мистер Уизли истерически захохотал, но миссис Уизли поглядела на него так, что он немедленно смолк и застыл со скорбной миной, больше уместной у постели тяжко больного друга.
- Вы, газумеется, помните нашу младшую дочь Габгиэль? - спросил мсье Делакёр. Одиннадцатилетняя Габриэль, вылитая Флёр в миниатюре, с такими же серебристыми волосами до пояса, ослепительно улыбнулась миссис Уизли и обняла её, а затем стрельнула в Гарри огненным взглядом и взмахнула ресницами. Джинни громко кашлянула.
- Что же, прошу пожаловать! - просияв, пригласила миссис Уизли и повела Делакёров в дом. Последовали бесконечные: "Нет, прошу!", "Только после вас!" и "Что вы, что вы, не за что!".
Вскоре выяснилось, что Делакёры - гости не только приятные, но и полезные. Они ни на что не жаловались и с удовольствием включились в подготовку к свадьбе. Мсье Делакёр всё, от плана рассадки гостей и до туфель подружек невест, оценивал одинаково: "Шарман!" Мадам Делакёр прекрасно владела домохозяйственными заклинаниями и мигом почистила духовку. Габриэль хвостом ходила за старшей сестрой, всячески пытаясь помочь, и без умолку тараторила по-французски.
К сожалению, "Гнездо" не было предназначено для такой уймы людей. Мистер и миссис Уизли спали теперь в гостиной, у себя в спальне разместив мсье и мадам Делакёр, несмотря на все протесты последних. Габриэль и Флёр спали в бывшей комнате Перси, а Биллу предстояло жить в одной комнате с Чарли, его шафером, которого вскорости ждали из Румынии. Разрабатывать планы стало решительно негде и некогда, и в отчаянии Гарри, Рон и Гермиона вызвались кормить кур, лишь бы сбежать из переполненного дома.
- И ведь всё равно не отстаёт! - рыкнул Рон: едва они собрались во дворе, его мать с большой корзиной белья в руках была тут как тут.
- Уже покормили кур? Отлично, - сказала миссис Уизли. - Надо их запереть, а то завтра приедут... ставить шатёр для свадьбы, - пояснила она и, замолчав, устало привалилась к стене курятника. - "Шикарные шатры Шамантье"... Очень хорошие. Билл привезёт людей... А тебе, Гарри, пока они здесь, лучше побыть в доме. Да уж, все эти охранные заклинания сильно мешают подготовке.
- Мне жаль, - виновато произнёс Гарри.
- Перестань, милый! - воскликнула она. - Я не о том... Твоя безопасность - главное! Вообще-то я собиралась спросить, как ты хочешь отпраздновать день рождения. Семнадцать лет - важная дата...
- Главное - чтобы никакой суеты, - быстро ответил Гарри, вообразив ужас новых приготовлений. - Честно, миссис Уизли... Обычный ужин - просто замечательно... Это же день перед свадьбой...
- Ну, если ты настаиваешь... Но я приглашу Рема и Бомс, ладно? И Огрида?
- Очень хорошо, - сказал Гарри. - Но, пожалуйста, не хлопочите.
- Что ты... Что ты... Мне не сложно...
Она долго, внимательно на него посмотрела, улыбнулась чуточку печально, выпрямилась и пошла к столбам с бельевыми верёвками. Гарри наблюдал, как она машет волшебной палочкой и как поднимается в воздух и сама развешивается мокрая одежда, и ему было очень стыдно, что он причиняет миссис Уизли столько неудобств и страданий.
Глава седьмая. Завещание Альбуса Думбьльдора
Горная дорога, голубой холодный рассвет. Далеко внизу, в пелене тумана - очертания городка. Там ли человек, которого он ищет? Человек, который нужен ему настолько, что невозможно думать ни о чём другом, человек, который знает ответ...
- Эй, проснись.
Гарри открыл глаза. Он лежал на раскладушке в обшарпанной комнатке Рона на чердаке. Солнце ещё не встало, темно. Свинринстель спит, спрятав голову под крыло. Шрам покалывает.
- Ты говорил во сне.
- Правда?
- Да. Повторял: "Грегорович, Грегорович".
Гарри был без очков и Рона видел расплывчато.
- А кто это?
- Мне почем знать? Ты говорил, не я.
Гарри задумчиво потёр лоб. Где-то он эту фамилию слышал, но вот где?
- Кажется, Вольдеморт его ищет.
- Бедняга, - с жаром посочувствовал Рон.
Гарри сел, продолжая потирать шрам. Он совершенно проснулся и хотел припомнить сон, однако в памяти всплывали лишь горные вершины и городок в глубокой долине.
- По-моему, он за границей.
- Кто, Грегорович?
- Вольдеморт. Он где-то за границей, ищет Грегоровича. То место было не похоже на Англию.
- Ты снова влезаешь в его мысли?
Рон встревожился.
- Сделай одолжение, не говори Гермионе, - попросил Гарри. - Она почему-то уверена, что я способен разучиться видеть сны...
Он задумчиво посмотрел на маленького Свинринстеля... Откуда ему известна фамилия "Грегорович"?
- По-моему, - медленно произнёс он, - Грегорович связан с квидишем. Как-то... но как?
- С квидишем? - переспросил Рон. - Может, тогда Горгович?
- Кто?
- Драгомир Горгович, Охотник, два года назад перешёл в "Пуляющие пушки" за обалденные деньги. У него рекорд по уроненным мячам за сезон.
- Нет, - покачал головой Гарри, - о нём я даже не думал.
- Я тоже стараюсь, - сказал Рон. - Кстати - с днём рождения.
- Ой... я и забыл! Мне семнадцать!
Гарри схватил волшебную палочку, лежавшую у раскладушки, и указал на стол:
- Акцио очки! - И, хотя спокойно мог достать их рукой, с наслаждением наблюдал, как очки подлетают, - пока они не угодили ему в глаз.
- Ловко, - фыркнул Рон.