Девушка встала с ним рядом. Тоже в очках – больших, на пол-лица. Из-под очков видны были только острый кончик носа и пухлые, раскрасневшиеся от поцелуев губы. Катя обратила внимание на длинную загорелую шею и красное платье под курткой, обтягивавшее грудь, а от пояса расходившееся расклешенной юбкой.
– Твои родители не волнуются, что тебя нет дома? – спросил мужчина.
Девушка повернулась к нему. Катя воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть ее прическу и позавидовать.
– Джонни, ты уверен? Мы ведь просто хотели погулять.
– Да брось, бэйба, давай развлечемся. Этот город – настоящий курорт. Не стоит себе ни в чем отказывать.
Катя отступила на шаг. То ли интуиция, то ли здравый смысл подсказывали, что стоит проявить осторожность. Джонни подскочил в два шага и вцепился рукой ей в плечо. Руки у него были сильными, хватка пальцев чувствовалась даже через пальто. Он наклонился, чтобы заглянуть в глаза. Катя тоже попыталась, но мешали очки.
– Не торопись, милая. Дай нам все обсудить, ладно? – добродушно попросил Джонни. Он повернулся к бэйбе: – Ну давай, детка. В последний раз.
Та скривила губы: оттопырила верхнюю, обнажив белые ровные зубы. Катя поморщилась – не столько от боли, сколько от чувства собственного несовершенства.
– В последний раз, а потом возьмем перерыв? – уточнила девушка.
– Бьянка! Честное слово! – Джонни потрепал рукой Катины щеки. – Ты только посмотри на эту мордашку, представь, как она будет кричать!
– Ну, не знаю, – Бьянка надула губы, – она выглядит щупленькой.
Катя пока не сопротивлялась. Во-первых, у нее было мало сил. Во-вторых, она хотела получше оценить ситуацию, прежде чем начать действовать.
Бьянка стащила огромные очки в белой оправе и повесила на декольте. Радужка у нее была насыщенного фиолетового цвета, глаза светились, как фонарики.
Катя вздохнула. Ну что не так с этим днем? Сначала Гоша начал общаться с Вятским, теперь на нее напали демоны. Катя даже не знала, что хуже.
Она сбросила руку Джонни, толкнула его в живот и выхватила кинжал.
Джонни согнулся, очки полетели на землю. Ничего нового – его глаза оказались такими же фиолетовыми и светящимися, но с кровавым отливом, который Катя заметила, когда он поднял голову и посмотрел на нее, оскалив клыки.
– Вот стерва!
Катя отскочила в сторону. Вступать в бой – плохая идея. После третьей тени силы были на исходе… Победить их – кем бы они ни были – казалось непосильной задачей.
Катя начала отступать к аттракционам – там есть где спрятаться. Эти двое, судя по всему, приезжие. А она лазила здесь все детство. Пряталась от мамы, устраивала засады для Гоши. Зимой, когда никого не было, дети пролазили через ограду и катались на каруселях. Каждый заборчик, каждая перекладина, каждый уголок здесь – ее шанс спастись.
Катя перемахнула через ограду чертова колеса, двинулась в обход справа. Дальше будет узкий коридор между двумя будками – если добраться туда, у нее появится шанс. Джонни и Бьянке придется сражаться поодиночке, и она, может быть, справится.
Вот только солнце уже вступало в законные права, и ее сила таяла с каждой секундой.
Небо посветлело, сквозь серые перья облаков потянулись лучи солнца. Катя обходила колесо, осторожно нащупывая каждый шаг. Если она ошибется и упадет, точно проиграет.
Джонни и Бьянка не торопились. Они действовали спокойно, как хищники, уже загнавшие добычу. Джонни даже успел подобрать и нацепить очки.
Отступая, Катя все подмечала. У них не было оружия, на руках нет острых когтей, как у теней, зубы вполне человеческие, разве что слишком белые.
До будок оставалось несколько шагов. Главное – попасть в проход между ними, собрать остатки сил и напасть, пока солнце не вступило в окончательные права.
Катя пошла в проход между будками. Места хватало, чтобы развернуться для атаки, но два человека застряли бы. Здесь она и остановилась, готовясь принять бой. Джонни нападет первым. Он крупнее и, очевидно, опытнее. Если удастся победить его, с Бьянкой будет гораздо проще.
Катя выставила кинжал, сосредоточилась на руках и позе Джонни. Тот встал, как борец-показушник, – широко расставил руки, растопырил пальцы, будто собирался поймать ее. Катя даже усмехнулась: в такой позе от кинжала будет трудно увернуться, а уж она постарается ударить метко и сильно.
Она запрокинула руку, и в ту же секунду запястье полоснуло болью. Катя даже не поняла, что произошло: кинжал вылетел из ладони. Она моргнула – не может быть! Все было просчитано. Она внимательно следила. Может быть, у нее было не так уж много сил, но она следила за его руками!
Ответ появился секунду спустя. Это был фиолетовый хвост, выскочивший из-за ремня, которым Джонии подпоясывал свои холщовые брюки, сейчас он оплетал его рыжую кожаную куртку. Он был тонкий – чуть больше сантиметра в диаметре. Ближе к кончику фиолетовый плавно переходил в зеленый, появлялись шипы. Катя посмотрела на руку – запястье обожжено, как от прикосновения к медузе.
Она и моргнуть не успела, а Джонни уже схватил ее за плечи и с силой бросил на землю. Катя упала на колени и проехалась по земле. Она снова оказалась на открытом пространстве, только теперь без оружия. Выхватила из кармана перочинный нож, но так и не успела подняться на ноги. Джонни уже навис над ней. Он поставил ногу на ее ладонь, и Кате ничего не оставалось, кроме как отпустить нож.
– Не повезло, детка.
Он достал жвачку из кармана, забросил в рот, смял упаковку и выбросил через плечо.
– Джонни, дорогой, хватай ее, и потащили, пока людишки не набежали.
Джонни поднял ногу, Катя дернулась было, но он с силой пнул ее в грудь.
Катя закрыла глаза, давясь от боли. По крайней мере это не один из тех дней, когда все прекрасно, и от этого особенно обидно умирать.
– Отойди, – сказал кто-то. Голос показался знакомым, но Катя не поверила своим ушам.
Джонни поднял руки.
– Вау, это не то, что ты подумал, парень, – пробормотал он, отступая.
– Все всегда именно то, что подумал человек с оружием.
Катя приподняла голову и скосила взгляд. Да, точно, она не ошиблась. Она ни за что не перепутала бы его голос и заносчивую манеру. Широко расставив ноги, на фоне чертова колеса стоял Вятский. Он сжимал двумя руками пистолет и выглядел очень уверенно. Катя не могла поверить своим глазам: откуда у Вятского оружие?
Он бросил короткий взгляд в ее сторону:
– Вы в порядке?
По этому "вы" и беспокойной интонации несложно было догадаться, что Вятский ее не узнал. Узнал бы – прошел мимо. Но сейчас Катя могла думать только об одном. Он держал на прицеле Джонни. Где была Бьянка?
Она открыла рот, чтобы предупредить, но когда увидела, как она подбирается сзади, поняла, что уже слишком поздно. Бьянка схватила Вятского руками за шею. Катя дернулась, чтобы помочь, но Джонни пнул ее еще раз – уже сильнее, – и она провалилась в темноту.
Глава 5
Очень плохой день
Катя открыла глаза. Тусклый свет выхватывал бетонную стену и кусок выкрашенной серым железной двери. Было сыро, холодно и воняло прелой тряпкой. На этом силы закончились, и Катя снова попыталась провалиться в сон, но не тут-то было.
– Эй, котик. – Кто-то легко ударил ее по щекам. Она поморщилась: кто-то – слишком уважительное слово для Вятского.
Злясь на него и на демонов, Катя заставила себя открыть глаза. С помощью Вятского она приподнялась на ноги, привалилась к стене и бегло осмотрела помещение – окон нет, дверь заперта, как легко догадаться. Стены из бетона. В углу что-то вроде рваной куртки.
Катя вспомнила Джонни и Бьянку и сморщилась. Эти хвостатые твари пожалеют, что не убили ее сразу. Она потянулась за кинжалом и замерла. Голова все еще плохо соображала: она только сейчас поняла, что пальто на ней не было. Осталась только рубашка. И ни оружия, ни телефона.
– Они все проверили и забрали, – сообщил Вятский. Он сунул руки в карман джинсов, откинул голову назад и огляделся, выискивая что-то на потолке, – кто они, кстати?
– Джонни и Бьянка, – пробормотала Катя. Она, конечно, не надеялась, что дверь будет открыта, но поднялась и, пошатываясь, пошла проверить.
– Ага, – кивнул он, – как их зовут, я разобрал, когда они спорили, стоит ли убить нас сразу. Но кто они такие?
Катя подергала ручку. Чуда не случилось.
– Хотела бы я знать, – она повернулась и впилась в Вятского взглядом, – что ты делал в парке с пистолетом?
Он смотрел на нее сверху вниз, поджав губы, его правая бровь немного приподнялась.
– А ты?
Еще несколько секунд они пялились друг на друга, пока Катя не сдалась.
– Один-один, – признала она. Прошла к противоположной стене, присела и закрыла глаза. Судя по ощущениям, солнце уже давно вступило в свои права – тени она почти не чувствовала. И все-таки полдень еще не наступил. Если сосредоточиться и постараться, можно, по крайней мере, оценить обстановку.
– Как думаешь, где мы? – голос Вятского прозвучал у нее над головой. Катя занервничала. Попытка прикоснуться к тени днем похожа на ловлю стрекозы руками: нужно очень медленно подкрадываться и моментально хватать. Нельзя, чтобы кто-то отвлекал.
– Похоже на заброшенный завод. Мы по таким в детстве лазили, – рассуждал Вятский. – Если это так, нас сюда долго тащили. Кто-то должен был заметить.
На этот раз Катя нахмурилась так выразительно, что надеялась, Вятский почувствует. Он был балластом. Надоедливым балластом, которому она никогда не сможет доверять.
– Папа заметит, что меня нет, – продолжал он, – поднимет на уши всю полицию. Нужно только немного продержаться. Эй, – он потряс Катю за плечо. Стрекоза, готовая вот-вот попасть в ее сети, вспорхнула и улетела. – Ты в порядке? Что-то нужно?
На этот раз ее лицо исказила гримаса настоящего гнева.
– Нужно, чтобы ты замолчал и не вел себя, как испуганная девчонка, – шикнула на него Катя. Может быть, это прозвучало глупо и по-детски, но зато было чертовски приятно.
– А? – Вятский сморщил лоб, его брови несимметрично изогнулись. – Это я девчонка? Я хоть что-то пытаюсь придумать, – он сунул руки в карманы и качнулся на пятках. – Могла бы успокоиться и помочь мне. А не вести себя, как последняя стерва.
– Ну уж извини, – Катя вперилась в него гневным взглядом, – прости, что не доверяю парню, который чуть меня не убил. Или для тебя это в порядке вещей? Проявление дружелюбия?
Она посмотрела на него со всей злостью, на которую была способна. А злости за это время накопилось немало. С того дня, как Катя спасла половину школы, а в благодарность получила всеобщее презрение, прошло почти две недели. И все это время, каждый день, приходя в школу, она оглядывалась и дергалась от малейших движений. Все время ждала подвоха: вдруг Вятский набросится из-за угла. Он превратил ее жизнь в ад похлеще, чем ночные бдения и бои с тенями.
И сейчас, после всего того, что он сделал, после того как с его подачи вся школа ее возненавидела, он смеет смотреть сверху вниз и приставать с советами?
– Ладно, слушай, – он выставил ладони вперед, словно она была собакой, которую нужно дрессировать, – брейк, ладно? Тебя, правда, неприятности в школе волнуют больше, чем это?
– Неприятности, – хмыкнула Катя, – ты меня чуть не убил!
– Ну да, – в его голосе слышалась ирония. – Наверное, поэтому у тебя ни одного синяка не осталось.
Катя открыла было рот, но промолчала. Какой смысл что-то ему доказывать? Людям вроде него на всех наплевать. Он ни в чем не виноват, конечно. Она сама его спровоцировала. А потом жена будет провоцировать и ребенок.
И почему из всех людей в этом проклятом городе именно Вятский? Катя только отмахнулась, показывая, что разговаривать больше не собирается, и снова закрыла глаза. У нее еще было немного времени, чтобы заглянуть сквозь тени.
* * *
Мариам поглядывала то на часы на стене, то на экран мобильного. Они с Катей договорились встретиться в "Молочном пузыре" в два. Но Кати не было.
Мариам ненавидела общественные места: сидеть в них – лишний раз вспоминать, какая она незаметная. Чтобы заказать коктейль, пришлось четырежды звать официантку, и все равно та забывала. Мариам разозлилась – подошла к барной стойке и терпеливо дождалась, пока заказ сделают прямо при ней.
А Кати все не было. Телефон не отвечал, и тревога поднималась ледяной змеей. Она колыхалась, скручивая внутренности, добиралась почти до самого горла.
Катя охотилась вчера. Она сражалась. А сражения не всегда приносят победу.
Но что Мариам могла? Она обнимала стакан руками и не решалась сделать глоток.
Стрелка пузатых часов показывала уже двадцать восемь минут третьего. Многовато для опоздания. Мариам вздрагивала при каждом звонке дверного колокольчика, казалось, скоро у нее выработается рефлекс, как у собаки.
После очередного "дзынь" в кафе ввалились Кравцов, Штолик и Гоша – тот самый, которого Катя называла предателем и лучшим другом. Вся троица выглядела немного растерянной. Они плюхнулись за столик и махнули рукой, подзывая официантку.
Гоша – она посмотрела на него с сомнением – вот кто мог бы помочь. Мариам вскочила с дивана, сделала шаг – и остановилась.
Что она собирается сказать? Получится очень неловко.
Она села обратно, заставила себя, преодолевая тошноту, сделать глоток и стала внимательно изучать Гошу. Мариам почти никогда не рассматривала людей при помощи дара – слишком многое раскрывалось, а закрыться уже не могло. Но, даже не подключая свой дар, она обладала гораздо более внимательным взглядом, чем большинство вокруг. Она обратила внимание на его расслабленные плечи и очень свободную жестикуляцию. На его зеленой футболке красовалась надпись "Здесь могла бы быть ваша реклама".
Мариам снова потянулась к нему. Даже если Гоша не сможет помочь, ей хотелось просто поделиться. В одиночку она не справится. В одиночку она сидит дома и бросает кости, стараясь угадать выигрышные номера в лотерее – не ради выгоды, а исключительно для тренировки. В одиночку она может узнать, когда человека убьют, но никогда – никогда в жизни – ей не хватит сил, чтобы спасти их.
Знания и слабость – худшая смесь. Они давили ее к земле, заставляя прятать голову. И сейчас Мариам знала, что не справится одна.
Она отставила коктейль в сторону и поднялась. Всего-то и надо – сделать несколько шагов и сказать "привет". Вот только в горле пересохло, и ноги казались ватными. Мариам мучительно простояла с минуту, вцепившись в стол руками, как будто пропадет, если отпустит. А потом набрала воздуха и почти полетела к Гошиному столику. Чуть не упала на него, но – в такие моменты она была даже рада проклятию – на ее невразумительные потуги никто не обратил внимания.
– Г-Гоша, – начала она невнятно, зажмурилась и встряхнула головой, – эм… можно тебя на минутку?
Он только сейчас поднял голову, посмотрел на нее, отчего Мариам сжалась.
– Можно. А мы знакомы?
Она забегала взглядом, не зная, за что ухватиться. Ей не часто приходилось общаться с людьми. Тем более с парнями. Тем более с привлекательными. Нужно было сказать коротко, чтобы хватило сил. Но максимально понятно. И она сказала:
– Катя. Мертва.
Гоша вытаращил глаза:
– Что?!
Мариам отчаянно замахала руками:
– Нет-нет-нет! Не то. Я имею в виду – возможно. Всего-навсего возможно, что она мертва. Больше ничего.
Гоша задвинул за собой стул и отошел в сторону, Мариам поспешила за ним.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, хмурясь. – В каком смысле?
Она снова зажмурилась, на какую-то секунду даже представила, что все это просто дурной сон. Но все оказалось дурной реальностью.
– Ну… ты видел ее сегодня?
Гоша выдохнул с облегчением.
– И все? Ты решила, что с ней что-то случилось просто потому, что она в школу не пришла? Да у нее, скорее всего, очередная истерика, потому что какой-нибудь герой какого-нибудь сериала внезапно умер. Такое уже было. И не раз.
У Мариам упало сердце. Она до последнего надеялась, что Катя пришла в школу, – просто они не пересеклись, а потом Катя просто забыла про встречу. Про Мариам часто забывали, так что она даже не обижалась. Но если Катя не пришла на занятия, если она не вернулась ночью домой…
– Она уходила на охоту, – Мариам говорила сама с собой и очень удивилась, что Гоша пристально смотрит на нее и ловит каждое слово.
– На какую охоту? – Он встряхнул головой. – Ты вообще кто? Почему я тебя раньше не видел?
– Не замечал, – поправила Мариам, – видел, но не замечал.
– Не может быть, – ответил он недоверчиво, – я замечаю всех красивых девчонок.