* * *
Они пробирались через кусты и деревья, расцарапывая руки и дорывая и без того драную одежду. Передвигались очень тихо: не наступали ни на ветки, ни на высохшие листья, словно были призраками, а не существами из плоти и крови. Катя не могла похвастаться тем же. Она держалась неплохо, но иногда наступала на сухую ветку, и та издевательски громко трещала под ногами. Все бросали на нее взгляды, в которых читалось сомнение.
– Она не может быть Ею, – возмутился Носач. Мальчик с длинными белыми волосами и клыком грызуна, приделанным к уху вроде серьги, велел ему заткнуться.
Катя только хмыкнула. Она не должна прятаться и бегать неслышно, как крыса. Она воин.
Воин.
Ее размышления прервал Артур. Подойдя к высоким листьям папоротника, он вдруг остановился. Катя заметила на них белые цветы и вспомнила древнюю легенду: папоротники расцветают только в ночь на Ивана Купалу. Но сейчас она находилась в мире снов, и здесь все было возможно.
– Пещера Оракула, – сказал Артур. Он раздвинул листья, открыв низкий свод входа, и пропустил Катю вперед. Она пригнулась, чтобы протиснуться. Через пару метров проход стал расширяться, и Катя оказалась в просторной пещере.
Пол устилало зеленое полотно мха. В углу громоздились сплетенные из листьев корзины и чаши, скудные запасы одежды были разложены в стопки, рядом она заметила деревянное оружие, веревки и безделушки, вроде амулетов и сделанных из листвы куколок. В дальнем углу пещеры на бревнах сидели, сгорбившись, восемь подростков. На вид Катя дала им от двенадцати до семнадцати лет. Выложив на земле круг из камней, они кидали в него камушки. Было похоже на игру, но правила Кате были непонятны.
Она заметила движение слева, повернулась и увидела, как кто-то выступил из тени. Это была взрослая девушка, на вид старше двадцати лет, белая как снег, со светлыми расчесанными волосами, ниспадавшими ниже талии. Одежда на ней была не новой, но выглядела аккуратно.
И Катя сразу поняла, кто она.
– Я знала, что однажды ты придешь, – просто сказала Оракул.
* * *
Вятский бездумно смотрел в окно уже минут пять, а в голове снова и снова звучали слова Евы: "Это был твой пистолет". После того как Вятский позвонил Мариам, Ева предложила перенести Катю в свою квартиру. Идея связываться с подругой Бьянки казалась дерьмовой, но у Евы была машина, и ее квартира находилась неподалеку. Так что другого выбора не оставалось.
Теперь Вятский сидел на кухне на широком утепленном подоконнике. Окно было распахнуто, но морозный воздух не помог ему прийти в чувство.
– Эй, бой, не пускают? – спросила Ева за спиной. Она положила руку ему на плечо. Вятский резко отстранился. Его раздражало, что Ева права. Мариам заперлась в спальне с Катей и Гошей, который ей "ассистировал". Конечно, Гоша.
Ева протянула сигарету, и Вятский молча принял. Она уселась на подоконник напротив, так что их ноги теперь соприкасались лодыжками. Ее раскосые глаза остановились на блестящем льду Белой речки.
– Я искала другого охотника, – Ева усмехнулась, – если верить записям родителей, это был мужчина. Опытный и храбрый. Его звали Виктор, и он был очень хорошим охотником.
– Наверное, это был ее отец, – Вятский втянул дым и сморщил нос. Табак у Евы был дерьмовый. – Он умер десять лет назад.
– Мои родители тоже.
Ева открыла окно и выпустила дым, а Вятский выдыхал прямо в кухню. Ему хотелось, чтобы в помещении стало накурено и душно.
– Они были учеными, – зачем-то сказала Ева, – занимались всей этой хренью, связанной с тенями и демонами. Собрали большую библиотеку, сделали, наверное, тонны три записей, – она стряхнула пепел, – у меня ими весь багажник забит. А толку? Больше половины зашифровано. А шифр не знала даже родная дочь. Я искала пять лет, – Ева нервно усмехнулась и выдохнула дым в окно, – этого гребаного охотника, который мне поможет. А когда нашла, эта стерва просто выстрелила. Я спасла ее, а она выстрелила!
Вятский посмотрел на Еву с сомнением.
– Зачем ты его искала? – спросил он хриплым голосом.
– Хочу понять, что за хрень со мной произошла, – Ева подняла руку и посмотрела на ладонь. Вятский тоже посмотрел, но не заметил ничего странного.
– И что за "хрень"? – спросил он и выпустил облако дыма. Дым застилал глаза пару мгновений, а когда он снова увидел Еву, ее лицо было как две капли воды похоже на Катино.
– Ох ты ж… – отшатнулся он. Вятский считал, что многое повидал в жизни. От Кати, Мариам и Гоши наслушался еще больше. Но каждый раз находилось что-то, что удивляло еще больше. – А как ты?..
Он замолчал. Долго смотрел и даже не заметил, как протянул руку.
– Можно?
Ева кивнула. Он осторожно коснулся ее щеки, сначала пальцами, словно боялся, что это иллюзия, потом положил ладонь, провел вдоль линии скул к губам…
Ева отпрянула.
– Эй, бой, – подняла она руки, – это только ее лицо!
Сигарета уже тлела. Длинный серый хвост рассыпался по подоконнику. Вятский одернул руку и зажмурился.
– Прости, – он растер переносицу, – нервы. Так… – Он заставил себя поднять глаза. – Ты можешь сделать такую штуку с любым лицом?
– Не только с лицом. – Ева пожала плечами. Она смотрела на него пытливым взглядом Кати, и Вятский почувствовал себя неуютно.
– Не могла бы ты?..
– Оу, о’кей, – он снова не заметил как, но уже через секунду лицо Евы выглядело как раньше.
Она подожгла новую сигарету, затянулась и продолжила:
– Тела, прически, маникюр… Все внешние приметы в пределах человеческого вида.
– Пол тоже можешь?
– Могу, но показывать не буду, – Ева усмехнулась. – Процесс довольно мучительный. К тому же меня раздражает эта болтающаяся штуковина.
Вятский оставался серьезным.
– Ты демон? – спросил он, не отрывая от нее взгляда. Насколько он помнил по рассказам Кати, существуют только четыре силы: тени, охотники, ведьмы и демоны. Если Ева не относится к первым трем, ответ напрашивается сам собой.
– Бой-я, – сказала она без тени насмешки, – если бы я знала, кто я, я бы сюда фиг приехала.
Глава 4
Потерянные дети
– Я знала, что ты придешь, – сказала Оракул, – я ждала тебя.
Катя посмотрела на ее вытянутое лицо с правильными чертами, словно нарисованными старательным художником, взглянула в ее темные глаза. Она помнила их, не могла понять откуда, но помнила.
Оракул заметила ее реакцию и провела по своей щеке ладонью.
– Пытаешься понять, почему лицо кажется знакомым? – она улыбнулась. – Придет день, и ты узнаешь. Всегда приходит такой день, – сказала она грустно. Катя заметила блеснувшую на щеке слезу, и слова сами сорвались с губ:
– Сколько вы уже здесь?
Оракул смахнула слезу, словно и сама удивилась ей, и ответила, глядя куда-то в сторону:
– Я была младше тебя, когда сюда попала. Но это уже неважно.
Оракул махнула рукой, приглашая Катю следовать за ней. Они вышли из пещеры и оказались в лесу. Ветер качал деревья, небо уже начинало светлеть, через пару часов рассвет. Катя вспомнила, что где-то там детки в плену ведьмы, а остальные прячутся в пещерах.
Катя не могла себе даже представить: столько лет убегать и бояться…
– Я не знаю, откуда она пришла, – тихо сказала Оракул, проведя Катю на поляну и предложив присесть на поваленное дерево. Ствол был мокрым от росы, но Катя чувствовала такую усталость, что уже не могла стоять на ногах. – Не знаю, как давно появилась в этом мире и когда уйдет, но я знаю, чего она хочет. Наполовину разрушенная тварь, уже не способная жить в реальном мире, но отказывающаяся умирать. Застряла между жизнью и смертью. Это очень хлопотно. – Оракул присела рядом и сложила руки на коленях, прикрытых подолом старой выцветшей юбки. – Ей постоянно нужно питаться, поэтому она ловит детей. Как паук, опутала своими сетями весь мир. И дети из разных уголков мира, оказавшиеся на грани смерти, попадают сюда и становятся ее жертвами. Не все, только часть. Это идеальное преступление, потому что никто не ищет виноватых.
Катя нахмурилась.
– Почему вы не дали ей отпор?
– Я не воин, – ответила Оракул. Она оглянулась на пещеру, откуда доносились детские голоса, – среди нас нет воинов.
– Но вы помогли им.
Катя видела этих детей, потерянных и напуганных, которые остались один на один с безжалостной ведьмой. Бесконечный лес, жуткие монстры и постоянный страх… Они выжили только благодаря Оракулу.
– Без вас они бы не справились.
Оракул засмеялась, но это был горький смех.
– Они считают меня святой, – сказала она, глядя на лес, на небо, на дом ведьмы – куда угодно, лишь бы не встречаться с Катей глазами. – О, если бы они только знали!.. Если бы они когда-нибудь узнали, скольких я принесла в жертву. Сколько раз я видела в своих видениях, что грызуны забирают меня, и сколько раз я обманывала других. Отправляла их на смерть, лишь бы самой выбраться, – наконец она посмотрела на Катю. – Я знала, что во что бы то ни стало должна дожить до твоего появления. Я должна была научить тебя. Я знаю, что поступала правильно, – она вздохнула, – но от этого не становится легче.
Катя провела рукой по животу. По тому месту, куда попала пуля. Если постараться, она могла почувствовать здесь ноющую боль.
– Там будет другая жизнь, – сказала она тихо, – там все будет по-другому.
Оракул усмехнулась.
– Боюсь, в отличие от тебя, милая, я хорошо запоминаю сны.
* * *
– Ты можешь победить грызуна деревянным мечом, но против ведьмы нужно железо, – Оракул привела Катю на поляну, укрытую куполом из сплетенных ветвей. Единственным источником света здесь были светлячки. – К несчастью, этот мир создан так, что железа в нем нет. И только у тебя есть оружие.
– Боюсь, с этим как раз проблемы, – протянула Катя, – мое оружие осталось где-то в реальности.
Оракул покачала головой.
– Это тоже реальность. Только не та, к какой ты привыкла, поэтому придется разбираться по ходу дела. Они могли забрать твой нож, но не могут забрать его душу.
– Звучит довольно… странно, – усмехнулась Катя.
Оракул даже не улыбнулась.
– У человека есть тело, душа и имя. У хорошего оружия они тоже есть.
Она прошла в центр поляны и села на траву. Катя последовала за ней.
– Я расскажу тебе сказку, – проговорила Оракул, – про девочку, которая слишком много видела. Она видела добро и видела зло. Она видела жизнь и смерть. Как людей убивали, пытали, мучили. Она видела много всякого, не все, но и того, что видела, было достаточно. Она не могла с этим справиться – ее не учили. И однажды – ей было тогда всего тринадцать, – однажды она взяла у мамы нож и… – голос Оракула дрогнул, и она не закончила. Она поднесла трясущуюся руку к глазам, и Катя все поняла.
– Она не хотела больше ничего видеть, – продолжила Оракул, – она была ребенком и не знала, как сделать это безопасно, поэтому…
– Поэтому оказалась здесь, – договорила за нее Катя. Она не знала, что еще можно сказать.
– Всю свою жизнь девочка думала, что не может никому помочь, – голос Оракула дрожал, – что может только смотреть, и это ее проклятие. Но потом она оказалась здесь. Увидела детей, потерянных и испуганных, и поняла, что может помогать им. Поняла, что ее дар может быть полезным. Что для всего есть причина. Для тебя тоже есть причина. Все делается зачем-то. И ты попала сюда для чего-то.
– Ну да, – фыркнула Катя, – потому что другого кандидата на роль охотника не нашлось.
Оракул покачала головой.
– Так или иначе, ты здесь. Спящая ведьма охотится на детей, и никто не знает об этом. Взрослые сюда не попадают. Какая удача, что ты всего лишь подросток.
– М-м-м, – задумчиво протянула Катя, – ответственность. Что может быть чудеснее? – она поправила затекшие ноги. – Так мы будем добывать оружие или как?
* * *
Катя любила сражаться. Ты видишь монстра, видишь его лапы, клыки, когти и точно знаешь, куда ударить.
Медитировать она любила меньше. Видеть то, чего не видят глаза, казалось чем-то сродни сумасшествию.
Тем не менее Мариам считала своим долгом заниматься с Катей три раза в неделю. Катя не сопротивлялась, но большую часть времени просто сидела с закрытыми глазами и прокручивала в голове любимые песни. Слышать то, что не звучало на самом деле, – вот в этом она была профи. Если слушать очень много музыки, голова превращается в плеер.
– Расслабься, – сказала Оракул, – почувствуй свою силу.
Расслабиться было не так просто. Тот факт, что Катя находится в лесу, полном грызунов, на счету каждая минута, а от ошибки зависят жизни детей, явно не помогал.
– Ненавижу медитацию, – она приоткрыла глаз и увидела нахмуренное лицо Оракула, это ее разозлило. – А знаешь, – Катя встала и собрала волосы в хвост, – я не умею добывать ножи из воздуха. И меня трясет от одной мысли, что я сижу здесь, пока ведьма топит печь и солит детей. Если нет оружия, справлюсь без него.
Она думала, что ее попытаются остановить, но Оракул открыла глаза, внимательно посмотрела и кивнула.
– Тогда я желаю тебе удачи.
* * *
На кухне было тихо и уютно. Легко забыть, что Катя в соседней комнате борется за жизнь. Вятский выбросил свою последнюю сигарету, его, честно говоря, уже начинало тошнить от курения.
– Хочешь чего покрепче? – усмехнулась Ева.
– Нет, спасибо, – он вспомнил, как потерял рассудок от травки, – и вряд ли когда-нибудь захочу.
Ева подтянула ноги и уставилась куда-то вдаль.
– Знаешь, как это со мной случилось? Как я научилась превращаться в других? – спросила она и, не дожидаясь ответа, проговорила: – Меня пыталась съесть тень.
Она поймала пристальный взгляд Вятского и продолжила задумчиво:
– Это такая штука с длинными когтистыми лапами…
– Я знаю, как они выглядят.
– Оу, вот как. А у той, которая напала на меня, когтей не было. Папа выдрал их с помощью больших щипцов, – встретившись с удивленным взглядом Вятского, Ева закатила глаза: – Вот дерьмо, я думала, это вы будете все мне рассказывать. А пока выходит наоборот. Так вот, – она зажгла очередную сигарету, – видел, как они людей убивают? Обычно раздирают человека когтями, потом накрывают и переваривают. Раз, – она щелкнула пальцами, – и нет леди или джентльмена. Ты ведь никогда не слышал о растерзанных тенями людях? Потому что эти ребята отлично за собой прибирают.
Вятский кивнул. Ева дала ему свою сигарету, он сделал затяг и вернул. Его уже тошнило от сигарет, но, может, это было не так уж и плохо?
– Есть еще один вариант, – продолжила она, наклонившись вперед и понизив голос, будто рассказывала страшилку, – если тени вырвать когти, у нее не останется другого выхода, кроме как попытаться проглотить живого человека. И в этот момент ее мрачное величество встречается с такой мелкой неприятностью, как человеческое, мать его, сознание. Начинается война, – Ева сцепила руки и затрясла ими, – галюны, голоса, вспышки отовсюду. Бух, бах! Круче любой наркоты. Пока не останется кто-то один.
– То есть? – спросил Вятский.
– Ты либо умираешь, либо становишься кем-то вроде меня: суперледи со сверхспособностями. Большинство, правда, умирает. Все, кроме меня, – добавила она, уставившись в окно.
– Ты знаешь, с чем это связано? – осторожно спросил Вятский.
Ева ответила усмешкой:
– Откуда? Мне было тринадцать, когда все это произошло. Родители мне ничем не могли помочь, потому что умерли в тот же день, когда я получила эти способности. Да и если бы не умерли… они были дерьмом, если честно.
– Это я понимаю, – усмехнулся Вятский. Ева выбросила окурок в окно.
– В четырнадцать я, наконец, научилась работать со своими способностями. Тогда же решила во всем разобраться. Предки оставили две коробки дневников. А что толку? Почти все зашифровано. Я надеялась, охотник поможет, а она валяется без чувств.
– Мариам может помочь, – отозвался Вятский, – я так думаю.
– Это в ваших же интересах, детки. Там реально много информации. Может быть, когда-нибудь это даже спасет вам жизнь, кто знает, – она пожала плечами, – нельзя видеть сраное будущее.
Глава 5
Детки в клетке
Катя вжалась в сырую землю и почувствовала, как мокрая трава щекочет щеку. Идея партизанской войны ей не нравилась, но Артур настоял: нужно действовать осторожно. "Только тогда у нас будет шанс выжить", – сказал он. Идея "выжить" ей нравилась, так что Катя согласилась.
Поэтому уже около часа они пробирались, полуприсев, по лесу, карабкались на горки и скатывались в ямы, чтобы обойти грызунов. Их вела Такса – девочка лет пятнадцати, с черными всклокоченными волосами. Она была признанным следопытом, поэтому Артур попросил ее помочь.
Еще с ними пошел Носач. Он вызвался добровольцем, хотя и ворчал всю дорогу, будто его кто-то заставлял.
Дом Спящей ведьмы был уже в паре сотен метров. Казалось бы, рукой подать. Только была проблема: дом стоял в центре поляны, а поляна кишела грызунами. Одни спали, другие разрывали землю, что-то вынюхивая, третьи лаяли друг на друга, и все – Катя не сомневалась, – все были готовы напасть при первой команде.
Она вздохнула: это будет немного труднее, чем казалось вначале.
Такса похлопала по плечу и показала взглядом: "Собираюсь уходить". Катя кивнула. Она не хотела никого заставлять. Тем более детей. Тем более тех, кто и так многое пережил. Если Артур и Носач не пойдут дальше, она не будет против. Она справится одна. Вот только как?
– Кто-то должен отвлечь их, – шепнул Артур, – если грызуны погонятся за одним из нас, Катя сможет пробраться внутрь.
– А еще, вероятно, одного из нас убьют, – заверил Носач.
– Пусть убивают, – возразил Артур, – я все равно устал бегать.
Носач схватил его за шиворот.
– Я тебе дам устал! – прошипел он сквозь зубы. – Герой хренов.
– Ну не всем же прятаться, как крысам! – Артур тоже схватил Носача, и теперь они, пылая ненавистью, держали друг друга за грудки. – Или один из нас, или все.
– И, конечно, кто еще может вызваться добровольцем, если не его величество благородная жопа! – зашипел Носач.
– А кого ты предлагаешь? Может, себя?
– Да фиг там!
– Тогда не мешай мне!
– Хочу и мешаю, ясно?
Катя приподняла голову. Ситуация из разряда тупиковых. Нужно пробраться в дом и убить ведьму, но с такой толпой грызунов им не справиться даже втроем. Артур прав: один может попытаться отвлечь, но тогда грызун схватит его и…
…и притащит в дом?
Катя растерла лицо ладонями:
– Парни, мы идиоты.