* * *
Грызуны поймали ее и бросили в клетку к другим детям. Она врезалась в ногу чернокожего лопоухого мальчика. Он дернулся назад и с ужасом посмотрел огромными глазами с длинными черными ресницами.
Катя встряхнула головой, поднялась, насколько позволяла клетка, – для этого пришлось сгибать шею и вжимать плечи – и отряхнулась.
– Знаете, – сказала она, обращаясь ко всем сразу, – этой ведьме стоило бы поучить грызунов вежливости.
Никто даже не улыбнулся. Маленькая девочка со светлыми волосами взяла ее за руку и потянула вниз.
– Не нужно шутить, – сказала она тихо, ее голубые глаза очень по-взрослому смотрели на Катю. – Нужно молиться.
Катя нахмурилась. Она позволила поймать себя одному из грызунов и притащить в домик ведьмы. Плюс в том, что теперь она внутри. Минус – она сидит в клетке. Артур и Носач ждали снаружи, готовые подстраховать или помочь, если ей придется сражаться. Но Катя надеялась, что справится сама: все пройдет просто: ведьма откроет клетку, Катя убьет ее, и кошмар закончится.
А потом все в Зеленой Горе возьмутся за руки и хором споют "Джингл Беллз".
В животе резануло. Катя встряхнула головой и осмотрелась. Клетка стояла посреди комнаты. Помимо Кати, в ней были еще четверо: темнокожий мальчик с длинными ресницами, светловолосая девочка – Катя сразу узнала в ней Элли, о которой Артур болтал без умолку, – толстая нелепая деваха с большим ртом, которым она то и дело хлопала, и парень лет семнадцати – такой длинный, что его волосатые ноги занимали половину клетки.
Они даже не пытались бороться, и это напугало больше, чем все остальное.
Катя отогнала ненужные мысли. Сейчас нет времени размышлять о вопросах морали. Сейчас – действовать.
Небольшая ведьмина избушка не отличалась от картинки из сказочных книг. Каменные стены, деревянный пол, в углу свалены ведра и тазы – все из дерева или кости. Над входом висели часы с костяным маятником. Он качался туда-сюда, отсчитывая секунды. Вдоль стен, подвешенные к потолку, сушились травы, на полках шаткого шкафа пестрели колбы с разноцветными зельями. В углах поблескивала серебряная паутина, и – самое главное – большая печь.
В доме было натоплено. Запах горящих поленьев и пряных трав щекотал нос. Рядом с печью стоял большой костяной котел. Он весь закоптился и почернел, и вода в нем тоже почернела. Катя смотрела на нее и пыталась понять, как так получилось, что много лет ведьма охотится на детей. И никто – никто! – об этом не знает. Где прославленные охотники? Где те, кем так восхищался Хору? Про которых говорил, что она никогда не станет такой же?
Никто из них не нашел и не убил ведьму.
Она сжала руки. Это длится семь лет с момента появления Оракула. А сколько лет прошло до этого? Сколько родителей не дождались детей только потому, что эта тварь перехватила их здесь и убила?
Катя проверила прутья, стараясь удержать закипающие слезы. Ее опыт подсказывал, что, попав в сложную ситуацию, люди обычно выбирают один из двух вариантов: впадают в отчаяние или злятся. Она предпочитала последнее.
Она повернулась к остальным и потрепала Элли по волосам.
– Артур и Носач ждут снаружи, – сказала она, – мы с ними пришли сюда, чтобы спасти вас и убить ведьму.
– Ну да, – рассмеялся парень, – ты новенькая, наверное? Все еще надеешься.
Катя сморщила нос. И почему жизнь вечно сталкивает ее с заносчивыми типами?
– Оракул считает иначе, – сказала она, пробуя костяные прутья на прочность, – она уверена, что я убью ведьму. И я собираюсь исполнить это пророчество.
Дети переглянулись.
– Оракул никогда не ошибается, – прошептала Элли.
– Оракул водит вас за нос, – возразил парень, – вы умираете за нее, а она просто врет.
Элли сложила руки на груди, вздернула нос и отвернулась.
– Недаром Артур назвал тебя Крысой, – шикнула она.
– Да ты посмотри на нее! – От волнения парень так взмахнул ручищей, что задел прутья. – Как она справится с ведьмой? Она просто девчонка.
Все уставились на Катю. Катя даже не оглянулась: осматривала комнату, стараясь отыскать, что можно использовать как оружие.
– Эта "девчонка" – охотник, убивать ведьм, демонов и тени – у нее в крови, – процедила она сквозь зубы. – У "девчонки" есть сила.
* * *
Время шло издевательски медленно. Качался туда-сюда костяной маятник, трещали дрова в печи, снаружи хрипели и тяжело дышали грызуны. Катя привалилась к прутьям клетки спиной, стараясь унять нарастающую резь в животе. Боль не сулила ничего хорошего. Но Катя надеялась, что справится.
Наконец наступило утро. Первые лучи солнца коснулись пола, осветили висящую в воздухе пыль. Зашумели деревья, завыли грызуны. Катя увидела тень. Тень промелькнула мимо окна, потом мимо еще одного. Раздался кряхтящий смех, тень когтистой руки легла на пол возле клетки…
Заскрипела входная дверь, и дети в едином порыве отпрянули от дверцы.
Из приоткрытой щели показалась серая сморщенная рука, желтые когти застучали по дереву, и скрипучий, царапающий голос с насмешкой пропел:
– Рано, рано мы встаем…
Дверь раскрылась. Ведьма в черном балахоне медленно прошаркала внутрь. Капюшон скрывал ее лицо – торчал только серый нос с черной бородавкой.
– Знаем, знаем без часов, что обед для нас готов… – Пальцы ведьмы прошлись по полке с зельями, намотали паутину, и ведьма слизнула ее, как сладкую вату. Она повернулась и сняла балахон. Длинный нос втянул воздух, сухие губы расползлись в улыбку, обнажив гнилые зубы.
– Долго, долго у решетки мы стоим, разинув глотки. – Белые глаза вперились в Катю. Катя вздернула подбородок.
– Как тебя зовут, ведьма?
– Так ли это важно, дитя? – Ведьма подошла к печи и подкинула поленьев. – Ты ведь не представляешься каждому пельменю.
Катя собралась было ответить что-нибудь в таком же духе, но логика ведьмы обескуражила.
– Была уже одна, которая тоже меня недооценивала, – проговорила она наконец, – Ангаль думала, что сможет забрать мое тело. Но я убила ее. И тебя убью.
Ведьма поставила котел на печь. Повернулась и в два шага достигла клетки.
Ее сухие пальцы схватили Катю за щеки.
– За обедом, за обедом не болтаем мы с соседом, – прокряхтела ведьма. Она так давила, что Кате казалось, ей вот-вот сломают челюсть, – забываем обо всем и жуем, жуем, жуем…
Другой рукой ведьма открыла клетку и выволокла Катю наружу.
– Хочешь быть первой, дитя, так будь. Болтливые языки самые вкусные.
Катя огляделась – искала хоть что-то похожее на оружие. Ни кочерги, ни ножа, ничего… Но у нее родилась идея – она вспомнила детские сказки.
– Ты ведь на самом деле не ешь детей, – сказала Катя, отступая к котлу. Она прикоснулась к черной силе и снова осмотрелась. Ведьма надвигалась, широко расставив руки. – Я уже бывала в таких пространствах. В прошлом был большой зеленый шар от Ангаль. Меня пытались уничтожить с помощью большого зеленого шара, – Катя даже засмеялась. – Согласна, – она посмотрела через плечо, – шар – это не так круто, как большой зачарованный лес и страшные монстры. Так что я бы дала тебе приз за оригинальность. Очень по-взрослому: запугивать детей котлом и костями.
Живот болел все сильнее. Катя едва держалась на ногах, но не подавала виду – ей осталось сделать всего несколько шагов, а потом будь что будет.
– Хватит! – ведьма зажала уши руками. – Ты так много болтаешь, что взорвешь мне голову.
– О, было бы неплохо, – усмехнулась Катя, – но у меня есть идея получше.
Она извернулась, подскочила справа и что было сил толкнула ведьму в закипающий котел. Кажется, так их и побеждают. Ведьма крякнула, посмотрела на Катю, словно не понимала, что происходит, и изо всех сил завопила.
Крик заполнил лес.
Живот страшно резануло. Катя упала на пол, схватилась за него руками. Попыталась встать и добраться до клетки. Боль была такой сильной, что застилала глаза. Катя моргнула. Мир исчез. Моргнула. Появился снова. Моргнула еще раз – перед ней нависало обеспокоенное лицо Артура.
– Мы побежали, как только услышали крик ведьмы, – сказал он, – мы ждали неподалеку.
– Я убила ее, – выдавила Катя. Она моргнула – яркий свет резанул глаза.
Голос Мариам из другого мира сказал: "Она просыпается!"
– Нет! Нет, – Артур схватил ее за руку, – если бы ты убила ее, этот мир бы закончился. Ты не убила. Ты только…
– Как она? – донесся голос Гоши.
– …разозлила ее. Ты должна ее убить. Спасти нас.
– Я вернусь, – пообещала Катя. Это было все, что она могла сказать. Она хотела остаться, она из последних сил цеплялась за этот мир, но чувствовала, что ее выталкивает отсюда, как выталкивает кусок пенопласта, опущенный в воду.
– Нет! – Артур держал ее так крепко, что стало больно. – Ты не вернешься. Ты не вспомнишь. Оракул сказала, ты не запоминаешь сны. Оракул никогда не ошибается.
* * *
– Она приходит в себя! – воскликнула Мариам. Катя почувствовала, что над ней нависло сразу несколько лиц.
– Как она? – спросил Гоша. – С ней все в порядке?
– Не знаю, – Мариам почти касалась ее носа, – как ты? Воду? Обезболивающее? Тебе что-нибудь нужно?
Катя сосредоточила взгляд и крепче схватила руку Мариам.
– Обратно.
Глава 6
Обратно
Свет играл, как в янтаре, изгиб бежевой шторы перетекал на пол и стены, на пуф из белого пуха и изогнутый волной стол. Черные светильники вокруг зеркала смотрели на Катю и будто пытались что-то сказать, но она не понимала.
Она не могла сфокусировать взгляд. Не могла сосредоточиться на лицах Мариам и Гоши, на силуэте Вятского, привалившегося к двери, и на красной макушке Евы, сидевшей на подоконнике. Катя видела только глаза Мариам, которые напоминали о чем-то. И как бы она ни силилась, не могла вспомнить. Знала только одно.
– Нужно вернуться, нужно… – ее голос был слабым, таким слабым, что она сама его боялась. В зеркальном потолке отражался бледный лоб и липкие от пота волосы. Катя попыталась схватить Мариам за руку, жест дался ей с трудом, и она едва коснулась ее запястья. Мариам смотрела глазами, полными слез.
– Это исключено! – Она перехватила и сжала руку Кати. – Ты сама говоришь, что ничего не помнишь.
Катя заставляла себя быть сильной. Ей не поверят, если она будет вести себя неуверенно.
– Мне нужно вернуться, – повторила она. Слова отнимали последние силы. – Неужели нет ничего, что может уложить меня в кому? Всего на пару часов, – она посмотрела на друзей и слабо улыбнулась. Но никто все равно не собирался потакать ей.
– Ты хоть представляешь, насколько это рискованно? – строго спросила Мариам.
Катя кивнула. Она понимала. Но вместе с тем чувствовала, что нужна там. – Я знаю, что должна вернуться. Знаю, – повторила она. Боль в животе все нарастала. Катя чувствовала, как черная сила стягивает ее раны. Солнце уже встало, так что ее действие ослабло, и рана невыносимо болела. Хотелось забиться в темную комнату, сжаться комком и плакать, пока все не закончится.
Но она нужна была там. Ее ждали.
– Она бредит, – подал голос Вятский. Голос прозвучал резче, чем обычно. – Если ты думаешь, что кто-нибудь добровольно отправит тебя балансировать между жизнью и смертью…
– Я знаю, что делать! – вдруг воскликнула Ева. Катя повернула голову и сосредоточила взгляд на ее лице с раскосыми глазами. – Я отлично разбираюсь в дозировках лекарств и в передозировках тоже.
Ева улыбнулась щербатой улыбкой с таким энтузиазмом, словно говорила об американских горках. В этот момент Катя отчетливо поняла, что имеет дело с сумасшедшей.
Но сейчас это было кстати.
– Даже не думай, – возразил Вятский.
Гоша отошел от кровати, и теперь Катя видела не только его ноги.
– Как ни странно, я с ним согласен, тебе без разницы, а мне объясняться с твоей мамой. Я ее боюсь! – заключил Гоша.
Ева фыркнула. Гоша смерил ее недовольным взглядом.
– Тебя вообще никто не спрашивает, – сказал он по-детски, – ты здесь новенькая.
– И что? – Ева соскочила с подоконника и нависла над Катей. – Послушай, детка, если ты действительно готова, я могу это провернуть.
– У охотника организм работает иначе, – возразила Мариам, – даже если ты разбираешься в таблетках, ты не сможешь рассчитать дозу.
– Мои родители были учеными. Я знаю, как проводятся такие эксперименты: увеличим дозу в два раза и будем надеяться, что сработает.
Катя с трудом села, опираясь на спинку кровати. Голова кружилась, она чувствовала себя бесконечно слабой. А в комнате все продолжали и продолжали спорить.
Как будто они решали.
– Да все будет о’кей! – уверяла Ева. – Должно быть весело.
– Ты просто ненормальная! – отозвался Гоша.
– Эй, просто напомню: это твоя подруга предложила.
Но это была ее ответственность. Ее долг. Она обещала. Катя сосредоточила взгляд на Еве.
– Сделаем это, – попросила она, игнорируя взгляды друзей. – В конце концов, что плохого может случиться?
* * *
– Быстрее! Быстрее! – кричал Артур. Голос срывался. Ноги подгибались и дрожали, руки были стерты до крови, было больно хвататься за камни и корни. Ветки цепляли одежду. Лента порвалась, и волосы липли к лицу и застилали глаза.
Артур был самым старшим, поэтому замыкал. Перед ним на гору карабкалась Элли, ее юбка качалась из стороны в сторону. Носач шел первым. Он вел их отряд к базе, но без навыков Таксы они двигались медленно. А ведьма шла по их следу.
Артур оглянулся.
Лес заливало черное море. Черные волны сталкивались друг с другом и застывали, укрытые грязно-белой пеной. И по этим застывшим волнам неровными рядами, скуля и воя, бежали грызуны.
В одном Оракул оказалась права. Прежнего мира не будет. Ведьму обманули. Много лет, может, даже больше, она играла в игру, правила которой придумала сама. Много лет она побеждала, и вдруг оказалась побеждена. После такого разочарования любой избалованный ребенок делает только одно: ломает всю игру к черту.
* * *
Катя открыла глаза. Над ней сплетались голубоватые ветви, перед глазами летали светлячки, рассеивая зеленый свет, который отражался в белых нераспустившихся цветах. Опершись рукой о мокрую траву, она поднялась на ноги.
Как она могла забыть про это место? Сейчас оно казалось реальнее, чем все остальное. Катя втянула воздух. Пахло чем-то похожим на газ.
Она огляделась и почувствовала, как радость от удачной затеи отравляет страх. С севера, сминая деревья, двигалось черное месиво. Разбираться, что это, не было времени.
Поэтому Катя повернулась и побежала.
Она не знала, сколько прошло времени. В какой-то миг удары веток, колючки, лианы, трава и камни – все смешалось в сплошную массу, по которой она неслась, загребая руками, задыхаясь, спотыкаясь и стараясь унять резкую боль в животе, которая накатывала волнами.
Бежать. Дышать. Найти остальных.
Черная волна осталась позади. Но Катя все еще чувствовала едкий запах. Она заметила пригорок, рванула к нему и стала подниматься вверх. Оглянулась и сглотнула.
Белая туфелька Элли лежала на покрытом мхом камне. Она была перевернута, на каблук налипла грязь, а на белом носке алела кровь.
– Артур, Артур, – прости меня, – шептала Элли, давясь от слез. Она так сжимала его шею, что ему хотелось завыть от боли. Но он понимал, что если скажет об этом, Элли расстроится окончательно и решит идти сама. Если она пойдет сама – не выживет.
Он закрыл глаза, которые щипало от пота. Если так пойдет и дальше, он тоже погибнет. Как и все.
Вместе с Оракулом все стояли у входа в пещеру, держа корзинки со своим скарбом. Ее длинные волосы были подвязаны, что означало: Оракул собирается уходить.
Завидев Артура и остальных, она обрадовалась.
– Хвала Диане! Вы живы. Что случилось? – Она приняла на руки заливающуюся слезами Элли, и та сразу успокоилась.
– Избранная исчезла! – выпалил Носач, он отбросил палку и принялся сдирать с футболки колючки. – Напала на ведьму и исчезла.
– Этого не может быть, – сказала Оракул, – я знаю, я видела, что она убьет ведьму. Я ждала ее. Я ждала семь лет…
Она всхлипнула. Все посмотрели на нее с удивлением. Оракул никогда не плакала. Но она всхлипнула еще раз. И еще. А потом залилась такими слезами, что им могла бы позавидовать даже Элли.
– Столько детей погибло!.. – проговорила она, утирая слезы. – Все должно было быть по-другому. Все должно было…
– Нужно уходить! – перебил Артур. – Нас преследуют полчища грызунов. И ведьма.
– Куда? – спросила Оракул. – Я не знаю, что делать. Я больше ничего не вижу. Этот мир должен был исчезнуть сегодня. Избранная должна была…
– Она здесь! – сказала вдруг Элли, указав на чащу, откуда со всех ног неслась Катя.