Макс выбрал себе место у входа в большую комнату. Так, ему казалось, будет дальше всего от дивана, на котором спали Вилыч и Граф. У противоположной стены, рядом с батареей расположился Ольгерд. У него был примерно такой же, как у Макса туристический коврик. И он раскатал его, положил сверху спальник, сел на них, опустил голову и закрыл уши руками. И просидел так минут пять или десять. Потом просто опустил руки, залез в спальник и заснул.
А Максу не спалось. Он тупо смотрел в потолок, наблюдал, как блуждают по нему отблески городских огней. Да потолок и сам по себе был не таким простым. Не белый и не серый. Не близкий и не далекий. Белое свечение от какой-то непонятной лампы, может, от уличного фонаря или чьего-то окна по соседству разливалось по нему во всю ширину. И только по углам копилась почти черная тень, да рядом с той стеной, где лежал Макс, свет ослабевал, и видна была четкая (как это на алгебре называется, "параболическая"?) граница между почти белым и серым. На стороне тени по потолку бежала длинная, похожая на змеиный след трещина, самый кончик ее высовывался в освещенную область. А дальше начинались бугры каких-то потолочных гор, потом космическая станция люстры, в стеклянных лепестках которой то появлялись, то исчезали синие и зеленые блики - это далеко внизу под полом квартиры копошился город.
И Макс лежал, и смотрел в потолок, и не мог понять, что он здесь делает. Это не был какой-то мучительный вопрос, не дающий ему спать. Дело совсем в другом. Просто… Почему так происходит? И почему происходит именно так?
Ведь у него же была какая-то конкретная цель. Когда-то, давным-давно, до того, как все это завертелось. Он чего-то хотел. И хотел чего-то определенного. А сейчас? Тени на потолке, жесткий пол, который от коврика ничуть не мягче, в нижней квартире смотрят телевизор, Граф присвистывает во сне, в коридоре возятся собаки, а на кухне тарахтит холодильник. В спальнике немного жарко. И почему-то от всего этого вместе невероятно хорошо. Ну, как будто бы ты приехал на море, и уже вечер, и вода такая теплая-теплая. И ты падаешь в нее, и плывешь. Переворачиваешься на спину, лежишь себе на воде с закрытыми глазами, и ничего тебе не надо. Все хорошо.
6
Кто-то усердно тряс его за ногу. Макс вынырнул из теплого сна. Снаружи было холодно, замерзли плечи, и щеки, и особенно нос. Макс открыл глаза. Прямо над ним, шумно облизываясь, стоял черный Аки. Морды не видно, только блестят глаза, зубы и язык.
- А ну уйди отсюда, - прошипел в темноте кто-то невидимый и шлепнул собаку.
Аки повернул голову и тихонько заскулил.
- Ну, хороший мальчик, иди сюда, иди, - невидимка прищелкнул языком.
Аки повернулся и, обметая Максов спальник мохнатым хвостом, скрылся в коридоре. Вместо него тут же появилось призрачное лицо Лины:
- Ты так до утра лежать собираешься? - спросила она почти беззвучно.
Макс помотал головой, но Лина уже исчезла.
Одевшись как можно тише, они выскользнули на площадку. Лина аккуратно придавила дверь, пока не щелкнул язычок замка.
- Все нормально, у меня ключ есть, - она показала Максу длинный желтый ключ и тут же убрала его в карман.
Макс неловко щурился в свете электрической лампочки. Похоже, артистам "Семи карасей" передалась главная страсть их руководителя. Переодеваться по любому поводу. Вот и Лина сейчас была не в своем стим-панковском платье, а в коротком черном пальто, черных брюках и ботинках на высокой шнуровке. На руках перчатки без пальцев. Тоже, наверное, какой-нибудь косплей.
- Пойдем, покажу тебе кое-что, - Лина ухватила его за рукав и потащила вверх по лестнице.
Светильники на площадках были с датчиками движения, и путь на девятый этаж оказался чем-то похож на королевское путешествие: стоило въехать в очередное графство, как загорался свет. И тут же гас, когда королевская чета отбывала.
- А чего не на лифте? - спросил Макс в районе седьмого этажа.
- А, он шумный. Так еще разбудим кого-нибудь. А нам это сейчас не нужно, - она подмигнула ему на ходу.
Как оказалось, лифт бы им не помог. Он шел только до площадки восьмого этажа, а им нужно было на девятый. Отсюда к потолку поднималась пугающе прозрачная лестница из кусков арматуры. Один ее конец был зацеплен за ограждающие площадку перила. А второй упирался в квадратный проем, перекрытый металлическим люком. Лестница висела над пролетом высотой в два этажа, и весь ее вид говорил о том, что она проломится под первым же сумасшедшим, который рискнет на нее наступить.
- Нам наверх, - улыбнулась Лина.
Макс тут же кивнул.
- Только там замок, по-моему, - он прикусил губу.
- А, не проблема, - Лина перебралась через перила и полезла к люку. Лестница под ней скрипела, прогибалась и раскачивалась во все стороны.
Макс почувствовал, что сейчас закричит. Тугой комок тошноты и липкого страха откуда не возьмись возник у него в животе и начал раскручиваться, набирая скорость с каждой секундой.
Лина уже добралась до люка, обхватила ногами верхнюю ступеньку. Повернула к себе навесной замок, дернула дужку - не открывается - вытащила из кармана кусок проволоки и сунула в замочную скважину. Макс устало привалился к стене. Лина вытащила еще одну проволочку и вставила ее рядом с первой. Стала усердно ее раскачивать.
Хлоп. Свет погас.
Макс не был уверен, погас ли он вообще, или все это только в его голове. Он влажной ладонью ощупал стену, на которую опирался. В темноте что-то щелкнуло.
- Помаши рукой.
- А?
- Рукой помаши!
Макс помахал. Свет снова зажегся.
- Вуаля! - Лина показала ему замок с расстегнутой дужкой. - Поднимайся сюда.
Через железную дверь выбрались на плоскую, заклеенную рубероидом крышу.
- Неплохо, да? - она раскинула руки в стороны и, закрыв глаза, подняла лицо к небу.
Ночь и пустота были со всех сторон. Бесконечность, которую невозможно пощупать, холодным ветерком текла через крышу, и этому потоку не было конца. Казалось, можно простоять вот так целую вечность, пока город внизу мерцает разноцветным огнями, ревет турбинами стритрейсеров, воет сигнализациями, шепчется шагами и полуночными разговорами.
- Пойдем, - Лина потянула его за рукав.
Подошли к невысокому парапету. Внизу улица, расцвеченная белыми пятнами фонарей. Перекресток, и светофор, мигающий оранжевым светом. По серому асфальту идут одинокие пешеходы. Ветер качает тугие ветви высоких деревьев. Машины скользят по дороге, ощупывая ее огнями фар.
Лина, упершись рукой, заскочила на парапет, подобрала край пальто и села на него, свесив ноги в пустоту. Обернулась на Макса и похлопала по бетону рядом с собой. Макс подошел, но садиться не стал.
- Страшно? - она посмотрела на него, запрокинув назад голову.
- Нет.
- А чего не садишься?
- Не хочу.
- Ну ладно, - Лина перекинула ноги на внутреннюю сторону парапета и спустилась к Максу. - Странный ты какой-то.
- Странный? - Макс повторил ее слова, чтобы почувствовать их реальность. Казалось, ночная пустота проглотила его, оставив только голос. И слова, которые говорит этот голос. А остальное исчезло, растворилось в темноте и навсегда пропало.
- Да чего с тобой? - Лина заглянула ему в глаза. И вдруг рассмеялась и оттолкнула его в сторону.
- Сама ты странная, - Макс попятился на пару шагов.
- Есть такое! - она расхаживала по крыше, высоко поднимая ноги. - Да тут у всех так. Вилыч странный. Граф странный. Все со странностями.
- Граф вообще придурок, - Макс сунул руки в карманы.
- Да ну, он милый, - Лина покачалась на растяжке антенны. Потом отскочила в сторону, отряхивая беспалые перчатки. - Граф - он как рыцарь. Чувствительный. Ранимый. Это он прикидывается крутым. А на самом деле он лапочка.
- Тебе-то откуда знать?
- Нуу, - Лина изобразила задумчивость, - он мне телефон свой дает.
- Какое благородство, - Макс всплеснул руками.
- В данном случае - да. У нас Вилыч телефоны забрал. Сказал, что потом, когда все отыграем, вернет. Типа от роли отвлекает. А Графа Вилыч не трогает. И Граф мне разрешает переписываться, ленту смотреть.
- С его профиля?
- Много ты понимаешь.
Дошли до противоположного края крыши. Здесь был темный двор и машины, припаркованные рядами и просто так, где получилось. Лина смотрела на это, скрестив на груди руки. Макс стоял чуть позади. Вокруг была пустота и бесконечность.
- Слушай, а вот, - Макс закашлялся, будто прочищая горло.
- Чего? - спросила она, не оборачиваясь.
- Да, просто подумал, вот ты и Граф…
- Чего?
- Ну, - слова у Макса кончились.
- Дурак, что ли? - Лина повернулась к нему.
- Просто подумал.
- Идиот, - она прошла мимо него.
- Ладно, я ж просто не знаю, как у вас тут, - Макс пожал плечами.
Оказалось, что Лина попала к Вилычу так же случайно, как и все остальные. Ну, может быть, кроме Графа. История самая обычная. Девятый класс. Потом колледж. Обязательно в другом городе, потому что дома все надоело. Но и там тоже все приелось. Театральная студия - это еще со школы. А странности начались как-то незаметно. Вилыч развесил объявления по городу. Такие, распечатанные на принтере листы А4. И поначалу у него был обычный театр, почти как в кружке, на который она ходила. И Вилыч одевался, как нормальный человек. То есть мятый пиджак и джинсы. Потом как-то раз они съездили в ресторан на детский день рождения. Через месяц еще раз. В итоге появился Граф с этим своим микроавтобусом и сказал, что нужно уезжать прямо сейчас. И все - невероятно - загрузились и поехали. Это сразу после нового года было. Что не покататься? И вот до сих пор катаются. Вилыч на следующий день телефоны отобрал. Раздал всем "сценические имена". Заставляет ходить в театральных костюмах. Чтобы в роль вживаться. Ну и вообще. Автобус едет и едет. Половину народа растеряли. И это все тянется и тянется. Бесконечно. Играют одно и то же. Над чем дети больше всего смеялись, то и осталось. Остальное не вспоминают. Тоска.
- Я уйти от них хочу, - Лина смотрела на Макса так строго, будто рассказывала секрет мирового значения.
- Уходи.
- Да в этом как раз и дело. Хочу - и не могу, - она зябко поежилась и подняла воротник пальто.
- Я вот захотел уйти - и ушел.
- Ты молодец, - она обняла себя за плечи и посмотрела куда-то в сторону. Поверх улиц, поверх машин и домов. - А давай вместе отсюда сбежим?
- Куда?
- Куда-нибудь. Куда хочешь. Я б к маме съездила. Я с нового года у нее не была. И звонить боюсь.
- Хм. Ладно. А когда?
- Прямо завтра, - она касается указательным пальцем его носа. - И пойдем вниз, здесь уже холодно совсем.
Утром был тусклый свет солнца, крики Вилыча, ворчание Графа, много суеты и вообще не до ночных фантазий.
Первый спектакль - в одиннадцать утра - отыграли хорошо. Макс, правда, перепутал, когда королевскому охотнику нужно выходить с зайцами, а когда без них, но среди орущих во все горло детей никто этого не заметил. А вообще все было очень здорово. Как бегали с декорациями, как наспех переодевались, как вопили довольные дети, как благостно улыбался Вилыч. А после праздника можно было остаться пообедать, правда, в другом помещении, но все равно это было отлично. И все хохотали, обсуждая и вспоминая, как и что было, где получилось, а где не получилось. И обсуждать то, что не получилось, было еще веселее. И Граф очень смешно и совсем необидно изображал испуганного Макса, когда тот вышел из-за фанерной мельницы и понял, что забыл своих зайцев. Граф действительно был очень мил. Макс украдкой глянул на Лину. Она смеялась вместе со всеми. Перекидывалась с Графом бумажками, слепленными из мокрых салфеток. Как будто ночью ничего и не было. А, может, и правда не было? Одно можно было сказать наверняка - Максу нравился этот веселый дурдом. Неизвестно, сколько еще продлится путешествие, но в этом месте лучше оставаться подольше.
Следующий день рождения был намечен на три, и надо было ехать в другой конец города. Но пока все веселились и ели, Вилыч успел договориться на еще одно выступление в том же кафе, что и утром. Оно четко вписывалось между дневным спектаклем и библионочью. Вроде бы еще деньги. И время зря не теряем. Там, правда, нужно будет играть другую пьесу, но это ничего страшного, она простенькая, слова можно и по дороге выучить.
Вот такое удачное совпадение. А с другой стороны - если бы не это неожиданное выступление, может быть, ничего бы и не было. И все бы двигалось так, как было намечено. И не закончилось бы так быстро и так бесповоротно.
Проблемы с третьим спектаклем начались почти сразу же. После обеда пошел холодный мерзкий дождь. Парковка перед кафе забита. Микроавтобус никуда не помещается. Граф остановился на дороге, включил аварийку, но таскать костюмы и декорации все равно далеко. Пока сходили туда и сюда, вымокли и обозлились. В итоге Макс забыл слова, вышел не в свою очередь, окончательно запутался и так стоял посреди импровизированной сцены, не зная, то ли убежать, то ли остаться. Напротив сидел хмурый именинник, хмурые друзья именинника и такие же мрачные родители. Никто не смеялся. А какая-то маленькая девочка, которую мама держала на руках, даже заплакала. Мир катился в ад.
Единственный хоть какой-то положительный момент - дождь в конце концов прекратился. После спектакля вещи пришлось нести еще дальше (Граф поставил автобус метрах в трехстах), но хотя бы сверху ничего не капало. Только с деревьев, на которых уже были молодые листья, иногда срывалось целыми потоками. От ветра, или если птица взлетит.
В библиотеку ехали молча. Пятничный вечер, но город как-то притих и опустел. Вилыч сказал, что от дождя сгорела местная подстанция, так что возможно отключат электричество и тогда библионочь отменят. Вилыча такой вариант не устраивал, потому что оплачивали здесь после выступления. Поэтому играть будут при любых условиях. Хоть при свечах, хоть при костре из книжек. Настроение у Макса с каждой секундой становилось все хуже.
Авария на подстанции как-то сказалась на уличных фонарях. Они то загорались, то гасли, причем делали это в абсолютно случайном порядке. Сначала потух один фонарь, потом несколько штук по другую сторону улицы. За перекрестком вдруг пропал свет во всем квартале. А через несколько секунд появился снова.
Когда погас очередной фонарь, Граф со злостью ударил здоровой рукой по рулю:
- Меня эти лампочки до эпилепсии доведут!
Ему никто не ответил. В автобусе было сыро, темно и неприятно тихо. Макс почувствовал, как кто-то хватает его за мизинец. Лина просунула руку между кучей костюмов. В темноте только глаза блестят. Она быстро наклонилась и прошептала ему в самое ухо: "Нас с тобой это не касается". И тут же выпрямилась. Зажглись фонари. Макс посмотрел на Лину краем глаза. Она подмигнула ему, легонько кивнув в сторону задней двери. Макс кивнул в ответ. Она беззвучно, одними губами произнесла "Сегодня". Макс закашлялся и не ответил.
На самом деле бедствия только начинались. В библиотеке (где их радостно встретили и тут же отправили переодеваться) выяснилось, что апельсиноподобного костюма королевского охотника нигде нет. Точно так же, как и костюма, в котором выступал Ольгерд. Единственное, чем это можно было объяснить - сумку просто забыли в кафе. Вилыча такая новость не обрадовала. Прямо совсем не обрадовала. С выступлением можно было распрощаться.
- Всем сидеть, никуда не уходить, - Вилыч хлопнул дверью и выскочил из комнаты.
- А мы никуда и не торопимся, - Лина присела на маленький розовый стульчик и вытянула ноги. - У нас все хорошо, - и она подмигнула Максу.
Макс пожал плечами. Граф заметил это и прищелкнул языком:
- Одни проблемы от тебя, турист.
- Могу прямо сейчас уйти, - Макс зло посмотрел в его сторону.
- Прямо сейчас не можешь. Вилыч не отпустит, - неожиданно сказал Ольгерд.
- О. Видишь, парень дело говорит, - Граф указал ладонью на Ольгерда.
Вилыч появился минут через десять.
- Так, бездельники, поднимаемся. Договорился за вас. Будем играть сцену из "Буратино". Костюмы у нас есть. "Буратино" все помнят, двоечники?
В ответ раздалось невнятное мычание.
- В общем, будет чистая импровизация, - Вилыч, как дирижер, раскинул руки в стороны. - Проблеете что-нибудь близкое к теме, и достаточно.
В дверь постучали. Вилыч театрально крикнул "да-да", и за дверью показалась голова немолодой библиотекарши.
- А, Анастасия Дмитриевна, прошу вас, - Вилыч раскрыл дверь шире и под локоть завел худощавую библиотекаршу внутрь. - Буквально через пять-десять минут начинаем, - он широко улыбнулся и обратился к притихшим "карасям". - Анастасия Дмитриевна любезно согласилась помочь нам в наших затруднениях. Импровизируем, господа! Играем урок у Мальвины, сцена перевоспитания оболтусов и негодяев. Анастасия Дмитриевна - Мальвина, я - Карабас Барабас, Граф - преисполненный печали и благородства Пьеро. Хотя нет, Граф сейчас поедет за костюмами. Тогда Ольгерд - Пьеро. Гелиана - лиса Алиса. Жюли… получается, что Жюли - пудель Артемон. А Буратино… для Буратино остается только Эразм.
При такой подготовке весь спектакль сводился к тому, что нужно было просто назвать свое имя. Остальное делал костюм и атмосфера общего безумия. Дети с мамочками приходили и уходили в другие залы, библиотекарши что-то рассказывали им про книжки, актерам оставалось только скакать между детьми и время от времени выкрикивать какую-нибудь очередную мораль. "Ты уже написал грустные стихи, Пьеро?" "Нет, Артемон съел мою тетрадку". "Ай-яй-яй, Артемон, так нельзя поступать. Дети, вы ведь знаете, что нехорошо есть тетрадки?"
Максу прыгать было тяжелее всех. Огромный нос, склеенный из практически деревянного папье-маше, раскачивался на тоненькой резинке и все время норовил стукнуть по лбу. Закончилось это тем, что резинка порвалась и больно щелкнула по уху. Нос упал и закатился под стол с книгами.
К десяти часам поток интересующихся знаниями заметно ослаб. Мальвина вышла куда-то и вскоре вернулась, сказав, что можно собираться. Появился Граф в своей рыцарской куртке. Предупредил, что вещи нужно будет носить через дорогу. На стороне библиотеки остановка общественного транспорта, и парковаться нельзя.
- Меня уже штрафанули сегодня за парковку. Так что ничего, донесете, не облезете. Только быстрее давайте, нам еще полночи ехать - он задумчиво потер подбородок и вышел.