* * *
- Что случилось потом? - тихо спросил Тео.
Якоб опустил глаза:
- Мы поссорились, и я сбросил его с башни в ров. Ров был проклят. Когда я осознал, что наделал, искал его или его тело всю ночь, но бесполезно. Я вскоре умер, заболев, мне не хотелось более бороться. Я ждал ада и кары. Но оказался в этом мире и попытался все изменить. Возвел Башню. Я верил, что…
- Башня всегда была пустой? - Тео едва узнавал свой собственный голос. - Ведь вы сидели и молились там, и…
- …Тео, я заставил, я научил себя верить, что однажды плесень и гниль исчезнут. - Король закусил губу. - Верить в то, что я увижу…
Капитан Птиц расхохотался, обрывая эти глухие и полные боли объяснения:
- Ты думал, что я стану просто ждать, пока ты спасешь меня в придуманном мире? - Губы скривились. - Ты даже не знаешь, что я испытал, упав в отравленную болотную жижу, чувствуя, как она разъедает мою кожу, слепит глаза, заполняет легкие… Боль и страх ничего не стоили в сравнении с тем, что несло мне понимание: это сделал ТЫ. Мой друг и союзник, тот, за чьего сына я выдал бы свою дочь, будь у меня и у тебя дети. Я выбрался из рва, чтобы умереть в канаве подальше от Гутштадта. И придя сюда, уже не смог поверить в то, что буду прежним. Посмотри, Якоб. От меня осталась лишь половина. Мое лицо… - Он запнулся и взглянул на замерших в стороне королей. Но вскоре голос его выровнялся, вновь став ледяным. - Я ненавижу вас всех за ваши спокойные и счастливые жизни. А больше всех - тебя, Якоб, за твою романтическую чушь, за эту птицу в клетке в твоей груди! Как думаешь, что я ощутил, впервые увидев тебя тут? Увидев таким? Словно насмехающимся над моим прошлым, над нашим прошлым!
- Но я…
Резкое движение - Бэйзил ударил по железным прутьям. Дважды, в кровь разбив оба кулака. Якоб слабо охнул, но лишь покачнулся. Желтый комок перьев тревожно забился в своем плену. Король Тирии, бледный и тяжело дышащий, даже не вытащил меча из ножен: все его силы ушли на то, чтобы устоять на ногах. И ни один из других правителей не смел более приблизиться к нему и тем более встать на защиту. Пока принцесса Бэки не ринулась пирату наперерез, застыв перед вороном и загородив его:
- Не смей! Не смей, слышишь, ты?
Опережая Людовика, Тони Золотой Глаз сделал стремительный шаг и неожиданно мягко сжал узкое предплечье пирата, готового замахнуться еще раз - чтобы отшвырнуть длинноволосую худую девушку в сторону:
- Действительно, приятель. Не стоит горячиться. Даже на Сицилии месть - блюдо, которое нельзя готовить на сильном огне.
Несколько секунд двое - мужчина и юноша, оба изуродованные и одноглазые, - смотрели друг на друга. Потом Тони плавно отступил, всем видом показывая, что вернется в любую секунду. Бэки так и осталась стоять между Бэйзилом и Якобом - побледневшая и рассерженная. Капитан Птиц помолчал немного, глядя на нее сверху вниз - как, наверное, мог бы смотреть на мышку, раздавить которую можно, но не обязательно. Она не отвела глаз, хотя дрожь бежала, кажется, по всему ее телу. Но она победила: пират опустил сжатые кулаки и перевел взор на Бродячего:
- В одном ты прав. Я прилетел искать помощи. Я не хочу лишиться жизни вот так просто, пусть даже прихватив с собой всех вас. Теперь тайна преступления раскрыта…
- Лишь наполовину. - Людовик Бродячий сцепил на груди пальцы, пристально глядя на пирата. - Есть кое-что, о чем ты нам не рассказал.
Ветер опять завыл сильнее. Песчинки, царапая щеки, уже кружили в воздухе. Тео повыше поднял воротник и посмотрел на Бэйзила, который стоял молча, буравя Людовика выжидательным взглядом. Тот усмехнулся:
- Итак? Что предшествовало твоему падению?
- Я… - Пират вдруг осекся, будто встретил незаметную раньше преграду. Потер пальцами лоб, встряхнул головой. И с удивлением снова поднял глаза: - Я… я не помню. Но… - в голосе зазвучало раздражение, - это не имеет значения. Он убил меня!
- Якоб?
Король Тирии стоял, ссутулив плечи.
- Я не скажу, дудочник. Я не смею.
Теперь король не мог заставить себя посмотреть на замершего пирата. Что-то вынуждало его опускать голову. Но это что-то едва ли было стыдом.
- Говори, - приказ Капитана Птиц издевательски прозвенел в воздухе. - Лги, Якоб. Так, как ты умеешь. Как научился за эти века.
Казалось, каждое сочащееся ядом слово впивается ворону куда-то под кожу - так сильно король Тирии кусал губы, давая ветру трепать волосы. Но наконец он устало вздохнул, покоряясь:
- Что ж… в тот вечер наша башня была полна больных. Предел всего возможного отчаяния. Город умирал. И ты сказал, что хочешь запереть их здесь и снова позвать огонь. Сжечь их, сжечь скверну. И уйти в другие города.
Пират замер. Почти все теперь смотрели на него.
- Ты не считал так, я знаю. - Король слабо улыбнулся. - Ты их жалел. Но эта ведьминская сила… она завладевала нами день за днем, сам я тоже ловил себя на схожих мыслях, чаще и чаще. Ты взъярился и обвинил меня в трусости. Схватил факел. Я отнял его и попытался запереть тебя. А ты бросился на меня, и, когда мы бились, я столкнул тебя в ров. Но клянусь Господом, Бэйзил. Я…
- Ты лжешь! - Кажется, пират снова собирался ударить, но теперь уже двое - Тони и Альто - готовы были удержать его при первом движении. - Я не мог! Мой хозяин учил меня доброте, и я…
- Бэйзил… - Якоб обошел Бэки, благодарно коснувшись при этом ее плеча. Сделал несколько шагов и остановился прямо перед пиратом. - Ты спас мою душу. Вырвал ее из тьмы и оживил так, как не оживило проклятие. Ты был моим единственным другом. Неужели ты… - он запнулся, - думаешь, что я мог убить тебя по своей воле?
Снова повисла тишина. Тео подумал, что лучше бы разговор этот происходил наедине, а все короли и они с Альто были бы подальше отсюда. Друзья не должны мириться на людях, это невозможно. Мальчик знал это даже по своему классу.
- Я… - начал Бэйзил, но снова замолчал. - Я уже ничего не знаю. Но почему, почему, если ты говоришь правду, я не помню, как… как я отчаялся?
- Потому что память у вас одна на двоих, - произнес Людовик. - Одна страна - одна память. Ведь вы оба должны были быть королями.
- Откуда вам это известно? - нахмурился Эльзевир.
- Я живу здесь уже почти восемьсот лет и многое видел. - Людовик Бродячий посмотрел на стоявших друг против друга Якоба и Бэйзила и вдруг усмехнулся. - Помимо прочего, я недурно умею убеждать. И честно говоря… - он стряхнул какую-то пылинку с рукава, - я одурачил вас, заставив рассказать правду и подтвердить свою догадку.
- Но почему?
- Я же… - меняя интонацию, протянул Людовик Бродячий, - дудочник.
- Bello… - пробормотал Тони. Его явно поняли.
- Благодарю. А теперь… - принц посерьезнел, - вам, пернатые, нужно помириться. Или, как ни банально, мы все умрем.
- Ему не за что просить прощения. - Король Тирии покачал головой. - Вся вина - моя, а он…
- Всего лишь безмозглая канарейка? - со злобой перебил его пират. - Так всегда было, ты…
- Бэйзил, вашу мать, что вы в самом деле… - Дальнейшую часть этой фразы Тони озвучил по-итальянски, бурно размахивая руками. Вероятно, он ругался, а потом добавил уже мягче: - Прекратите драму, вы позже научите ваших друзей серьезно к вам относиться. От песка уже дышать нечем! Миритесь!
- Прости меня, - тихо сказал Якоб.
Бэйзил лишь кивнул, не глядя ему в глаза. И в этот момент все вокруг пришло в движение. Минуты, отданные на разговоры о прошлом, истекли.
* * *
Сильный порыв ветра швырнул пиратский корабль и разбил - одним резким, быстрым, жалящим ударом. Стеклянная корка, похожая на иней, покрыла темную древесину галеры, покрыла паруса и… кажется, всех, кто ждал капитана на борту. Крики этих людей утонули в вое ветра почти сразу, но Тео успел их услышать. Услышал их и Бэйзил, неосознанно сделав на умолкнувшие голоса шаг. Та сторона его лица, где была еще кожа, побледнела. Король Якоб резко сжал плечо своего прежнего союзника, удерживая рядом:
- Не надо. Ты им не поможешь. Мы…
Он не успел закончить: стеклянным вихрям наскучило терзать разломанное тело судна. Они заплясали вокруг королей, пока не приближаясь. С жужжанием вступили в битву механические насекомые: часть их, поднявшись, начала образовывать что-то вроде воздушного щита, а часть - разгонять добравшиеся до земли вихри. Тео видел, как каждое насекомое вспыхивает золотым светом - его лучи, казалось, успокаивали ветер. Стеклянные пески падали на землю расплавленной массой. Но после двух-трех вспышек падали и насекомые: конструкция их не выдерживала жара.
- Как же я это не рассчитал… - выругался изобретатель. - Нам надо спрятаться, их так надолго не хватит!
Когда вышли из строя уже почти все насекомые, Альто превратился в дракона и, зажмурившись, расправил крылья - и теперь только он загораживал прочих от ветра и пепла.
- Думайте скорее! - рявкнул он.
Порывы ветра сбивали его с лап, а миллиарды острых песчинок оставляли царапины даже на плотной чешуе. Но никто не успел ничего придумать: ветер стих, небо потемнело еще сильнее. Одновременно Тео услышал низкий угрожающий рокот, идущий откуда-то издалека.
- Что это? - хриплым шепотом спросил Эльзевир. - Может, кончилось?
Тони Золотой Глаз покачал головой. Тео, как и король Циллиассы, уже знал эту тишину и этот гул. И знал, что должно последовать дальше.
Когда через мгновение огромная волна песка загородила облака, никто не успел даже вскрикнуть. Дюна добралась до обитаемых земель. Песок неподвижно застыл… а потом волна опала, засыпав постройки, сад и почти всех еще не сломанных насекомых. Она сшибла с ног и погребла под собой Альто, а остановилась в нескольких дюймах от ног Тео. Мальчик бросился туда, где виднелся кончик драконьего хвоста, но Бродячий и Тони схватили его за плечи.
- Даже не думай! - рявкнул Людовик.
- А как же…
Хвост шевельнулся, дракон, хромая, с трудом выбрался из-под завала. Золотое свечение, окутавшее его за секунду до падения песка, померкло. Янтарная нить, кажется, снова напомнила о себе - по крайней мере, Тео ощутил жжение в мизинце. Приняв человеческий облик, оборотень, изрядно помятый, но живой, начал брезгливо встряхиваться. Мальчик ступил навстречу:
- С тобой все…
Ему успели ответить только благодарной улыбкой. Песок снова пришел в движение. На этот раз он тихо и угрожающе забурлил.
- Назад, - сказал Людовик, обнимая Бэки за плечи и вместе с ней отступая.
Остальные последовали его примеру. В то же мгновение раздался одинокий грохот очереди. Золотые вспышки озарили стекленеющую траву и погасли. Бурление песка только усилилось.
- ТОНИ! - Людовик Бродячий сердито посмотрел на дона, державшего в руках пулемет. - Когда вы ЭТО успели…
- Сейчас! - просто ответил итальянец. - И я клянусь, что от этого песка поднялась там вдалеке человеческая фигу…
Договорить он не успел, хотя смысл был очевиден. Песок бурлил не так, как раньше. Из него больше не вырастали хаотичные полосы и зигзаги. Фигуры становились все более и более узнаваемыми. Приобретали объем. Цвет. Отличие друг от друга. И, кажется, ветер давал им голос - потому что хрипение, бормотание, хохот и плач сливались воедино, но звучали и по отдельности. Тео ощутил знакомое головокружение при взгляде на эту постепенно оживающую массу. Лучше было бы зажать уши. Но вместо этого он потянулся к револьверам: они лежали в кобурах у него на бедрах. И он не видел, но ощущал, что прочие делают то же самое - хватаются за оружие.
Это было непривычное ощущение - холодные жесткие рукояти в ладонях. И еще более непривычным было осознание того, что две маленьких красивых вещи, за которые в детстве он, наверное, согласился бы отдать все свои игрушки, созданы, чтобы убивать. Даже если убивать придется то, что никогда не жило.
Альто и Тони стояли справа и слева от мальчика. Чуть дальше - Ванилла, Людовик Бродячий, Бэки и Эльзевир, за спиной которого жужжало несколько сотен самых крупных насекомых. Вперед выступили Якоб и Бэйзил - оба подняли мечи. Но неожиданно император-механик окликнул их:
- Вы двое - назад. К нам за спины.
- Почему? - Правитель Тирии обратил к нему взгляд.
Слова прозвучали жестко и отчетливо:
- Потому что лучше, если сейчас они отвлекутся на… - Он запнулся. - Наше тепло и голоса. Мы вооружены лучше, потянем время, пока королева не очнется и…
Без слов поняв его, Тео опять глянул на башню. Раковина над шпилем была по-прежнему закрыта.
* * *
От грохота стрельбы болели уши. Руки, совершенно онемевшие, уже почти отказывались исполнять выученные движения перезарядки. Тео страшно устал. И если в первые минуты его даже радовало то, что от каждого выстрела тварь, лишь отдаленно похожая на человека, падала и рассыпалась, то теперь это не вызывало ничего. Абрисы, возникающие из бесконечных стеклянных топей, шли и шли навстречу - и если некогда они находили жертв по голосу, то более они в голосе не нуждались. Многих из них короли узнавали. Маленькая Бэки так и не сумела выстрелить в того, кто принял облик старого священника. Его уничтожил Золотой Глаз.
Земля вокруг была усыпана сломанными насекомыми. Свободное пространство для отступления заканчивалось. Приходилось теснее жаться друг к другу, что было нелегко из-за отдачи оружия. Но еще худшим казалось другое. Рано или поздно патроны должны были кончиться у всех.
- Бэйзил, как вы справлялись с ними раньше? - рявкнул, перекрывая стрельбу, Тони. - У вас оружие из этой дряни! Вы выковали его, а значит, прикасались к ним. Как?
- Этот клинок был у него всегда, - ответил за пирата Людовик Бродячий. - Ведь так?
Капитан Птиц, бледный и сжавший кулаки, кивнул. Он неотрывно смотрел вперед.
- Да почему? - допытывался Тони, дрожащими пальцами заправляя пулеметную ленту. - Какого дьявола?
Странно, что именно в это мгновение абрисы замедлили свое наступление. Песок больше не извергал их, а тех, что приближались, превратили в оплавленное стекло насекомые. Стрельба остановилась, поэтому стало тихо. Так тихо, что ответ пирата услышали все:
- Возможно, я - их часть и они идут за мной. Возможно, именно я первым привел их сюда.
Людовик медленно опустил оружие, поворачивая голову:
- И что же… ты всегда подозревал это?
- Догадывался. Именно поэтому не оставался на месте. Умирая, я думал о корабле… - пират посмотрел на свои тонкие руки, - о летающем фрегате, который унесет меня от боли. И об оружии, которым я смогу отомстить. Все это я обрел здесь. Но пески все время преследуют меня. И теперь…
- И теперь ты наконец убедился, и из-за тебя, кажется, должны умереть мы? - Людовик скривил губы, впрочем, без особого удивления. - Очень… по-пиратски.
Бэйзил в гневе вздернул подбородок:
- Я явился в надежде, что вы знаете, что делать. Но я не желал прятаться за вами!
- Я ведь всегда подозревал, что ты и они - одно… - пробормотал император-механик, мрачнея лицом. - Почему, почему так поздно?..
- Я вижу, все мы догадывались о многом, но почему-то не делились догадками… - процедил сквозь зубы Людовик Бродячий.
Он смотрел на подозрительно притихший песок, более не поворачиваясь к пирату. Усилившийся ветер вздыбил его волосы и плащ. Тео от этого порыва едва устоял на ногах. Остальные обменялись испуганными взглядами.
- И что, вы предложите теперь убить меня? - Капитан Птиц вдруг усмехнулся, делая шаг. - Я поступил скверно и не стану отрицать этого. Проклятье ведьмы еще на мне. Поверьте, я не испугаюсь.
Он глядел прямо, но Тео видел, что единственный зрачок его сузился. Бэйзил боялся. И все же едва ли он отказался бы от своих слов.
Песок вдруг забурлил снова, заставив всех в страхе обернуться. Сгущаясь и поднимаясь, он складывался во что-то пока непонятное и не издающее звуков - никаких, кроме шуршания. Будто невидимые пальцы быстро-быстро складывали фигуру из бумаги.
- Началось. - Пират встряхнул светлыми волосами. - Пора. Разойдитесь.
- Я не позволю. - Король Тирии стремительно шагнул вперед, закрывая юношу собой, обнажая меч и в упор глядя на соправителей. - Эта дрянь не прикоснется к нему раньше, чем я умру. И ни один из вас. Вам все…
- Господи, - всплеснула руками Ванилла. - Вы что, искренне полагаете, что мы выдаем своих?
- А я бы отдал… - процедил сквозь зубы Людовик и усмехнулся, наткнувшись на взгляд Бэки, - впрочем, нет. Никогда.
Песок зашуршал и зашипел громче, начиная приобретать очертания. Фигура была почти сложена. Зверь с длинным гибким телом вздернул свою точеную голову к небу, все вырастая и вырастая. Потоки ветра, казалось, тянулись теперь именно к нему, срывая неостекленевшие листья с веток и заставляя людей дрожать от холода.
- Обидчик одного члена Семьи обижает всю Семью, - с расстановкой произнес Тони, чуть прикрывая рукой глаз от песка. - Тот, кто желает получить одного из нас, не получит никого или получит всех. Иначе никак. Смыкаем ряды.
- А как же голосование?
Впрочем, по тону Эльзевира понятно было, чью сторону он примет. Император-механик улыбался. Улыбка была сумасшедшей и отчаянной одновременно. А Якоб, бледный и хмурый, не мог найти ответных слов.