7.
Тот ужасный день, что так резко изменил жизнь Тюли-Люли, начался в воскресенье после обеда. Мама утром проводила Папу в Симферополь, чтобы потом он автобусом добрался до Артека - проведать Гошку, развесила бельё во дворе, побеседовала с соседкой, и тут началась катавасия…
Небо сразу помрачнело, низкие рваные тучи, вытягиваясь и клубясь, то как бы дёргали друг дружку, то словно гонялись взапуски и ворчали, как львята.
Мама сбежала вниз и стала снимать с верёвки надувшиеся ветром рубашки, наволочки и огромный пузырь - пододеяльник; Тюля-Люля вышел из клетки и намеревался помочь Маме советом, но не успел пошевелить крылышками, как сиамский негодяй кинулся на него, обхватил лапами и зловеще мяукнул сквозь зубы.
Тюля-Люля завопил вне себя от ужаса, но его крик поглотил страшный удар грома. Только Чик-Чирик успел услышать, потому что находился поблизости.
Мгновение - и смелый воробей, подгоняемый порывом ветра, кинулся на Осьминога Кальмаровича и ударил злодея по темечку. Сиамец от неожиданности выпустил попугайчика из лап. Правда, в последнюю секунду он всё же успел ухватить зубами свою жертву за хвост и вырвал несколько перьев. Тюля-Люля свалился с балкона в пыльную бездну; очередной, ещё более мощный порыв упругого ветра подхватил его, оглушённого и ослеплённого молнией, и увлёк в неведомую даль.
Чик-Чирик, несмотря на нелётную погоду, хотел устремиться за своим покровителем, но тут небо прорвалось окончательно, и Тюлю-Люлю словно бы смыло проливным дождём.
Гроза буйствовала не менее часа. Потом небо очистилось, и ласковое солнышко с недоумением глянуло на бурные потоки воды, отражаясь в сотнях луж.
Чик-Чирик произвёл взлёт и принялся за поиски.
- Ваше сиятельство, ваше сиятельство! - звал он, большими зигзагами расширяя трассу своего полёта, но напрасно.
Земля отвечала многоголосым гомоном, вежливо короткими сигналами автомобилей, противным визгом трамвайных колёс на высыхающих рельсах.
К вечеру сил у воробья поубавилось основательно: он пересёк уже почти весь город и очутился в посёлке, что совсем рядом с аэропортом.
- Ваш… ст-во… - едва слышно попискивал он, и, когда уже вовсе утратил надежду, где-то рядом, из беседки в чьем-то саду, послышался радостный и давно ожидаемый голос:
- Я здесь, Чик-Чирик! Это ты барахтаешься в мире неведомого?
Обрадованный воробышек юркнул под крышу беседки и увидел столь изрядно потрёпанного попугайчика, что едва узнал в нем "его сиятельство".
От счастья у Чик-Чирика наступила минутная немота, потом, заикаясь от волнения, он пропищал:
- Ваше… с-тво… Эко вас изобразило…
Вероятно, он хотел сказать "преобразило", но поторопился.
- Ну-ну, малыш, - одобрительно заметил Тюля-Люля, - ты просто молодец, что нашёл меня, безграмотный чудик…
- Ваше… ст-во… - поразился Чик-Чирик, - что вы говорите? И почему, как люди?
- А как же ещё? Я ведь говорю в основном чужими словами и фразами, особенно если волнуюсь…
- Понимаю, ваше сиятельство… Полетели домой. Я запомнил дорогу.
- Ты хочешь лишить ребенка детства? А ему нужен щадящий режим, - голосом Мамы ответил Тюля-Люля.
- Ваше сиятельство, - настаивал Чик-Чирик, - простите, что осмеливаюсь думать в вашем присутствии, но я думаю, что нам надо летёть. К Маме. Домой…
- В таком состоянии? Без рулевых перьев? - с сомнением произнёс Тюля-Люля. - Боюсь, что мне не дотянуть…
- Что делать? Что делать? - огорчился Чик-Чирик. - Я придумал Я думаю, что надо лететь за Мамой и привести ее сюда… Я быстро, ваше сиятельство!
8.
Мама была очень расстроена исчезновением Тюли-Люли. Она обошла все соседние дворы Расспрашивала встречных, звонила по телефону в бюро находок и наконец в отчаянии присела на балконе, чтобы собраться с мыслями.
Вот тут-то и появимся Чик-Чирик…
Мама сразу узнала его, подставила ему теплую ладонь, погладила по головке и грустно сказала:
- Нет теперь нашего друга, Серенький. Боюсь, что он погиб…
- Нет-нет, Мама, он жив! - заверещал воробей на своём птичьем языке. - Поедемте, я покажу вам это место…
Убедившись, что Мама не понимает его, Чик-Чирик несколько раз срывался с ее ладони, устремлялся в сторону автобусной остановки, возвращался и вновь звал ее.
И Мама… догадалась!
Сбежав с лестницы, она посадила воробья в свою раскрытую сумочку, чтобы он мог свободно выглядывать и не пропустить нужную остановку, села в автобус, и они поехали.
Умница Чик-Чирик привел-таки Маму к нужному месту и торжествующё сел рядом с попугайчиком. Тюля-Люля задрожал от радости, замахал крылышками и чуть отвернулся от смущения за свой столь потрёпанный вид. Он ожидал, что Мама кинется сейчас к нему и он прижмется к ее душистой щеке. Но этого не произошло.
- Ты ошибся, Серенький, - произнесла она, в недоумении поворачиваясь к воробью. - Наш Тюля-Люля - красавец! А этот… Увы, это не он, Серенький…
- Да нет же, это он, Мама, увёряю вас, он! - возбуждённо прыгал Чик-Чирик, но Мама не поняла его.
- Спасибо, Серенький, поехали назад, - позвала она.
Но Чик-Чирик дал знать, что остаётся, и Малаа уехала одна.
Тюля-Люля опустил головку: он был обижен до глубины души. Нe узнать своего друга! Ценить близкое существо, так сказать, по одёжке! Это было свыше его сил.
- Ваше сиятельство, - в отчаянии произнёс Чик-Чирик, - но почему вы молчали? Не подтвердили Маме, что вы - это вы? Или уже разучились говорить по-человечески?
- Я? Разучился?! Слушай… - Тюля-Люля громко чихнул точно так, как это делает Гошка, отчего воробей испуганно стал оглядываться, ища мальчика, пока не догадался, что это искусство попугайчика.
- Так позовите её, ваше сиятельство!
- Ни за что! - гордо ответил Тюля-Люля. - Я разрешаю и тебе покинуть меня…
- Как можно, ваше сиятельство?! - возмутился Чик-Чирик. Неужели вы думаете, что я способен на предательство? Я остаюсь с вами.
Вскоре под крышей беседки воцарилась густая темнота, без единой крапинки, и собеседники уснули: Тюля-Люля на основной перекладине, а Чик-Чирик - в почтительном отдалении.
9.
Утро выдалось прекрасное. Свежий воздух пронизывали юные солнечные лучи; ароматы полевых трав смешивались с чудесными запахами цветов; приятный рокот заходящих на посадку самолётов мягко доносился издалека.
Друзья проснулись рано и с удовольствием позавтракали на птичьем дворе. Даже небольшие расстояния Тюля-Люля преодолевал с трудом, а линия его полёта была столь извилистой и несуразной, что Чик-Чирик не удержался от шутки:
- Ваше сиятельство, глядя на вас, я невольно вспоминаю свои первые учебные порхания.
- Хотел бы я видеть, как бы ты порхал после когтей негодяя Осьминога Кальмаровича…
- Нет-нет, ваше сиятельство! - взъерошился воробей. - Я, извините, просто пошутил…
- Ну, ладно, надо изучить местность и выбрать себе постоянное жилье.
- Так вы не хотите возвращаться домой?!
- У меня уже нет дома. У тебя - другое дело.
- Ни за что, ваше сиятельство! Я остаюсь с вами.
- Похвально, малыш. Значит, мы из одной стаи, как говорят у нас в Австралии.
Обследовав квартал, в котором они находились, и не найдя подходящего жилища, они перелетели в соседний, Собственно, обследованием больше занимался Чик-Чирик, поскольку хвостик его был невредим и полёт увереннее.
Он-то и обнаружил "квартиру" в новом пятиэтажном доме, где помещалось почтовое отделение. Тюля-Люля пристроился над открытым окном и с удовольствием вслушивался в названия городов, произносимые посетителями. Люди отправляли заказные письма и телеграммы, бандероли и посылки во все концы страны и за границу. Тюля-Люля, прикрыв глаза, заметил:
- Ты ощу щаешь, малыш, всю необъятность этого мира и прелесть путешествий?
- Ещё бы! - чирикнул воробышек. - Как я завидую вам, столько повидавшему, ваше сиятельство!
- Ты слышишь? БАМ!.. КамАЗ!.. Атоммаш!.. Какие звучные названия! Так и хочется повторять их… Должно быть, это где-то неподалёку от Австралии. Пальмы, могучее солнце, морские пляжи…
- Вы кто такие? - вдруг раздался сверху хрипловатый голос, и они, задрав клювы, увидели на краю крыши Скворца.
Вот-с, их сиятельство - знатный австралиец… а я… как видите… Но мы живем на другом конце города…
- Я так и подумал, что вы не нашенские. Уже все здесь знают, что БАМ, Атоммаш - великие стройки, там чудеса техники.
- Техники? - оживился. Тюля-Люля. - Это хорошо. Я люблю технику.
И тут кто-то там, в помещении почтового отделения, совсем рядом с открытым окном, произнес:
- Будьте добры, примите посылочку в Артек: там внучек мой отдыхает.
- Яблоки посыпаете?
- Да, из своего сада…
Тюля-Люля едва не свалился с кирпичного уступа от волнения.
Артек?! - задыхаясь от восторга, прошептал он. - Ты слышал, малыш? Там Гошка, я хочу к нему! Дошло? Килограммчик, значит, это наследственное! Я всегда знала, что ты деспот… Чихать в промокашку! Где? Где эта посылка?
- Я вижу её, ваше сиятельство! Она на весах… Но это дырявый ящик - не рассыплется он?
- Через любое из его отверстий я проникну внутрь и отправлюсь в путь… Пищи там хватит. Решено: я уезжаю в Артек!
Они нетерпёливо вертелись возле зарешеченного окна, а когда настал обеденный перерыв, Тюля-Люля распрощался с воробышком, не без труда пролез через круглое отверстие в артековскую посылку, и новое его путешествие началось!..
Красные флаги у синего моря…
1.
Один из самых знаменитых в мире полуостровов - Крымский, расположенный в середине северного побережья Черного моря. Выгодное его местоположение и мягкий климат южных берегов весьма способствовали, тому интересу, который проявляли к Крымскому полуострову жители отдаленной Греции, Италии и других стран ещё в глубокой древности. Они приплывали сюда, основывали города и поселения, разводили скот, обрабатывали поля, а потом воевали друг с другом, "если не хватало земли или базаров", как объяснял Гошка главные причины войн.
А появился Крымский полуостров вот откуда. Далеко-далеко на севере в незапамятные времена жил в темном лесу медведь, да такой огромный, что когда становился на задние лапы, то голова его уходила за облака.
Однажды он простудился и стал кашлять. На всей планете от этого приключилось землетрясение, и некоторые острова ушли на дно морское по самую макушку да так там и остались.
И была у этого медведя хозяйка - злющая-презлющая колдунья. Узнав про Крымский полуостров, она приказала своему медведю растоптать там всё живое. Пришёл туда этот ужасный зверь, но так был заворожён красотой крымской природы, что отказался выполнять приказ.
Колдунья топала на медведя ногами, визжала от злости, даже пригрозила ему: "Я тебе зубы повыдёргиваю без замораживания!" А тот, отгоняя ушами мух, промычал в ответ: "Нет у тебя щипцов по моим зубам…" Подошёл к морю, наклонился и стал пить.
Совсем ошалела от ярости колдунья и превратила зверя в камень, По сей день стоит на том месте высоченная и толстая Медведь-гора, или по-другому - Аю-Даг. Склоны её покрылись дремучими дубовыми и сосновыми лесами, а много позже у края одной кручи на скале, появился замок, где жили братья-близнецы Пётр и Георгий. Потом они куда-то поддевались, а замок без них, пришёл в запустение и вовсе развалился. Осталась на, его месте только легенда; которую ничто не брало: ни ветры, ни проливные дожди, ни жаркое солнце. Рассказывают её всем приезжим, а мне довелось услышать от Гошки, как вы уже, вероятно, догадались…
Урочище рядом с горой называется Артек; слово это такое старое, что уже никто не помнит его значения.
Когда-то, здесь бывал Александр Сергеевич Пушкин и любил бродить по прибрежным тропинкам. Кто знает, не здесь ли он увидел "у лукоморья дуб зелёный", о котором рассказал в "Руслане и Людмиле"?
Через несколько лет после Октябрьской революции сюда приехал один из верных друзей Ленина, учившийся когда-то с ним в одной гимназии в Симбирске, Зиновий Петрович Соловьёв. Советское правительство поручило ему найти место для первой всесоюзной пионерской здравницы. Он остановил свой выбор на Артеке…
А 16 июня 1925 года здесь открылась первая смена ныне Всесоюзного пионерского лагеря ЦК комсомола имени Ленина; выстроилось тогда на линейке всего восемьдесят ребят.
С той поры здесь побывало более полумиллиона детей из десятков стран мира. Все они едут сюда через Симферополь, где находится эвакобаза Артека.
2.
Артек - это целая пионерская республика, в, которой фактически несколько лагерей, а в каждом ещё есть свои пионерские дружины. К примеру, в "Горном" имеются дружины "Янтарная", "Хрустальная" и "Алмазная". Мне придётся больше внимания уделить "Алмазной" - по той причине, что в неё направили Килограммчика.
Понятное дело, что этой же дружине уделял не меньшее внимания её начальник Яков Германович - кареглазый человек среднего роста, с чёткими усиками на слегка удлинённом, мужественном лице.
Вместе с ним на эвакобазе была сейчас старшая пионервожатая Оля. Они листали списки: в этом заезде, кроме советских ребят, в Артек приехали погостить дети из шестидесяти четырёх стран, а в "Алмазную" направили представителей из двенадцати, говорящих на английском языке: так было проще организовать работу тоже совсем юных переводчиков.
Если пройтись по эвакобазе, можно увидеть красные галстуки венгров, монголов, йеменцев; бело-красные галстуки поляков; синие - немцев; зелёные с красной полоской - санмаринцев; жёлтые - пионеров Гвинеи-Биссау и Республики Островов Зеленого Мыса…
3.
Яков Германович вызвал своего переводчика Андрея и коротко спросил:
- Начнём?
- Я готов… - кивнул Андрей и сказал в микрофон по-английски - Юные леди и джентльмены! Мы приветствуем вас в Крыму, в двух шагах от Артека…
Шум вокруг несколько приутих, и заинтересованные потянулись на его голос, смеясь и чуть-чуть гордясь тем, что их назвали "леди и джентльмены".
- Ребята, - продолжал Андрей, - я буду называть фамилии и имена; а вы откликайтесь и помогите разобраться, не возникло ли у нас какой-нибудь ошибки… Понятно?
- Иес… - откликнулось несколько голосов, а когда все стихли, худощавый высокий мальчик лет четырнадцати, рыжеволосый, с веснушчатым лицом, в ковбойской шляпе, клетчатой рубанке, с сине-белой косынкой вместо галстука и в джинсах, запоздало произнес:
- О'кей!
- Джон Каллэган…
- О'кей, - отозвался тот же мальчик.
- Ты?
- Я же сказал: о'кей, - ответил он по-русаки.
О! - удовлетворённо кивнул Андрей. - Приятно слышать… Где ты научился говорить по-русски?
- Дома.
- В школе?
- О'кей. Я получил за отличные успехи по русскому языку поощрение - поездку в Артек.
- Поздравляю!
- О'кей.
- Амеркиканец?
- О'кей Я родился в Нью-Хейвене.
- А тут написано… из Мельбурна.
- О'кей: я родился в одном городе, а живу в другом. Сейчас я - австралиец…
- Понятно. Следующий: Джеймс Филлайн…
- Иес…
4.
Гошка потянул Джона за рукав и отвел в сторонку.
- Слушай, австралиец, давай дружить? А?
- Давай. Меня зовут Джон…
- А можно я буду называть тебя О'кей?
- Хо! - усмехнулся Джон. - Валяй… А тебя?
- Килограммчик.
- Что-о? У вас дают такие имена?
- Да нет, Гошка я. Это ребята так прозвали. Я не о том. Понимаешь, у меня с английским туго, с первого урока. Кобра говорит…
- Кобра?!
- Учительница. Она очкастая… Но хорошая!
- О'кей.
- Так вот, с произношением у меня труба..
- Труба?! - поразился О'кей.
- Ну это значит, как дым: всё в трубу вылетает!
- А-а! О'кей, о'кей… У нас, это - убытки.
- У тебя самого как с произношением?
- Я отличник, у меня нет трубы…
Здорово! - восхитился Гошка. - Но ведь трудно…
- Зато потом бизнес свой буду иметь. Это у вас хорошо: все о тебе заботятся, за тебя всё делают, а у нас - только сам…
- Оно-то и здесь… - не совсем… - согласился Гошка. - Так поможешь?
- О'кей.
5.
Это был "яркий пижон международного класса", как о нем вполголоса сказала старшая пионервожатая Оля. На джинсах его пестрели наклейки отелей нескольких столиц мира, рубашка копировала географическую карту: на груди восточное полушарие, а на спине - западное. Мордашка у него была славная - белая, без единого пятнышка; глаза под тонкими, как у девочек, бровями голубые, умные и смешливые; зубы крепкие и красивые; каштановые волосы волнами спадали на плечи. Был он высок и строен; на левом плече у него болталась гитара.
- Эй, географ, подходи! - крикнул Андрей по-русски, надеясь, что тот его не поймет, и поманил его списком.
Мальчик, ему было тоже лет четырнадцать, охотно повиновался.
- Кто ты? - по-английски спросил его Андрей.
"Географ" неторопливо снял с плеча гитару, пальцы его пробежали по струнам, гитара озорно зазвенела, и Яков Германом, тонкий ценитель музыки, изумленно уставился на "пижона".
Мальчик ответил начальнику дружины ласковым взглядом и вдруг запел приятным мягким баритоном:
Я перед вами, словно ценный мех,
Родителей любимое созданье;
На Древе Жизни я сучок из тех,
Что обращают на себя вниманье.
- Ещё, ещё!.. - закричали ребята, когда он умолк.
- Это вам не концерт, - деловито ответил "географ". - Я заполняю анкету… Ясно?..
- А как же тебя все-таки зовут? - спросила старшая пионер-вожатая Оля.
- Мокеем! С Урала я. Из современных…
- Что-то я таких у нас не видал! - крикнул ктo-то сзади.
- Я на тек, которые будут…
- Ладно, - вздохнул Яков Германович. - Следующий…