Не услышала, как он подошёл. И непонятно, зачем меня искать. Где мне ещё быть, когда нет занятий? Я машинально подтянула край пледа, которым укрывалась, повыше, чтобы скрыть Сеню целиком. Я иногда брала его с собой на смотровую площадку – это было наше с ним любимое место на корабле, мы обожали подолгу сидеть тут, глядя на звёзды и медитируя в полной тишине. Сеня научился вести себя очень сдержанно, никогда не проецируя картинок, если поблизости был кто-то другой. Поэтому я могла украдкой проносить его сюда, пряча под складками пледа. Плед мне выдала мама, так как "там на твоей площадке очень холодно, можно замёрзнуть и простудиться". Очень кстати мама это сделала, подала прекрасную идею!
Так и не услышав моего ответа, отец подошёл ближе и опустился на пол рядом со мной.
– Ты не замёрзла? Там, между прочим, вечный холод, – забеспокоился он и потрогал рукой прозрачную перегородку.
Уж и не знаю, из какого материала она сделана, но на ощупь стена гладкая и тёплая.
– Не вечный, а абсолютный! – учительским тоном поправила я его.
– Ну, вечный или абсолютный – тебе-то что за дело?
– Надо правильно вещи называть, ты сам меня учил.
– Надо, конечно, – не стал спорить отец. – У тебя там алгебра на столе в каюте. Четверть заканчивается, ты помнишь?
– Пап, ну не будь занудой. Никуда она не денется, твоя алгебра.
– Не моя. Твоя. Я свою уже сдавал. И не раз.
– Посмотри вниз! – попросила я, переводя тему.
– Это, кстати, не факт, что низ, – ворчливо поправил отец. – Может, это верх.
– Всё равно! – отмахнулась я, хотя минуту назад требовала точности в определениях. – Ты хотел бы вот так?
– Как – так?
– Ну, представь, что ты кусок льда, – пояснила я. – Вращаешься вокруг Сатурна.
– Ну, допустим. И что?
– Что ты чувствуешь?
– Холодно. Грустно. Одиноко.
– Нет! Ну какое одиноко? – воскликнула я. – Смотри, сколько братьев рядом и сестёр, все рядышком. Целое кольцо из братьев.
– Ну, не знаю. Мне было бы неуютно.
– А если ты попал туда не по своей воле? – от волнения я вскочила, возбуждённо заходила взад и вперёд по площадке. – Ты – метеорит, летел себе, никого не трогал. И тут бац – и притяжение тебя потянуло к планете, как верёвкой.
– А я испугался, начал вырываться! – подыграл мне отец.
– Ещё как испугался! Тебя дома дети ждут, а ты тут попался, как… как…
– Как карась на крючок.
– Да! И всё! Ничего не помогает, тебя тянет, ты плачешь, вырваться не получается.
– И что мне делать?
– Ничего не делать! Ты даже сообщить не можешь детям о том, что здесь застрял!
– Ну это очень грустная история получается.
– Ну а как ты хотел! – я села на пол, прижалась к папиному плечу. – Не все же истории весёлые.
– Фантазёрка ты, – сделал вывод отец, потрепал мне волосы.
– А что, если там корабль? – спросила я.
– Чей корабль?
– Ну, застрял в поясе. Не может выбраться.
– Ты знаешь, какая у них защита? Да и не сунется туда ни один капитан, что ему, жить надоело?
– А если несчастный случай? Или экстренная ситуация?
– Так радио же есть. Позвали бы на помощь. Сигнал SOS никто не отменял.
– Метеорит вывел из строя, – не сдавалась я.
– Тогда спасательные шлюпки.
– Поломаны.
– Ну, тогда только сидеть и ждать, что кто-то случайно на тебя наткнётся.
– Вот! – торжествующе воскликнула я.
– Кто-то достаточно глупый, чтобы полезть прямо в пояс за приключениями.
– О каких приключениях это вы говорите? – раздался мелодичный мамин голос.
Она стояла у входа на смотровую площадку со слегка сердитым видом.
– Мама! – требовательно обратилась я к ней. – Папа не верит, что в кольцах может быть кораблекрушение!
– Не говори ерунды, вот ещё придумала! – она подошла ко мне поближе и обняла за плечи, а на папу бросила укоризненный взгляд.
– Наденька, только что нашёл её, честное слово! – сказал папа.
– Ага, знаю я вас, – не поверила мама. – Небось опять учёную дискуссию на полчаса устроили про чёрные дыры или антиматерию.
– Нет, я ему рассказывала, как притяжение корабль в пояс затянуло, а потом метеоритом радио вырубило! – вступилась за папу я.
– Что-то я после такого рассказа уже не уверена, можно ли брать тебя с собой на экскурсию к планете, – задумчиво сказала мама. – Страшновато как-то. Вдруг наш челнок в пояс затянет и связь вырубит.
– А при чём тут экскурсия? – спросила я. – Уже и пошутить нельзя?
– Экскурсию? Значит, капитан всё-таки решил их не отменять? – недоверчиво спросил отец. – А как же время? Мы ведь с опозданием идём.
Я деликатно промолчала. Зачем лишний раз напоминать, кто явился причиной нашей задержки? Причём оба раза.
– Не знаю, – пожала плечами мама. – Только что старпом в кают-компании объявил. Где-нибудь нагонят время.
– В крайнем случае пропустим конец четверти, ничего страшного, – невинным голосом успокоила их я.
Родители, не сговариваясь, вздохнули и посмотрели друг на друга.
– А я вас предупреждала, не надо было этот круиз затевать до каникул, – в который раз напомнила мама.
– Так нам же подарили билеты, забыла? – привычно парировал отец.
– Да уж, удружил дядя Витя!
– Дядя Витя самый классный! – вмешалась я. – Я его обожаю! Это мой самый лучший подарок за все дни рождения!
– И мой, – признался папа.
– А дарёному коню в зубы не смотрят! – блеснула я знаниями народных пословиц.
– Ох уж мне этот конь, – покачала головой мама. – Выяснить бы ещё, когда этот конь удосужится тебя в школу вернуть.
– А чем тебе наша корабельная школа в библиотеке не нравится?
– Много времени ты на учёбу тратишь? Вы все предметы проходите или занимаетесь по выборочной программе?
– Допустим, так что? Мы же путешествуем! Это лучше, чем ничего!
– Вот это меня и беспокоит, – снова вздохнула мама. – Ладно, пойдёмте в каюту. Надо переодеться для экскурсии и вовремя успеть к причалам на нижней палубе.
– Вы идите, а мне ещё на секундочку в библиотеку забежать нужно! – сказала я, поглаживая Сумунгуса под пледом.
К сожалению, на экскурсию я Сенечку взять не могу.
* * *
– Попрошу внимания! – сказал капитан, и царивший до этого момента многоголосый гул мгновенно стих.
Четыре десятка человек, собравшихся на нижней палубе и одетых в скафандры с поднятыми забралами, обратились в слух.
– Дорогие пассажиры! Не каждому в жизни выпадает счастье своими глазами увидеть кольца Сатурна вблизи. Вижу, как сильно вы ждёте этого момента, потому буду краток. Собственно, офицеры вас уже проинструктировали, – он кивнул на старпома и двух гардемаринов, стоящих рядком перед открытыми шлюзами в пассажирские челноки. – Вы знаете, как вести себя на борту челноков, знаете, как за долю секунды загерметизировать индивидуальные скафандры и включить радиомаячок. Без крайней необходимости просьба с мест не вставать, ремни безопасности не отстёгивать. Не забывайте про невесомость. Добавлю лишь, что челноки – посудины надёжные, можете расслабиться и посвятить время фото– и видеосъёмкам из иллюминаторов. По дороге вы услышите историю колец Сатурна.
– Мы знаем историю! – не выдержала я, и отец одёрнул меня за рукав скафандра.
– Не перебивай капитана! – шепнул он мне прямо на ухо.
– Это хорошо, что знаешь, девочка, – улыбнулся капитан. – Тогда послушаешь ещё разок, и если что – дополнишь. Договорились?
– Договорились! – кивнула я.
– Две экскурсии уже состоялись, ваша группа будет крайней, так что сразу после нашего возвращения в кают-компании состоится торжественный ужин в честь Сатурна и вас, отважных путешественников, – продолжил капитан. – Это я без всякой иронии говорю, знаете, не каждому смелости хватит на такую экскурсию. Большая часть пассажиров, во всяком случае, на это не решилась. И поэтому за ужином я лично награжу всех вас памятными значками "кольца Сатурна".
Присутствующие заулыбались, довольно поглядывая друг на друга и на капитана.
– Вопросы есть? – спросил он.
– Есть! – раздался знакомый сварливый голос. – Почему на сей раз нас отправляют на экскурсию одновременно в обоих челноках? Первые две экскурсии обходились одним! Разве инструкции это не запрещают?
– Инструкции написаны для того, чтобы их соблюдать, господин Свинке, – нахмурился капитан. – И мне приятна ваша осведомлённость. Однако, как вы знаете, мы потеряли много времени по дороге на Марс и на самом Марсе, и теперь нам нужно было либо отменить экскурсии к кольцам, либо найти способ хоть немного сэкономить время. Мною принято решение совместить третью и четвёртую группы по времени.
– Да, но отправляя оба челнока сразу, вы подвергаете риску оставшихся пассажиров! В случае срочной эвакуации мест на всех в оставшемся катере "Айседора" и спасательных капсулах не хватит.
Я вздохнула и посмотрела на часы. Этот разговор может затянуться. Свинке в этом плане мастер. С самого начала полёта и до сегодняшнего дня он спорил с капитаном и офицерами при любом удобном случае. Иногда по делу, но чаще из-за глупых суеверий. Дебаты частенько затягивались и превращались в длительные споры по космическим традициям и звёздному праву. Особенно он переживал из-за того, что мы не спустились на челноке к месту высадки первого человека на Луне и не взяли оттуда лунный камешек, как гласит древний обычай космонавтов. При нарушении данного обычая кораблю якобы будет грозить неизвестная опасность.
Обычай такой и вправду существовал, но только на заре освоения межзвёздного пространства, когда космонавты улетали к другим системам в надежде открыть новые пригодные к жизни планеты и успешно высадиться на них. С тех пор утекло много воды, межзвёздные перелёты стали делом обыденным и даже немного скучным. Солнечная система теперь и вовсе изъезжена вдоль и поперёк до такой степени, что существуют даже рейсовые маршруты, например, Москва – Марсоград или Нью-Йорк – Мунтаун. Да и наш круиз, Москва – Сатурн, в сущности, заурядная вещь – стартует ежемесячно.
В общем, капитан принял решение остановки и высадки не делать. Вроде бы спорить уже было не о чем, Луна давно осталась позади, но Свинке и не думал успокаиваться. Всю дорогу до Марса он при каждом удобном случае приставал к капитану и грозился написать жалобу в Москву, в головной офис "Роскосмофлота" с требованием включить посещение Луны в обязательную программу. В качестве причины он указывал неоправданный риск для жизни в связи с нарушением традиций космоплавания. Капитан и офицеры относились к Свинксу терпеливо и вежливо, хотя все видели, что он их уже порядком утомил.
Что же касается задержки в пути, о которой упомянул капитан, то здесь была большая доля моей вины. Сначала непредвиденная простуда Сени привела к тому, что он наводнил корабль проекциями мыслей её пассажиров. Разразился ужасный переполох, включилось экстренное торможение, на корабле даже чуть не ввели чрезвычайное положение. К счастью, мы вовремя успели переговорить с капитаном и убедить его это не делать. А то задержка была бы ещё больше. Не исключено, что корабль и вовсе вернули бы на Землю.
Потом ещё была задержка на Марсе – когда я в музее межпланетной войны хотела сфотографироваться внутри боевого робота, а он вдруг "ожил". К счастью, никто не пострадал, все отделались лёгким испугом. Но нам пришлось объясняться с дирекцией музея, заполнять разные протоколы и писать объяснительные записки. В общем, я чувствовала себя виноватой кругом, что, конечно, не повышало настроения. Потому я и проводила почти всё время на обзорной площадке одна или в компании с Сенечкой.
– Господин Свинке, – напряжённо произнёс капитан. – Вся полнота ответственности за происходящее на борту корабля лежит целиком на мне. Я не обязан объяснять свои решения. Пассажирам ничего не угрожает.
– Как же не угрожает, если простая арифметика…
– Господин Свинке! – прервал его капитан. – Если вы желаете что-то обсудить, то я предоставлю вам такую возможность со мной наедине после нашего возвращения. Кстати, вы вполне можете остаться на борту, если вас что-то беспокоит.
– Меня компетентность ваша беспокоит! – склочно ответил ему Свинке. – Нет уж, на корабле я не останусь. На челноке-то мне место гарантировано. Только, надеюсь, не на вашем. Полечу на другом.
– Как вам будет угодно, – холодно сказал капитан. – Желаю всем приятного полёта и замечательной экскурсии.
Затем он повернулся к офицерам:
– Заканчивайте формальности и начинайте посадку.
С этими словами капитан коротко кивнул пассажирам и скрылся в шлюзе правого челнока.
Помощник капитана тем временем начал зачитывать посадочные списки, направляя пассажиров то к правому, то к левому шлюзу. Пригибаясь и придерживая шлемы, люди проходили внутрь. Мои одноклассники один за другим прошли в левый шлюз, возле которого стоял Юра Звягинцев. Лишь Антон задержался у шлюза, оглядываясь на меня. А почему я не с ребятами распределена, а с родителями? Хотя, быть может, наши места тоже там, просто старпом до нашей фамилии ещё не дошёл.
– Я же сказал, что с капитаном не полечу! – раздался вдруг возмущённый голос господина Свинкса.
– Хорошо, – покорно согласился старпом. – Поднимайтесь на борт левого. А господин… госпожа Никитенко полетит с капитаном.
– Отлично! – довольно сказал Свинке.
– Логиновы! – тем временем объявил нашу фамилию старпом. – Правый шлюз, челнок "Хулиган"!
– Папа, а можно, я тоже полечу на левом челноке, с ребятами? – спросила я, с сожалением глядя на Юрия, вытянувшегося возле левого шлюза.
– Света, мы же не мороженое в магазине тут выбираем, как тебе не стыдно! Не задерживай вылет, – возмущённо сказала мама.
Нет, чтобы поддержать меня!
– А почему Свинксу можно челнок менять, а мне нельзя? – тоже повысила голос я.
Пассажиры заулыбались.
– Вы извините, что я вмешиваюсь, – вежливо заметила дама средних лет с яркими рыжими волосами. – Но нам было бы неплохо продолжить посадку, не будем же мы целую вечность стоять тут, на палубе.
– Девочка, твоя мама права, проходи скорее на своё место, – приказал старпом.
– Я полечу только с гардемарином Звягинцевым! – безапелляционным тоном заявила я.
– Я готова уступить девочке место, только давайте уже заканчивать. Симонян моя фамилия, – снова вступила в разговор рыжеволосая дама.
– Симонян, – пробормотал старпом, углубившись в данные планшета. – Да, по плану вы летите с гардемарином.
– Ура! – воскликнула я. – Спасибо вам!
Антон, по-прежнему ожидавший меня у шлюза, тоже просиял.
– Не за что, девочка, – улыбнулась женщина. – Я могу пройти на капитанский челнок?
– Да, прошу вас! – сделал приглашающий жест рукой старпом.
– Погодите, – вдруг твёрдо сказала мама. – Без нас дочь никуда не полетит.
– Это правда, – подтвердил отец. – Мы её одну не отпустим.
– Но мест на челноке Звягинцева больше нет! – твёрдо заявил старпом. – Пройдите на свои посадочные места, не задерживайте остальных.
– Мама, я пошла! Всё будет хорошо! – я решительно направилась к левому шлюзу.
– Стой! – мама побежала за мной, схватила за руку.
Стоявший у левого шлюза незнакомый полноватый мужчина не выдержал и раздражённо сказал маме:
– Невозможно наблюдать эту сцену. Развели тут детский сад. Это же космос, а не загородная прогулка!
– Света, я уступаю твоей маме место, – неожиданно выпалил Антон. Его щёки быстро покрывались румянцем. – Пусть вам будет хорошо!
– А ты? – недоверчиво спросила я, ещё не веря такому счастью.
– А я полечу с капитаном, – с некоторым отчаянием в голосе ответил Антон. Потом спохватился и не слишком убедительно добавил: – Я с самого начала с капитаном хотел лететь.
– Спасибо, ты настоящий друг! – с чувством сказала я.
Вообще-то некрасиво это с моей стороны. Наверняка ведь Антон со мной хотел лететь, а не с капитаном. А с другой стороны, действительно, ну что за детский сад – экскурсия каких-то пару часов длится, а потом у нас ещё занятия в библиотеке, увидимся с ним там.
– Проходите быстрее, занимайте места, – распорядился старпом. – Надеюсь, девочка, папу ты не потребуешь тоже взять с собой на челнок?
Старпом выразительно посмотрел на меня и на отца, так что ему ничего не оставалось, кроме как смириться.
– Лети с мамой, доченька, – грустно сказал он. – Какая разница. Я полечу с капитаном. Встретимся на "Есенине".
Глава вторая. Вперёд, к кольцам Сатурна!
– Необычный вид планеты Сатурн впервые подметил Галилео Галилей летом одна тысяча шестьсот десятого года, – звонким юношеским голосом вещал в микрофон Юра. – Представляете, как он удивился, когда увидел Сатурн не в виде одной звезды, а как целых три! В центре покрупнее, по бокам две звёздочки поменьше, и все на одной линии! Это у него такой телескоп был в то время. А в более слабые телескопы даже и этого не видно, просто вытянутая звёздочка, как олива. Галилей поэтично всё это описал, мол, престарелому Сатурну помогают совершать путь верные служители. Только вот через пару лет кольцо повернулось к Земле ребром, и "служители" исчезли из виду. То-то он удивился! "Сатурн съел своих детей", – записал он. В общем, окончательно во всём этом разобрались только спустя сорок лет. Астроном по имени Христиан Гюйгенс догадался, что Сатурн опоясан кольцом.
Я слушала рассказ гардемарина вполуха: за иллюминатором простирался бескрайний космос. Далеко позади ещё виднелся многократно уменьшенный, почти как детская игрушка, звездолёт. Как только мы вышли из зоны действия искусственного гравитационного поля корабля, по телу, наполняя суставы лёгкостью, разлилась уже знакомая нега. Почти не ощущавшийся прежде скафандр стал теперь твёрдым и жёстким. Впрочем, это было даже приятно, так как вызывало ощущение некой надёжности. Как и два ремня безопасности, крепко удерживающие меня в кресле.
На приличном расстоянии впереди от нас плыл капитанский челнок. Иногда мне казалось, что я могу различить овалы шлемов в иллюминаторах – но это была, скорее, моя фантазия.
– В общем, постепенно про кольца узнавали всё больше и больше, – продолжал свой рассказ гардемарин. – Про их количество, про состав, про так называемые щели между ними. Астроном Жак Кассини, возглавлявший Парижскую обсерваторию, первым подробно описал устройство колец. Но вопросов всегда оставалось больше, чем находилось ответов. Так прошли восемнадцатый и девятнадцатый века. А во второй половине двадцатого, точнее, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, американцы запустили свои "Вояджеры", которые передали прекрасные детальные снимки колец с относительно близкого расстояния. Затем "Вояджеры" отправились к другим планетам, а позже покинули Солнечную систему. Это вызвало бурный интерес в научном мире, и в тысяча девятьсот девяносто седьмом году к Сатурну стартовал космический аппарат "Кассини" – вы уже знаете, в честь кого он назван.
Интересно, капитан так же захватывающе рассказывает? Или это именно нам с мамой повезло, а папа слушает какую-нибудь нудную стандартную лекцию? Мне вдруг стало очень обидно, что мы не летим все вместе. Всего лишь одного места для папы в нашем челноке не хватило!