Леночка шла чуть впереди, Алька на полшага отставал.
- Смотри, какое озеро! Какие на нем огромные кувшинки, и какого цвета - голубые и алые! На Земле таких нет. А какие у них листья… Не листья - плотики! Тебе они нравятся?
- Нравятся. - Алька покорно шел за Леночкой.
Ему все-таки было немножко не по себе, потому что он не знал, как поведет себя Колесников, когда проснется. Алька предчувствовал - нет, он был почти уверен в этом! - что их командир выйдет из себя из-за такого самоуправства. В этом неприятно было признаться даже себе, но Алька слегка побаивался Колесникова…
- Давай покатаемся на листе кувшинки! - внезапно предложила Леночка.
- Ты что, серьезно? Он же не выдержит нас.
- Прекрасно выдержит, я уже каталась.
Алька вытаращил на нее глаза.
- Когда же ты опустилась на планету?
- Часа четыре назад… Уже два раза купалась. И снова хочу. Здесь такая чистая, прозрачная и вкусная вода!
- И ни один крокодил не съел тебя?
- Представь себе - нет. Здесь подстерегает другая опасность: огромная бабочка может выпустить хоботок, обвить тебя и унести в небо…
Алька засмеялся, подпрыгнул, потом перекувырнулся через голову и еще громче засмеялся. Потом сказал:
- Ну давай купаться… Как давно мы не купались!
Алька стал снимать рубаху.
- Ну что ж ты не…
- Я? - вдруг как-то оробело сказала Леночка. - Я… Да ведь Колесников выбросил на космодроме в Сапфирном мой купальник…
- Нечего страшного, - проговорил Алька, - иди купайся первая, а я пойду вон за те цветы и подожду. И не торопись. Я хоть и нетерпеливый, а могу долго ждать. И если какая-нибудь бабочка захочет тебя унести в небо, кричи погромче, не дам тебя в обиду…
Леночка убежала к озеру, и скоро до Алькиного слуха донесся звучный плеск воды.
Вдруг Алька увидел Толю: он бегал по пояс в траве возле темно-синего звездолета, острым носом нацеленного в небо, и ловил бабочек. Трава блестела в лучах света и колыхалась, расступаясь перед ним. Сачка у Толи не было, он ловил бабочек руками и, поймав, относил в звездолет, и рыжий, веснушчатым нос его при этом горделиво смотрел вверх.
Алька тут же решил помочь ему. Но… Но что если Леночку и впрямь унесет в небо гигантская бабочка?
Да нет уж. Наверно, пошутила. Наверно, даже на неведомых планетах нет таких сильных, хищных бабочек.
Алька стал подкрадываться к черной с голубоватыми волнистыми разводами бабочке. Сложив крылья, она присела на махровый белый цветок, развернула и опустила внутрь него тонкий хоботок. Алька схватил бабочку и, не чуя под собой ног, длинными прыжками бросился к Толе. И вытянул к нему руку:
- Смотри, какую поймал… Нужна?
Толя унес в отсек сразу две бабочки свою и его, - вернулся и сказал:
- Чудо, а не планета!
- А что скажет Колесников? - спросил Алька. - Леночка тоже в полном восторге от планеты. Это она посадила на нее звездолет… Знаешь, что она хочет? Она хочет надолго здесь остаться! И меня уже уговаривала… А как ты относишься к этому?
Толя нервно потер лоб и вздохнул:
- Прекрасная идея… Здесь так хорошо… Здесь столько цветов и бабочек! От благоухания у меня даже с непривычки голова болит…
- Значит, остаемся здесь? - неуверенно спросил Алька. - Ведь если мы втроем примем решение остаться здесь и проголосуем "за", Колесников вынужден будет подчиниться; пусть даже он перетянет на свою сторону Жору, нас все равно большинство!
- Это верно, - уже серьезно сказал Толя. - Здесь хорошо пожить день, два, десять… Боюсь, что потом здесь покажется однообразно. Ведь мы полетели в глубины Вселенной ради того, чтоб постичь…
- Знаю ради чего, не говори! - прервал его Алька. - Идем лучше к озеру, может, Леночка уже кончила купаться… - И Алька громко крикнул.
Она откликнулась, позвала их. Ребята стащили с себя комбинезоны и осторожно, как зимой на непрочную льдинку, ступили на маленький круглый зеленый плотик - лист кувшинки; Толя не без труда перепилил складным ножом толстый, уходящий ко дну стебель листа, и они отплыли от берега. Толя с Алькой - худенькие, загорелые, в одних трусиках - лежали на гладком блестящем листе и гребли руками, а Леночка стояла посередке и громко смеялась.
Внезапно на берегу появилась маленькая фигурка Колесникова. Даже издали было видно, что лицо у него сонное, недовольное. Он подошел к воде, протер глаза и зевнул.
- Кто посадил сюда звездолет?
- Я. А что, тебе здесь не нравится? - спросила Леночка, - раздевайся и плыви к нам!
- А что я тебе говорил? - сказал Колесников. - Или все вылетело из головы? Никто не имеет права по своей воле садиться на незнакомые планеты!
- А ты? - нашлась Леночка.
- Что - что я? - недовольно шевельнул бровями Колесников.
- Ты имеешь право садиться, ни с кем не посоветовавшись?
- Ну как тебе сказать, я… - замешкался Колесников, и Леночка не стала ожидать, пока он выпутается из трудного положения.
- Так вот я и взяла пример с тебя! - засмеялась она. - Разве плохая планета?
- А чем она хороша? - хмуро спросил Колесников: видно был очень недоволен собой. - Немедленно плывите к берегу! Мы сейчас же улетаем отсюда!
- Мы никуда не полетим! - спокойно сказал Толя, уже не глядя на него, а продолжая лежать на гладком упругом листе и загребая прохладную воду руками.
Так они плавали, наверно, целый час, любуясь голубизной неба, блеском двух светил - ярких маленьких местных солнц, давших этой планете тепло и жизнь, отражением в воде громадных раскрывшихся кувшинок…
Колесников что-то кричал с берега, приказывал, размахивал руками, но ребята далеко отплыли от него и ничего не могли расслышать. Да и не хотели.
Потом Толя принялся грести руками к берегу, сказав со вздохом:
- Как бы он голосовые связки не повредил…
Скоро ребята стали разбирать его слова, фразы, а потом их громадный лист уткнулся в берег.
- Нечего здесь терять время! - разорялся Колесников. - Мы не для этого полетели в мировое пространство! Правда, Толя?
Он искал у него поддержки, и Толя ответил:
- Правда… Но цивилизация цветов - разве это плохо?… Мы решили отдохнуть и пожить здесь… Раздевайся, Колесников, искупайся с нами и позагорай!
- Я ненавижу купания и загорания во время полетов! - закричал Колесников. - Здесь вам не Земля! Мы - люди дела… К кораблю! - Он махнул им рукой и двинулся к звездолету своим медленным неуклюжим шагом, уверенный, что и они следуют за ним.
Но когда шагов через двадцать Колесников обернулся, он увидел, что они и не думают следовать за ним. Они плавали и ныряли возле своего зеленого плотика, брызгались, и Леночка с радостным испугом визжала.
И тогда Колесников просто вышел из себя:
- Я вам приказываю! Чтоб через пять минут все были в своих отсеках!
Глава 24. НЕПОСЛУШАНИЕ
Внезапно Толя понял, почувствовал: вот когда он должен сказать Колесникову все, что он думает о нем. И Толя сказал:
- А ты, пожалуйста, не приказывай и не кричи!
Колесников недоуменно посмотрел на него.
- Если хочешь, мы проголосуем, кто за то, чтобы улететь, - продолжал Толя. - Хочешь или нет?
Колесников перевел глаза на другие лица и все понял.
- Не хочу, - сказал он уже совсем другим тоном. - Но вы это всерьез? Здесь оставаться? - Он огляделся по сторонам, и, судя по его глазам, все ему здесь было неинтересно и чуждо: и эти склонившиеся над водой цветы, и раскрывшиеся под жаркими лучами громадные голубые и алые кувшинки, и эта пускавшая яркие блики зеркальная гладь озера… Все это, судя по его глазам, не заслуживало внимания.
- Придется тебе, Колесников, подчиниться, - храбро сказал Алька. - Сколько можно гнать и гнать вперед?… Мы устали! Мы-то ведь не моторы, не двигатели какие-то… Мы-то ведь живые! Пора остановиться и подышать чистым воздухом… Я буду здесь рисовать, Толя - ловить бабочек, Лена - собирать цветы… Наверно, и Жора, когда проснется, будет без ума от этой планеты. Здесь можно поваляться на траве, посмотреть в звездное небо и подумать… Здесь так хорошо думается и дышится. И ты постарайся, Колесников…
И тогда Колесников схватился руками за голову и прямо-таки застонал:
- Как здесь можно жить? Ведь ни души вокруг! И ни одного дома! Ни одной автострады! Ни одной разумной машины… Я не могу… Я не вынесу всего этого… Ребята… - И он из твердого, уверенного в себе Колесникова превратился в маленького несчастного мальчика.
- Привыкнешь, - сказал Толя. - Алька прав.
Колесников потупился.
- Хорошо, и я поживу здесь… - едва слышно произнес он. - Попробую… Ведь это ненадолго?
- Там увидим. - Алька опять прыгнул на сверкающий лист кувшинки; лист сильно закачался, и они поплыли от берега.
Колесников отвернулся от них и медленно побрел по ярким, благоухающим цветам и травам к звездолету.
Прошло три дня, и Колесников, тихий и задумчивый, почти не выходил из корабля; он молча ел с ребятами в салоне, почти не разговаривал, умывался в душевом отсеке, хотя остальные мылись и плескались в озере. Что касается Жоры, так он сразу же примкнул к ребятам, и теперь его хохот перекрывал смех других. Ребята гонялись друг за другом по берегу, кувыркались через голову, ныряли в воде и, конечно же, ловили для Толиного отца бабочек. Выяснилось, что год назад Леночка две недели занималась в кружке любителей чешуекрылых во Дворце юных в Сапфирном; этого срока было маловато, чтоб собрать приличную коллекцию, но вполне хватило, чтоб узнать, как их лучше ловить, умерщвлять и хранить; их, оказалось, нужно аккуратно укладывать в бумажные пакетики. И еще, оказалось, нужно обязательно записывать, где, когда и при каких обстоятельствах была поймана каждая бабочка. Так что охота на них пошла у ребят веселей. Между прочим, Леночка оказалась и самой быстроногой и, наверно, поймала этих бабочек столько, сколько остальные мальчишки, вместе взятые…
Пока ребята веселились, Колесников расхаживал по тесной рубке управления, напряженно о чем-то думал, трогал ручки и рычажки, сигнальные лампочки и циферблаты или рассматривал звездную карту. Или подолгу пропадал в отсеке двигателей…
- Похудел он, - сказал однажды Толя, - и на нас по-прежнему не смотрит… Как бы он не… - Толя осекся.
- Что "не"? - спросил Алька.
- Как бы он не заболел, - ответил Толя. - Я читал, что это бывает в космических путешествиях… Он даже среди нас одинок… Он знает, понимает и любит совсем иное, чем мы с вами, и не так, как мы…
- Что ты предлагаешь? - спросила Леночка.
- Надо лететь, ребята, - сказал Алька. - Он так осунулся, здесь ему все не мило… Пожалеем его, а? Ведь он… Он, по-моему, не совсем такой, каким хочет казаться, и бывает добрым и мягким…
- И я так думаю иногда, - сказал Толя. - Засело в нем что-то с самого раннего детства и мешает быть другим… Пожалеем его! Летим! Впереди нас ждут никем не виданные…
- Затихни, - попросил Жора. - Сколько можно?
- А я останусь здесь! - вдруг сказала Леночка. - Улетайте без меня… Мне не надо ничего другого…
- Ты что, серьезно? - Толя почесал свой рябенький от веснушек нос. - Как ты будешь одна здесь жить? Не страшно будет? Не скучно? И чем ты будешь питаться, когда съешь свою норму тюбиков?
Леночка опустила голову, потом вдруг отскочила в сторону, зажала в кулаке висевшую на шее сверкающую рыбку - ключ от звездолета, и крикнула:
- Не дам вам его, и не улетите! - и побежала вдоль озера. - И не будет мне скучно!
- Это правда? - спросил Алька.
- Что ей не будет с нами скучно? - блеснул глазами Жора. - Истинная правда…
- Да нет, все тебе шутить! - отмахнулся от него Алька. - Что не улетим без ключа?
- Как же улететь, не заперев дверь? - сказал Толя. - В полете должна быть полная герметизация. И потом, этот ключ автоматически выключает электронную машину, разрешающую или запрещающую выход из звездолета… Да и как же улететь без Леночки? Вы не огорчайтесь, Леночка скоро вернется. Она ведь не дурочка и все понимает…
- Еще как! - подтвердил Жора. - Высший класс!
Леночка вернулась к ужину с огромной охапкой цветов в руках. Молча влезла в звездолет и разделила охапку на несколько букетов. Первый букет она поставила в салоне, второй - в рубке, потом в отсеки ребят и только в отсек N 1, где жил Колесников, не решилась поставить.
- Можно и тебе? - спросила она, сунув голову в отсек двигателей, где сидел Колесников с каким-то черным измерительным прибором в руках.
Он кивнул своим резким, похудевшим лицом и не сказал ни слова. Леночка поставила в узенькую вазочку в его отсеке три синих розы, вышла в салон и сказала:
- Ну что ж, летите.
Сняла с шеи и отдала им ключ с цепочкой.
- Это верно? Она так сказала? - Колесников вылез из отсека двигателей, обвел глазами экипаж и так посмотрел на них, точно не верил, сомневался в правде ее слов.
Толя ничего не ответил ему, спустился с ключом вниз, закрыл дверь и вернулся в салон:
- Давай старт.
И тогда Колесников окончательно поверил. Лицо его оживилось, глаза заиграли, рот восторженно открылся, и он закричал:
- Спасибо! Ур-ра! - и кинулся в рубку. Через несколько секунд звездолет с грохотом и свистом взмыл в небо. Колесников прочно, как привинченный, сидел в кресле, сжав обеими руками маленький белый штурвал. Так сжимал, точно был намерен никогда уже не выпускать его. Глаза его смотрели пристально и зорко.
- Колесников! - позвал Толя, но тот с таким вниманием смотрел вперед и прислушивался к реву двигателей, что не услышал его.
Толя пошел в свой отсек. Отсек почти весь был завален белыми пакетиками с бабочками. Глянув на них, Толя уже не чувствовал себя таким виноватым и легкомысленным перед отцом. Дома у них были тысячи разных бабочек, но здесь были такие, каких он никогда еще не видел. Возможно, отец не знает об их существовании. Вот будет радость!
Толе захотелось проверить, какие бабочки есть, а каких нет в справочниках. Он пошел в библиотечный отсек и стал перебирать глазами корешки книг.
Нужного справочника не было, однако неожиданно Толины глаза наткнулись на толстую книжищу с его фамилией на серебристом корешке. Толя вытащил ее. Автором книги был отец, и называлась она "Мир бабочек". Странно, что она была в библиотеке космического корабля!
Толя не раз видел эту книгу дома и даже, случалось, рассеянно листал, разглядывая рисунки диковинных бабочек Земли и других планет. Разглядывал, но не читал: были у Толи книги поважней этой. Сейчас это была единственная в звездолете книга о бабочках. Толя вернулся в свой отсек, раскрыл ее и стал разглядывать картинки.
Сколько здесь было бабочек! Каких только расцветок здесь не было! Черно-бархатистое сияние крыльев чередовалось со снежно-белым, лимонно-золотым, изумрудно-синим, оранжево-красным… Прочитав в книге фразу, что существуют бабочки, запросто перелетающие через океан, Толя заинтересовался и стал читать дальше. Он читал и не мог оторваться от тонких белых страниц. Книга втягивала его в себя, как некогда картины Алькиного отца втягивали в свои глубины. Толя читал и не верил: оказывается, отец открыл пятнадцать новых видов бабочек на Земле; он специально ездил за одной из них к Кордильерам и поймал ее там на краю пропасти, и пока что во всей Вселенной известен только один-единственный экземпляр этой бабочки. Расцветка ее крыльев так ошеломляюще красива и необычна, что один из крупнейших гобеленных мастеров Земли создал по ее мотивам шесть великолепнейших огромных гобеленов и подарил каждому материку по одному, и они висят, радуя глаз, в Дворцах искусств… А одна из бабочек отцовской коллекции натолкнула самого знаменитого композитора Земли на создание Симфонии Алых Проблесков, одной из лучших симфоний последнего десятилетия…
Толя читал. Он то глотал текст целыми страницами, то замедлял чтение, отвлекался и думал. Поиски и добыча каждой новой бабочки были для отца величайшим событием. Как-то раз Толя ехал с ним на автолете на просмотр нового фильма о самой далекой планете, куда сумели добраться земляне. Выехали поздновато и опаздывали. Внезапно отец заметил из окна какую-то бабочку, порхавшую над клумбами проспекта, и, забыв обо всем на свете, вскочил с места и ринулся к кабине водителя (разумеется, Толя - за ним), упросил его немедленно остановить автолет. Они выскочили из него и со всех ног бросились к клумбам. Отец на ходу налаживал складной сачок. С первого взмаха он поймал бабочку, извлек из легкой прозрачной ткани мешочка, пристально рассмотрел через свои сильные квадратные очки, вздохнул, сказав: "Обыкновенная лимонница!" - и отпустил. Они опоздали на двадцать минут на демонстрацию фильма из-за этой лимонницы. Толя разобиделся на отца за такое, как казалось ему тогда, чудачество, и лишь сейчас дошло до него: нечего было обижаться. Он тогда плохо понимал своего отца…
Толя так погрузился в чтение, что не слышал, как в дверь постучали. Дверь распахнулась, перед ним стоял Алька, весь всклокоченный, со страшно возбужденным, бледным лицом. Он держал в руках какую-то толстую, сильно обтрепанную общую тетрадь.
- Слушай, что я тебе прочту! - закричал Алька. - Отбрось своих бабочек в сторону и слушай…
- Что это? - Толя кивнул на тетрадь, недовольный, что его прервали на очень интересном месте, да еще потребовали, чтоб он отбросил отцовскую книгу.
- Слушай! - Глаза Альки сверкали, как сигнальные лампочки в рубке. - Читаю… "Месяц прошел, как мы стартовали с Земли, дел в полете, как всегда, много, каждая минута занята наблюдениями над приборами, съемкой планет, астероидов и туманностей. Постоянно держим радио- и телесвязь с Землей, слышим ее голос и дыхание, видим ее, словно и не покидали Землю, она улыбается нам, греет нас, дает силу и поддержку…" Слышал?
- Ну и что? - сказал Толя, не зная, к чему клонит Алька.
- "Что, что"! Не понимаешь? - вспылил Алька. - Он ведь взрослый, выдержанный, знаменитый и сотни раз отправлялся в сверхдальние рейсы, а как пишет о Земле!… А вот слушай, что он пишет на другой странице… "Вдруг мы ощутили резкий удар: корабль попал в поток метеоритов, электроника звездолета не успела сработать, и звездолет отклонился в сторону, - недоделка, обратить внимание инженеров! Внутри корабля стало медленно падать давление, значит, пробита наружная обшивка… Приборы мгновенно показали, в какое место пришелся удар, и через минуту в открытый космос вышел наш механик в скафандре. Опасность была очень велика: поток метеоритов не кончился, и стоило мельчайшей частице задеть его… Повезло: снаружи была быстро наложена заплата, мы продолжаем полет…"