Но даже при этом я не мог рассказать ему о своих фантазиях. Некоторыми мечтами лучше не делиться. Тут такое дело: вы не вольны выбирать, о чем мечтать, и иногда фантазии эти не очень красивы. Бывает, такого себе навоображаешь - в страшном сне не приснится. Пример? Да вот хотя бы когда ты наяву представляешь себе какую-нибудь отвратительную ссору, которой не было, но которая, возможно, произойдет в будущем. Или когда воображаешь себе вообще что-то несусветное - например, подземный карстовый провал. Некоторое время назад в новостях рассказали про дырку в земле, образовавшуюся под домом где-то не то в Боливии, не то в Болгарии. Жил да был один тихий поселок, и вдруг в одно прекрасное утро скрипят и трещат стены, а потом земля разверзается и дом со всеми домочадцами проваливается на сто футов под землю, где его подхватывает и уносит подземная река, о которой никто не знал, кроме парочки умников из местного университета. Умники лет тридцать писали предупреждения, но разве их бумажки вообще кто-нибудь когда-нибудь читает?
Ну вот, сидишь ты и воображаешь, как этот самый провал проваливается прямо под твоим домом. Представь себе: просыпаешься однажды утром, идешь в душ и только-только вытерся, как земля поглощает все твое жилище; и тогда тебе, замотанному в полотенце и тонущему в подземной реке, приходится решать, за что цепляться: за полотенце вокруг бедер или за жизнь, то есть чтобы тебя не смыла напрочь подземная река?
В своих фантазиях ты всегда остаешься жив - как правило, один-одинешенек; и все кончается тем, что ты рассказываешь репортерам душераздирающую историю о том, как отчаянно ты пытался спасти своих близких, но те оказались не такими стойкими и сильными, как ты.
В моих нынешних фантазиях мне рисовались похороны Гуннара. Я на кладбище, идет дождь, потому что во время похорон всегда льет как из ведра и зонтики всегда черные. Интересно почему? Куда деваются веселенькие цветастые? Или те, что сделаны в виде Винни-Пуха? Ладно, я отвлекся. Стою, в одной руке угнетающе черный зонт, а в другой - Кирстен, которую я утешаю. Ради нее я сохраняю присутствие духа, и это сближает нас еще больше... Ах да, я, конечно, скорблю, но стараюсь этого не показывать, и мое горе выдает лишь скупая мужская слеза, скатывающаяся по мужественной щеке. Затем кто-то просит меня сказать что-нибудь. Я выступаю вперед и, не в пример реальной жизни, без единой запинки произношу речь, которая заставляет всех улыбнуться сквозь слезы, а Кирстен - зауважать меня еще больше. На этом месте я выдергиваю себя из бреда. Мне противно, что в моих фантазиях самое важное лицо на похоронах Гуннара - это я.
* * *
За какую-то пару дней я напечатал столько контрактов, что у меня вышла вся бумага, а дареное время продолжало сыпаться как из рога изобилия. Ученический совет, не желающий смириться с тем, что какой-то плебей вроде меня обходится без них, вывесил на дверях своего офиса большой картонный термометр и обязал меня каждый день подавать рапорт, сколько времени было собрано для Гуннара, чтобы они могли поставить на термометре отметку. Цель была пятьдесят лет, потому что тогда Гуннар дожил бы до шестидесяти пяти. Ученический совет посчитал глупостью давать ему время сверх установленного пенсионного возраста.
- Удивительно, какими щедрыми становятся люди, узнав, что ты умираешь, - промолвил Гуннар, когда я вручил ему очередную стопку месяцев.
- Что слышно от доктора Г.? - спросил я. - Есть хорошие новости?
- Доктор Г. такой уклончивый, - ответил Гуннар. - Говорит, все будет хорошо, пока все не станет нехорошо.
- Ободряюще, ничего не скажешь.
Я призадумался. Что лучше: чтобы твоя болезнь была почти без симптомов или все же чтобы у нее была их целая куча - тогда ты хотя бы знаешь, насколько близок к могиле?
- Ну, во всяком случае, - несмело заметил я, - губы у тебя пока еще не посинели.
Гуннар пожал плечами. Его слегка шатнуло - наверно, голова закружилась, как с ним это часто бывает.
- Как ты думаешь... может, тебе удастся протянуть еще год? - осведомился я.
Гуннар воззрился на кипу листков, которую держал в руке:
- Может и удастся.
Чего нельзя было сказать о заднем дворе Умляутов.
В ту среду я пришел к Гуннару, чтобы продолжить работу над нашим пыльным котлом. Проводить время во Вселенной Умляутов стало тяжко - уж очень много неприятного там витало в воздухе. Например, неизбежная смерть Гуннара. Или полные непонятки с отцом семейства. А еще эта угроза свидания с Кирстен...
Нет, я понимаю, что свидание с девушкой твоей мечты не должно бы сочетаться со словом "угроза", но, поверьте, так оно и есть. Это жутко неловко - встречаться с девушкой после того, как ты пригласил ее на свидание, но еще до того, как вы на него сходили. Все равно что попрощаться с кем-то, а потом обнаружить, что вы едете в одном лифте. Не разговаривать же с человеком, с которым уже попрощался! Поэтому вы оба стоите и молчите, чувствуя себя полными идиотами.
Вот так и тут: я пригласил Кирстен, она сказала "да", а теперь я заявляюсь в ее дом за два дня до встречи. Я понимал, что как только она вернется с тренировки по теннису, настанет "время в лифте".
Что же до двора Умляутов, то его можно было официально объявлять скончавшимся - ничто не пережило нашего гербицидного апокалипсиса. Пострадал даже кусочек соседского участка, куда просочилось немного яда.
- Это, что называется, "сопутствующие потери", - изрек Гуннар, озирая окружающее нас запустение. - Может, стоить нанять несколько бомжей и беспризорников - пусть поселятся здесь для полноты картины?
В этот момент из дома послышался голос миссис Умляут, спрашивающей, не хотим ли мы горячего шоколада, ведь на дворе довольно холодно. Вместо него мы попросили "кофеечку прям из чайника", что звучало ну совсем по-стейнбековски. Жаль только, что она притащила нам кофе в расписанном цветочками стеклянном сосуде из автоматической кофеварки, не то вышло бы еще ближе к исторической правде.
И вот тут домой вернулась Кирстен и вышла к нам поздороваться. Я был счастлив видеть ее, несмотря на неловкость.
- Я слышала, тебя официально назначили Купидоном нашей школы? - с усмешкой проговорила она, намекая на новоизобретенную валюту любви, для которой я, можно сказать, печатал купюры.
- Я не мечу стрелы, только заряжаю лук.
Гуннар со стоном закатил глаза. Улыбка, которой меня одарила Кирстен, поблекла, стоило ее взгляду упасть на гранитный булыжник посреди "пыльного котла". Я так привык к недоделанному надгробию, что совсем забыл про него.
- Задвинул бы ты куда-нибудь эту штуку, - сказала Кирстен брату. - Она тут как бельмо на глазу.
- Не-а, - возразил Гуннар. - В "пыльном котле" столько людей погибло! Ей тут самое место.
Его сестра взглянула на меня, но я отвел глаза. Ни к чему мне вмешиваться в их разборки. Я принялся старательно отряхивать пыль с джинсов.
- На обед останешься? - спросила Кирстен.
- Нет, - поспешил я ответить. - Мне вечером на работу.
После прошлого ужина у Умляутов я лучше буду разносить меню и разливать воду в папином ресторане, чем сидеть за их столом. Даже больше: лучше самому значиться в меню, чем обедать с их отцом, если тот ненароком придет домой.
Кирстен, наверно, прочла мои мысли, потому что сказала:
- Знаешь, у нас не всегда так плохо...
- Нет всегда, - отрезал Гуннар, с шумом прихлебывая горячий кофе.
- И что из тебя вечно так и прет негатив? - осведомилась Кирстен. Я хотел было посоветовать ей отнестись к умирающему брату с пониманием, но становиться в споре не на сторону своей потенциальной девушки неумно.
Гуннар пожал плечами.
- Ничего из меня не прет, просто говорю как есть. - И, взглянув на кофейник, добавил: - Как сказал Бенджамин Франклин: "Правда похожа на кипящий чайник. Ошпаришься или заваришь чай - зависит от тебя".
Кирстен смерила его взглядом, полным отвращения, и от этого - вот уж не думал, что такое возможно - ее красота чуть-чуть померкла.
- Мой брат вовсе не такой умный, как он себе воображает. - С этими словами она повернулась и решительно зашагала в дом.
- Я достаточно умен, чтобы сообразить, куда таскается наш папочка, - сказа Гуннар.
Это приостановило Кирстен, но лишь на один миг, после чего она спохватилась и пошла дальше, даже не оглянувшись и, таким образом, не дав брату ни унции удовлетворения.
Она ушла, а мы молча продолжили запихивать убиенные растения в пластиковые мешки. Теперь, когда Кирстен напомнила про могильный камень, мой взгляд все время обращался к нему. Слон посреди "пыльного котла". Зато Гуннар, против обычая, не скорбел о собственной кончине - его мысли витали где-то далеко.
- Три раза, - наконец проговорил он, нарушив молчание, - три раза я проверял одометр в отцовской машине - перед тем, как он уезжал, и после. Посчитать было нетрудно. Все три раза он ездил в какое-то место, расположенное между ста тридцатью и ста сорока милями отсюда.
Хорошее детективное дознание, подумал я, но ведь это лишь половина работы.
- Это мало что дает, если не знаешь, в какую сторону он ездит.
- Думаю, норд-вест. - Гуннар сунул руку в карман и протянул мне какой-то красный кружок. - Вот что я нашел в его машине.
Еще не дотронувшись до кружка, я уже понял, что это такое.
- Покерная фишка! Он играет в покер?
- Скорее в очко или в кости. Посмотри-ка внимательней.
Фишка была красной с черными полосками вдоль края. В центре красовалась буква "А".
- Казино племени анавана, - разъяснил Гуннар. - И, согласно карте, оно расположено как раз в ста тридцати семи милях от двери нашего дома.
9. Эхолокация и с чем ее едят
Мы все играем. Для этого вовсе не обязательно отправляться в казино. Мы играем каждый день, не осознавая этого. Самый простой пример: вечером во вторник ты не делаешь домашнее задание по математике, зная, что в среду математичка дежурит в столовой; значит, шансы, что она станет проверять домашнее задание, практически равны нулю, поскольку дежурство в столовой сломит дух любого, даже самого стойкого учителя.
Ты фактически играешь в орлянку, когда откладываешь поиски летней работы до первого июля, ставя на то, что невозможность получить ее перевесит твое желание подзашибить деньжат. Так к чему тогда тратить драгоценное время, которое можно отлично провести, к примеру, не убирая в своей комнате, или не моя посуду, или не делая домашку по математике на среду?
Словом, принимая то или иное решение, мы все играем. Мои родители сейчас в самом разгаре большой игры. Они рискнули всем ради ресторана. Я безмерно восхищаюсь ими, ведь они сделали ставку на себя, а это дело благородное. Но, с другой стороны, мама каждую неделю покупает десяток лотерейных билетов - а вот это уже стыдобище.
- Зачем выбрасывать деньги на ветер? - каждый раз возмущается мой брат Фрэнки при виде валяющегося где-нибудь билета. - Разве не знаешь - ученые выяснили, что человека скорее пять раз долбанет молния, чем он выиграет в лотерею?
И тогда я задумываюсь: неужели когда кому-то выпадает выигрыш, в другом месте какой-нибудь неудачник получает свой законный пятый удар молнией? Чем можно прогневить Господа до такой степени, чтобы Он избрал тебя на роль этого страдальца?
- Я знаю, что шансы почти нулевые, - всегда отвечает мама. - Но все равно - а вдруг? Вот за это "вдруг" не жалко десяти долларов в неделю.
Это, пожалуй, мелочь, но что если десяток долларов превращается в сотню? В тысячу? В какой момент игра вырастает в проблему? Должно быть, это происходит так медленно, так исподволь, что ты не замечаешь неладное, пока не становишься неизлечимо болен.
Понимаете, мои родители играют с рестораном, и это окей, потому что тяжелый труд и талант могут изменить соотношение шансов в твою пользу.
Но ничто не может изменить твои шансы в казино, и доказательство тому - все эти роскошные отели в Лас-Вегасе. Казино всегда забирает себе не менее 15% всех находящихся в игре денег. Сегодня ты можешь выиграть тыщу баксов и будешь прыгать от восторга, полностью позабыв, что за весь прошедший год проиграл намного больше, чем только что выиграл.
Жизнь - это сплошная игра; думаю, Гуннар сознавал это лучше, чем кто-либо другой. Маленькие будничные радости не изменят того факта, что наши фишки с каждым днем убывают. Таков тот самый кипяток правды, с помощью которого нам нужно заварить чай. Чай - вещь хорошая, если только ты не тот бедолага, которого пять раз долбает молния. В этом случае я ничем не могу помочь, кроме как утешить, что у твоей жизни возвышенная цель: благодаря тебе мы, все остальные, чувствуем себя счастливчиками.
Я не знал, где в точности на шкале молниевой лотереи находился мистер Умляут, но у меня было ощущение, что он стоит посреди чистого поля в грозу, с ног до головы увешанный металлом.
* * *
В субботу вечером я собирался полностью выкинуть из головы все проблемы семьи Умляутов. Этот вечер должен стать праздником. Я иду на первое свидание с Кирстен.
Правда, мы будем не одни, потому как это двойное свидание - с Лекси и Щелкунчиком Раулем. Я не нашел в себе сил отказаться от шанса сводить Кирстен в шикарный ресторан, а ресторан Кроули был из самых шикарных. Я быстро обнаружил, что ответственность, налагаемая отношениями с женщиной старше тебя, способна выжечь все твои мозговые клетки. Взять хотя бы вопрос транспорта. Как ты планируешь добраться до ресторана? Неужели твоя дама будет у тебя шофером? Это же унизительно, нет? А если поехать на автобусе, то может показаться, будто ты жмешься на такси. А если вызвать такси, то рискуешь очутиться на мели, еще, собственно, не успев добраться до места. А если вы пойдете пешком, то все встречные-поперечные будут исподтишка посмеиваться - ведь твоя дама выше тебя ростом...
В конце концов я решил попросту предложить ей встретиться в ресторане. Мама приподняла бровь, когда я перед уходом ненароком проговорился, что у Кирстен есть автомобиль:
- Девочка, с которой ты встречаешься, водит машину?
- Не-а, - ответил я, - у нее такая навороченная тачка - едет сама, а она только сидит и ничего не делает.
Мама, человек, в общем, сообразительный, кажется, подумала, что отстала от жизни, потому что неуверенно сказала:
- Правда, что ли?
У нее вышло очень по-ховиевски. Я посчитал это тревожным признаком.
- Буду дома около одиннадцати, - проронил я, направляясь к выходу. - На случай, если не вернусь, я заложил номер морга в быстрый набор на твоем телефоне.
- Как помрешь, не забудь звякнуть.
- Занесу в список первоочередных дел.
Я сделал в уме заметку: надо и вправду заложить номер морга в ее телефон. Мама, конечно, рассвирепеет, но и посмеется тоже. У нас с ней одинаковое чувство юмора. И это я тоже считаю тревожным признаком.
Облаченный в свои лучшие рубашку и слаксы, я прибыл на десять минут раньше назначенного времени. Кирстен опоздала на три минуты, и одета она была как для вечернего приема в клубе "Ривьера".
- Наверно, я чересчур расфуфырилась? - спросила она, оглядывая свое платье, сверкающее, будто зеркальный шар на дискотеке. - Я слышала, в ресторане Кроули существует дресс-код...
Не поймите меня неправильно - ее наряд вовсе не был вульгарным; собственно, как раз наоборот. Когда Кирстен вошла в зал, все головы повернулись в ее сторону. Я на полном серьезе ожидал, что сейчас засверкают вспышки фотокамер папарацци.
- Ты великолепна, - заверил я, улыбаясь от уха до уха. И платье, и уложенные в высокую прическу волосы визуально делали ее еще старше. Мне представился тест для младших школьников "Убери лишнее": девушка в роскошном платье, хрустальные люстры, официанты, разносящие омаров и... Энси Бонано. Даже первоклассник шутя справился бы с этим тестом.
Я поцеловал Кирстен в щеку на глазах у всего ресторана - на случай, если кто сомневается, с кем она сюда пришла.
- Выглядишь потрясно, - сказал я. - Да ты и сама это знаешь, правда?
Нас проводили к столу на четверых. Я не был уверен, где мне сесть - рядом с Кирстен или напротив, поэтому поспешил усесться, и пусть она сама выбирает. Кажется, это был неверный ход, потому что официант метнул в меня такой же взгляд, каким меня одаривает мама, когда я творю очередную непростительную глупость. Затем он отодвинул стул для Кирстен - вот, наверно, что я должен был сделать.
- Надеюсь, ты ничего не имеешь против двойного свидания, - проговорил я.
- Лишь бы они все не оказались двойными, - ответила она с тонкой улыбкой, потянулась через стол и взяла мою ладонь в свою. - Меня еще никогда не водили в такие шикарные места. Десять баллов из десяти, Энси!
Значит, теперь мне остался только один путь - вниз.
- Ах да... - добавила она, немного замявшись, - я еще никогда не была на двойном свидании со слепой парой.
- Не волнуйся, они точно такие же, как зрячие, только не видят.
- Боюсь сказать или сделать что-нибудь не то...
- Не бойся. Делать или говорить что-нибудь не то - эту задачу я всегда беру на себя.
Лекси с Раулем появились минутой позже, и я задался вопросом, где же это они задержались - ведь Лекси живет прямо над рестораном, а потом задался вопросом, почему я задался этим вопросом. Поднявшись, я взял Лекси за руку. На лице Кирстен появилось недоуменное выражение, но тут я вложил кисть Лекси в ее ладонь. Я просто привык так поступать, чтобы моя слепая подружка не попала в неловкое положение при неточной стыковке во время рукопожатия.
Мы сидели за тем самым столом, который ранее предназначался для знаменитых бруклинцев - пока наконец кто-то умный не сообразил, что, став знаменитостью, означенные бруклинцы больше в родные места не возвращаются.
Лекси спустила с поводка Мокси, собаку-поводыря, и пес послушно улегся рядом с ее стулом.
С чувством некоторой неловкости мы завели светскую беседу на тему различий между общественными старшими школами и суперпрестижной школой для богатеньких слепых. Потом несколько коротких, но неприятных мгновений девушки совсем по-теннисному обменивались мнениями о моей персоне, словно меня здесь нет, а я лишь беспомощно следил за мячом.
- Мне нравится Энси, потому что он не боится говорить, что думает, - подает Кирстен.
- Точно, - отбивает Лекси, - даже когда ему вообще не стоило бы рот раскрывать.
- А вот тогда как раз и можно услышать самое интересное! - Кирстен зарабатывает очко.
Я решил, что пора сменить тему.
- Я правильно понимаю? - обратился я к Раулю, в то время как помощник официанта наливал нам воду - совсем не с тем шиком, как это делаю я, эксперт в данной области. - У тебя нет собаки-поводыря, наверно, потому что щелк - и тебе сразу все ясно, да?
- В основном да, - с гордостью ответил тот. - По сравнению с эхолокацией тросточки и собаки - средневековье какое-то. - До этой минуты он помалкивал, но как только беседа зашла о нем, оживился. - Лично я думаю, что это приспособительный признак. В эволюционном смысле.
- У Рауля нет собаки, потому что их дают только людям, достигшим определенного возраста, - безжалостно откомментировала Лекси. - Собственно говоря, мне тоже не положено, но ты же знаешь дедушку - потянул за нужные ниточки.