От досады я поерзала по столу - и почувствовала под собой что - то твердое. Я пошарила рукой и нашарила… ключ.
- Воробей, - неуверенно произнесла я, - а это случайно не то, что мы ищем?
И я протянула ему ключ.
Володька тут же схватил его и бросился к сейфу. Вставил в замочную скважину и повернул. "К - х-р - я-к", - недовольно проворчал замок.
- Ура - а-а! - шепотом закричала я.
И тут вдруг послышался едва уловимый шорох. Мы погасили фонарики и замерли. Шорох повторился. Несомненно, кто - то крался по коридору. Не шел, а именно крался. И уж конечно, это был не дядя Витя, которого всегда слышно за километр.
Я выхватила из кармана пистолет. Воробей схватил с подоконника бронзовую статуэтку Толстого. Так просто мы сдаваться не собирались. Дверь начала приоткрываться. В кабинет проскользнул школьный кот Барсик.
- Мяу, - сказал он и потерся о мою ногу.
Я с трудом удержалась, чтобы как следует не пнуть этого дурака Барсика. Володька вытер вспотевший лоб.
Мы снова принялись за дело. Проще говоря - полезли в сейф. Там лежали какие - то тетради, тонкая пачка денег, перехваченная резинкой, надкусанный бутерброд с копченой колбасой… А на верхней полке в ряд стояли картонные папки с тесемками. Личные дела учителей.
Я нашла папку, на обложке которой было написано: "Личное дело Е. Л. Липатовой". Внутри папки оказалось два листочка. На одном листочке была изложена автобиография Леночки Леонидовны; другой содержал в себе анкетные данные и назывался "Личная карточка преподавателя".
Володька принялся читать "личную карточку", а я - автобиографию. Родилась там - то, закончила то - то, работала тем - то… Конечно, я понимала, сто это сплошная липа. И все - таки в этой липе могла оказаться существенная зацепка.
- Смотри! - одновременно вскрикнули мы, тыча пальцем каждый в свой листок.
- Она работала в питерском метро, - выпалила я.
- Обходчицей, - добавил Воробей.
Да, в обоих документах имелась коротенькая запись о том, что Леночка Леонидовна работала в службе пути метрополитена обходчицей второго разряда.
В автобиографии этот любопытный факт объяснялся туманной фразой - "по семейным обстоятельствам". Что же это были за обстоятельства, заставившие Дженни Ли спуститься в тоннель?.. Об этом автобиография умалчивала.
Я подцепила ногтем фотку, намереваясь ее отодрать.
- Подожди, - остановил меня Володька. - Михал Тарасыч увидит, скажет Леночке, та что - то заподозрит. Давай лучше всю папку заберем.
- А если папка пропадет, не заподозрит?
- Конечно, нет. Директор подумает, что см куда - то ее задевал. А оторванная фотография - это уже подозрительно.
Я с нескрываемым восхищением посмотрела на Володьку. Ай да Воробей! И кто бы мог подумать, что за какие - то две недели он превратился из зануды в отличного парня.
Я сунула папку к себе в сумку.
- Ну что, поехали? - спросил Володька.
- Куда? - не сразу врубилась я.
- В Питер, - ответил он, - куда же еще.
И мы поехали в Питер.
Глава XXII
ТОННЕЛЬ МЕТРО
В Питере, как обычно, лил дождь. Узнав по "горсправке", где находится отдел кадров службы пути метрополитена, мы отправились туда.
В небольшой комнатке за стеклянной перегородкой сидели две женщины. Пожилая и молодая.
- Здравствуйте, - сказала я им. - Даже не знаю, с чего начать.
- Начни с начала, - приветливо улыбнулась молодая.
- Понимаете, я ищу свою родную мать, - начала наводить я тень на плетень. - Когда - то она бросила меня в роддоме. А чужие люди забрали и согрели своей любовью. До недавнего времени я была твердо убеждена, что они и есть мои настоящие родители. Но однажды я случайно нашла вот эту фотографию. - Я показала им фотку Леночку Леонидовны. - "Мама, - спросила я, - а кто эта тетенька?" - "Доченька, - зарыдала она, - я больше не в силах скрывать от тебя правду. Это твоя родная мать!" - "Нет! Нет! - зарыдала и я. - Ты моя родная мама!"
Обе женщины стали потихоньку шмыгать носами. Я продолжала:
- С тех пор покой оставил мою душу. Я решила найти свою настоящую мать, так безжалостно обошедшуюся со мной. Я ей ничего говорить не буду. Я ей просто в глаза погляжу.
Добрые женщины уже открыто плакали.
- Покажи мне фотографию. - Пожилая промокала слезы платком. - Я сорок лет в кадрах работаю.
Я протянула ей снимок.
- Это Елена Липатова, - тотчас узнала она. - Обходчицей на "Петроградской" работала.
Молодая глянула на фото суровым взглядом.
- Ишь глазки какие бесстыжие, - заметила неодобрительно.
- Ее Зинаида Ивановна хорошо знала, - продолжала пожилая. - Ты с ней, доченька, поговори. Сегодня как раз Зинина смена. Подходите к двенадцати на "Петроградскую", я дежурную по станции предупрежу.
- Ну, ты, Мухина, и врать, - сказал Володька, когда мы вышли из отдела кадров.
- А ты думал, - ответила я, чрезвычайно собой довольная.
Кое - как скоротав время до вечера, мы поехали на станцию "Петроградская". Дежурная провела нас на платформу - или как она выразилась, в "коллектор". Это был узкий коридор, в который выходило множество дверей. За одной из этих дверей мы и обнаружили Зинаиду Ивановну.
- Зовите меня просто Зина, - сразу затараторила она. - Сейчас планерка закончится, и пойдем ко мне в бытовку чай пить.
После планерки Зина привела нас в маленькую комнатку, поставила на плитку чайник и вынула из сумки пакет.
- Зефир в шоколаде уважаете?
- Еще бы! - с восторгом завопила я.
И мы стали пить чай с зефиром. Красота.
- А вы с Эмминой мамой подругами были? - спросил Володька.
- Ну, не то чтоб подругами. Работали на одной станции. Мой участок был от "Горьковской" до "Петроградской", а ее - от "Петроградской" до "Черной речки". Обычно обходчицы вдвоем свои участки обходят, потому как страшно одной по тоннелю шастать. Мало ли что. А Ленка почему - то любила одна…
Было отчетливо слышно, как над нами, по платформе, ходят пассажиры. А когда к станции подъезжал состав, в бытовке все начинало трястись.
- Шумно у вас, - заметила я.
- А - а, - беспечно махнула рукой Зина. - Это пока поезда ходят. А через полчаса здесь будет тихо, как на кладбище.
И точно. Постепенно все звуки стихли. Станция закрылась. Поезда ходить перестали. В коллекторе раздался пронзительный звонок. Голос дежурной, усиленный динамиком, сообщил: "Напряжение снято. Можно входить в тоннель".
- А хотите со мной в обход? - предложила Зина.
- Конечно! - в один голос согласились мы.
Она принесла нам по желтому сигнальному жилету, и мы спустились в тоннель.
В тоннеле было тихо. Тускло мерцали лампочки по стенам. Где - то капала вода. Шпалы располагались так часто, что приходилось идти по ним мелкими шажками.
Зина включила мощный фонарь и начала осматривать какие - то штучки сбоку от железнодорожного пути.
- Это кронштейны, - разъяснила он нам. - На них крепится третий рельс. Видите, он деревянными коробками закрыт. По нему как раз и проходит ток.
- Ой - ой - ой, - завизжала я. - Смотрите - мышка!..
- Да, мышка, - посмеивалась Зина, - а на некоторых станциях и крысы водятся. Вот такие, - развела она руки на ширину плеч.
Иногда по дороге, в стенах, попадались чернеющие провалы.
- Это проходы на соседний путь, - объясняла Зина. И вдруг остановилась у одного из проходов. - А вот здесь находится подземный госпиталь. Хотите посмотреть?
Мы, конечно, хотели.
Войдя в темный проход, Зина высветила на полу грязную крышку люка. Общими усилиями мы откинули ее в сторону. Вниз, в кромешную тьму, уходила железная лесенка. Зина безбоязненно полезла первой. За ней двинулась я. За мной - Володька.
Обходчица щелкнула выключателем. Загорелся свет. Мы ахнули от неожиданности. Перед нами было громадное помещение со множеством коридоров, расходящихся в разные стороны.
- Это и есть подземный госпиталь, - сказала Зина, довольная произведенным эффектом. - Вернее, будет госпиталь, если война начнется. Не дай бог, конечно.
Мы переходили из одной пустой комнаты в другую.
- Чего тут под землей только нет, - тараторила Зина. - И какие - то склады, и электростанции… А когда метро рыли, то подземный ход обнаружили. Старинный. Он от женского монастыря идет. Как раз здесь где - то и проходит, - показала она пальцем на ближайшую стену.
Мы снова вылезли в тоннель и отправились дальше. На всем протяжении нашего пути по стенам белели небольшие таблички с цифрами.
- Теть Зин, - спросила я, - а что это за цифры?
- Да пикеты. Чтоб рабочим удобней место работы находить. Вроде указателей. Видишь, написано: двести один - тринадцать. А через метр: двести один - четырнадцать. А дальше: двести один - пятнадцать…
Разговаривая, мы незаметно дошли до станции "Черная речка", посидели там на лавочке и двинулись обратно, но уже по второму пути.
Два раза мигнули в тоннеле лампочки.
- Пять часов, - определила Зина. - Пора наверх выбираться. Через пятнадцать минут ток на третий рельс подадут. Шарахнет - мало не покажется.
Мы ускорили шаг. Вскоре появились светофоры, а затем и станция. Мы опять прошли в коллектор и сели пить чай.
- Она странная была, маманя твоя, - продолжала за чаем разговор Зина. - Любила по выходным работать, когда в тоннеле вообще никого нет… В монастырь уходила. Монашенкой.
Мы с Воробьем переглянулись. Леночка Леонидовна была монашенкой? Это что - то новенькое.
- Расскажите, теть Зин, - попросила я.
- А чего тут рассказывать. Просто разговор как - то зашел о подземном ходе, что от монастыря ведет. Ленка и говорит: "А я там монашенкой была. Не покажешь ли, где этот ход?" Ну а мне жалко, что ли?.. Я показала.
- А монастырь отсюда далеко? - спросил Володька.
- Рядом. На реке Карповке. - Допив чай, Зина Поднялась. - Пойду к дежурной схожу. Надо в журнале отметиться, что мы из тоннеля вышли. А вы поспите, ребята, поспите. С непривычки - то тяжело ночь не спавши.
Долго нас упрашивать не пришлось. Я улеглась на одну лавку, Володька на другую. Зина, погасив свет, ушла.
- Воробей, - сказала я в темноту, - ты спишь?
- Нет еще. А что?
- А вдруг в этом подземном ходе спрятаны сокровища?
- Фантазерка ты, Мухина, - шумно вздохнул Володька. - Да разве наше правительство отдаст Герундии ядерное оружие за какие - то там сокровища? Не - ет, тут что - то посерьезней. Но вот что?..
Глава XXIII
МАТУШКА ЛЮДМИЛА
Пасмурным утром, наскоро перекусив в кафе жареными сардельками, мы отправились в женский монастырь. Над входом висела большая икона. Мы на всякий случай перекрестились и вошли. Мраморный пол был чисто выметен. Монахиня в черных одеждах продавала в углу религиозную литературу.
Я вновь завела пластинку насчет мифической матери, оставившей меня в роддоме.
- Господи боже мой, - всполошилась монахиня. - Грех - то какой родное дитя бросать.
- И не говорите, - кивала я.
- Понимаете, в чем тут дело, - влез в разговор Володька. - Ее мать работала у вас монашкой.
- Господи прости, что значит работала? У нас не работают, мальчик, у нас богу служат.
- Ну богу служила, - поправился Воробей. - Не в этом суть.
- А как ее звали? - спросила монахиня.
- Наверное, матушка Елена, - сказала я.
- А, матушка Елена, - вспомнила она. - Да, была у нас такая послушница. Но накануне Пасхи мирно скончалась. Ее отпели и предали земле.
Мы с Володькой прямо обалдели от такого ответа.
- А вы в этом точно уверены? - я протянула ей снимок. - Она же еще не старая.
Монахиня, нацепив на нос очки, принялась внимательно изучать фотографию.
- Это не матушка Елена, - сказала она, - а матушка Людмила. Она давно в мир ушла, после того как ей в келью явились… кто бы вы думали?
- Герундские шпионы, - выпалила я.
- Господи, прости душу грешную, - закрестилась монахиня. - Какие еще шпионы? Ангелы небесные! Явились и говорят: "Иди, матушка, в мир. Добро творить". Вот она в мир и ушла.
- А нельзя ли поговорить с кем - нибудь, кто ее хорошо знал? - спросил Воробей.
- Вам надо пройти к ее келейнице. Давайте я вас провожу.
Монахиня заперла свои книги, и мы вышли на монастырский двор. Проходя мимо маленькой церквушки, я увидела широкую лестницу, устланную коврами. Лестница вела куда - то под землю.
- Это вход в подземелье? - тут же заинтересовалась я.
- Ну что ты, деточка, - ответила монахиня… - Это вход в святую гробницу.
- А где вход в подземелье? - напрямик спросил Володька.
- Вы, верно, имеете в виду старинные подвалы под монастырем. Так это с другой стороны. Мы как раз мимо проходить будем.
Пройдя через большой двор, мы оказались рядом с полуобвалившейся каменной лестницей, которая вела к ржавой железной двери.
- Здесь все давно покинуто, - меланхолично вздохнула монахиня. - С тех самых пор, как матушка Людмила в мир ушла.
Я насторожилась.
- А почему именно с тех пор? - спросил Володька, видимо, тоже что - то заподозрив.
- Так ведь она и предложила нашей игуменье составить подробный план этих подвалов, чтоб использовать их в хозяйстве. Почитай, дневала и ночевала тут. Все с фонариком лазила. А когда в метро что - то ремонтировали, часть подземных ходов и обвалилась. Матушка Людмила еле живой оттуда выбралась. А потом сразу в мир ушла. Творить добро.
- Понятненько, - сказала я и посмотрела на Воробья. - Пора и нам в мир отправляться.
- Творить добро?
- Ну естественно.
- А как же келейница? - удивилась монахиня.
- Мы к ней в следующий раз заглянем, - пообещала я.
Выйдя из монастыря, мы направились к центру города.
- Значит, так, Володька, - рассуждала я по дороге. - Международная террористическая организация "Сестры по оружию" узнает какую - то очень важную тайну и посылает к нам в страну своего агента, Дженни Ли. Она, в свою очередь, узнав, что тайна связана с женским монастырем, устраивается в этот монастырь монахиней и находит в подземелье нечто…
- Но подземный ход обваливается, - подхватил Воробей, - и к этому самому нечто со стороны монастыря уже не подобраться. Тогда Дженни Ли, не будь дурой, устраивается обходчицей в метро…
- Постой, постой, - не дала я ему договорить. Мы как раз проходили мимо памятника Пушкину. Неподалеку, на скамейке, сидел плотный мужчина с рыжими усами и черным портфелем. Он читал газету.
- Морская свинка Афанасий, - подойдя к нему, сказала я.
Он вздрогнул и опустил газету.
- Пошла и утопилась в квасе. - Это был майор Глотов. - Ну ты даешь, Эмка! - он сорвал приклеенные усы. - Ты бы еще через год явилась! Я тебя уже вторую неделю дожидаюсь.
- Как вторую неделю?! Мсье Фабр говорил, что я должна встретиться со связным между десятью и одиннадцатью. А сейчас, - я посмотрела на часы, - первый час.
- Ах, мсье Фабр, - скривился Глотов, - тогда понятно. Он специально сообщил тебе неправильное время. Фабр работает на герундскую разведку. Подписал с ними контракт на три года.
- Значит, это он все передавал доктору Гробу!
- Ну а кто ж еще?
К нам подошел Володька.
- Знакомьтесь, - представила я его майору Глотову, - мой друг, Владимир Воробьев. Известный скрипач.
Пи - пи - пи - пи… - запищало в кармане у Глотова. Майор достал мобильник.
- Слушаю, - сказал он. - Да, да, товарищ генерал, появилась… - Убрав трубку, Глотов посмотрел на меня. - Мы должны лететь в Москву. Прямо сейчас.
- У вас что - самолет есть?
- Самолета нет, а вертолет - пожалуйста. - Майор ткнул пальцем в небо.
Над памятником Пушкину кружил военный вертолет.
Глава XXIV
ОПЕРАЦИЯ "ЭРМИТАЖ"
- Ну наконец - то! - Генерал Пивоваров заключил меня в свои генеральские объятия. Потом распорядился по селектору: - Ирочка, кофейку, милая. - И, хитро глянув в мою сторону, добавил: - С зефиром в шоколаде.
Тотчас явилась уже знакомая мне Ирочка с кофе и зефиром.
- Хочу сообщить тебе, Эмма, приятное известие, - весело произнес генерал. - Доктора Гроба можешь больше не опасаться. В Герундии произошел государственный переворот, и к власти пришло демократическое правительство. Ядерное оружие им теперь надо как зайцу насморк… Плохо другое, дочка. - Пивоваров принялся самолично разливать кофе из блестящего кофейника. - У тебя появился более опасный враг. Это женщина. Ее зовут… зовут… - Он полез в записную книжку.
- Дженни Ли, - подсказала я.
Пивоваров и Глотов как по команде уставились на меня.
- Откуда ты знаешь? - удивленно спросил Глотов.
- От верблюда. Почему вы мне сразу про нее не сказали?!
- Да мы и сами о ней только - только узнали, - стал оправдываться генерал. - Буквально позавчера наш суперагент Ф-17 сообщил, что в операции "Эмма" замешана террористическая организация "Сестры по оружию". И что к нам в страну послана эта Дженни Ли. С особым поручением.
- А с каким конкретно, Ф-17 не сообщил?
- Нет, к сожалению, это ему неизвестно, - вздохнул Пивоваров.
- Зато мне известно, - сказал майор Глотов. - Вчера, когда я ждал Эмму у памятника Пушкину, Дженни Ли предъявила по мобильнику ультиматум. Если мы в трехдневный срок не положим на ее счет сто миллионов долларов, она взорвет Санкт - Петербург!
В кабинете повисла тишина.
- Она что, нас за идиотов принимает?! - Пивоваров закурил сигарету. - Взорвет Санкт - Петербург. Это ж надо такое придумать!
Майор Глотов хранил гробовое молчание.
- Чего молчишь, Глотов? - занервничал генерал.
- К сожалению, Фрол Федосеевич, - медленно произнес майор, - эта угроза имеет под собой реальные основания.
- Чего - чего она под собой имеет? - переспросил Пивоваров.
- Реальные основания, - повторил Глотов. - Дело в том, что во время войны весь исторический центр Ленинграда был полностью заминирован.
- Ну, знаю, - досадливо мотнул головой генерал. - Когда немецкие войска подошли к городу, действительно был издан секретный приказ: заминировать все памятники культуры. Эта операция называлась "Эрмитаж". Но с тех пор все давным - давно разминировано.
- К сожалению, Фрол Федосеевич, - так же серьезно продолжал майор Глотов, - никто ничего и не думал разминировать.
От этих слов генерал Пивоваров судорожно вздохнул, и зажженная сигарета провалилась ему в рот. Он надсадно закашлял, хватаясь рукой за горло. Я протянула ему кофейник. Пивоваров, присосавшись к носику, сделал несколько глотков. Затем вытер набежавшие на глаза слезы.
- Ну ты даешь, Глотов, - прохрипел он. - Нашел время для шуточек.
- Я не шучу, Фрол Федосеевич. Все мины, заложенные в ходе операции "Эрмитаж", лежат до сих пор.
- Это что ж такое получается? - Генерал стал загибать пальцы. - Зимний дворец, Исаакиевский собор, Казанский собор… Что там еще?..
- Смольный, Петропавловская крепость… - подсказал майор Глотов.
- Гостиный двор, Русский музей… - прибавила я.
- Все это может взлететь на воздух? - Пивоваров перешел на странный шепот. - Вы представляете, что это значит?