Захотелось пройтись пешком по этим заросшим улицам с редким движением, почувствовать еще острее всю прелесть надвигающегося лета в маленьком городе и вспомнить, как в детстве гоняли мяч с мальчишками на пустыре, а вечером жгли у Камня костры. Просто так, чтобы пропахнуть дымом и вернуться домой разгоряченным и счастливым.
- 2 -
Петька забралась на диван рядом с мамой. Положила рыжую голову ей на колени.
- Ветка! Опять с ногами на диван, - сказала мама недовольно.
- Мамочка, я люблю свои ноги ничуть не меньше других частей тела. Почему же они должны быть на полу?
Мама улыбнулась и погладила Петьку по волосам. Ей нужно было готовить ужин, но она чувствовала, что дочери хочется поговорить.
- Ма-ам, - протянула Петька.
- Что, Ветка?
- А я с мальчиком познакомилась.
- С хорошим?
- У него рубашка матросская.
- Ты с мальчиком познакомилась или с рубашкой? - смешливо фыркнула мама.
- Ну ма-а-ма… С мальчиком, конечно! Он знаешь какой?
- Какой?
- Светлый.
- Светленький?
Петька рассмеялась.
- Нет, мама, нет. Он очень тёмненький.
- Как это "очень"? - удивилась мама.
- Ну, он не совсем русский. Он - дитя всех народов. Ну, не смейся, он сам мне так сказал. В нем всякой крови намешано.
- Почему тогда светленький?
- Нет, он тёмненький, но какой-то светлый. Ты разве не понимаешь?
Петьке трудно было объяснить маме, что значит "светлый". Она просто чувствовала себя очень уютно рядом с Деньком, будто от него, как от печки, исходит тепло и свет. А улыбка? Будто маленькое солнышко!
Мама улыбнулась своим мыслям и спросила:
- А как его зовут?
- Денис. Нет, Денёк! Все зовут его Денёк. Видишь, у него даже имя светлое.
- Почему?
- Ну, Денёк - это ведь день, только маленький. А фамилия знаешь какая? Хорса. А Хорс - это языческий бог солнца. Вот и получается солнышко - со всех сторон.
Мама опять улыбнулась, растрепала дочкины волосы и спросила лукаво:
- А когда же ты с ним познакомилась?
- Я? Давно ещё, до папиного наказания, - не моргнув, соврала Петька, но в душу ей закралось подозрение: вдруг, пока она гуляла, мама увидела, что её нет? Но нет, навряд ли. Мама бы сказала. А тут ещё Иван приехал, всем не до Петьки… Да и обратно она пробралась незамеченной.
- Ну и чем вы занимались с Денисом Хорсой? - спросила мама.
- Ну-у… Мы сидели у него на заборе, потом пришла его мама и мы пошли к нему. Он мне показывал свои рисунки. Ой, мамочка, знаешь какие рисунки? Как у настоящих художников! А потом мы стали есть блины, а потом катались на трамвае…
- Лиза! Разве так можно? - расстроилась вдруг мама.
- Что? Кататься на трамвае?
- Только познакомилась и сразу на блины? Кто так делает?
- Ну, он так звал, мамочка! И вообще они меня не отпускали.
- И насильно заставили есть блины?
- Ну да! - рассмеялась вслед за мамой Петька.
- Надеюсь, ты прилично вела себя за столом?
- Да, - не очень уверенно сказала Петька. Она плохо представляла, что значит "прилично вести себя за столом", но не рассказывать же маме, как они с Деньком брызгали компотом и стреляли косточками от вишен, и что разбили миксер. Хорошо, что его мама в это время уже ушла.
- Ветка, а ты познакомила его со своими Бродягами?
Петька смутилась. Ещё утром, когда они только встретились с Деньком, она решила, что обязательно подружит его с Ленкой и мальчишками, со всеми чердачными жителями, но день пролетел, как не было, а она так и не вспомнила, что хотела привести Денька в Хижину. Ей стала стыдно и перед новым другом, и перед Бродягами, и перед мамой, и перед собой.
- Я познакомлю, мамочка, обязательно познакомлю. Они подружатся.
Но почему-то Петька вздохнула, будто ей предстояла тяжёлая работа.
- Ну и славно, - сказала мама. - Поможешь мне с ужином?
- Конечно! - вскочила Петька.
Мама улыбнулась, глядя на своё "рыжее чудо". Петька порывисто обняла её за шею и зашептала в ухо:
- Я тебя очень-очень люблю!
- Я тебя тоже, - сказала мама, уклоняясь от её горячего шёпота, щекочущего ухо. И вдруг спросила:
- Веточка, а Саша не обидится, что у тебя появился новый друг?
- Вот ещё! - вспыхнула Петька и, вспомнив насмешливые синие Сашкины глаза, дёрнула плечом: - С чего это?
- 3 -
С Сашкой Петька подружилась во втором классе. Сначала он был просто одноклассник и сосед. Но однажды после школы Петька гуляла по пригородам, где шумит маленькая речка Чечёра, впадающая в Ямолгу, и увидела Сашку Строева, который по узенькому брёвнышку переходил с берега на берег.
Туда-сюда, туда-сюда, много-много раз. Делал он это ловко, хотя бревно было скользкое, и Петьке тоже захотелось попробовать. Она побежала, скинула ранец на непрогретую мартовскую землю, крикнула:
- Привет, Строев!
И пошла по бревну. Сашка смотрел на неё снисходительно, будто знал, что она всё равно упадёт. И Петька упала! Дошла почти до конца, но поскользнулась и плюхнулась в воду. Чечёра - речка неглубокая, Петьке по пояс. Но вода в ней холоднющая, да и упала Петька плашмя, на живот. Пальто сразу намокло и потяжелело. Сашка кубарем скатился с высокого берега прямо к воде и помог Петьке выбраться. Спросил:
- Ты чего не ревёшь?
Петьке очень хотелось заплакать, но плакать при мальчишке она считала делом недостойным и поэтому только плечами в ответ пожала.
- Ничего, - сказал тогда Сашка, - в лесу и не такое случается.
- В каком лесу? - распахнула глаза Петька.
Тут Сашка смутился и сказал:
- Ну, мало ли где…
Но Петьку не проведёшь, она не отстала от Сашки, пока тот не признался:
- Я из дому сбежать хочу.
- Зачем? - не поняла Петька. Они были соседями, и Петька знала, что дома Сашку не обижают. - Разве тебе плохо дома?
- Нет, не плохо совсем! Просто… интересно ведь! Представляешь, одному в лесу пожить, как Робинзон. Или как партизаны. Можно шалаш построить или землянку выкопать. А есть ягоды или грибы. А растения? Знаешь, сколько в лесу съедобных растений! Помнишь, Ольга Яковлевна рассказывала?
Петька кивнула.
- Только вот лета дождаться… - мечтательно протянул Сашка.
Так мечтательно, что Петька сказала:
- А можно мне с тобой?
После падения в Чечёру Петька простыла и пролежала в постели целую неделю. Мама лечила её мёдом и чаем с малиной. Почти каждый день забегал Сашка:, приносил домашние задания и рассказывал, что в школе твориться.
- Ничего, - успокаивал он Петьку, - выздоровеешь, и начнём тренироваться по-настоящему. Там как раз каникулы, время будет.
И Петька с нетерпением ждала выздоровления.
На каникулах они и правду тренировались каждый день, готовясь к суровой лесной жизни. Петька уже легко переходила по любым бревнышкам через речку, летала на тарзанке, как Маугли на лианах, прыгала с камня на камень через ручей, училась стрелять из самодельного лука, лазила по деревьям. С Сашкой они страстно ждали лета, когда можно уйти в леса навстречу полной приключений и опасностей жизни.
Только одно беспокоило Петьку - родители. Она представляла, какой переполох начнётся дома, если вдруг однажды она пропадёт. А у дедушки больное сердце, ему волноваться нельзя.
Как-то она робко спросила у Сашки:
- Неужели даже нельзя записку им оставить?
- Нет, нельзя, - непреклонно ответил Сашка.
- Но ведь они нам ничего плохого не сделали, - заспорила Петька. - Из дому сбегают, когда дома плохо, бьют или ещё чего-нибудь. А нас ведь с тобой не бьют.
- Да не в этом же дело, - объяснял терпеливо Сашка. - Мы ведь не от них уходим, не от родителей, а просто, чтобы себя проверить, закалиться. Представляешь, вдруг война случится? А нам с тобой в партизаны уйти - как к себе домой, потому что мы натренированные. Понимаешь?
Петька понимала. Но ещё понимала, как расстроится мама. Плакать, наверно, будет…
В общем, в назначенный для побега день Петька всё-таки написала записку домашним.
Они с Сашкой ушли рано-рано утром. У каждого был рюкзак за плечами.
В рюкзаке - мешочек сухарей, куртка, одеяло. Это всё, что Сашка разрешил взять с собой. Петька взяла ещё толстую тетрадку и ручки.
- Будем вести путевой дневник, - сказала она.
Сашка идею одобрил и признался:
- Я, знаешь, Петь, своим записку оставил, что мы с тобой ушли. А то, правда ведь, потеряют.
И Петька с облегчением вздохнула.
Конечно, сняли их с первой же электрички и так отругали, что ребята и думать про леса забыли. Вечером того дня мама пришла в комнату к заплаканной Петьке, села на краешек кровати. Осторожно погладила её по волосам. Петька жалостно всхлипнула:
- Мам… мы же правда не хотели вас пугать. Я же записку вам оставила!
- Ох, Ветка… Записку… "Мы с Сашкой уходим в лес, вы нас не ищите, мы потом вернёмся" С каким Сашкой, в какой лес, когда потом? У дедушки чуть инфаркт не случился.
Петька опять всхлипнула - из-за дедушки. Она прижалась к маме и пообещала:
- Мамочка, я тебе честно-пречестно клянусь, что никуда больше не сбегу!
С Сашкой они встретились только через три дня.
- Беда с этими взрослыми, - сказал Сашка.
- Беда, - откликнулась Петька.
- Никакой самостоятельной жизни…
- Нет уж! - решительно сказала Петька, - пусть уж лучше совсем без жизни этой… са-мо-стоятельной, чем они так из-за меня убиваться будут!
Санька посмотрел на Петьку синими глазами и улыбнулся.
- Я тоже так решил, - сказал он. - Уж больно они переживательные, эти взрослые.
Вот так они и подружились. Сашка заходил за Петькой в школу, иногда помогал нести ей портфель, но никто в классе не дразнился "жених и невеста", потому что у Сашки и Петьки было полное равноправие: Сашка мог треснуть подружку между лопаток от избытка чувств, а она огреть его учебником по лохматой голове. Петька никогда с ним не кокетничала, Сашка за Петькой не ухаживал. Только однажды, уже в третьем классе, Сашка принёс Петьке на день рождения охапку подснежников, протянул и сказал:
- На вот! Они из леса только что… Самые первые.
Петька, смутившись, взяла цветы, а Сашка засиял белозубой улыбкой и сказал:
- С днём рождения!
Дом над обрывом
- 1 -
Денёк и Петька сидели на крыше высокого гаража. Внизу желтела одуванчиковая поляна. Отсюда, сверху, она казалась мягкой и пушистой. Петька вдруг сказала:
- Вот возьму и прыгну.
Денёк посмотрел на неё недоверчиво.
- Не веришь? - глаза у Петьки стали колючими. - А я вот возьму и прыгну!
Денёк ещё совсем недолго дружил с Петькой и не знал, что, когда у неё такие глаза, то лучше с ней не спорить. Вот Олежка, увидев такое упрямое Петькино лицо, тут же стащил бы сестру с гаража и увёл подальше. Но Денёк только сказал неуверенно:
- Высоко же…
- Пфе! Подумаешь! Я и не с такой высоты прыгала!
- Да ну тебя, - отмахнулся Денёк. И Петька тут же скользнула вниз.
- Петька-а-а! - рванулся за ней Денёк.
Приземлился он удачно и услышал, как Петька смеётся:
- А ты не верил!
Она вскочила на ноги, но тут же взвизгнула по-щенячьи и, схватившись за щиколотку, упала на траву и одуванчики.
- Петь! Петь, ты чего, а?..
Петька жалобно и сердито всхлипнула, растирая ладошками ногу:
- День… у меня, наверное, перелом.
До Петькиного дома было четыре квартала. Денёк нес её на закорках. Нёс молча, а Петька хныкала:
- Денёк, ну поругай меня, ну скажи, что я дура набитая… Чего ты молчишь?
- А чего говорить? Сама же знаешь, что… не очень умная. Нашла откуда прыгать.
- Я думала, мягко… Ты же вот нормально!
- Я три года прыжками в воду занимался, я приземляться умею.
- Ой, правда? А меня научишь?
- Сиди спокойно! - прикрикнул Денис. Петька замерла, а потом снова захныкала:
- Денёк, ну брось меня здесь, я сама… доползу!
- Ну тебя! - буркнул Денёк.
Дома была только бабушка. Денёк неловко затоптался на месте под её строгим взглядом:
- Вот… Она тут немножко покалечилась.
- Очень мило! - сказала бабушка. - Мило с вашей стороны, молодой человек, что вы её доставили. Несите в комнату, - а Петьку спросила:
- Где ты так умудрилась?
- Я споткнулась и упала. Там проволока железная торчит. Бабушка, у меня перелом, да?
- Глупости! Даже растяжения нет. К вечеру танцевать будешь, - сказала бабушка и ушла за эластичным бинтом.
- Ну, ты и врёшь, - восхитился Денёк, - без запинки!
Петька подняла на него насмешливые глаза и сказала:
- Я не вру. Я выкручиваюсь. Чтобы меньше ругали. Взрослым совсем необязательно знать всю правду.
Потом пришли папа и дедушка, все сели пить чай с печеньем, благодарили Денька за спасение Петьки, которая "как всегда, бегает и под ноги не смотрит", приглашали в гости. Денёк краснел, пил чай большими глотками и исподлобья смотрел на Петьку, которая уже беззаботно жевала печенье и смеялась над папиными шутками.
- 2 -
Денёк прибежал утром, растрепанный и весь как на иголках.
- А-а, Денис Хорса! - воскликнул папа. - Входи, входи, спаситель!
Денёк смущенно остановился у порога.
- He-а, мне Петьку… - вскинул глаза, - Лизу.
Папа хмыкнул.
- Петьку-Лизу, - и крикнул: - Елизавета!
Петька, сонно потягиваясь, вышла в коридор:
- Привет… Ты чего у порога торчишь? Проходи!
Но Денёк замотал головой, поманил её и что-то зашептал на ухо. Папа улыбнулся и ушёл в Картинную. Через минуту Петька пронеслась мимо него в свою комнату, крикнув:
- Па-ап, я на улицу!
- А завтрак?
- Потом!
Натягивая на ходу шорты и футболку, она выскочила на площадку и вместе с Деньком побежала, щёлкая подошвами, в сторону старого пруда.
- А как ты туда попал? - спросила Петька на бегу.
- Да просто гулял, гулял, смотрю - каменная кладка разобрана, а там - пустота… Ну и полез.
- И пролез? - Петька сбавила скорость.
- Ну, я ещё разобрал немножко…
- А если кто-нибудь туда уже проник?
- Да нет, - Денёк перешёл на быстрый шаг. - Там же обрыв и крапива с человека ростом. Там и не видно, если со стороны.
- А тебя чего в крапиву понесло? - удивилась Петька.
Денёк сердито стрельнул глазами:
- Ну чего-чего, сама, что ли, не понимаешь? Кустов-то вокруг нет…
Город, в котором жили Петька и её друзья, был старым, с большими деревянными купеческими домами из тяжёлых брёвен, с покосившимися от времени заборами и кривыми улочками. Кривыми, потому что со всех сторон город был зажат невысокими, поросшими сосновым лесом горами. Улицы сбегали с гор и карабкались по ним опять, огибая каменные нагромождения, уходили к берегу речки Ямолги и к старому, заросшему камышом, кувшинками и осокой пруду. Около пруда дома были особенные. Петьке это место нравилось. Они часто здесь гуляли вдвоём с мамой и обо всём разговаривали. Мама жила здесь, когда была маленькой. Берег пруда круто уходил к воде, а фундаменты окружающих домов были сложены из больших плоских камней коричнево-серого цвета. Весь квартал казался из-за этого очень древним и каким-то нездешним. Будто из старых фильмов про далёкие города.
И была в этом квартале тайна. Дом над обрывом. Он стоял на самом краю оврага, был тёмный и хмурый, без признаков жизни. Петька никогда не видела в его окнах света, хоть, бывало, допоздна следила за домом. Никто никогда не выходил оттуда, и почтовый ящик давно покосился и покрылся бурой ржавчиной. Дом Петьку привлекал, как самая большая тайна на свете. Со стороны обрыва к дому было трудно подобраться, зато с другой стороны к дому вела лестница. И какая! Под стать дому! Как и фундаменты домов, она была выложена каменными плитами, отшлифованными тысячами дождей и ног. По обеим сторонам лестницы - заборы садов, только были они не из проволоки и не из дерева, а тоже каменные. Один сад был того самого дома, и в нем росли столетние лиственницы, а другой сад - соседнего дома, из-за его забора над лестницей склонялись яблони. Лестница плавно изгибалась в тени деревьев, поэтому издалека она была незаметна и даже в самый солнечный день казалась сумрачной.
Петька всегда поднималась по лестнице с лёгкой дрожью в коленках. Лестница упиралась в высоченную (до неба!) ограду с тяжёлыми воротами. На воротах была звёздочка. Когда-то она была красная, но теперь сливалась с деревом ворот. Сбоку - шаткая калитка. Дом - громада, молчаливая, грозная, полная тайн и загадок. Прошлой осенью Петька решилась. Всё равно дом пустой, это же ясно! А калитка так соблазнительно приоткрыта! И если выйти через сад к обрыву, то будет видно всё: пруд, и мамин квартал, и ближайшие горы, и дорога, ведущая в Новый город. А потом можно разбежаться и ухнуть с обрыва в обморочную пустоту стремительного полёта. Там такой скат, будто сотни ребят прокатились!
Петька зажмурилась и открыла калитку. Но не успела сделать и двух шагов, как непонятно откуда выскочил высокий старик с палкой наперевес, в широкой вылинявшей блузе, в соломенной шляпе на всклоченной седой шевелюре. Нос у него был орлиный, а глаза такие, что Петькино сердце дрогнуло.
- Ну?! - грозно спросил старик.
Петька бросилась наутёк. Может быть, это было малодушием (так Петька сама себе потом и сказала), но объяснить старику, что ей надо, она всё равно бы не смогла.
Петька добежала до колодца, села около него и расплакалась. Так было обидно! Такой дом! И вот кто там живёт! Да какая разница, кто! Главное, что живёт! Что дом не пустой! И нет в нём никаких тайн! И старик какой-то сумасшедший…
Потом Петька успокоилась и поняла, что старик тоже загадочный, а то, что он так набросился, тоже понятно: кому понравится, что без спроса к тебе кто-то в сад суётся? В общем, этот эпизод не лишил дом таинственности, и интерес Петьки к нему ещё больше возрос.
И вот прибегает Денёк! И что говорит! Тайный лаз в каменном фундаменте того самого дома!
Перед обрывом, на котором стоял дом, был пустырь. Небольшой, с жёлто-рыжей землёй, клочками блёклой полыни и сухой травы. Перед зарослями крапивы Петька и Денёк остановились. Оба были в шортах и футболках.
- Да… - выдохнула Петька. - Ты чего меня не предупредил, что такая крапива? Не пройти не проехать…
- Да я сам-то… забыл как-то, - буркнул Денёк и сказал жалобно, - может, вырубить? Найдём палки…
- Ага! И все увидят!
Выход был один. Не идти же переодеваться! Ещё не пустят… Ребята переглянулись.
- Ну? Была не была? - сказал бодро Денёк и протянул Петьке руку. Та вцепилась в неё и, закрыв лицо другой рукой, рванула вслед за другом в крапивный лес. Будто пчелиный рой набросился на Петьку и Денька. Но Петька только зубы сжала. Она загадала: если не пикнет ни разу, то всё будет хорошо, они исследуют тайный лаз и раскроют тайну дома. Краем глаза Петька глянула на Денька. Закрываясь рукой лицо, он прорывался вперёд, и лицо у него было такое, будто вокруг не крапива, а пули и огненные стрелы. Когда они выскочили из зарослей и уткнулись в камень фундамента, кожа на руках и ногах горела адским пламенем. Денёк хихикнул:
- Будем теперь в крапинку.