6
В самой дальней комнате большого дома бухгалтера Таджибекова за пловом сидели те же: сам хозяин, по правую руку от него - Кур-Султан, слева - молчаливый Барат, дальше - милиционер Иса, а на краю ковра пристроился Саидмурад.
- Все сошло хорошо, очень хорошо, - говорил Иса Кур-Султану. - Он молодой, русский, по-нашему не понимает. Все кивает, все записывает.
- Только меня слова мальчишки беспокоят, - заметил Таджибеков. - Почему он так спросил?
- Мало ли что мальчишки болтают, - сказал Иса.
- Может быть, это случайно, а может быть, и не случайно, - озабоченно возразил бухгалтер.
- Сегодня, когда мальчишки по улице шли, - сказал Саидмурад, - учительский сынок, по-моему, тоже что-то про печать говорил. Или мне послышалось.
- Мало ли что мальчишки болтают, - сказал Иса.
- Мальчишки… - сказал Кур-Султан. - Из-за мальчишки Барат таким молчаливым стал, что из него теперь и взрослый слова не вытянет… Ну-ка, повтори, Иса, что мальчишка спросил.
- Он спросил: "А что, если там печати не было?"
- Это сын учителя? - спросил Таджибеков.
- Нет, другой. Кудрат, что ли.
- А вот я сегодня слышал, когда они со стороны оврага по переулку шли, - сказал Саидмурад, - сын учителя про печать говорил. Он сказал этому, другому: "Про печать никто не должен знать…" Они потом на чердак полезли. Мечеть они, что ли, на этом чердаке устроили. Каждое утро, каждый вечер там собираются.
- Неплохо бы узнать, о чем они там разговаривают, - сказал Кур-Султан. - Туда залезть можно?
- Сбоку можно, - сказал Саидмурад. - Не с той стороны, где вход, а с той, где кузница.
- Вот ты и залезешь, - сказал Таджибеков.
- Сегодня? - удивился Саидмурад. - Они, наверно, уже ушли, ночь уже.
- Если ушли, еще лучше, - сказал Таджибеков. - Залезешь на чердак, все обыщешь. Может быть, печать там.
- Неглупо, - заметил Кур-Султан. - Хотя я этому не верю.
Со стороны кузницы дувал был невысок. Наступала ночь, и, пользуясь тем, что никто его не видит, Саидмурад без труда перелез во двор дома, где когда-то жил кузнец Саттар. С чердака доносились голоса. Из-за неплотно притворенной двери падал слабый луч света. "Значит, еще здесь, - подумал Саидмурад. - Тем лучше, послушаем, что они говорят". Но разобрать, что говорят на чердаке, было трудно. Саидмурад встал на какое-то возвышение, которое прежде было, видимо, летним очагом, и замер.
- "По темным перекресткам города Лондона на огромной скорости мчался шикарный черный лимузин с потушенными фарами. На респектабельной улице человек за рулем замедлил движение своего авто…"
- Что такое "респектабельный"? - спросил кто-то на чердаке.
- Не знаю, не мешай… "Джентльмен средних лет, изысканно одетый, вышел из лакированного лимузина и нажал потайную кнопку на одном из столбов узорной ограды, за которой аристократически спокойно спал аккуратно подстриженный сад. Железные ворота как по мановению, волшебной палочки сами растворились. Только каменные львы на воротах видели, как лимузин въехал во двор и остановился у подъезда шикарной виллы. Джентльмен своим ключом отворил входную дверь и, быстро пройдя сквозь анфиладу покоев, вошел в кабинет. Он сразу направился к огромному сейфу, задрапированному бархатными шторами. Один поворот ключа, мелодичный звон, еще один поворот ключа, и дверь сейфа раскрылась настежь. Джентльмен не снимал тонких нитяных перчаток. Он прекрасно знал…"
- Это его так звали?
- Не мешай! "…Он прекрасно знал, что по отпечаткам пальцев Скотланд-ярд…" Я же тебе сказал, не мешай! "…найдет его немедленно. Но он не знал, что в тот самый момент, когда он растворил дверцу сейфа, в кабинете знаменитого сыщика Дика Портера раздался тревожный звонок".
"Интересно, - подумал Саидмурад, - складно рассказывает. Они, наверно, книжку читают, - догадался он. - Такие маленькие, а по-русски шпарят".
Тот же голос продолжал читать:
- "Черный лимузин дал задний ход и выехал на улицу. Он развернулся и вскоре скрылся за углом…"
- Читай дальше! - раздалось на чердаке сразу несколько голосов.
- Продолжение в следующем выпуске, - ответил голос чтеца.
"Конечно, если бы у нас была машина, - подумал Саидмурад, - нам бы много легче было. Им там в Лондоне хорошо".
А на чердаке после некоторого молчания первым заговорил Эсон.
- Да, - сказал он, вздохнув, - если бы нам эти "кошки" достать, нам бы всем хорошо было.
Саидмурад прислушался. "Кошки какие-то. Это интересно".
А Закир - это он читал вслух, сидя у керосиновой лампы, - произнес фразу, которая еще больше заинтриговала Саидмурада:
- Может, "кошки" тоже по справкам с печатью выдают?
- Если ты еще раз про это вспомнишь… - сказал Кудрат.
Саидмурад замер и весь напрягся.
- …если ты еще раз…
И тут под правой ногой Саидмурада что-то треснуло, он куда-то провалился. Почти мгновенно раздался визг, и острые молодые зубы Добермана впились ему в икру. Не помня себя от страха, Саидмурад перемахнул через дувал.
Кубарем скатились с чердака ребята. Они увидели, что фанерная покрышка собачьей конуры проломлена, что с дувала свешиваются сломанные маки, и поняли, что здесь был кто-то чужой.
- Воры, наверно, - дрожа от страха, сказал Эсон.
- Откуда на нашей улице воры! - возразил Закир.
- А может быть, это они? - сказал маленький Рахим.
Садык и Кудрат промолчали.
- Пора по домам, - решил Садык.
- Ты завтра в город пойдешь? - спросил Закир. - Тебе деньги отдадут, зайди купи новый выпуск, этот мы уже третий раз читаем.
День третий
1
Есть города, особенно прекрасные днем, когда солнце стоит высоко, есть города, что красивы на закате, и есть города, прекрасные по ночам. Но нет города, который был бы красивее утреннего Ташкента. Отдохнувшая от солнца зелень деревьев особенно зелена, цветы садов и палисадников, согретые первыми лучами, заполняют улицы своими запахами, которые смешиваются с запахом первых утренних шашлыков. На деревьях, заборах и карнизах домов воркуют горлинки. Журчат прохладной водой арыки.
Таким вот утром шел по Касьяновской улице Садык. Он подошел к дверям пастеровского пункта, где ему вчера задолжали за молоко, поднялся по ступенькам крыльца и вошел внутрь. Уборщица в синем халате выжимала в ведро тряпку.
- Ты чего? - спросила она. - Наши через час придут. Собака, что ли, покусала?
Чтобы как-то убить время, Садык направился к центру города. Он читал все вывески и афиши, которые попадались по пути, долго стоял около витрин еще закрытых магазинов и наконец остановился около длинного одноэтажного здания, на котором висела стеклянная вывеска, извещавшая о том, что в доме находится прокуратура города Ташкента. На влажном, только что политом тротуаре возле прокуратуры стояла скамеечка, на ней, заложив ногу на ногу, сидел милиционер.
- Чего гуляешь? - по-узбекски спросил он. - Учиться надо.
- У нас каникулы, - тоже по-узбекски ответил ему Садык.
- Каникулы… - проворчал милиционер. - Гляди какие грамотные!..
Садык пошел дальше. Какой-то человек толкал перед собой ручную тележку, полную цветов. Тележка тряслась на булыжнике, и роза, с капельками влаги на лепестках, упала на мостовую. Садык поднял ее и хотел положить обратно.
- Возьми себе, - улыбнулся хозяин тележки.
Садык сунул розу под тюбетейку возле уха и направился обратно в сторону Касьяновской улицы.
Он вовсе и не знал, что за каждым его шагом, начиная с улицы Оружейников, следит пара внимательных и тревожных глаз. Таясь за углами домов и за кустарниками, следом за Садыком шел Саидмурад.
В пастеровском пункте уже началась работа. Девушки в белых халатах сновали по длинному коридору - кто с бумажкой в руках, кто с пробиркой, кто с колбой. Садык знал, где находится тот, кого он ищет. Человек в толстых роговых очках сидел в комнате за стеклянной дверью.
- Вчера молоко было хорошее, - сказал он вместо "здравствуй". - Получай свои деньги и приноси точно такое же.
Деньги для Садыка были приготовлены. Они лежали в бумажке, завернутой так, как заворачивают аптечные порошки.
- Спасибо, дяденька, - сказал Садык.
- Пожалуйста… А сегодня ты в обед, что ли, принесешь?
- Сегодня не моя очередь, - сказал Садык и про себя обрадовался тому, что сегодня торговать молоком будут Кудрат с Эсоном. "Но сегодня Кудрат, наверно, не разбавят", - подумал он.
Он вышел из пастеровского пункта и направился на базар, чтобы купить новый выпуск приключений сыщика Дика Портера.
2
Разговор Садыка с милиционером, которого Саидмурад не слышал, потому что стоял далеко, встревожил его. "Но зачем он два раза заходил сюда и что такое "пастеровский пункт"?" Выяснить это показалось Саидмураду важным, и он не пошел вслед за Садыком, а, дождавшись, пока тот скроется за углом, вошел в здание. Вид людей в белых халатах, которые ходили по коридору и сидели за стеклянными дверями, несколько озадачил его. Что здесь делал мальчишка? И что здесь вообще делают?
В коридоре на стене висели большие таблицы с рисунками и надписями на двух языках. Около одной из таблиц Саидмурад остановился. Он стал читать:
"Прививки против бешенства обязательно назначаются в следующих случаях:
1. При укусах заведомо бешеных или подозрительных на бешенство животных (подозрительными на бешенство считаются бродячие и домашние животные, не содержащиеся на привязи собаки, в течение предыдущего полугодия покусанные каким-либо животным или скрывшиеся до истечения 14 дней после укуса, и т. д.)".
"Чепуха какая-то", - подумал Саидмурад. Но стал читать дальше:
"2. При укусах животных, павших или убитых в течение 14 дней со дня укуса.
3. При множественных укусах туловища и конечностей, нанесенных здоровыми животными, а также при любых укусах в голову, лицо и шею".
Неизвестно отчего в эту минуту у Саидмурада заболела нога. Та самая нога, которая вчера провалилась в собачью конуру.
"А эта собака привязана или нет?" - почему-то подумалось Саидмураду.
"4. При попадании слюны бешеных или подозрительных на бешенство животных на слизистые оболочки или поврежденную ногу, а также при ранении предметами, загрязненными слюной таких животных".
Саидмурад подошел к другой таблице. Большая картинка изображала человека с выпученными глазами и перекошенным ртом. Под картинкой был текст:
"Выдающийся русский ученый Данило Самойлович еще в XVIII веке сказал: "Из многочисленных болезней, которыми род человеческий ежедневно угнетаем бывает, едва что страшней и едва что жалостнее может сыскиваться, как только видеть человека, зараженного ядом от укушения бешеной собаки". И дальше: "Антон Павлович Чехов, впервые увидев больного бешенством человека, писал: "Нет болезни мучительнее и ужаснее, чем водобоязнь. Когда впервые мне довелось увидеть бешеного человека, я пять дней потом ходил как шальной и возненавидел всех в мире собачников и собак".
Саидмурад почувствовал, что у него дрожат колени. Только сейчас впервые он подумал: "А что, если эта собака, которая меня укусила, бешеная… Ведь может быть бешеная? Почему она молчала, молчала, а потом укусила?"
То, что он прочитал дальше, подтвердило его сомнения.
"Вирус бешенства, находящийся в слюне больного животного, попадает в рану при укусе. Следует помнить, что вирус легко проникает в мелкие, порой едва заметные повреждения кожи (ссадины, царапины). Человек, не получивший видимых ранений при нападении на него животного, часто не обращается за медицинской помощью, что ведет к заболеванию и смерти".
"Ничего себе!.." - подумал Саидмурад.
"Проникнув в организм человека, вирус по нервным волоконцам от места укуса или ослюнения продвигается в центральную нервную систему".
Дальше Саидмурад читать не мог. Он вышел на крыльцо, чтобы глотнуть свежего воздуха. Постоял, подумал, махнул рукой и пошел прочь. На углу возле арыка он сел, закатал штанину и увидел, что собака здорово его покусала, зубы так и отпечатались. Кроме того, нога была поцарапана фанерой.
"Не может быть, - подумал он. - Первый раз меня покусала собака, и сразу же бешеная. Этого не может быть. Пойду домой".
Он встал, потоптался на месте… и пошел не домой, а обратно, в сторону пастеровского пункта.
"Бешенство у кошек обычно протекает в буйной форме…" Кошки его не интересовали. "Бешенство у лошадей протекает в выраженной буйной форме…" И это не то.
Вот про людей. "Период предвестников сменяется периодом возбуждения, для которого наиболее характерно проявление болезненных судорог глотательных и дыхательных мышц при попытке проглотить воду и даже при одном виде ее или при мысли о ней".
Саидмурад проглотил слюну. Ничего, прошло.
"Во время периода возбуждения больной нередко вскакивает с постели, бегает, кричит, рвет на себе одежду, постельное белье. Если больной не умирает в этой стадии болезни, то период возбуждения сменяется стадией параличей, и при явлениях паралича сердца наступает смерть".
Саидмурад посмотрел на человека с выпученными глазами и перекошенным ртом, и ему стало страшно.
В коридор выглянул человек в роговых очках.
- Вы к нам, товарищ? - спросил он Саидмурада.
Саидмурад замялся:
- Нет, я просто так…
- Просто так к нам не ходят, - подозрительно глядя на Саидмурада, сказал человек в роговых очках. - Скажите честно, кто вас покусал?
- Собака… - растерянно произнес Саидмурад.
- Бешеная?
- Я не знаю, - сказал Саидмурад.
- Вы знаете эту собаку? Видели ее раньше?
- Никогда не видел. Ночью покусала.
- Расскажите подробнее. Это было во дворе или на улице?
- На улице, - соврал Саидмурад. Не говорить же ему, что он залез в чужой двор, чтобы подслушать, о чем беседуют какие-то мальчишки.
- А вид собаки? Как она выглядела? Вы не обратили внимания, как она держит хвост?
- Не обратил. Темно было, и я очень торопился, - объяснил Саидмурад.
- Мой вам совет, - строго сказал мужчина в роговых очках, - немедленно начать прививки. Вы не представляете себе, какой угрозе подвергают себя те нерадивые люди, которые пренебрегают великим открытием Луи Пастера.
Через десять минут Саидмурад был в комнате, уставленной стеклянными шкафами. На спиртовке в металлической ванночке кипела вода, в которой лежал большой стеклянный шприц. Человек в роговых очках записал имя, фамилию и адрес. Все это Саидмурад из осторожности наврал.
- Начни, Рита.
- Поднимите рубашку, - сказала смуглая девушка.
Она провела ваткой по животу, потом медленно поднесла к Саидмураду шприц с иглой, на конце которой висела капелька, собрала кожу в толстую складку и изо всей силы всадила иглу. Саидмурад вскрикнул. Медсестра виновато посмотрела на человека в роговых очках, а тот сказал:
- Ничего, ничего, научишься… Первый блин всегда комом. А вы, товарищ, - сказал он Саидмураду, - не огорчайтесь, прививки почти безболезненны. Во всяком случае, они ни в какое сравнение не идут с тем, что испытывает человек, заболевший бешенством… Таких прививок мы вам сделаем пятнадцать или тридцать. Ежедневно. Если же вы сумеете найти собаку, если выяснится, что она здорова, то прививки прекратим. Но пока необходимо делать, запомните это… Вы видели в коридоре картинки? Это еще что - плохой художник рисовал, на самом деле куда страшнее…
Саидмурад простился и медленно вышел, держась за живот.
- Вернитесь! - окликнул его врач. - Я забыл вас предупредить. На весь период прививок запомните: нельзя пить ни вина, ни водки.
- А если собака не бешеная? - спросил Саидмурад.
- Но вы же ее не видели. И потом, здоровая собака на улице редко кидается на прохожих.
В коридоре Саидмурад опять подошел к таблицам.
"Внешний вид собаки очень выразителен. Шерсть взъерошена, нижняя челюсть отвисает. В этой стадии лай хриплый, глаза скошены, хвост поджат. Характерной является все возрастающая водобоязнь. При одном только виде или звуке льющейся воды начинается спазм".
Собака, которая была изображена на таблице, выглядела очень страшно. Длинная густая шерсть стояла на ней дыбом, пасть была раскрыта, и язык свешивался на сторону, хвост волочился по земле.
3
Ребята могли только догадываться, зачем среди каникул учитель Касым вызвал их к себе.
- Дети! - сказал учитель. - Ваша жизнь в последнее время перестает мне нравиться. Нет, против футбола я не возражаю, это пожалуйста. Две вещи огорчают меня. Во-первых, ваша коммерция, это "кисля-пресний малякё". И это бы еще ничего, но то, что вы жульничаете, как старорежимные купцы, мне не нравится. И второе. Какие книжки вы читаете?
- Русские, - сказал Садык. Он один решился перебить отца.
- Вы не русские книжки читаете, - сказал учитель, - вы неизвестно какие книжки читаете. Какие это русские! "По темным перекресткам города Лондона промчалась машина с погашенными фарами". Это, по-вашему, русские? Русские книжки - это какие книжки? Это Чехов. Читали? Нет. "Каштанку" читали? Нет. Это Лев Толстой. "Кавказского пленника" читали? Нет. "Хаджи-Мурата" читали? Да что русские! Вы даже своих книжек не читаете. Я вам в прошлом году читал Навои, читал Саади, Омара Хайяма читал, Фирдоуси. Теперь вы большие, сами должны такие книги читать… На первый случай я вам дам несколько книг. Потом запишу вас в библиотеку, сами будете брать. И другим ребятам скажите. Будете рассказывать, какие книги вы прочитали. Будем спорить, какие книжки лучше. Для начала вот вам книги. - Он протянул ребятам стопку книг. - Первое занятие в четверг после обеда…
- У тебя отец очень добрый, - сказал Рахим Садыку, когда ребята вышли на улицу. - Когда он начал говорить, я думал, он бить нас будет, такой злой был.
Кудрату досталась книжка "Кавказский пленник", сочинение графа Льва Николаевича Толстого. Рахиму - "Каштанка"…
В полдень, пренебрегая необходимостью скрываться, Саидмурад забрался на проклятый дувал. Доберман лежал в тени возле дома. Он ничуть не походил на ту собаку, но все же пасть была открыта, и язык хотя и не свешивался, но был виден. "Хвост, - вспомнил Саидмурад, - очень важно, как она держит хвост". Но у этой собаки хвоста не было.
- Черт побери, - пробормотал Саидмурад, - как назло, даже хвоста нет! И шерсть у нее гладкая, шерсти никакой нет.
Собака подошла к дувалу и подняла к Саидмураду свою острую мордочку. Язык был влажный. "Водобоязнь", - подумал Саидмурад. Он слез с дувала, сходил домой за ведром, набрал в арыке воды и вновь взобрался на дувал.
- Эй! Иди сюда! - позвал он собаку.
Собака подошла ближе и доброжелательно смотрела на человека на дувале. Саидмурад изловчился и выплеснул на нее ведро воды. Повизгивая, собака отбежала.