Одни на острове
Под пирсом моргородка, где стояли частные моторные лодки, теплились два папиросных огонька.
- Ну как, видишь что-нибудь?
- Катеришко меж льдин, видишь, шмыгает… дымит. Шлюпки не видать.
- Эх, ослабли мои глаза. Раньше-то я морских блох на животе у чайки пересчитать мог.
- Тихо! Ползет лодка… весельная. Фигурки черненькие.
- Это они. Отвязывай моторку!
Жмакин шершавой лапой сдернул с цепи маленький замочек.
Бекоев влез в лодку. Он был закутан в большой плащ-дождевик с капюшоном. На Жмакине был такой же плащ.
- Жди меня здесь, не высовывайся.
Он рванул шнур подвесного мотора. Зататакало гулкое эхо под сумрачным пирсом. Между позеленевшими сваями высунулся тупой, приподнятый над водой нос. Он нацелился на маячившую на горизонте ярко-красную шлюпку.
- Налегай! И раз, и два! - весело командовал Миша, резко откидываясь назад. Эдька тоже остервенело дергал весло, но только поднимал брызги. Шлюпка то и дело кренилась в его сторону, и рулившая Светка сердилась, с трудом выправляя ее.
Шлюпка с размаху ткнулась в песок. Эдька уронил весло и со стоном разжал ладони: на них красовались вздувшиеся пузыри. Миша озабоченно посмотрел на него.
- Обратно не сможешь грести… или придется чем-то завязать.
Светка ступила на мягкий песок и сказала певуче, оглядываясь вокруг:
- Краси-и-иво-то как!
Действительно, если бы не льды вдалеке, ни за что нельзя было бы сказать, что это Север. Зеленые откосы острова, ласковый желтый песок, на который море вынесло побелевшие щепки и длинные полосы водорослей. И жаркое солнце, такое жаркое, что Эдька воскликнул:
- Давайте купаться!
Миша улыбнулся.
- Вода холодная, простудишься.
Он вытащил ведро, сложил весла в шлюпке и привязал цепь за бревно, которое наполовину вросло в землю. В его потрескавшиеся серые бока были вбиты железные костыли - здесь причаливали лодки.
Ребята сняли теплые куртки, побросали их в лодку и поднялись на крутой склон.
За проливом в синей дымке лежал город. Белые дома живописно расположились у крутой сопки. Черные сухопарые журавли-краны трудолюбиво клевали трюмы судов, покачивающихся на темно-синей воде. Вдали, за домами, как многотрубный линкор, дымила ТЭЦ. Ближе жучком-водомеркой скользил по глади воды портовый катерок, осторожно огибая льды, а еще ближе, внизу у берега, разворачивалась чья-то лодка, оставляя на воде кружевной след.
- Тоже за грибами, - заметил Миша.
- Пошли быстрее! - заторопился Эдька. - А то набежит народ, все грибы у нас из-под носа повыдергивают.
- Успокойся, - улыбнулся Миша. - Сюда только по воскресеньям приезжают, а в будни редко кто заглянет.
Он свистнул собаку. Лада моментально очутилась у его ног.
- Тагам! Грибы, Лада, грибы!
Собака, пристально глядя на мальчика, вздернула вверх черненькие пятнышки над глазами - словно подняла брови. Все засмеялись.
- Удивляется!
Лада, не обращая внимания на смех, устремилась прочь от берега. Ребята понеслись за ней.
Неожиданно собака остановилась. Она смотрела вниз, под кочки. Прямо под мордой собаки блестела коричневая шляпка, к которой прилип желтый листочек.
- Гриб! Ура! И верно, что чует грибы!
Эдька восторженно хлопал Мишу по плечу, тот счастливо улыбался. Светка потянулась было к грибу, но Эдька отогнал ее и снял сначала Ладу, потом крупным планом - гриб.
Вскоре собака уже делала стойку у другой шляпки. Потом у третьей. Тут ребята и сами стали замечать грибы. Они шли цепью, и каждый лихорадочно обшаривал глазами свой участок. Замечая очередную шляпку, Светка вскрикивала. Вот под кочкой притаился невысокий крепыш на белой ножке. А рядом - старый, изъеденный червями. Шляпка у него обвисшая и почти черная. Ну его! Зато чуть подальше - молодая семейка, шляпки круглые, как мячики.
- Ой, ой, ой! - закричала она. - Сколько я нашла! Смотрите!
Миша рассмеялся. А Светка шла по высокому мху, счастливо улыбаясь. Словно коричневые лужицы, там и сям поблескивали шляпки первосортных грибов. Как, добрый волшебник, открывало ей солнце в дремучем - мху все новые и новые грибные россыпи.
Эдька предпочитал идти за Ладой. Она то и дело останавливалась, а он подбегал и срезал грибы.
- Во, еще один в сумке!
По временам он неистово стрекотал кинокамерой, снимая Ладу в поиске.
- Почему нет разнообразия? - брюзжал он. - Все грибы одинаковые. Разве Лада не умеет другие грибы искать? Хотя бы мухомор или поганку…
- Она все умеет, - сказал Миша. - Но здесь, на Раутане, одни подберезовики да белые растут.
- Значит, вредных грибов нет?
- Ни одной поганки.
- Ага, не климат!
Эдька нагнулся.
- Какие они подберезовики? Скорее надберезовики. Видишь, березки здесь меньше, чем грибы.
- Они называются березками Миддендорфа, - пояснил Миша. - Мы учили.
Ребята вышли на берег большого озера. У воды густо росла осока.
- Смотрите, какой большой камень! - сказала Светка. - Посидим?
На пригорке лежал широкий ноздреватый камень. Он был теплый - нагрелся на солнце. Ребята сидели, любуясь озером, гладью его воды, зеленью берегов.
- Что это? - рука Эдьки нащупала какие-то линии, узоры. Он стал счищать реденький мох в углублениях. Светка помогала ему.
- Собака! - вдруг воскликнула она.
- Голова собаки, - поправил Эдька. На камне кто-то грубо высек изображение головы собаки.
- Это, наверное, колдовали здесь, да? - Светка обернулась к Мише. Но тот, глядя на изображение, покачал головой.
- Нет, это не чукотский рисунок. Нет… так наши не рисуют.
- Наверное, туристы, - решил Эдька.
Они еще посидели на теплом камне и двинулись дальше.
Вскоре ведро наполнилось отборными крепкими грибами.
- Вот Ксаныч обрадуется! - сказал Эдька. - А еще говорил: не найдем грибов.
Вдруг Светка перестала видеть коричневые шляпки. Она пристально смотрела вокруг, но ни одного гриба нигде не было. И тут поняла: нет солнца. Она запрокинула голову - тяжелые тучи ползли по небу.
- Однако надо возвращаться, - хмурясь, сказал Миша. - Видно, зря мы сняли куртки…
Они шли назад, не глядя по сторонам, быстрым шагом. Навстречу задул ветер, он все усиливался и вскоре стал пронизывающим. Не успели они пройти половину пути, как повалил снег. Эдька на ходу сорвал большой гриб, на шляпке которого лежала крохотная горка снега.
- Ну, дела! - ежась, сказал он. - В первый раз собираю грибы-подснежники.
- Быстрее, быстрее! - подгонял Миша. Добежав, они остановились над крутым обрывом. И ведро выпало из рук Эдьки.
- А где… шлюпка?
На пустой берег с шумом набегали волны. Может быть, они не там вышли? Нет, внизу, до половины врытое в песок, виднелось бревно, ощетинившееся вбитыми в него костылями. Сбежав вниз, пристально осмотрели бревно.
- Обрывка цепи нет, значит, шлюпку не могло оторвать, - стуча зубами, заметил Миша. - Здесь кто-то был.
Он указал на глубокий след сапога, отпечатавшийся в сыром песке. Высокая, больше других, набежавшая волна рассыпалась у его ног, размыла песок, разгладила.
- Та лодка, - сказал Эдька. - Помните? Она пришла сразу же вслед за нами. И какой-то тип в плаще сидел на корме. Наверное, он украл шлюпку.
Миша с сомнением покачал головой.
- Никогда не слышал, чтобы здесь кто-то у кого-то крал. А шлюпку…
- Не могло же ее унести! - горячился Эдька. Миша посмотрел на море.
- Ветер на берег… Да, кто-то взял лодку.
И ребятам стало совсем холодно.
Вокруг пленки
Ленька распахнул дверь мастерской и увидел Бекоева. Тот склонился над столом, пристально рассматривая что-то. Он даже вздрогнул, увидев Леньку, ведь, по его расчетам, тот должен быть именно в это время на острове.
- Отдайте… пленку! - выдохнул Ленька. Мастер инстинктивно пытался загородить собой полку, но было поздно: мальчишка уже заметил блестящий край коробки. - Вон она лежит!
"Эх, черт! - выругался про себя мастер. - Надо было ее спрятать".
С трудом овладев собой, он безразлично усмехнулся:
- Лежит, ну и лежит. Только собирался ее отнести, самолет уходит, - он взглянул на часы.
- Нет, нет, - перебил Ленька. - Я проявлю ее сегодня же!
- Как? - насторожился мастер.
- В школе-интернате. Там химикалии привезли.
Бекоев взял остро отточенный нож и провел им по ногтю. Осталась тоненькая белая бороздка.
- Та-ак… Ты чем-то взволнован?
- Нет, - Ленька как зачарованный смотрел на тонкое узкое лезвие.
- Ты, может, думаешь, что я не верну тебе пленку?
- Ничего я не думаю, - Ленька упрямо нагнул голову, не сводя глаз с ножа. Бекоев уставился на него тяжелым неподвижным взглядом. У Леньки по спине побежала струйка холодного пота.
- А ты почему не на острове? - неожиданно спросил мастер. - Ты же собирался за грибами.
- Я не ездил, - выдавил Ленька.
- Ага, - нож со стуком упал на стол. - Ну, возьми свою пленку.
Ленька ослабевшими руками взял скользкую холодную коробку с нарисованным пионерским значком на этикетке и выскользнул за дверь. И тут, не выдержав, он припустил во весь дух, так что ветер свистел в ушах. Вдруг он остановился: у гостиницы он увидел светлую "Волгу". Рядом с ней топтался Саночкин, задумчиво глядя на дорогу и покуривая папиросу.
- Эй! - сказал он, увидев Леньку. - А я за тобой заехал.
В жаркие солнечные дни, если не было срочных съемок. Василек загорал на крыше гостиницы.
- Это же красота! - доказывал он студийцам. - Рядом льдины толкутся, на берегу ромашки цветут, а ты на крыше загораешь под рев белых медведей. Здешний загар самый сильный!
Вот и сегодня денек выдался на славу: солнце пекло совсем по-южному, и Василек даже задремал. Проснулся он оттого, что кто-то дергал его за ногу.
- Ты что здесь делаешь? - кричал Ленька. Василек подскочил и недоуменно посмотрел на него.
- Как что? - прохрипел он. - Не видишь - загораю…
- Загораешь или замерзаешь?
Только тут Василек почувствовал адский холод. Где же солнце? Взглянул на небо и ахнул - падали снежинки.
- Так недолго самому белым медведем стать! - пошутил Ленька. Василек, стуча зубами от холода, кинулся к слуховому окну. Спустившись, он влетел в кабинку душа и открыл вентили. Но тотчас с криком отскочил. Подошел Ленька.
- Ты чего? Вода-то теплая, - он подставил ладонь под кран.
- Сжег спину, - просипел Василек. - Так и горит… Видать, на солнце перележал.
- Фокусник! И сжег, и обморозил спину - все сразу.
Потом Василек сидел на табуретке посреди комнаты и пил горячий чай с медом.
- Ты почему не забрал пленку в быткомбинате, как я тебя просил? - подступил к нему Ленька.
- Забыл.
- Эх ты! Ну, ладно, я сам забрал, - Ленька показал коробку. - Только ты прояви ее сейчас, а, Василек? Это очень важно, понимаешь?
- Ты знаешь правило, - Василек налил новую кружку. - Важные пленки проявляешь сам.
- А если я не могу? Ты забыл другое правило: помоги товарищу?
- Ничего я не забыл, - Василек смахнул пот со лба. - А ты почему не можешь?
- За мной горняк приехал, повезет на рудник. Буду снимать, понял? "Волга" ждет! - с гордостью сказал Ленька.
- Это где же она тебя ждет? - Василек подскочил к окну.
- Ну… сейчас не ждет, взрывник поехал по делам в порт, а на обратном пути меня возьмет.
- Угу, - сказал Василек.
- Так проявишь?
Василек деловито взвесил коробку на руке.
- Надо разрешение Ксаныча.
Ленька застонал. Напуганный разносом Ксаныча после их самовольного путешествия. Василек стал дисциплинированным до тошноты. Все свои поступки он "согласовывал" с Ксанычем и без его разрешения не делал и шагу. Даже уходя в столовую или кино, он ставил Ксаныча об этом в известность.
- Да разрешит Ксаныч, разрешит!
- Вот когда разрешит, тогда и проявлю.
Ленька яростно сверлил его глазами. Но и это не подействовало на Василька. Он пил чай и осторожно почесывал сгоревшую спину.
- Ну, ладно. Побежали в штаб!
Еще в коридоре они услышали рокочущий бас начальника штаба Виктора Семеновича Лебедя, высокого человека с совершенно белой головой:
- Положение предвидится исключительное - скорость ветра достигнет шестидесяти и более метров в секунду. Мы приняли срочные меры. Работы в порту приостановлены, грузы закреплены и укрыты брезентами, краны принайтовлены с двойной страховкой. Мелкие суда привязаны за все кнехты, крупные выгоняем за остров Айон. Два ледокола - "Ермак" и "Адмирал Лазарев" стоят на аварийном дежурстве. Поднята по тревоге группа водолазов и спасателей.
Ленька подошел к самой двери и, улучив момент, дернул Ксаныча за рукав. Тот бросил на него искоса быстрый взгляд.
- Можно Васильку проявить пленку в интернате?
Ксаныч молча кивнул и опять приник к визиру. Рядом Дрововоз держал в высоко поднятой руке яркие лампы-софиты, от блеска которых недовольно морщились моряки. Лицо его побагровело от напряжения и важности. Он даже не взглянул в сторону Леньки.
- Погодка для серьезных дел! - пробормотал мастер Бекоев, низко пригибаясь и защищая лицо от секущего ветра. - Как раз вовремя…
Он захлопнул за собой дверь подъезда старого многоквартирного дома, прошел по коридору, заставленному бочками с питьевой водой. Потом юркнул в какую-то каморку и прислушался. Скоро забухали тяжелые шаги.
Вошел Жмакин. Он настороженно огляделся.
- Лодку угнал?
- Угнать-то угнал, - Бекоев посмотрел в щель. - Да вишь ты, сорвалось дело. Шкет объявился и пленку забрал. Он не пошел на остров.
- Чего ж ты отдал? - Жмакин почернел лицом.
- А как не отдать? Увидел ее, плохо лежала…
- Ну, тогда надо было… - Жмакин сжал пальцы.
- Ишь чего захотел! - насмешливо процедил Бекоев. - В комбинате, в общественном месте… Это все равно, что с сопки вниз головой.
- Гм… Верно. Да на карте-то сколько! Что же делать?
По губам Бекоева скользнула ухмылка. Он знал, что Жмакин без него шага не может шагнуть. И тот знал, что мастер хитрей змеи, в любую щель проникнет. На этом пока держалась их дружба, если можно было назвать дружбой то, что их связывало.
- Иди к трансформаторной будке и отключи школу-интернат. Он там пленку проявляет. Как свет отключишь, он и уйдет оттуда. Если без коробки в руках, пропусти его, а сам - в школу. В лаборатории увидишь коробку с пионерским значком на этикетке, бери.
- А если возьмет с собой пленочку-то?
- Отними. Только закутайся так, чтобы и носа твоего не увидел. Да, впрочем, в такую погоду вряд ли что увидишь… Действуй!
Южак
Ветер усиливался. Пролив кипел волнами, пока еще маленькими, но злыми. Они бросались на берег, как разъяренные крысы, одна за другой, и свирепо грызли его. Пена стлалась по воде длинными лентами.
Ребята укрылись в небольшом овражке, промытом в крутом берегу снеговыми ручьями. Но овражек плохо защищал от ветра. Чтобы согреться, они плотно прижались друг к другу. Лада лежала в ногах у Миши, свернувшись калачиком.
- Д-дело плохо! - Наконец выговорил Миша. - Замерзнем. Южак сильный идет…
Светка хотела что-то сказать, но синие губы ее еле-еле шевельнулись.
- Может, укрытие получше найдем? - спросил Эдька.
- Нет, - покачал головой Миша. - Остров ровный, нет укрытий. - Он опустил ладонь на голову Лады.
- Надо вызвать помощь, - сказал он твердо. Услышав слово "помощь", Лада насторожила уши.
- Как… вызвать? - не понял Эдька. - По радио, что ли?
- Зачем по радио? Лада у нас есть.
- Не надо! - Светка обняла собаку за шею. - Утонет!
Как бы понимая, что речь идет о ней. Лада смотрела на них умными печальными глазами.
- Она хорошо плавает, - убеждал Миша. - Домой на Шелагский из города бегает, все заливы переплывает.
- Так то заливы! Они маленькие и мелкие, - запротестовала Светку. Миша мягко отнял ее руки от собаки.
- Лада!? - голос его прозвучал повелительно.
Собака вскочила на ноги.
- Ынкы - там, - указал Миша рукой на город. - Ынкы, помощь! Помощь!
Собака переступила с ноги на ногу и вильнула хвостом.
- Тагам! - сурово крикнул Миша.
Собака рванулась вперед. Она пересекла берег, перед водой на миг замешкалась, потом решительно прыгнула в волны. Высунувшись из овражка, ребята следили за четвероногим другом, на время забыв о холоде, не обращая внимания на пронизывающий ветер. Голова Лады чернела вдали, расстояние между нею и берегом все увеличивалось. Вдруг она исчезла.
- Утонула!
- Нет, плывет. Смотрите! - Миша указал на черную точку, появившуюся из-за полосы пены. Не то из-за ветра, не то из-за еще чего-то на глазах Светки выступили слезы.
Вскоре черная точка затерялась в ревущих пенных валах.
"Волга" вырвалась из города и покатилась по горной дороге, опоясывающей сопку, За обтекаемым сверкающим кузовом ее гудел и стонал ветер, а внутри было тепло и уютно.
- Хорошая машина, - погладил Саночкин приборный щиток. - Зашел я как-то в магазин, а продавец говорит: появились "Волги", будете покупать? А что, говорю, можно. Заверните одну…
- Завернуть "Волгу"? - удивился Ленька.
- Нет, смеюсь, просто выкатили. А где ездить на ней? Мотаюсь из поселка в город, из города в поселок. Иногда, правда, к своим друзьям на прииск забегу.
Хлестнул по ветровому стеклу снег. Саночкин включил дворники, и они зашаркали по стеклу.
- Южачок разгулялся. Что ни день, то небо с землей дерутся.
- А что это за ветер такой - южак?
- Когда циклон идет, то много воздуха скапливается за горным хребтом. Потом он переливается через вершины, как вода через плотину. А что возникнет, когда вода через плотину перекинется? Водопад! Ниагара! Громадные массы воздуха рушатся на дома и людей. Южак ревет и крошит все на пути, как раненый медведь. Да что говорить! Мой друг Ваня Перегудов приехал как-то в порт на своем "Запорожце" и оставил его на причале. Тут-то и захватил его южак. Отсиделся Ваня в диспетчерской, боялся выйти, чтобы не смахнуло его в море. А когда поутихло, высунул он нос, глядь: нет "Запорожца". Ясное дело, скинуло в море. Попросил Ваня водолазов, чтобы дно обследовали. Спустились они, посмотрели - ничего нет на дне. Дальше обследовали, еще дальше, дальше, дальше… и вышли на острове Раутане. Там и нашли машину. Стоит она у самого берега на всех четырех колесах, будто сейчас приехала, только была в песке по самые ступицы.
- Через пролив перенесло? - удивился Ленька.
- Точно, - в глазах горняка заиграли веселые смешинки, и Ленька понял, что его разыгрывают. Он засмеялся.
Саночкин оглянулся и присвистнул:
- Все! Дорога назад отрезана.
Ленька тоже повернулся и увидел странное зрелище: гора стала дрожать и расплываться. Засвистело и запищало в щелях машины.
- Самый южак пошел. Легковую в два счета под сопкой перевернет, пробиться назад можно сейчас только на бульдозере или грузовике.