Полёт Ксаныча
- У меня все, - сказал начальник штаба. - Вопросов нет, диспетчерское закончено. Время дорого, товарищи, ветер набирает силу.
По коридору застучали, приближаясь, шаги, и дежурный положил на стол очередную сводку.
- Ветер тридцать пять метров в секунду.
Ксаныч ослабил на пусковой кнопке онемевший палец, а Дрововоз по его знаку погасил софиты. Только теперь Ксаныч почувствовал, как устала рука, как болят глаза, гудит от напряжения голова.
Мимо, переговариваясь, проходили участники диспетчерского совещания. Противно дребезжали стекла от нарастающего напора ветра.
- Ага, киногруппа здесь! Вас к телефону, - заглянул дежурный.
Это звонил Василек.
- Здесь, в школе, погас свет! - кричал он. - Проявлять пленку нельзя. Что мне делать?
- Ты можешь быть самостоятельным? - не выдержал Ксаныч.
- Могу.
- Вот и будь. Ты знаешь, что такое штаб ледовой проводки?
- Понимаю, - ответил Василек. - А можно мне прийти в штаб?
- Можно, - Ксаныч с ворчанием повесил трубку и поправил берет. Ему не давала покоя мысль, что ребята на острове. Схватив телефон, он лихорадочно завертел диск.
- Порт? Это порт? Алло? Это руководитель киногруппы звонит! Трое моих ребят уехали на остров Раутан за грибами.
- Будут вам теперь грибы! - ответил капитан порта. Этот маленький человек с большими седыми бровями козырьком был известен в городе своей строгостью и вспыльчивостью. Как никто другой, он умел давать нерадивым нахлобучки и "накручивать хвосты". И так много было хлопот в этот момент у старого моряка, а поэтому звонок Ксаныча переполнил чашу его терпения. - Почему отпустили их в такую погоду?
- Утро было чудесное… - виновато пробормотал Ксаныч.
- Вы не на курорте, а на Севере! Надо не на утро смотреть, а на сводку, что вывешивается у штаба!
- Хорошо, впредь так и буду делать. По как быть с детьми?
- Отогреваются тут, - буркнул капитан.
- Как отогреваются? Где? - обрадовался Ксаныч.
- Здесь, в порту под горячим душем. Доставили их только что на спасателе. Иначе перемерзли бы на острове, как суслики.
- А откуда вы узнали?
- Собака приплыла… - сильные помехи мешали разговору.
- Лада? - крикнул Ксаныч.
- Она самая! - донеслось в ответ. - Еле живая… тут ее все знают… снарядили спасатель… - последние слова утонули в реве и дребезге стекол.
- Ну, распалился ветерок… - сказал кто-то. - Людей швырять начало. Вон завхоз Зуйкин уже ползком движется. Сколько ветер?
- Сорок один метр! - крикнул дежурный.
Вот несчастливый день! А он разрешил Васильку идти в штаб. Ведь он такой легкий и маленький, действительно ветром может унести. Надо отменить распоряжение! Он торопливо набрал номер школы-интерната, но никто не отвечал. Приказав Дрововозу дежурить у телефона, Ксаныч выскочил на улицу.
Едва Василек повесил трубку, после разговора с Ксанычем, как раздался новый звонок.
- Алло! - сказал глухой голос. - Это Леня?
- Нет! - закричал Василек в трубку. - Он уехал на рудник, понимаете, на рудник! Алло, вы слышите?
После долгой паузы голос ответил:
- Слышу.
- А кто его спрашивает? Что передать?
В трубке не раздалось больше ни звука. Василек при свете тоненькой овечки навел порядок в проявочной, потом взял коробку с пленкой и вышел.
Едва он повернул ручку двери, как та, словно живая, с огромной силой рванулась и выбросила его на улицу. Василек не успел ойкнуть и закувыркался, крепко прижимая к груди коробку с пленкой. Он пропахал в прибрежном песке глубокую борозду и, сжавшись в комок, остановился. Плотный режущий ветер не давал даже поднять голову. Васильку казалось, что он лежит на дне глубокой бурлящей реки и над его головой перекатываются камни, струится песок, бушуют волны.
Вдруг он почувствовал, что кто-то тянет у него из рук коробку с пленкой. Он вскочил и увидел стоящего перед ним здоровенного мужчину в плаще. Лицо его было наполовину закрыто капюшоном. Он молча вырывал у Василька коробку.
- Что вы делаете? - хотел крикнуть Василек, но ветер не давал говорить. Василек изо всех сил вцепился в коробку.
Зарычав, верзила замахнулся огромным кулаком, но кто-то перехватил его руку и дернул назад так стремительно, что, не удержавшись, человек в плаще грохнулся навзничь. Он тотчас же вскочил и низко пригнулся, как разозлившийся кабан, готовясь отразить новое нападение. Однако никто не нападал на него. Среднего роста худощавый человек в берете, едва удерживаясь на ногах от ветра, прокричал:
-...о… а… ао… аиа!
Жмакин по движениям губ догадался: "Что вам надо от мальчика?"
- А вот я тебе сейчас покажу, хлюпик! - рявкнул он, бросаясь вперед. То ли Ксаныч лучше мог использовать силу ветра, то ли сказалось давнишнее умение десантника сражаться в рукопашном бою, на Жмакин, еще два раза вспахав носом гравий, остановился, тяжело дыша. "Нет, такого угря голыми руками не возьмешь".
Коротким привычным движением он выдернул из-за голенища сапога нож. Узкое граненое лезвие тускло блеснуло в пасмурном свете.
Ксаныч уже приноровился к ветру. Тело его само, бессознательно, время от времени напрягалось, выдерживая очередной удар. Голова Ксаныча была занята вопросом: где Василек, что с ним? Его маленькая фигурка внезапно и необъяснимо исчезла в крутящейся пелене песка и пыли.
А вокруг происходили странные события. Заговорило то, что раньше молчало. Пронзительно, по-поросячьи визжали многочисленные антенны и растяжки мачт, глухо гудели деревянные столбы, бормотал что-то короб. Верещал гравий, будто дробили его тысячи звонких молоточков. Жутко, по-разбойничьи завывали пустыми отверстиями брошенные железные бочки. Потом они сдвинулись и покатились, прыгая через короба. Стоявший у берега рыбацкий кунгас повалило набок, и из распахнутого трюма хлынул серебряный поток свежего улова.
Тут внимание Ксаныча полностью сосредоточилось на приближающейся фигуре в плаще. В опущенной вниз руке он уловил острый блеск.
Нож!
Ксаныч подался вперед, и навстречу ему мгновенно бросился бандит. Из осторожности он сделал сначала ложный выпад. Стоявший перед ним человек в берете отклонился в сторону, и его рука уперлась в бедро, согнувшись калачиком, словно он собирался идти с кем-то "под ручку". Старый бандит понял, что если бы его удар был настоящий, то рука с ножом нырнула бы в эту внезапно открывшуюся западню, а потом - зажим, поворот туловищем и хруст сломанной руки.
"Эге, стреляный воробей… Теперь получай!"
Жмакин резко, без промаха ударил ножом и вонзил его по самую рукоятку. Что-то противно чавкнуло… и тут бандит получил такой сокрушительный удар по скуле, что его зашатало. Упав на колени, он тупо уставился на лежавшую перед ним… разрубленную пополам большую рыбину. Рядом лежала другая - та, что нанесла ему удар. А в воздухе летала рыба, подхваченная с кунгаса, все серебрилось вокруг и поблескивало. Мелькали выпученные белые глаза, красные плавники…
Противника его нигде не было видно.
Старатель опасливо втянул голову в плечи и, не поднимаясь с песка, пополз к мосту.
В пыльной мгле обозначился круглый бок автоцистерны. Открылась дверца, и Жмакин влез в кабину.
- Где пленка? - там уже сидел мастер Бекоев.
- Улетела… - Жмакин промаргивался от набившегося в глаза песка, мотая головой, как медведь. - И пацан не тот оказался.
- Опять упустил! - злобно глядя на старателя, процедил мастер. - Ну, что бы ты без меня делал, а?
- Ладно…
- Тот пацан на рудник уехал.
- Откуда узнал? - Жмакин подозрительно уставился на него.
- Мое дело, - мастер умолчал, что, когда старатель, отключив ток, лежал в засаде у школы-интерната, он для страховки позвонил в школу. - Гони на рудник!
- Зачем?
- Пленку взять не удалось, возьмем парнишку.
- Слушай, может, оставим это дело? - Жмакин прислушался к тоскливому реву южака. - Дался тебе этот сопляк…
- Завтра приходит "Ванкарем", - равнодушно сообщил Бекоев. - Если хочешь уехать чистеньким и со своей законной половиной золотишка, гони как можно быстрее. Понял?
Жмакин крякнул и уцепился за баранку.
Ксаныч парил над городом. Грудь его распирало неведомое чувство. Ему приходилось летать на турбовинтовых и реактивных лайнерах, на планерах, на "кукурузниках", на вертолетах и даже на воздушном шаре, но никогда не чувствовал он такой свободы полета и радости от своей власти над миром. Как десантник, он много раз совершал затяжные прыжки с парашютом, при которых нужно было управлять полетом с помощью рук и ног. Но всегда в его уме секундомер отсчитывал время: десять, семь, пять, три секунды… а потом - медленный спуск под гигантским зонтом. Здесь же Ксаныч, широко раскинув руки и ноги, лежал на мощных восходящих потоках воздуха, как детский мячик лежит на струе фонтана.
Вот когда пригодился опыт парашютных прыжков! Как только невероятный порыв ветра смахнул его с земли, как пушинку одуванчика, он быстро погасил нелепое кувыркание в воздухе и, поставив свое тело косо, как воздушный змей, быстро вознесся на самую высоту, куда не доставали пыльные смерчи. Он не думал о том, что его ожидает и как удастся приземлиться. Ксаныч устремил свой взгляд туда, где, по его предположению, должен был находиться преступник.
И вскоре увидел его. Старатель полз, как большая толстая жаба, укрываясь от ветра за коробом. У Ксаныча мелькнула было мысль броситься на него сверху подобно ястребу, но, не имея опыта в таких делах, он побоялся промахнуться. Тем более что, как только он спустился чуть ниже, его так начало швырять вихрями, что едва удалось прекратить неуправляемый полет и снова выбраться в чистое поднебесье.
С трудом выровнявшись, он увидел, как старатель вполз в стоящую на обочине дороги автоцистерну. Машина тронулась и выехала на трассу, ведущую к руднику. Ксаныч некоторое время гнался за нею по воздуху, ловко используя различные завихрения, но вдруг почувствовал, что мощные восходящие потоки ослабевают. Его неудержимо повлекло вниз, к земле.
В кабинете начальника милиции в это время шло оперативное совещание.
- Пока что дело продвинулось ненамного, - выслушав доклад лейтенанта Гусятникова, сказал начальник милиции. - Ну, обложил ты зверя, закрыл ему все выходы. А когда решительный бой? Согласен, нужно быть осторожным, потому что здесь замешаны дети и от опрометчивых поступков они могут пострадать. Преступники охотятся за членом киногруппы Пузенко - он снял на кинопленку факт хищения золота. Так обеспечь мальчику надежную охрану.
- Мальчик в безопасности. Сегодня можно брать преступников. Но я не знаю еще, где спрятано украденное золото…
- Так-то оно так, - постучал ногтями по столу начальник. - Но медлить больше нельзя. Почувствовав неладное, эти волки могут такое натворить… А где мальчик?
- Под землей.
- Как под землей?!
- Ну, на руднике. Взрывник Саночкин увез его. Никто не знает об этом, кроме меня.
- А руководитель киногруппы?
- Летит! - вдруг крикнул дежурный.
- Что летит? - вскочил лейтенант Гусятников.
- Кто-то летит, - дежурный с опаской открыл окно. В кабинет начальника милиции стремительно влетел Ксаныч. На бреющем полете он пронесся над столом, смахнул бумажки и карандаши, сапогом опрокинул чернильный прибор и плюхнулся на продавленный диван.
- Гусятников смотрел на неожиданно появившегося Ксаныча удивленными глазами.
- Константин Александрович? Вы как сюда…
- Тревога, - хрипло сказал Ксаныч. - В городе появился вооруженный бандит.
- Что? - начальник милиции подался вперед.
- Он пытался напасть на моего студийца, потом уехал на автоцистерне.
- Куда? - это выкрикнул Гусятников.
- По трассе на рудник.
Начальник милиции и лейтенант переглянулись, пораженные одной и той же мыслью. Не зря он поехал на рудник…
- Срочно мчись туда, - приказал начальник лейтенанту.
- Есть! - вытянулся Гусятников.
Через минуту из ворот, рыча, выполз тяжелый бульдозер - специальный "ураганный транспорт", которым работники милиции пользовались во время южаков, потому что обычные "газики" переворачивало. В кабине рядом с водителем сидел лейтенант Гусятников.
В подземном царстве
Они вошли в большой зал, где стоял гул и лязг. Пахло машинным маслом, пылью и землей. Мимо прокатилась, истошно дребезжа, маленькая вагонетка. В центре зала возвышалась широкая зарешеченная коробка лифта. Саночкин подошел к ней и открыл дверцу.
- Ну, провалимся? - спросил он Леньку.
- На лифте?
- Горняки и шахтеры называют это клетью.
Ленька и Саночкин одеты в брезентовые робы, на головах поблескивают текстолитовые каски - у взрывника красная, у Леньки желтая. На козырьке каждой каски укреплен фонарик.
Они ступили на помост клети, который покачнулся взад и вперед, взялись за поручни. Взрывник махнул рукой, клеть тронулась, и сердце Леньки екнуло. Они бесшумно рухнули во мрак.
В тусклом свете лампочек на касках было видно, как вылетают снизу из темноты перекладины, проносятся мимо и исчезают. Накатывались мягкие волны прохладного сухого воздуха.
Ноги налились тяжестью - клеть затормозила и остановилась.
- Где мы?
- Нижний руддвор. Глубина сто пятьдесят метров.
Ярко сияли тарелки прожекторов. Рядом с клетью стояли два длинных состава вагонеток с рудой. Широкие щиты с рубильниками, а вверху переплелись толстые лианы кабелей.
- Добыча горняков за смену, - Саночкин указал на составы.
Ленька украдкой ощупал еще раз свою шуршащую робу, дотронулся до холодного скользкого козырька каски. В санбыткомбинате долго не могли подобрать ему подходящей робы, и даже самая маленькая оказалась ему великоватой.
Но теперь он, как настоящий горняк, в резиновых сапогах, в каске, с аккумуляторной батареей на поясе. А в руке наготове кинокамера, заряженная пленкой высокой чувствительности - тысяча единиц, можно снимать почти в полной темноте. Правда, здесь горят лампы и очень светло.
- Откуда течет вода?
- Грунтовые воды сочатся.
- А куда мы идем? - полюбопытствовал Ленька.
- На остановку трамвая.
Ленька захихикал.
- А я не шучу. Рельсы видишь? Они проложены по главному ходу горизонта - квершлагу. Он тянется на два с лишним километра. Не будут же горняки идти пешком такое расстояние. Им силы нужны для работы, а самое главное - время надо беречь. Вот и ездим на трамвае, а точнее, на электропоезде.
Удивительный уголок появился перед ними - словно из сказки. На маленьком столбе светилась табличка: "Посадка людей", рядом на игрушечных скамейках сидели и курили горняки, в уютном полумраке вспыхивали красноватые огоньки и блики на текстолитовых касках.
Из-за поворота выскочил карликовый трамвайчик из двух вагонов. Горняки согнувшись полезли в него. Ленька отошел в сторонку, чтобы снять картину. Саночкин замахал ему:
- Отстанешь!
Ленька прыгнул в вагон и плюхнулся на деревянное сиденье. Заверещал звонок, трамвайчик тронулся и побежал по узеньким рельсам.
Постукивали на стыках колеса, фонари заглядывали в окошки маленького трамвая. И Леньке вдруг почудилось, что едет он в сказочную подземную страну, чтобы сразиться с многоглавым драконом. На боку у него тяжелый меч, на голове стальной шлем, а силы у него - ого-го! Уползай, дракон, не то твои бешеные головы полетят в разные стороны!
Трамвай остановился.
- Здесь соскочим, - Саночкин, кряхтя, полез из вагончика.
Поезд ушел.
- Вот жила по своду идет.
Вверху по граниту тянулась широкая темная полоса. На ней слабо что-то посверкивало. Волнисто изгибаясь, жила скрывалась за щитом с цифрой "85". Окованный блестящей жестью, он вспыхивал, когда по нему скользил луч фонаря.
Взрывник полез наверх и молотком отколол от старой жилы кусочек. В агатово-черных кристаллах дрожали бесчисленные искорки.
- Касситерит, оловянный камень.
Ленька бережно завернул камешек в носовой платок. На память.
Взрывник остановился и посветил. Сбоку в стене открылась ниша, а дна у нее не было - чернел колодец. Где-то глубоко-глубоко внизу мерцал светлый кружок.
- Там нижний горизонт, - Саночкин оттащил Леньку подальше от края. - Не спеши туда - долго лететь будешь.
- Зачем этот колодец?
- Это восходящая. Свежая, еще не заложили щитом, - он указал на два маленьких белых флажка рядом с колодцем.
Они идут, сапоги мерно шаркают по камню. Воздух словно мутнеет. Рельсы обрываются, дальше лежат груды камней. Заканчивается и квершлаг. В гранитной стене чернеют дырочки, будто норки мышей.
- Смена шпуры насверлила. Вишь, пыль встревожилась, - взрывник пробежался пальцами по "норкам", как пианист по клавишам. - Теперь мое слово.
В боковой нише лежали палочки взрывателей с малиновыми головками, мотки серого бикфордова шнура и картонные ящики. Саночкин распотрошил ящик и вытащил гроздь коротких палок.
- Патроны детонита. С ними надо быть очень осторожным. Если человек рассеянный или трусоватый, взрывник из него не получится.
Простоватое лицо его изменилось: оно словно каменным стало. Пыль залегла в глубоких морщинах на лбу, глаза остро смотрели из-под каски. Руки его двигались словно сами по себе, но уверенно, четко и быстро! Неуловимым движением ножа они надрезали патрон детонита и вставляли его в шнур. Длинный деревянный шест, отполированный ладонями до блеска, мягко, осторожно входил в черное отверстие, чуть прикасался к патрону, потом быстрый бросок - и несколькими ударами патрон загонялся на место.
Взрывник забивал в каждый шпур по три патрона, закладывал взрыватель, от которого тянулся наружу шнур. Казалось, гранит прорастал серыми тощими стеблями.
- Пятнадцать, - взрывник смахнул пот со лба.
Только теперь Ленька понял, в каком напряжении был до сих пор Саночкин. Не торопясь, взрывник свел шнуры в пучок.
- Они разной длины! - заметил Ленька. - Нужно подравнять.
- Длина выверенная. Каждый последующий чуть длиннее. Чтобы не разом был взрыв, чтобы породу не сдвинуло, но выбросило руды столько, сколько надо.
Он подбил концы и сунул их в маленький приборчик, крутнул рукоятку. Шнуры задымились.
- Уходим!
Они стояли в боковой выработке. Медленно текло время.
- Знаешь, где мы сейчас? Под самым Восточно-Сибирским морем. И тупик тот как раз в глубинку ведет.
- А вода сюда не хлынет? - испугался Ленька.
- После взрыва-то? Нет, мы же не вслепую ломимся, а с инженерными расчетами в руках. Иногда, правда, вода в проходку засочится. Ну, сразу торец конопатим цементом и туда уж не возвращаемся.