- Ладно, ладно, - Бекоев улыбнулся так, как только он умел улыбаться: ласково, умиротворяюще. - Ты мое слово знаешь. Разве я когда-нибудь подводил? Разве нарушал свое слово?
- Нет, не нарушал, - помотал головой старатель.
- И я понимаю, - Бекоев положил ему руку на плечо, - что мы одной веревочкой повязаны. Друг с другом - навеки. А кто старое помянет - тому два глаза вон.
И опять у Жмакина морозец прошел по спине от его голоса. Он окончательно сник.
- Ладно. Ты вот лучше замани мальца в укромное местечко, а уж там я… - он выразительно сжал свои толстые пальцы.
- Погоди, - поморщился Бекоев, - сначала нужно пленку у него выманить. А другое… придумаем.
- Богата северная земля. Рассказывают старинную легенду о том, как скакал по белому свету золотой олень с алмазными рожками и серебряными копытцами, а за ним гнался охотник. Бежали они, бежали и достигли берега Ледовитого океана. Видит олень, что дальше пути нет, ударился о сырую землю. Рассыпался и в землю ушел. С тех пор находят люди на северной земле золото, серебро и алмазы…
Ник Палыч налил себе в стакан воды и отпил. Стояла тишина, люди, собравшиеся в зале, слушали геолога очень внимательно.
- А жизнь продолжает легенду. Наша геологическая партия нашла рудное золото.
Во время перерыва Ник Палыча нашел Ленька. Пробиться было нелегко: вокруг была плотная толпа, геолога засыпали вопросами. Наконец они остались с Ленькой вдвоем.
- Пойдем, покажу наш музей, - сказал Ник Палыч.
Они вошли в светлую комнату, и Ленька замер от восхищения.
На длинных стеллажах под стеклом лежали образцы: красные, синие, черные, снежно-белые камни. Посередине комнаты на небольшом возвышении находились два огромных изогнутых бивня с потрескавшейся серой поверхностью, словно два деревца со старой корой.
- Бивни мамонта! - с гордостью объявил геолог. - Наши ребята нашли их в вечной мерзлоте.
- Ух ты! - Ленька попытался приподнять один бивень.
- Каждый весит девяносто килограммов. И как это не надоедало мамонту таскать на носу?
Ленька переходил от экспоната к экспонату. Геолог пояснял:
- Алый камень - это киноварь. Вулканическая бомба говорит о том, что когда-то здесь были вулканы. Хрустальная друза с острова Врангеля.
Солнечные лучи дробились в бесчисленных кристаллах, словно распустился по знаку волшебника невиданный каменный цветок.
Вдруг сзади раздался голос:
- Здравствуйте, Ник Палыч!
- А, Виктор! - геолог крепко пожал вошедшему руку. - Давненько тебя не видел… Вот работал у меня в партии, а потом сбежал. Под землю.
- Как под землю? - удивился Ленька.
- А, говорит, не люблю, когда меня то дождиком мочит, то снегом посыпает да ветром гоняет. И ушел на рудник. С тех нор такого хорошего взрывника найти не могу. Может, вернешься. Вить?
- Нет, - тот засмеялся и откинул назад волосы.
- Понятно. Читал, читал в газетах. "Дважды орденоносец В. Саночкин ведет скоростную проходку…" Трум-туру-рум!
- Ладно, ладно. Ты его не слушай, парень, а вот лучше скажи мне: это не ты ли снимал футбольный матч?
- Нет, это Эдька. Мой товарищ.
- А нельзя ли потом, когда фильм будет готов, как-нибудь посмотреть его? Кажется, айонцы один гол из аута заколотили…
- Фильм не скоро будет готов.
- Неважно! - замахал руками взрывник. - Нам для истории нужно разоблачить их.
Ник Палыч покрутил головой:
- Ох уж эти болельщики! До чего додумались…
- Ладно, - сказал важно Ленька. - Постараемся устроить для вас демонстрацию.
- Во! - Саночкин удовлетворенно потер ладони. - А за это… - он нагнулся к Леньке и заговорил шепотом: - А за это хочешь посмотреть подземное царство? С добрым подземным царем и злым подземным драконом? А?
Ленька уж давно не верил в сказки, но Саночкин проговорил это таким тоном, что он невольно заинтересовался.
- Где? Где такое царство?
- Приезжай, проведу и покажу.
За грибами с Ладой
Рано утром Ленька проснулся оттого, что кто-то больно-пребольно дергал его за уши.
- Что такое? А? Пожар? - подскочил он. В глаза ему било утреннее полярное солнце. Перед ним стоял Эдька.
- Во-первых, пожар, - монотонным голосом сказал Эдька, - а во-вторых, поехали за грибами на остров Раутан.
Ленька со стоном зевнул.
- Зачем я-то тебе понадобился? Ехал бы сам.
- И поехал бы. Просто ты должен у Ксаныча ключ от лодки попросить.
- Сам проси.
- Понимаешь, - зашептал Эдька, косясь на спящего Дрововоза, - мы втроем, он, Светка и я, должны выехать на прииск после обеда. Автобус туда идет. А Ксаныч ни за что не поверит, что мы до обеда с грибами управимся. И ключ не даст.
Речь шла о весельной морской шлюпке, которую порт выделил специально для киногруппы. Ребята снимали с нее панораму города, наезд на ледокол (точнее, ледокол "наезжал" на шлюпку), льдины крупным планом.
Ленька сел на койке, не в силах раскрыть глаза.
- Никаких грибов мы не найдем на острове.
- А мы и не будем искать. С нами пойдет грибная собака.
Ленька широко раскрыл глаза.
- Какая собака?
- Ну, Лада Мишина. Оказывается, она грибы насобачилась искать. С ней ведро набрать за пять минут можно! Мы полную шлюпку привезем!
- Это другое дело, - Ленька стал торопливо натягивать штаны. - А где собака-то?
- На крыльце сидит. Вахтер Степаныч говорит, что незнакомых собак он в гостиницу не пускает.
Вошел Ксаныч. Тронул Дрововоза за плечо.
- Эй, любитель поспать! Смотри, товарищи уже одеты…
Дрововоз открыл глаза и сказал, потягиваясь:
- Хе-хе! Знаем, почему они одеты… Собираются удрать на остров Раутан за грибами.
Эдька и Ленька мрачно посмотрели на Дрововоза… Ксаныч нахмурился:
- Опять? Ваша группа, Галкин, сегодня отправляется на прииск! Ты об этом знаешь?
- Знаю, только…
- Только он боится, что вы ни за что не поверите, будто до обеда они вернутся, - опять влез Дрововоз.
- Интересное дело! - Ксаныч сел на стул верхом. - Значит, решили, что я не поверю? И не отпущу вас?
- Вы же сами сказали, что возьмете нас под строгий контроль, - буркнул Эдька.
- Но это не значит, что я буду ходить за вами тенью. Раутан рядом, остров как на ладони, отчего же вас не отпустить?
- Ксаныч! - Эдька захлебнулся от радости. Теперь пришла очередь помрачнеть Дрововозу.
- Грибов хоть привезете? - спросил Ксаныч.
- С нами Лада пойдет, а она любой гриб за версту чует. И Миша…
- Ну, с Мишей я тем более вас отпущу. Он хотя и младше вас, но вызывает доверие и окрестности хорошо знает.
Миша очень понравился Ксанычу. Он то и дело ставил его ребятам в пример. Никто не обижался, потому что сам Миша никогда не задавался. Сначала он снимал плохо, а потом Ксаныч взял над ним шефство и быстро выучил его всяким премудростям съемки.
Тем более, что Миша все схватывал на лету. "Очень способный юноша, - говорил о нем Ксаныч. - Из него получится большой кинооператор. А то и режиссер…"
- Только камеру я вам не дам, - сказал Ксаныч. - Будете снимать "Ладой".
- Собакой, что ли? - опешил Ленька.
- Камерой Мишиной, - толкнул его Эдька.
- Постойте, мне обещали сегодня камеру отремонтировать! - воскликнул Ленька. Он вспомнил, что должен принести мастеру Бекоеву пленку со старателем, нырнул в чемоданчик и вытащил жестяную коробку.
- А это зачем? - спросил Ксаныч.
- Надо! - крикнул Ленька на бегу. Он спустился в вестибюль и огляделся.
- Где же она? - вырвалось у него.
- Собака-то? - спросил вахтер и указал на крыльцо. - Вона сидит… в ожидании. Выгнал я ее, нечего в помещение собак приглашать. Нежная станет. Вот раньше, помню…
Степаныч любил рассказывать разные истории, и около него всегда вечерами толклись люди.
- Степаныч у нас вместо телевизора, - говорили они. - Вот проведут сюда телевидение, так Степаныч его на обе лопатки положит… да!
Но сейчас Леньке некогда было слушать Степаныча. Он выскочил на крыльцо. Лада лежала, жмурясь на солнце.
Ленька погладил ее и шепнул:
- Погоди, Ладушка, сейчас за грибами поедем… - и вихрем помчался по улице.
Мастер встретил Леньку широкой улыбкой.
- А-а, кинорепортер! - глаза его остро скользнули по коробке с пленкой. - Что скажешь?
- Готово? - пропыхтел Ленька.
- А как же, - мастер неторопливо принялся копаться на своем столе, заваленном аппаратурой, и как бы между прочим спросил: - Принес пленку?
- Вот она.
Бекоев быстро выхватил коробку из рук Леньки, повертел ее, рассматривая.
- Это что нарисовано? На этикетке?
- Пионерский значок. Эмблема нашей студии, - Ленька приплясывал от нетерпения.
- Ага. Ну получай свою машинку. Работает…
Камера ласково жужжала, едва нажмешь кнопку.
Ленька испробовал ее на разных скоростях.
- Куда теперь, кого снимать?
- На остров Раутан едем, за грибами. И снимем природу…
- А хватит на всех грибов-то?
- Хватит! - беззаботно бросил Ленька. - Нас всего четверо. Не считая собаки.
- Так вы с собакой?
- Она грибы умеет искать. Когда Ксаныч, наш руководитель, узнал про собаку, он сразу нас отпустил.
- Так, так, - оживился почему-то мастер. - Как же вы одни… на чем поедете, с кем?
- Сами. У нас лодка есть… то есть шлюпка. Ну, я пойду.
Ворвавшись в комнату, Ленька чуть не свалил сидевшего на корточках Мишу, который с интересом наблюдал, как Светка и Эдька, толкая друг друга, заряжают "Ладу". В глазах Миши горели веселые огоньки.
- Куда ты тянешь, тут же петля образовалась! Порвешь! Ну вот, а теперь заклинило.
Ленька пожал руку Мише и кивнул на суетившихся ребят:
- И ты доверяешь им свою камеру? Они же не умеют с ней обращаться.
- Ничего, пусть учатся, - сказал Миша, а Эдька только зло сверкнул глазами: во рту он зажал отвертку.
Вошел Василек с полотенцем через плечо, умытый, розовый от холодной воды, причесанный. Эдька настороженно покосился на него, ожидая, что Василек станет сейчас проситься с ними, но тот повернулся к Мише и солидно спросил:
- Ну что, проявили?
Миша молча полез в карман куртки и отдал Васильку небольшой рулон пленки. Тот бегло посмотрел ее на свет и удовлетворенно кивнул головой:
- Отлично. Понесу в штаб, пусть посмотрят.
Ленька оторопело переводил глаза с одного на другого. Потом не выдержал:
- Где это вы проявили пленку?
- У нас в интернате, - ответил Миша.
- Но ты же говорил, что у тебя нет химикалий?
- А вчера прислали, - невозмутимо ответил Миша. - Наши шефы из колхоза прислали.
- Здорово! - обрадовался Ленька. - Значит, и мою пленку можно проявить?
- Конечно, можно, - кивнул Миша. - Вот ключ от лаборатории.
Ленька схватил Василька за рукав.
- Иди сейчас же в быткомбинат, разыщи там мастера Бекоева и забери у него пленку, пока он не отправил ее в Магадан, - он говорил повелительным тоном, рассчитанным на обычное беспрекословное повиновение Василька. - А потом пойдешь в интернат и срочно проявишь ее. Понял?
Но Василек уже кое-что повидал, летал в ледовую разведку. Василек высвободил свой рукав и сказал холодно:
- Конечно, понял. Вы поедете грибы собирать, а я - сиди в лаборатории и проявляй пленку. Так?
- Ну, Василек, ну чего ты, - бормотал Ленька и все совал ему ключ от лаборатории. - Прояви, что тебе стоит, а?
- Нет, - отрезал Василек, - у меня свое срочное дело. Я должен отнести мой язык в штаб.
- Зачем твой язык нужен в штабе? - изумился Ленька.
- Не мой, а ледовый. Который я снял в полете над морем, - важно сказал Василек. Ленька обозлился:
- Ну и носись со своим языком… Ты хоть пленку забери, а то увезут!
Жмакин скрывается
На берегу Эдька со скрипом открыл замок на цепи шлюпки и побежал получать у дежурного по пирсу весла.
- Ленька! Эй, Ленька! - от ворот порта к ребятам поспешал Дрововоз. Ленька попытался спрятаться за шлюпку, но было поздно.
- Чего? - спросил он хмуро.
Дрововоз потребовал, чтобы Ленька срочно шел с ним. Он даже тащил его за рукав.
- Куда? - вырывался Ленька.
- Секретное дело! - шипел ему Дрововоз в ухо. - Не спрашивай.
- А надолго?
- Пусть едут без тебя.
- Но мне Ксаныч разрешил… - заныл было Ленька.
- Он уже отменил свое разрешение. Пошли!
По дороге Ленька приставал к Степе:
- Чего от меня надо? Не дали с собакой-грибоискательницей поохотиться. Зачем отвлекли?
- Там увидишь, - Степа таинственно озирался.
Вдали показался Василек.
- Ой, вы куда? - заорал он. - Погодите!
Ленька тотчас накинулся на него:
- Ты чего здесь бродишь? Пленку мою получил?
Но Василек отмахнулся от него и с торжественно-радостным видом сообщил:
- Слыхали? Мою пленку демонстрировали в штабе, и ученые поголовно все ее смотрели. Они сказали, что как только увидели мой язык…
Он бы еще долго разглагольствовал, но Ленька взял его за шиворот:
- Спрячь свой язык и немедленно беги за пленкой. Понял?
Василек обиженно затрусил по коробу.
Они свернули в переулок, и Степа шмыгнул в подъезд трехэтажного дома. Ребята поднялись по тесной каменной лестнице. На одной из площадок открылась дверь. Перед ними, мягко улыбаясь, стоял лейтенант Гусятников.
Он приложил палец к губам и жестом отпустил Дрововоза. Тот вытянулся, козырнул зачем-то и покатился вниз по лестнице.
Гусятников ввел Леньку в комнату.
- Садись. Приходится вот прибегать к конспирации… обстановка тревожная.
Ленька смотрел на него непонимающе.
- Перейдем к делу, - сказал лейтенант и вытащил картонный квадратик. - Узнаешь?
Ленька взглянул и вздрогнул: с фотографии на него смотрел Жмакин. Он был без бороды, но его холодные рыбьи глаза Ленька не спутал бы ни с какими другими. Видимо, от яркого света он широко открыл глаза и откинул назад голову. Казалось, старатель увидел что-то страшное.
- Еще бы не знать, - хрипло сказал Ленька. - Я-то его знаю!
- А почему ты так хорошо его знаешь? - тут же зацепился лейтенант.
Ленька замялся, потом выпалил:
- А я снимал его… когда он золото воровал!
Ленька дал себе слово никому не говорить об этом, пока не будет проявлена пленка, но тут подействовало то, что у лейтенанта Гусятникова было такое тревожно-таинственное лицо, что они были вдвоем, и, наконец, неожиданно показанная фотография Жмакина. Значит, что-то случилось, надо говорить все начистоту.
- Его разоблачили? - спросил он.
- Погоди, - перебил лейтенант. - Говоришь, снимал его за… этим самым? А где пленка? Проявил?
Ленька отвел глаза.
- Не знаю. Камера испортилась… как раз в этот момент. А… пленку я отдал. Проявить.
- Кому?
- Одному человеку. Мастеру быткомбината. - Ленька заметил, как изменилось лицо Гусятникова, и торопливо сказал: - Да вы не беспокойтесь, я уже послал Василька забрать ее.
- Постой, постой! Ты сам дал ему пленку?
- Нет, он попросил.
- Именно эту пленку? - Гусятников сощурился.
- Я… я рассказывал ему, - с усилием сказал Ленька, - когда камеру сдавал в ремонт. А он говорит: давай я пошлю ее в Магадан, там проявят.
Гусятников достал потрепанную записную книжку и полистал её.
- Мастер быткомбината… фамилия его Бекоев, не так ли?
- Да…
- Эх, дружище! - лейтенант с треском захлопнул книжку. - Простая душа. Как же ты первому встречному взял так и выложил все?
- Он камеру не хотел ремонтировать, - пролепетал Ленька. - Пристал… и так расспрашивал…
- Знаю. Умеет подъехать на ярко раскрашенной тележке.
- А что? - встревожился Ленька. - Он плохой человек, да?
- Когда-то был очень плохим. С тех пор как будто исправился, хорошо работает. Но знаем, что к золоту неравнодушен. И вот теперь его странный интерес к пленке. Неужели он связан со Жмакиным?
- А вы Жмакина спросите, - простодушно посоветовал Ленька.
- Думаешь, он ответит? - усмехнулся Гусятников. - К тому же и не спросишь его… Сбежал.
- Сбежал? - ахнул Ленька. - Куда?
- Далеко убежать не мог, - задумчиво пояснил лейтенант. - Все пути перекрыты. Предполагаем, что затаился где-то здесь, в городе. Мы ведем постоянное наблюдение, раздали фотографии всем работникам милиции и дружинникам. Да фотографии-то, видишь, какой давности… Мы очень просим тебя помочь.
- Как? - загорелся Ленька, приподнимаясь.
- Слушай. Ты один из немногих здесь людей, кто знает Жмакина в лицо. Если увидишь его, постарайся не выпускать из виду, посмотри, куда он пошел, с кем встретился. И при малейшей возможности сообщи нам, в милицию. Понял?
- Понял, - кивнул Ленька.
- Ну, иди. Только старайся на глаза ему не попадаться при этом. Сам ничего не предпринимай. Это человек жестокий, отчаянный.
Ленька пошел было к двери, но тут же остановился.
- Когда мы возвращались от старателей, шофер рассказал нам одну страшную историю. Про золотой самородок.
- Какую историю? - оживился лейтенант.
Ленька передал все, что слышал от Шастуна: о пурге, об исчезнувшей теплушке, сумке с золотым самородком и о схватке с бандитом. Гусятников все больше хмурился, слушая его.
- Вспоминаю одно архивное дело, - сказал он, помолчав. - Запутанное дело, тяжелое. Так говоришь, рассказал тебе о нем шофер Шастун?
- Он? - Гусятников протянул шоферу фотографию. Тот долго рассматривал ее, то отодвигая, то приближая к глазам. Наконец с сомнением проговорил:
- Похожего мало… Только… Вот если бы не сказали, так сам никогда бы не подумал. А все-таки какая-то похожесть есть. Что-то такое… - Шастун пошевелил пальцами. - Он ведь тогда без бороды был.
- А это? - Гусятников с ловкостью фокусника извлек другую фотографию. - Здесь он без бороды.
- Он! - с уверенностью выдохнул Шастун, едва взглянув на фотографию. Гусятников удовлетворенно кивнул и постучал по снимку пальцами.
- К сожалению, у нас есть только вот эта, ранняя его фотография, из личного дела. А бороду мы пририсовали… Да, видно, неудачно. Значит, все-таки он.
- Как же он выплыл? - взволнованно спросил Шастун. - Что этого волка обратно сюда привело?
- Видно, что-то важное… Хоть и сменил он документы, бороду отпустил, а все ж риск большой. Вдруг кто из старых северян опознает? Правда, мало их нынче осталось, старых северян. На том, видно, и строил свой расчет. Ну-ка, расскажите мне историю с золотым самородком, да поподробнее.