Время приближалось к полудню, стало очень жарко. Нашли еще один горшок, еще. Мне было все равно, а они радовались.
- Ты счастливый! - шлепнул меня по спине Слава- мало ему своей спины. - Приезжай почаще.
- А я не собираюсь уезжать.
Перекуры становились все длиннее. Студенты устало валились в тень у забора, тянули из кружки ледяную колодезную воду, за которой бегали ребята из охраны.
Из-за угла совхозной конторы, тарахтя, выскочил мотоцикл. Подъехал к траншее, стал. За рулем сидел немолодой краснолицый мужчина, с аккуратно подстриженными усиками под вздернутым носом.
- Здравствуйте, товарищ начальник. - Он широко улыбался.
Дядя Володя шагнул из тени навстречу.
- Здравствуйте… Погодите, погодите… Савелий… Савелий…
- Кузьмич! - подсказал мужчина довольно. - Помните, значит.
- Как же! Я наших помощников никогда не забываю. Какими судьбами?
- Да ведь я здесь живу, в Малых Катках.
- Позвольте, но тогда… Это было на Стремянке. Километров тридцать отсюда.
- Тридцать пять ровно. От совхоза меня туда посылали.
- Вот что…
Они подошли к траншее, дядя Володя объяснил, как ведутся раскопки.
Савелий Кузьмич спросил:
- Значит, только здесь рыть будете, так - нет?
- Еще не знаю. Посмотрим, как со временем…
Потом дядя Володя, попрощавшись, вернулся к нам, а Савелий Кузьмич стал возиться с мотоциклом; что-то он никак не заводился.
Слава сказал:
- Вас тут, оказывается, знают.
- Да вот, четыре года назад с ним познакомились. Он нарывал бульдозером насыпь у речушки и наткнулся на богатое захоронение. Мужик сообразительный, не стал дальше рыть, сообщил в совхозную контору, оттуда нам. Много что там нашли: и утварь, и оружие. Кое-какие украшения из золота. По-видимому, вождь племени, начала нашей эры. Тогда вождей часто хоронили в устьях рек. Рыли канал, отводили воды…
Он начал подробно рассказывать. Мне стало неинтересно, я побежал к мотоциклу: он все еще капризничал.
Савелий Кузьмич вытащил из кармана какой-то обломок, ковырнул им замок инструментального ящика, достал новую свечу. Покосился на меня, улыбнулся:
- Подсобить хочешь? На, держи, пока я старую сниму.
Свеча была теплая-теплая; мотоцикл стоял на солнце.
- Ты ему сынок, так - нет?
- Что вы!
- Племяш?
- Нет, просто он друг. Не мой, - сразу же спохватился я. - Моего папы.
- Вон они какие дела…
Он быстро сменил свечу, нажал стартер. Мотор завелся с пол-оборота.
- Вот негодяй, свечечки новой захотел! Старая его уже не устраивает, жадину такого… Садись, сынок, прокачу.
Ему не пришлось долго упрашивать.
Савелий Кузьмич провез меня через мост, к клубу, и обратно. Прощаясь, спросил:
- Мед, небось, уважаешь, так - нет?
- Ничего, - сказал я из вежливости, хотя точно знал, уважаю мед или не уважаю.
- Забегай в гости - угощу. У нас с жинкой своих ребят нет - чужим всегда рады. Вон, видишь, дом с красной крышей?
- Рядом с Николаем Сидоровичем?
Он удивился:
- Знаешь Яскажука? Скажи пожалуйста, до чего известный человек! Ну, приходи, сынок.
Мотоцикл укатил, таща за собой хвост пыли.
После обеда по распорядку дня полагалось два часа отдыха. Все пошли на речку. Я тоже. И горько пожалел. Потому что никаких сил не хватало сидеть на берегу и смотреть, как они ныряют, плещутся, плавают. Вода так и манила к себе, так и манила. Но я ведь дал маме слово…
Нет, нельзя мне ходить с ними на речку! Не пойду больше, никогда! Пообедаю - залезу сразу в палатку и заткну уши, чтобы не слышать, как они зовут друг друга купаться. А потом, когда они все уйдут, можно встать под старую ржавую бочку и открыть заслонку у дырявого дна - там хоть теплая и противная, а все-таки водичка…
- Что ждешь? - дядя Володя зачерпнул ладонью воду и плеснул в меня. - Залезай скорей в речку!
- Не хочется!
- Плавать не умеешь?
- Что вы, Владимир Антонович, - вступился за меня Слава. - Чемпион - разве не видите? - И добавил: - Второе место… после топора.
Все засмеялись.
Я просто не знаю, как бы я выдержал. Скорее всего, не выдержал бы и прыгнул в речку прямо с обрыва, вниз головой. И поплыл бы! Сначала брассом, потом кролем, патом стилем баттерфляй. Вот бы они все рты поразевали!
Но я не прыгнул. Потому что вдруг увидел Сашку. Он стоял недалеко, на дороге, и смотрел, как студенты дурачатся в воде
- Сашка! - крикнул я. - Сашка!
Он вроде и не слышал. Тогда я встал и побежал к нему, босиком, по горячему-горячему песку.
- Здорово!
- Здорово, - Сашка смотрел на меня недоуменно, словно увидел впервые.
- Что, своих не узнаешь? - сказал я весело.
А он спрашивает:
- Откуда ты меня знаешь?
Я подумал: опять за свои фокусы принялся. Скажет, что вчерашняя поездка в поезде мне только приснилась или еще что-нибудь. Но тут я вспомнил: брат-близнец!
- А, знаю! Ты Васька, да?
- Предположим, - отвечает он и хмурится. - А ты кто?
- Толька. Мы с Сашкой вчера вместе ехали - он тебе не говорил?
- Говорил. Ну, здравствуй, Толя.
Подает руку, смотрит на меня пристально, словно изучает, что я за человек. И я на него смотрю во все глаза. Надо же, как на Сашку похож! Ну, может, чуть повыше ростом. Ну, может, посерьезнее. Одет еще по-другому. А так - не отличишь. Такие же белые волосы, такое же румяное лицо.
- Сашка где?
- Уехал утром с дядей в Большие Катки.
- Не вернулся еще?
- Не знаю. Я в клуб ходил.
- В киношку?
- Какое здесь днем кино! В шахматы дулся с завклубом. Здорово играет! Один раз даже у Ботвинника выиграл, на сеансе одновременной игры.
- А ты?
- Так себе, - сказал он скромненько. И глаза опустил.
- Я редко у него выигрываю… Айда к нам, может, Сашка уже вернулся.
Я сбегал за своими кедами, и мы пошли берегом речки. Какая здесь уйма гусей и уток! Вспугнутые нами, утки, неловко переваливаясь, ковыляли к реке, а гуси, вытянув шеи, как пики, и шипя, устремлялись к нам, вот-вот бросятся, но круто сворачивали в сторону за несколько шагов.
Гуси напомнили мне про другую птицу.
- Слушай, - сказал я смеясь, - Сашка трепался вчера, что превратил тебя в аиста.
- Почему - трепался?
Я разинул рот.
- Как?! Ты хочешь сказать…
- Это правда.
Я остановился:
- Вы сговорились!
- Можешь не верить. - Он пожал плечами. - Никто не заставляет. Ты спросил - я ответил.
И заговорил совсем о другом. О каком-то миниатюрном радиоприемнике, который он монтирует. Видно, интересы у братьев. близнецов совсем разные. Один больше на сказки налегает, другой - на технику.
Но я не мог просто взять да и забыть об аисте.
- Как же так: человека превратить в птицу? Тебе просто показалось.
Васька неожиданно согласился:
- Вполне возможно. Он внушил - и мне показалось. Гипноз или как это называется. Я видел крылья вместо своих рук, даже махал ими, взлететь хотел. А на самом деле у меня были руки как руки.
- Если только так…
И все равно - здорово! Ну, Сашка! А я думал - он нафантазировал от начала до конца.
- Обожди здесь. - Васька остановился возле зеленого штакетника; за ним стеной высился густой кустарник, даже дома не было видно. - Я сейчас.
Калитка открылась и закрылась сама, Васька даже пальцем не притронулся. Я нисколько не удивился. Братья Яскажуки уже приучили меня к чудесам.
За соседним забором бушевал огромный пес. Его глухой басистый лай напоминал рык льва - я слышал однажды в зоопарке. Я подошел поближе и уставился на пса не мигая. Ничего не вышло. Лишь на глаза навернулись слезы. Пес лаял по-прежнему, даже, пожалуй, еще пуще. Не гожусь я в гипнотизеры!
- Собака друг человека, - сказал я с досадой. - А ты на меня лаешь. Тоже мне друг!
Скрипнула калитка. Вышел Сашка. Его-то я узнал сразу: вчерашняя куртка на молнии. И улыбается во весь рот. Васька, пока мы шли, ни разу не улыбнулся.
- А, ты… Мы с дядей только вернулись, двенадцатичасовым автобусом. Ну, как раскопки?
- Ничего особенного. Одни горшки глиняные. Хочешь - покажу?
- Погоди, я за Васькой сбегаю. Он такими делами больше меня интересуется.
Опять я остался один у калитки.
Соседский пес перестал вдруг гавкать, заскулил образованно. Наверное, хозяин вышел из дома.
Так и есть! А, знакомый! Бульдозерист, Савелий Кузьмич. Точно! Он же говорил, что живет рядом с Яскажуком.
Он тоже увидел меня, улыбнулся:
- Давно с тобой не встречались, сынок!
- Я к ним, - торопливо сказал я. Еще подумает, что к нему в гости, за медом.
- К Сашке Яскажуку, так - нет?
- И к Сашке, и к Ваське.
Он удивился, поднял одну бровь.
- Васька? Кто такой?
- Сашкин брат.
Бровь поднялась еще выше.
- У Сашки брат? Ты что! Никогда у него ни братьев, ни сестер не было.
- А тот, близнец?
Савелий Кузьмич смотрел на меня, словно на чудо какое-нибудь. Потом как расхохочется.
- Ай-яй-яй! - Он вытер рукавом глаза. - Верь ему больше! Он тебе наговорит. Яскажуки - они все выдумщики, что старые, что малые.
- Савва! - позвали из дома.
- Иду!.. Жинка кличет. Заходи к нам, сынок, не стесняйся, мы люди простые…
Только Сашка из калитки - я в нее.
- Куда ты? - спрашивает.
- За Васькой.
- Постой, - забеспокоился он. - Васька все равно не пойдет.
- Почему?
Он долго не размышлял:
- Дядя наказал. А дядя такой: сказал "не пущу", расшибись - не пустит.
- Ничего, я его уговорю.
- Погоди! - держит меня за рукав. - Сказано - нельзя!
Я возликовал.
- Ага, нельзя! Знаю, почему нельзя. Никакого Васьки нет на свете. Ты его сам выдумал. Артист! Только я не дурней тебя. Я сразу понял, но решил: ладно, пусть поиграет, посмотрю, как у него получится.
- Догадался? Эх, жаль! - Сашка был искренне огорчен. - А я думал с Васькой, по крайней мере, дня три протянуть.
- Ну зачем тебе нужно? Зачем?
Сашка сник весь, сделался таким печальным, даже побледнел и похудел прямо у меня на глазах.
- Ах, Толик, ничего ты не знаешь! У меня, правда, был брат Васька, близнец. Мы с ним так любили друг друга.
- Куда ж ты его подевал? - спросил я насмешливо. Нет, больше я на его крючок не нацеплюсь!
- Пошли купаться, он поплыл на другую сторону, а я барахтался у берега. И вдруг вижу, всплывает маленькая подводная лодка. Ну, метра четыре в длину, не больше. Помнишь, как в фильме "Юнга со шхуны "Колумб""? Точь-в-точь такая. Хватают Ваську, борьба - и все кончено. Я бегом в милицию. Оттуда целую машину водолазов послали, штук двадцать. Шарили, шарили, так ничего и не нашли. Пропал Васька. Наверное, пожертвовал собой и потопил лодку со шпионами в каком-нибудь глубоком месте.
Теперь уже Сашка был не просто бледный, даже зеленоватый какой-то. И глаза… Вот-вот заплачет.
У меня от жалости заныло сердце, хотя я твердо решил больше не верить ни одному его слову. Вероятно, он опять пустил в ход свой гипноз. Говорил же мне Васька…
Хотя что я! Никакого Васьки нет и не было. Это же все Сашкины выдумки…
Мы сходили с ним на раскопки, он даже выпросил у Славы лопату и поработал с полчаса. Потом, когда возвращались домой, уверял меня всю дорогу, что на том месте, где он копал, спрятан золотой клад, он точно знает, есть верные приметы, только до него надо еще дорыться.
Сашка был снова румяный, веселый и о Ваське даже не вспоминал.
А я не мог забыть. У меня было такое чувство, что вот, познакомился с хорошим парнем, а он взял и пропал навсегда. Правда, Сашка тоже парень неплохой, но Васька все-таки лучше. Не такой выдумщик, спокойный, рассудительный. Мне бы с ним только и дружить. А то я заводной, Сашка тоже. Наделаем мы с ним еще дел, чует мое сердце!
Даже когда мы спать улеглись, я все еще о несуществующем Ваське думал, о его трагической гибели. Дядя Володя сидел у выхода, докуривал последнюю папиросу, пускал дым в щелочку.
- Дядя Володя, - спросил я, - если человек умер, а его не нашли, как тогда хоронить?
- Куда же он делся?
- Ну, скажем, утонул. А тело не нашли.
- Тело не нашли?
Он перестал курить и уставился в одну точку.
- Дядя Володя!
- Повтори, что ты сказал! - повернулся он ко мне.
Что с ним такое?
- Я сказал: дядя Володя.
- Нет, раньше.
- Человек утонул, а тело не нашли. Как тогда хоронить?
- Вот! - Он вдруг схватил меня и поцеловал. - Вот! Выскочил из палатки и как закричит:
- Подъем!.. Экспедиция, подъем!
Нет, что случилось? Я перепугался, выполз наружу вместе со спальным мешком. Из всех палаток высунулись удивленные лица.
- Толюхе первая премия! - объявил дядя Володя. - Поздравьте его, товарищи, с научным открытием. Завтра ему два борща, слышите, дежурные? А захочет, так три… Знаете, почему в тех могилах одни горшки, и нет ни костей, ни сожжений? Потому что это символические могилы. Человек утонул, бурная река унесла его тело. Человек пошел на охоту и не вернулся, растерзали дикие звери. И вот родичи хоронят его условно. Могила есть, горшок есть, а костей нет… Толька, ты гений!
Я не стал опровергать.
- Чудак! - шипел рядом со мной Слава. - Плюнь на борщи! Проси лучше "Казбек".
- Зачем? Я некурящий.
- Сменяемся на компот…
Вот я и сделал свое первое научное открытие.
Никогда бы не подумал, что они делаются так просто.
***
Утром меня разбудил негромкий разговор возле нашей палатки.
- …а если их встретить теперь? - спрашивал чей-то знакомый голос. - Топаешь по дороге, а они навстречу. Приветик, говорят, земляк, мы тоже из Малых Катков.
Отвечал дядя Володя: - Ты бы их не сразу отличил от любых других прохожих. Ну, лицо пошире, массивнее череп, низкие орбиты. Не очень заметно.
- Сделать бы машину времени, посмотреть, как они жили.
Как только я услышал про машину времени, сразу понял, чей это голос. Конечно же, Сашка!
Дядя Володя сказал:
- Давай, делай скорее! Буду твой первый пассажир. Мне к первобытным людям вот так нужно. Столько всякого для проверки скопилось…
Я выбрался из палатки. Еще было совсем рано, часов около шести. Все спали, даже Бип лежал, свернувшись в рыжий клубок на своем мешке возле палатки Славы. Только дежурные по кухне, зевая, разводили огонь в очаге.
Дядя Володя и Сашка сидели рядышком за шатким обеденным столом. На нем была расстелена длинная полоса бумаги - второй номер стенгазеты "Неандертальские новости". Сашка что-то рисовал цветными карандашами.
- А, поднялся, спящий красавец. - Дядя Володя подвинулся. - Садись! Смотри, какие тут у нас таланты открываются.
- Что так рано? - спросил я Сашку, усаживаясь и зябко ежась - прохладно, вся трава в росе.
- Дядя встает, и я с ним.
Он отошел на шаг и, прищуря глаз, критически оглядел свою работу.
Нарисовано здорово. Древние люди, таясь за стволами деревьев, с удивлением и страхом наблюдают за археологическими раскопками. И хотя холм, на котором идут работы, далеко и фигурки людей на нем совсем маленькие, я различаю дядю Володю в его старой выцветшей шляпе, полуголого Славу. А эти двое кто? Да мы же, мы с Сашкой!
- Ух, здорово! - вырвалась у меня. - Вот бы мне! А то по рисованию одни трояки.
- У меня тоже, - сказал Сашка.
Тут не только я, но и дядя Володя удивился:
- Как? Ты же здорово рисуешь!
- Павел Сергеевич говорит, мало хорошо рисовать, надо еще и тему правильно выбрать. Вот перед концом четверти он нам свободную задал. Я нарисовал встречу наших космонавтов с людьми из другого мира. У них там совсем не так, как у нас. Вся планета в воде. И города, и леса, и поля подводные. И люди тоже подводные, дышат жабрами, как рыбы. А так совсем на нас похожи - не отличишь, одеваются только иначе. И у меня на рисунке наш космонавт в водолазном костюме пожимает руку вот такому подводному человеку.
- Интересно! - сказал я.
- А Павел Сергеевич написал: "Неясная идея"- и трояк. Зато у Гутьки Иванова одни пятерки.
Дядя Володя спросил:
- А он что рисует?
- Чемоданы.
Сашка посмотрел на наши вытянутые лица, засмеялся и повторил:
- Да, чемоданы. Одни чемоданы. Так наловчился их рисовать - прямо загляденье. И замочки, и пупырышки на коже - все есть. Как свободная тема, он - раз! - и чемодан. И - раз! - пятерка. Чемодан - пятерка, чемодан - пятерка. У нас многие в классе стали чемоданы рисовать.
Дежурный заколотил молотком по рельсу, подвешенному к дереву:
- Подъем!.
К завтраку Сашка кончил рисовать стенгазету, и дядя Володя усадил его за стол вместе с нами. Он быстро освоился и, глотая горячую кашу, стал рассказывать про какие-то космические водоросли: и воздух в ракете они сделают пригодным к дыханию, и питаться ими можно будет в полете.
Я вертелся, словно сидел на гвозде. Нашел кому врать! Они же студенты, они все знают. Засмеют, и меня вместе с ним. Скажут: "Ну и дружок у тебя!"
Но никто не смеялся, все слушали. Лишь Миша, наш завхоз, вредно улыбался и хихикал.
Миша тоже студент, только совсем из другого института и никакого отношения к археологии не имеет. Но его мама, директор музея, упросила дядю Володю взять Мишу в экспедицию завхозом; у него что-то там такое со здоровьем, и ему полезен сухой степной воздух. Посмотришь на него, не поверишь: здоровяк, мускулы, как деревяшки, и какой-то воздух особый ему нужен. Врачи, наверное, напутали. Со мной тоже однажды было. Сделали прививку против оспы, а через несколько дней погнали снова. Потом, когда уже опять привили, оказалось, они меня с другим Кубаревым спутали, из десятого класса. А он даже не Анатолий- Серега.
Миша хихикал, хихикал, а потом сказал Сашке:
- Достал бы нам этих водорослей по блату.
Слава сразу добавил:
- Хоть бы раз наелись досыта!
Все стали смеяться над Мишей, потому что он - прижимистый завхоз. С ним каждое утро дежурные ругаются, что мало продуктов дает, а он кричит: "Хотите, чтобы у меня недостача была!"
Позавтракали, стали собираться на раскопки. Уже подошли из деревни наши вечные спутники - нести инструмент. Поднялись из-за стола и мы с Сашкой.
Путь к раскопкам. не близкий. Шли не деревней, а напрямик, полем. Шествие растянулось, наверное, на целый километр. Впереди мальчишки с лопатами. Потом основная группа с дядей Володей во главе: он что-то рассказывает, все слушают. Там и Рита, и Слава, конечно - я заметил, он от нее ни на шаг. Потом Миша с рюкзаком на спине, с ним Вера и еще несколько девушек. Мы с Сашкой идем замыкающими, позади нас один только Бип. Все эти дни он ластится ко мне, искупая свой грех. Все равно напрасно! Терпеть не могу ехидных собак.
Наш путь пересекает довольно широкая канава, через нее переброшена доска. Когда идешь по ней, она чуть покачивается под ногами. Вниз лучше не смотреть, внизу мутно-зеленая жижа.