Он обшарил карманы убитого, а затем вложил роковой нож в открытую ладонь Поттера, и присел на разоренный гроб. Прошли три минуты, четыре, пять, Поттер зашевелился, застонал. Пальцы его сомкнулись на рукоятке ножа, Поттер поднял руку, посмотрел на нее и, задрожав, уронил нож на землю. Потом приподнялся, сбросил с себя труп, вгляделся в него и начал одурело озираться вокруг. Наконец, взгляд его встретился с взглядом Индейца Джо.
- Господи, как же это, Джо? - спросил Поттер.
- Грязное вышло дельце, - не моргнув глазом, ответил Джо. - За что это ты его?
- Я? Я ничего не сделал!
- Ты на себя посмотри. Словами кровь не смоешь.
Поттер побелел и затрясся.
- А я ведь думал, что протрезвел. Не надо мне было пить на ночь. Хмель-то так в башку и бьет - даже хуже, чем когда мы пришли сюда. Полная каша в голове, ничего не могу припомнить. Джо, старый товарищ, скажи - только честно, - неужто это я натворил? Я ж не хотел, Джо, душой и честью клянусь, не хотел. Как же все вышло-то, а, Джо? Господи, какой ужас, - такой молодой, способный.
- Ну, вы подрались, он трахнул тебя вон той доской, ты упал, а потом вдруг вскочил, шатаясь, сцапал нож и воткнул ему в грудь, - как раз перед тем, как он тебя еще раз огрел, и ты опять повалился и до самой этой минуты лежал, как колода.
- Господи, я же не ведал, что творю. Вот помереть мне на этом месте, не ведал. А все виски, да и злость во мне, видать, разыгралась. Я ж отродясь ножа в руки не брал, Джо. Драться дрался, но чтобы ножом… Тебе это любой скажет. Ты не говори никому, Джо! Пообещай, что не скажешь… Ты же мой добрый товарищ. Я тебя всегда любил, Джо, заступался за тебя. Помнишь? Не говори, а, Джо?
Несчастный упал перед невозмутимым убийцей на колени и моляще сжал ладони.
- Нет, Мэфф Поттер, я не выдам тебя, ты всегда поступал со мной по совести, без обмана.
- Ох, Джо, ты ангел! Я за тебя до конца жизни Бога буду молить.
И Поттер заплакал.
- Ну ладно, хватит. Не время слюни распускать. Давай так, ты вон в ту сторону иди, а я пойду в эту. Поторапливайся, да постарайся следов за собой не оставлять.
Поттер рысцой бросился прочь и скоро уже летел во весь опор. Полукровка постоял, глядя ему вслед, потом негромко произнес:
- Если ему и впрямь от удара да хмеля память отшибло, о ноже он не вспомнит, пока не уйдет так далеко, что возвращаться сюда уже побоится, курица мокрая.
Спустя две-три минуты смотреть на убитого, на труп под одеялом, на взломанный гроб и вскрытую могилу было уже, кроме луны, некому. И тишина вновь воцарилась полная.
Глава X
Страшное пророчество воющего пса
Онемевшие от ужаса мальчики что было мочи бежали к городку. Время от времени они, опасаясь преследования, оглядывались назад. Каждый пень, выраставший на их пути, представлялся им человеком, врагом и у них перехватывало дыхание; а когда они пронеслись мимо первых предместных домишек, от лая проснувшихся сторожевых псов у беглецов точно крылья на ногах выросли.
- Хоть бы до старой дубильни успеть добежать, пока мы не свалилились, - прошептал, коротко отдуваясь после каждого слова, Том. - Надолго меня уже не хватит.
Гекльберри ответил ему одним лишь пыхтением. Глаза мальчиков не отрывались от желанной цели, они отдавали последние силы, чтобы достичь ее. Цель близилась, близилась, и наконец, они грудь в грудь проскочили в распахнутую дверь и повалились, благодарные и обессилевие, на пол в стоявшей за ней темноте. Мало-помалу сердца их стали биться ровнее и, наконец, Том прошептал:
- Как, по-твоему, Гекльберри, что теперь будет?
- Если доктор Робинсон помрет, виселица будет, вот что.
- Ты думаешь?
- Чего тут думать-то, Том, я знаю.
Том, поразмыслив немного, сказал:
- А кто донесет на метиса? Мы?
- Что это ты говоришь, Том? А ну как, что-нибудь не так пойдет и Индейца Джо не повесят? Он же рано или поздно прикончит нас обоих, это так же верно, как то, что мы здесь лежим.
- Вот и я об этом подумал, Гек.
- Если уж доносить, так пусть Мэфф Поттер доносит, ему как раз на это глупости хватит. Да и пьян он с утра до вечера.
Том промолчал - он думал. И, наконец, прошептал:
- Гек, так ведь Мэфф Поттер и не знает ничего. Как же он донесет?
- Почему это он не знает?
- Потому что, когда Индеец Джо это сделал, Мэфф как раз по башке доской получил. Он же не видел ничего, понимаешь? Так откуда ж ему знать?
- Ах, чтоб его, а ведь ты прав, Том!
- И опять же, подумай, - может, его этот удар и вовсе прикончил!
- Ну, это навряд ли, Том. Он же в подпитии был, я сам видел, да он и всегда такой. А когда мой папаша наберется, так его можно колокольней по башке лупить, ему это хоть бы хны. Он и сам так говорит, я слышал. И с Мэффом Поттером, ясное дело, все то же самое. Вот кабы Мэфф был мертвецки трезвый, тогда он, может, от такого удара ноги и протянул бы, хотя, вообще-то, я и в этом не уверен.
Еще одна задумчивая пауза, затем Том:
- Гекки, а ты сможешь язык за зубами держать?
- Том, так мы ж и должны язык за зубами держать. Сам понимаешь. Если мы хотя бы пикнем, а этого индейского дьявола возьмут да и не повесят, он же утопит нас, как котят, и глазом не моргнет. Знаешь, Том, давай поклянемся друг другу, что мы так и поступим - будем помалкивать.
- Правильно. Лучше не придумаешь. Значит, беремся за руки и приносим клятву, что …
- Ну нет, это не пойдет, Том. Такие клятвы только по разным пустякам хороши - особенно, когда с девчонками дело имеешь, потому как они нипочем слова не держат, а стоит им хвост прижать, сразу язык распускают. У нас с тобой дело серьезное, значит, договор нужен писанный. И скрепленный кровью.
Превосходная мысль, Том всей душой одобрил ее. Глубокая, мрачная, ужасающая, более чем отвечавшая и времени, и обстоятельствам, и вообще всему, что окружало мальчиков. Он подобрал с земли лежавшую в лунном свете чистую сосновую дощечку, достал из кармана кусочек красной охры, призвал в помощницы луну и принялся старательно выводить слова, прикусывая язык, когда ему требовалось провести нисходящую линии, и отпуская его, как только переходил к восходящей. Получилось у Тома следующее:
Гек Финн и Том Сойер клянутся, что будут держать насчет Этого язык за зубами
и пускай Они помрут на Месте, если когда Расскажут, и Сгниют.
Присущие Тому беглость письма и возвышенность слога привели Гекльберри в полное восхищение. Он вытащил из-за отворота куртки булавку и почти уж вонзил ее себе в палец, но Том сказал:
- Погоди! Не стоит. Булавка-то медная. Может, на ней ярь-медянка завелась.
- А чего это такое, ярь-медянка?
- Отрава, вот чего. Проглоти хоть чуток - сам узнаешь.
Том достал одну из своих иголок, отмотал с нее нитку, и каждый мальчик проколол подушечку большого пальца, чтобы выдавить из нее кровь. В конце концов, Тому удалось, сжимая и тиская палец, начертать кровью свои инициалы - в качестве пера он использовал мизинец. После этого Том показал Геку, как писать Г и Ф, и обряд клятвоприношения завершился. Мальчики зарыли дощечку в землю у стены, сопровождая это заклинаниями и исполнением мрачных обрядов, по завершении коих можно было с уверенностью сказать, что язык каждого скован цепью, цепь замкнута на ключ, а ключ заброшен так далеко, что никто и не сыщет.
Сквозь пролом на другом конце полуразвалившегося строения прокралась внутрь некая тень, однако мальчики ее не заметили.
- Том, - прошептал Гекльберри, - думаешь, мы теперь совсем уж не проболтаемся - никогда?
- А как же. Что бы ни случилось, мы должны помалкивать, иначе помрем на месте - забыл?
- Ну, тогда, может, и не проболтаемся.
Какое-то время они продолжали перешептываться, и вдруг снаружи, футах в десяти от них, завыл, протяжно и траурно, пес. Обуянные ужасом мальчики прижались друг к другу.
- Это он на кого из нас воет? - задыхаясь, спросил Гекльберри.
- Не знаю… ты выгляни в щель. Скорее!
- Нет, лучше ты, Том!
- Я не могу… просто не могу, Гек!
- Ну пожалуйста, Том. Слышишь, опять!
- О Господи, спасибо тебе! - зашептал Том. - Я узнал его голос. Это Булл Харбисон.
- А, ну тогда хорошо, а то я уж перепугался до смерти, Том. Поспорить готов был, что пес бродячий.
Пес взвыл снова и сердца мальчиков снова сжались.
- Ну нет, это не Булл Харбисон! - шепнул Гекльберри. - Да выгляни же, Том!
Том, трепеща от страха, сдался и приложил глаз к трещине в стене. А потом еле слышным голосом сообщил:
- Да, Гек, это бродячий пес!
- Быстрее, Том, быстрее! Скажи, на кого он воет?
- По-моему, на обоих, Гек, - мы ж с тобой рядом сидим.
- Ну все, Том, крышка нам полная. Уж я-то в точности знаю, куда попаду. Погрешил на своем веку.
- Да и мне поделом! Нечего было уроки прогуливать и никого не слушаться. Ведь мог бы, кабы постарался, быть добродетельным, как Сид - но куда там. Нет, если я сегодня отверчусь от беды, так, клянусь, меня тогда из воскресной школы палкой не выгонят! - и Том начал часто-часто шмыгать носом.
- По-твоему, это ты грешник! - Гекльберри тоже зашмыгал носом. - Опомнись, Том Сойер, по сравнению со мной ты - святая облатка. О, господи, господи, господи, да если б у меня была хоть половина твоих шансов.
Том вдруг перестал шмыгать и зашептал:
- Погоди, Гек, взгляни! Он же хвостом к нам стоит!
Гек приник к щели и сердце его переполнила радость.
- Точно, хвостом, чтоб я сдох! И раньше так стоял?
- И раньше тоже, а я, дурак, и не подумал об этом. Фу, знаешь, прямо от сердца отлегло. Но на кого же он воет-то?
Вой прервался. Том навострил уши.
- Чш! Что это? - шепнул он.
- Похоже на… свинья вроде хрюкает. Не - это кто-то храпит, Том.
- Верно! А где, Гек?
- По-моему, там, на другом конце. Звук, вроде, оттуда идет. Там иногда папаша ночевал, вместе со свиньями, да только, клянусь писанием, он как захрапит, так все вокруг трясется. Опять же, папаша, сдается мне, в наш город больше не вернется.
И мальчиками в очередной раз овладела жажда приключений
- Слушай, Гекки, пойдешь со мной, если я впереди пойду?
- Не по душе мне это, Том, - а ну как там Индеец Джо?
Том дрогнул. И все же, искушение было настолько сильным, что мальчики решили попытать счастья, договорившись, впрочем, что, если храп прекратится, они тут же дадут стрекача. И оба начали на цыпочках, гуськом, прокрадываться на другой конец дубильни. Когда до храпуна осталось шагов пять, Том наступил на сучок, и тот с громким треском переломился. Спящий застонал, заерзал и на лицо его пал свет луны. Это был Мэфф Поттер. Едва он зашевелился, сердца мальчиков замерли, а надежды так и умерли вовсе, но теперь все их страхи улетели прочь. На цыпочках же они выбрались сквозь пролом в дощатой стене наружу и, отойдя на несколько шагов, остановились, чтобы попрощаться. И тут по воздуху ночи снова поплыл протяжный, погребальный вой! Мальчики, оглянувшись, увидели бродячего пса, который стоял, поняв к небесам нос, в нескольких футах от Поттера - мордой к нему.
- Господи, так вот он на кого! - выдохнули оба.
- Слышь, Том, - говорят, в полночь, недели две назад, бродячая собака заявилась к дому Джонни Миллера, да как завоет, а в тот же вечер туда еще и козлодой прилетал, сидел на перилах веранды и пел. И ничего, все живы-здоровы.
- Да знаю я. И что? Разве в следующую же субботу Грейси Миллер не повалилась в кухонный очаг и не обожглась до жути?
- Так-то оно так, но ведь не померла же. И вообще она уже на поправку идет.
- Ладно, подожди еще, увидишь. Покойница она - такая же, как Мэфф Поттер. Так говорят негры, а уж они-то, Гек, в этих делах толк знают.
Мальчики разошлись, погруженные в глубокие размышления. Том, чувствуя себя совершенно измотанным, влез через окно в спальню, с ненужной осторожностью разделся и заснул, успев поздравить себя с тем, что никто его не хватился. Он и не знал, что тихо похрапывавший Сид вовсе не спал - и уже около часа.
Когда Том пробудился, Сида рядом не было. Судя по свету в окне, время стояло позднее, да и сам воздух говорил об этом. Том испугался. Почему его не разбудили, почему не тормошили, пока он не проснулся, как это делалось всегда? Душу Тома наполнили дурные предчувствия. Он оделся - быстро, за какие-то пять минут - и сошел вниз, по-прежнему сонный, ощущающий, как ноет все его тело. Семья, уже успевшая позавтракать, сидела за столом. Ни слова упрека Том не услышал, однако и взглядом встречаться с ним никто не желал, - в столовой стояло церемонное беззаботный вид - напрасный труд: ни одной улыбки в ответ, - и Том тоже примолк, и душа его погрузилась в бездну отчаяния.
После завтрака тетя призвала его к себе, и Том почти возликовал, надеясь, что она его высечет - куда там. Тетя расплакалась, спросила, как мог он уйти из дома, как мог разбить ее старое сердце, а затем сказала ему, что он обрекает себя на погибель, что сведет седину ее с печалью во гроб, что пытаться спасти его она больше не станет, потому что попытки эти бессмысленны. Все это было хуже тысячи порок, сердце Тома заныло почище тела. Он расплакался, стал молить о прощении, обещать и обещать, что совсем исправится, и тетя отпустила его, однако Том понимал, что прощение он получил не полное, а доверие, которое она питала к нему, сильно пошатнулось.
Ушел он от тети таким несчастным, что даже не стал сводить счеты с Сидом, и тот совершенно напрасно удрал из дома через заднюю калитку. В школу Том приплелся удрученным и грустным и, получая вместе с Джо Харпером порцию розог за вчерашний прогул, хранил выражение человека, чье сердце тяготят печали, к подобным пустякам безразличные. После порки он сел на свое место, уперся локтями в парту, опустил подбородок на ладони и уставился в стену неподвижным взглядом страдальца, который уже познал в жизни все и, куда ему теперь направить стопы свои, не знает. Один из его локтей упирался в нечто твердое, жесткое. Том долгое время терпел это неудобство, потом медленно и печально сдвинул локоть, вздохнул и взял помеху с парты. Помеха была завернута в бумажку. Том развернул ее. Последовал протяжный, тягучий, исполинский вздох, а затем сердце Тома разбилось. Взорам его предстала медная шишечка от каминной подставки для дров!
Последняя соломинка переломила спину верблюда.
Глава XI
Тома угрызает совесть
Около полудня городок всполошила страшная новость. Телеграф, о котором тогда никто еще и не мечтал, для этого не потребовался; известие о ней перелетало от человека к человеку, от дома к дому, от одного скопления людей к другому со скоростью лишь не намного меньшей, чем телеграфная. И разумеется, директор школы распустил ее учеников - поступи он иначе, его никто в городке не понял бы.
Говорили, что рядом с убитым найден окровавленный нож, и что кто-то признал в нем нож Мэффа Поттера. Говорили также, что один загулявшийся допоздна горожанин наткнулся часов около двух ночи на Поттера, омывавшегося в ручье, и что тот немедля удрал - поведение странное и особенно в том, что касается омовения, каковое в круг привычек Поттера никогда не входило. А еще говорили, что весь город уже обшарили в поисках "убийцы" (широкая публика справляется со скрупулезным изучением улик и вынесением приговора очень быстро), однако найти Поттера не удалось. По всем уходящим от городка дорогам разослали верховых, а шериф "выразил уверенность" в том, что преступника схватят еще до наступления ночи.
Все население городка повлеклось к кладбищу. Сердечная мука Тома ослабла и он присоединился к процессии горожан, не потому, что не желал бы - в тысячу раз сильнее - отправиться куда-нибудь еще, но потому, что Тома притягивало к этому месту его ужасное, необъяснимое очарование. Достигнув страшной цели, он ужом проскользнул сквозь толпу и увидел зловещую картину. Тому казалось, что со времени, когда он побывал здесь в последний раз, прошло целое столетие. Кто-то ущипнул его за руку, и он, обернувшись, встретился глазами с Гекльберри. Оба мигом уставились в свою сторону каждый, гадая, не заметил ли кто, как они обменялись взглядами. Однако все вокруг переговаривались, не отрывая глаз от страшного зрелища.
- Бедняга!
- Несчастный молодой человек!
- Это послужит уроком грабителям могил!
- Мэффа Поттера за такое дело повесят, коли изловят!
Таковы были замечания наиболее частые, один только священник сказал:
- То был суд Божий, ибо длань Его простерлась сюда.
К этому времени Том уже дрожал с головы до пят, поскольку взгляд его наткнулся на каменное лицо Индейца Джо. Но вдруг толпа качнулась, забурлила и редкие голоса закричали:
- Вот он! Это он! Сам сюда идет!
- Кто? Кто? - вырвалось из двух десятков глоток.
- Мэфф Поттер!
- О, встал!
- Смотрите, поворачивает! Не упустите его!
Люди, сидевшие над головой Тома на ветвях деревьев, заверили всех, что Поттер и не пытается убежать, - он лишь принял вид смущенный и озадаченный.
- Адская наглость! - заявил кто-то. - Решил прийти сюда, чтобы спокойно полюбоваться на дело своих рук, не думал, небось, что тут такая компания собралась.
Наконец, толпа расступилась, из нее вышел шериф и всем напоказ схватил Поттера за руку. Лицо бедняги осунулось, в глазах светился владевший им страх. Когда же его подвели к убитому, он весь затрясся, точно в падучей, закрыл лицо ладонями и облился слезами.
- Не делал я этого, друзья, - рыдая, произнес он, - слово чести даю, не делал.
- А кто же тебя обвиняет? - осведомился чей-то внушительный голос.
Выстрел попал в цель, Поттер отнял от лица ладони и с трогательной безнадежностью заозирался вокруг. А увидев Индейца Джо, воскликнул:
- Эх, Индеец Джо, ты же пообещал, что никогда…
- Это твой нож? - спросил шериф, тыча ему в нос орудием убийства.
Поттер, наверное, упал бы, однако чьи-то руки подхватили его и мягко опустили на землю. И он сказал:
- Мне будто голос какой твердил, что, если я не вернусь и не заберу… - он содрогнулся, потом вяло махнул рукой, словно покоряясь неизбежному, и произнес: - Расскажи им, Джо, расскажи - чего уж теперь…