НЕПРИЯТНЫЕ РАЗГОВОРЫ
- Ты не в няньки ли нанялся? - осведомилась дома у Ванюшки мать.
- Ухажерочка у него малина-ягодка! - засмеялась рябая судомойка Аксинья, явно намекая на Фроську.
- Это кто же? - заинтересовался дед, выходя из-за стеклянной стойки буфета.
- С нашего подъезда... слесаря Егора Зубарева дочка, - неохотно сообщила мать Ванюшки, глядя на сына с укором, и тут же добавила: - От горшка два вершка и то с натяжкой. Не дорос еще до ухажерок.
- Ты, Ванюша, подожди немного, я сосватаю тебе невесту! - пообещала забежавшая на кухню официантка, белобрысая смешливая Любка.
"Вот тоже... привязались", - насупившись, думал Ванюшка, удивляясь нелепой привычке взрослых вмешиваться в чужие дела, когда их не спрашивают, и все мерить на свой аршин.
На дворе тоже поджидали Ванюшку огорчения.
- Нянечка! - завопил кто-то из зловредных скобарей, но, получив тумака, умолк.
- В землю вгоню! - пригрозил Ванюшка. Но встретившейся в подъезде матери Фроськи, круглолицей, еще не потерявшей румянца тетке Дарье, он ничего не смог ответить.
- Спасибо тебе, сыночек, - поблагодарила она, - что ты побаюкал мово Кольку! Задержала я Фроську по делу.
"По делу!" - кипел он, взбираясь быстрыми шагами сразу через две ступеньки на свой этаж.
На другой день Купчику он с упреком сказал:
- Видел? Какова Фроська? Послушался я тебя.
- А ты к Фроське больше не подходи, - предостерег Купчик.
- И не подойду... - согласился Ванюшка, собирая все свое мужество. Решил он с этого дня стать твердым как камень, неуступчивым, несмотря ни на какие посулы. В самом деле, почему девчонка командует им? - Не подойду... - снова подтвердил он.
Но Фроська сама подошла к Ванюшке. Как ни в чем не бывало, вынув из кармана пряник, она разломила пополам и протянула Ванюшке его долю. Ванюшка категорически отказался.
- Не хочешь? - изумленно спросила Фроська. - Ты попробуй только! Сладкий-пресладкий. Мне батя с получки купил.
- Пробуй сама, - насупившись, посоветовал он, поворачиваясь к ней спиной.
Но Фроська снова оказалась впереди.
- Ты, дутик, - заглянула она Ванюшке в глаза, - зачем меня змеей обозвал?
- А кто же ты? - удивился Ванюшка, чувствуя, как под теплым и ласковым взором Фроськи тает у него на сердце накопившийся там лед.
- Пойдем, Ванечка, посидим, - предложила она.
Фроська привела его к забору, посадила на лавочку и сама села рядом. Свою долю пряника он все же съел, напоследок проводил Фроську до подъезда.
- Не слушай ты ее, - предостерегла Ванюшку высунувшаяся из-за угла Катюшка, когда Фроська удалилась домой. Шепотом она добавила: - Знаешь, как она тебя вчера позорила?
- Пускай, - пробурчал он, не чувствуя неприязни к Фроське.
- А ты с ней не разговаривай, - продолжала науськивать Катюшка, то бледнея, то краснея.
Ванюшка с удивлением уставился на Катюшку. Она глядела на него своими голубыми, без всякой хитринки, жалостливыми глазами; у нее даже слезинки выступили на глазах - так она почему-то расстроилась.
- А тебе какое дело? Чего наговариваешь? - не вытерпел Ванюшка.
Катюшка, по-прежнему с жалостью взглянув на Ванюшку, неслышно, молча отошла.
"Кляузница", - подумал он, не одобряя поведения Катюшки. Считалась она закадычной подружкой Фроськи, но все на дворе видели - обращалась Фроська с ней, как царица со своей придворной дамой. Она могла обругать безропотную Катюшку, дать ей в сердцах тумака, обозвать дурехой, а потом милостиво обласкать и поделиться всем, что имела. Находясь вместе с Фроськой, Катюшка платила ей смирением, безотказно выполняя все ее причуды. Но в отсутствие Фроськи она становилась злоречивой и охотно сплетничала с девчонками про свою подружку.
"Наябедничала, - думал Ванюшка про Катюшку, в то же время настраивая себя против Фроськи. - а все же Катюшка славная девчонка. О чем ни попроси Катюшку, она все сделает. А Фроська?.." Подходящего сравнения он не нашел.
После разговора с Катюшкой он снова решил держаться твердо в присутствии Фроськи и не очень давать ей воли.
"Теперь меня не запряжешь, не поедешь, - думал он. - Не на таковского напала!"
Но на другой день решение Ванюшки рухнуло, как снежная глыба под весенним ручьем. Произошли новые события, глубоко потрясшие Ванюшку. И во всем была виновата только Фроська.
ЗАМАНЧИВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Как обычно, на дворе Скобского дворца было шумно и людно. У замусоренных, со ржавыми железными половинками ворот толпились свои и пришлые оборванцы. Хотя по случаю войны казенную винную лавку и закрыли, но у ворот все равно распивали если не вино, так ханжу, политуру. По двору ходили и голосили разные пришлые люди: ремесленники в грязных фартуках, бродячие торговцы с корзинами, ящиками и мешками, певцы, музыканты, нищие, акробаты. Одни из них ходили медленно. Задрав голову, они щупали глазами верхние окна и, как песню, нараспев протяжно тянули:
- А во-от чини-и-ить!.. Паять!..
- Разна матерья-а... Шелка матерья-а...
- Шуру-ум-м!.. Бурум-м!.. Старье покупаю... Старье-о! Бутылки-и... Банки-и!
Другие торопились и голосили более горласто:
- Морожена-а... на-на-на...
- Селедки голландски-и... Селедки-и-и...
- Рыжичков пожалте-е... Рыжичко-ов!..
- Пироги-и горячие!.. Пироги-и... Подлетай, хватай!.. Три копейки пара. С пылу-жару... Пироги-и-и...
А среди ровесников Ванюшки выделялись громкие голоса Фроськи, Цветка, Копейки. Шла у них веселая, крикливая игра в войну. Подстерегали ребята друг друга, ловили. Побежденных отводили в лагерь - закоулок за уборной. Наиболее непокорных сажали в бетонную коробку помойки, прикрывали сверху крышкой, чтобы те не убегали. Только и слышалось:
- Лови! Держи! Крути ему руки! Сажай!
И в это самое веселое, суматошное время на дворе показался отец Фроськи Егор Зубарев. В измазанной мазутом рвано" холщовой блузе, в тяжелых сыромятных ботинках, шел он с работы навеселе. Покачиваясь и размахивая руками, негромко звучным тенорком тянул про себя:
Вдо-оль по улице молодчи-ик,
Моло-одчик идет...
Он останавливался везде, где встречались слушатели и была возможность показать себя. Широко растопырив свои заскорузлые пятерни, он вмешался и в игру ребят, задерживая то одного, то другого.
- Зятек! Желанный ты мой! - завопил Зубарев, облапив налетевшего на него впопыхах Ванюшку. - Хочешь, я за тебя Фроську отдам? А-а-а!
Ванюшка покраснел как кумач, растерялся. Зашумели скобари, голопузая мелюзга. С величайшим вниманием глазели, как плечистый, дюжий Егор Зубарев тискал Ванюшку в своих могучих объятиях и от избытка чувств лобызал своего будущего зятя.
- Пошел домой! - кричала Фроська, стараясь поскорее увести отца со двора.
Он упирался, не желая идти. Смуглое, цыганское лицо у Егора Зубарева, побагровев, ершилось смолисто-черными усами и бородой, белые как сахар зубы и белки глаз сверкали. Он гремел на весь двор:
- Вы кто передо мной? Заклепки! Ей-ей, заклепки! Зятек! Желанный ты мой! Да за Фроськой ты как за каменной стеной. Она у меня на все руки. И пол вымоет, и обед приготовит, и бельишко выстирает… Женю! Ей-ей, женю!
С трудом Ванюшке удалось вырваться, а Фроське увести отца домой. Но как только Ванюшка снова вернулся к ребятам, его сразу же встретили дружным общим хохотом. Скобари покатывались со смеху, показывая на его измазанные мазутом щеки.
- Вы чего? Чего вы? - недоумевал Ванюшка, не зная, смеяться или пустить в ход кулаки. И куда он ни поворачивался, везде встречал его смех.
- Зятек! - громче всех гоготал Копейка. - Зятек! - Щербинка у него во рту темнела, словно открытая калитка, в белоснежном частоколе зубов.
Хихикал Цветок, а Кузька Жучок так и прыгал от смеха, держась за живот.
Смеялись все. И только Царь молчал. Он смотрел на Ванюшку нахмурившись и по своей привычке шевелил кулаками, засунутыми в карманы штанов. Означало это, что Царь рассержен.
Первым кончил смеяться и нахально полез к Ванюшке Цветок.
- Пу-поч-ка! - сквозь зубы, умышленно картавя, приветствовал он Ванюшку, выпячивая губы сердечком. Он держал в руках ржавую кастрюлю с проломленным дном, издевательски предлагая: - Давай обвенчаю?
От такого коварного глумления и насмешек Ванюшка хотел было немедленно скрыться и не вылезать из кухни чайной. Но тут среди ребят появилась Фроська. Ее тоже встретили всеобщим гоготом и градом насмешек.
Фроська было растерялась, но, взглянув на кипевшего яростью чумазого Ванюшку, тоже засмеялась.
- Ты, чумич, утрись... - укоризненно предложила она еще более оторопевшему Ванюшке, который так и не понял, какой же он чумич.
Сразу же с новой силой поднялся такой гогот и гвалт, что Фроська тоже взбеленилась.
- Чего гогочете?.. - закричала она, решительно подступая к ребятам.
Смуглое лицо Фроськи загорелось гневным румянцем, большущие глаза еще более почернели.
- Мой женишок, вот и все! - с отчаянной и гордой смелостью бросила она в лицо всем мальчишкам и девчонкам, выскочив вперед и вызывающе подперев руками бока. - Что, завидки берут? Га-га-га... Хы-хы-хы...
В своем новеньком василькового цвета сарафанчике, босая, она стояла перед ребятами, поводя черноволосой головой, испепеляя всех горящим взором. Скобари перестали смеяться. Все с удивлением смотрели на Фроську, словно впервые ее видели. Никто не обратил внимания на Катюшку, которая сразу же после ошеломляющих слов Фроськи, изменившись в лице, поспешно ушла домой. А Фроська быстро успокоилась, словно ничего не случилось. Она слышала кругом перешептыванье и упреки своих подруг. Но если бы кто в этот момент заглянул к ней в душу, то пришел бы в большое изумление. Душа у нее была чиста, как стеклышко. Даже изображения Ванюшки, даже какого-либо намека на его след там не было. Была Фроська равнодушна к Ванюшке, как равнодушен может быть могучий дуб к зеленой былинке, примостившейся по соседству с ним. Если Фроська и могла быть неравнодушна, то отнюдь не к Ванюшке. Но никто из скобарей этого не знал. Не знал и Ванюшка, невольно любовавшийся гордой Фроськой.
Он готов был отдать за Фроську полжизни, если бы кто-нибудь ее тронул. Он даже намеревался подойти к ней, взять за руку и отвести подальше от злых врагов-насмешников, но не решился. Душа у него ликовала, появилась неведомая удаль и сила, заставившая на всех глядеть свысока.
Но Фроська, не удостоив своего "жениха" даже взглядом, повернулась и зашагала к своему подъезду.
НЕУДАВШИЙСЯ ПОЕДИНОК
Все теперь глядели на Ванюшку и на Цветка, который снова подошел к своему сопернику с кастрюлей в руках и, ни слова не говоря, водрузил проломленную кастрюлю на голову Ванюшки. В ответ Цветок немедленно получил сдачи.
- Ты... так... - еще более рассвирепел Цветок, по своей привычке засучивая рукава, и, не сдержавшись, бросил в лицо Ванюшки самое страшное оскорбление, которое мог только придумать: - Шкилет ты ползучий...
- А ты... - задыхаясь от ярости, выпалил Ванюшка. - ты... пуговица...
Драка стала неминуемой. По законам скобарей нанесенное оскорбление могло быть смыто только кулачным боем. Ванюшка стоял как боец, гордо выпятив грудь и сжимая кулаки, готовый перед всем народом поддержать свою честь. Чумазое лицо у него горело. Он было снова шагнул к Цветку, но тут решительно вмешался Царь. Был он пасмурен и мрачен и заикался больше обычного.
- С-с-стой! - приказал он противникам, вклиниваясь между ними. - Ч-ч-чур, драться по-честному... - Хотя Царь и был заметно настроен против Ванюшки, кривить душой он не хотел.
Сразу же нашлись добровольные арбитры-секунданты и отвели соперников на положенное расстояние - дистанцию.
- Биться, пока кто-либо не плюхнется на землю, - заявили они.
- А ежели сразу очухается? - задал кто-то из скобарей вопрос.
- Тогда начинать сначала! - авторитетно разъяснил Копейка, нетерпеливо потирая руки.
Секунданты тоже засучили рукава. Были на земле прочерчены линии. За положенную черту ни один из бойцов не имел права отступать.
- Погоди!.. - по-прежнему бесновался Цветок.
- Посмотрим!.. - в свою очередь грозился Ванюшка, готовый умереть, но победить.
Неоднократно раньше они сходились на кулаки, но закрепить за собой первенство ни один из них так и не смог. Да и мешал Царь. Теперь сам Царь требовал драки. Теперь предстояла завершающая схватка. По сигналу секундантов противники пошли друг на друга, замахав кулаками. Ванюшка был сильнее, но Цветок увертливее. Первый удачный удар нанес Цветок, снизу вверх. Ванюшка тоже изловчился и сверху вниз отквитал свой промах.
Но тут на ребят неожиданно наткнулся вышедший из подъезда, как и обычно под хмелем, Черт. Он решительно повел руками и сразу отбросил противников на значительное расстояние.
- С-сгинь, нечистая сила! - прогрохотал он своим могучим басом.
Попавшийся на пути Черта Царь тоже отлетел в сторону. Остальные ребята брызнули от грузчика, как тараканы от огня.
- А-а-а-ми-инь! - снова прогрохотал Черт и тут же выругался.
Стоял он, засунув свои могучие ручищи в карманы широченных холщовых штанов, и, покачиваясь, глядел выпученными, налитыми кровью от постоянного пьянства глазищами, стараясь отыскать, на ком ему отвести душу.
Соперники немедленно разошлись. Продолжать поединок никто из них уже не хотел.
РАДУЖНЫЕ МЕЧТАНИЯ
Вернулся Ванюшка на кухню чайной "Огонек" в плачевном виде: с испачканными мазутом щеками, взъерошенный, с синяком под глазом, но гордый, сияющий. Ему не терпелось сообщить домашним или хотя бы одним словом при удобном случае намекнуть о том, что говорил отец и сама Фроська.
- Ты ли это, Якунькин-Ванькин? - осведомился дед, выходя из-за стеклянной стойки буфета и протирая очки. - Разукрасили тебя под орех!
- Посмотри на себя! - качая головой, ужаснулась и мать. - На кого ты, образина, только похож?
Ознакомившись со своим изображением в зеркале, сконфуженный Ванюшка долго отмывался над раковиной. Но радужное настроение не покидало его. "Не очень-то кричите, - думал он. - А то уйду на житье к Зубаревым, заплачете. Попросите: "Вернись обратно!" Не вернусь".
Устроившись поудобнее за столом, Ванюшка предался заманчивым мечтам о том, что говорили отец Фроськи и сама Фроська. "Интересно, что скажет мать? - думал он, развалившись за столом. - Пожалуй, ругать станет".
И тут он вспомнил про своего отца: "Одобрит ли он? Согласится ли?"
С первых дней войны отец Ванюшки ушел на фронт воевать с немцами и не прислал ни одного письма. Мать наводила справки. "Пропал без вести", - отвечали ей.
"Вернется, - думал Ванюшка. - Может быть, в плену находится..." Он никак не хотел примириться с мыслью, что отца уже нет в живых.
Сидевший на стуле его любимец, черный с белым галстуком старый кот Васька, сладко жмурился, поглядывая на своего хозяина.
"Ваську тоже с собой возьму", - решил Ванюшка, погладив кота.
Предстоящая жизнь заняла все его воображение. Как дальше себя вести с Фроськой, он никак не мог решить. Конечно, он должен приказывать ей, а она только слушаться... Первым делом приказать не любезничать с Цветком, не скалить с ним зубы. Гнать его от себя в шею! Пускай Цветок злится, сколько ему угодно. Не обращать на него никакого внимания. "Смотри... Я обидчивый, - мысленно предупредил он Фроську. - Дружить ты теперича со мной обязана постоянно и на веки вечные".
- О чем, Ивашка, задумался? - поинтересовался маркер Терентий, появившись на кухне с пустой тарелкой в руках. Терентий умел первоклассно гонять по зеленому сукну бильярда костяные шары с черными номерами, а в свободные часы равнодушно созерцать посетителей в чайной, подпирая спиной косяк дверного пролета. В таком положении он мог находиться часами.
- Так, ни о чем, - уклонился от ответа Ванюшка, не желая посвящать посторонних людей в свои сокровенные мысли.
Маркер Терентий Ванюшке нравился. Он порой разрешал Ванюшке гонять шары на бильярде. Вот и сейчас у Ванюшки появилось непреодолимое желание хотя бы в игре излить свое настроение.
- Можно? - спросил Ванюшка, появляясь в бильярдной вслед за Терентием. Глаза его просительно смотрели на маркера. - Только два шарика.
Маркер нерешительно почесал черноволосый затылок.
- Тю-тю, - протянул он нараспев. - А мне за тебя от Николая Петровича неприятность терпеть?
- Одну только минуточку... Миленький... Хорошенький... - упрашивал Ванюшка, уже держа в руках увесистый деревянный кий. - Дедушка не узнает. Я скажу, что сам без спросу взял.
- Ну ладно, - согласился Терентий и вернулся к дверному пролету созерцать посетителей.