Порой выпив - а выпить дед любил, - он пускался в пляс, ловко выкидывая замысловатые колена и четко отбивая дробь каблуками. А потом, разводя мехи старенькой, латаной трехрядки, негромко, с затаенной грустью пел свою любимую песню:
Ехал на ярмарку ухарь-купец,
Ухарь-купец, удалой молодец.
Вздумал купец лошадей напоить,
Своею гульбою народ удивить...
Дед пел эту песню, и крупные, как горошины, слезы катились у него по щекам. Вспоминалась молодость, сиротское детство в деревне, годы, когда пробивался в люди.
- Прошли-пролетели золотые денечки мои ни за понюшку табаку, - как-то в минуту уныния признался дед.
Теперь на новом месте не был он единоличным хозяином чайной, а только компаньоном. В случае новой неудачи опускаться уже было некуда, разве только в половые. Об этом поведала Ванюшке бабушка, продолжая жаловаться:
- Везет же другим. Тот по выигрышному билету разбогатеет, тот оброненные деньги найдет.
И стала рассказывать она про известный всему Питеру случай, когда проезжий нашел в пролетке извозчика пакет с процентными бумагами.
- Тыщ десять, наверно, было, не меньше, - с завистью в голосе говорила бабушка. - С тех пор пошел в гору. Богатеющий стал купец... миллионщик, свои дома на Невском имеет.
"Вот бы мне найти!" - думал Ванюшка, не спуская с бабушки глаз. А та продолжала рассказывать про всевозможные случаи, когда счастливые люди находили на панели и даже на свалке бумажники и кошельки с деньгами и становились богатыми людьми.
- Везет же людям, - качала головой бабушка.
"Да, везет, - думал и Ванюшка. - А у меня вот фортуны нет".
Вернувшись от бабушки, он с горестью посмотрел на свой носовой платок, завязанный узелком, висевший на гвоздике возле окна. Счастья в своей жизни Ванюшка уже больше не предвидел.
ОТКРЫТИЕ
Спускался Ванюшка с третьего этажа вниз на двор, как немощный, останавливаясь на каждой площадке, словно на ногах у него волочились пудовые гири.
Встречаться ему ни с кем не хотелось, но, едва только он появился на дворе, ребята слетелись со всех сторон, словно воробьи. Всех интересовал его вчерашний проигрыш. Но, не расположенный к дружеской беседе, Ванюшка сразу же повернул любопытных назад. Возле себя разрешил он остаться одному только Левке Купчику.
- Будешь отыгрываться? - поинтересовался Купчик, участливо поглядывая на своего непостоянного друга. И тут же предостерегающе добавил: - Лучше и не помышляй! Копейку даже Царь не обыграет.
- Знаю, - горько усмехнулся Ванюшка. Об "орлянке" он теперь вспоминал с содроганием.
- Не отдашь, побьют тебя, - предвещал Купчик.
- Не каркай! Отдам, - сквозь зубы цедил Ванюшка.
К Ванюшке подошел и Цветок. Размашисто похлопал по плечу.
- Говорил я тебе, не играй. Не послушался, - попрекнул он Ванюшку, с участием поглядывая на него своими юркими плутовскими глазами.
Ванюшка с нескрываемым удивлением взглянул на него: такого совета от Цветка до игры он и не слышал.
- Не по-честному у тебя Копейка выиграл! - оглянувшись, сообщил он Ванюшке на ухо, как величайшую тайну. Ванюшка, снова от удивления заморгал глазами. - Пятак-то у Копейки щербатый.
- Как - щербатый? - мог только спросить Ванюшка, окончательно ошеломленный.
Цветок самодовольно погладил себя по животу, как бы подчеркивая свою осведомленность.
- Сказать али нет?..
- Ты не крути, говори правду!
Цветок покровительственно похлопал Ванюшку по плечу.
- Ты тоже... грудняк! Тебе только соску жевать.
- Ну, ты, потише! - грозно предупредил Ванюшка, не зная, обидеться ли на Цветка или пока подождать.
Цветок, прищурив правый глаз, загадочно усмехнулся. Он достал из кармана стертую медную монету двухкопеечного достоинства и показал Ванюшке.
- Видишь?
- Вижу.
- А что видишь?
- Твою рыжую морду... - сообщил Ванюшка, поняв, что его разыгрывают.
Но Цветок не обиделся:
- С тобой, как с человеком, а ты... как свинья! Потом сам скажешь: "Покорнейше благодарю, Петр Кузьмич". А что видишь? Видишь решку? - Цветок говорил вдохновенно, блестя глазами. - Если решку подточить с боков и малость подпилить, а по орлу щелкнуть как следует... Бросай как хочешь, орлом ляжет. Смотри... - Цветок, щелкнув, подбросил монету. Она точно легла орлом.
Такой премудрости Ванюшка еще не знал.
- Не врешь? - переспросил он, впившись глазами в Цветка.
- То-то! Наконец и ты понял.
И Цветок, громко насвистывая, ушел, оставив Ванюшку в полной растерянности.
С одной стороны, Ванюшка хорошо знал Цветка: знал его неистощимую фантазию и способность мастерски сочинять не краснея. С другой стороны, все существо Ванюшки было потрясено до глубины души. Если Копейка действительно сфальшивил и играл щербатым пятаком, то дело коренным образом менялось. Мог в таком случае Ванюшка не только не платить ему долг, а смело при полной поддержке всех скобарей и даже Царя выдать Копейке полдюжины лещей. Фальшивить среди своих товарищей в Скобском дворце не полагалось.
Сомневаясь, не заливает ли по привычке Цветок, Ванюшка все же немедленно отправился домой. Дома он раздобыл у бабушки медный пятак и, вооружившись напильником, стал обрабатывать пятак, как советовал Цветок. Изрядно потрудившись, даже вспотев, Ванюшка тут же в комнате начал упражняться. Но вмешалась бабушка, попросила его не шуметь, и пришлось уйти на улицу.
Там он с новым рвением стал подбрасывать пятак, но монета по-прежнему ложилась как ей вздумается. "Мало подпилил", - подумал он.
За этим занятием застала его Катюшка. Чего один играешь? - удивилась она.
- Щелкни ты, - предложил он Катюшке, вручая ей свой пятак.
Осчастливленная Катюшка, зардевшись, взяла пятак. Внимательно выслушав наставление Ванюшки, она, щелкнув по орлу, подбросила пятак. Но и у нее тоже ничего не получилось. Оглянувшись, за углом у подъезда Ванюшка заметил Фроську. Стояла она, окруженная своими подружками. Цветок ей что-то говорил, указывая на Ванюшку. Фроська смеялась, а девчонки хихикали. Ванюшка прислушался.
- Купец Иголкин, - громко ехидничал Цветок, кивая головой на Ванюшку, - продал карман, купил рукава от жилетки. Он теперича страшнеющий богач!
"Купец Иголкин", побледнев, поспешно спрятал свой пятак.
В груди у него клокотало. Теперь он не сомневался, что Цветок в который уже раз самым бессовестным образом надул его. Ванюшка в бессильной ярости сжимал кулаки. Драться в таких случаях не полагалось, но отомстить Цветку стало неотложным делом. Больше же всего он возмущался поведением Фроськи.
Назло ей он не ушел от Катюшки. Наоборот, уделил ей столько внимания, сколько не уделял никогда ни один скобарь любой скобарихе, даже Фроське. И дал понять, что дружить с Катюшкой он будет теперь каждый день. Катюшка перестала удивляться, и, как заметил Ванюшка, ей нравилось ее новое положение.
- К Фроське ты больше не подходи! - строго предупреждала она.
- Нужна она мне... - И Ванюшка протянул новой подруге имевшуюся у него почтовую марку.
Прочертив круг, один поменьше, затем другой, побольше, Катюшка сказала:
- Это твой. А это мой. - Она соединила оба круга чертой-дорожкой и захватила в собственность большую площадь.
"Не по-честному", - подумал с горечью Ванюшка, но спорить не стал, не хотелось.
Ванюшке становилось скучно. Фроська ушла с девчонками. Цветок тоже куда-то скрылся.
- Пойдем к морю, - предложила Катюшка, просительно и ласково глядя на Ванюшку своими голубыми, как бирюза, глазами.
- Зачем? - уже сердито спросил он, досадуя на свою уступчивость.
- Там морячки учатся на площади. Корабли плывут.
"Вот еще... Нет у меня никакого желания с тобой идти к морю", - подумал Ванюшка, но Катюшке сказал другое:
- Домой надо, ждут меня.
- Тогда я одна пойду, - сообщила Катюшка.
Ванюшка не удивился ее решению: он знал - Катюшка любила шататься по городу. Приходила она домой, когда хотела. Дома никто из родных ее не ругал. "У меня, помимо Катерины, еще пятеро голодных ртов", - оправдывалась на дворе перед соседками мать Катюшки. Ей сочувствовали и не осуждали за то, что дочь ее иногда попрошайничала.
Вернувшись к вечеру домой, Ванюшка уже не нашел своего носового платка на гвоздике у стены. Мать сняла платок, развязала и бросила в стирку. Впрочем, теперь, когда у него возникла железная решимость забыть Фроську, в платке с узелком Ванюшка уже не нуждался. Если бы можно позабыть и про неуплаченный долг! Но он продолжал висеть над Ванюшкой огромной тяжестью.
ЦАРЯ ОТДАЮТ В ЛЮДИ
Ждать Типке пришлось недолго. Дня через три на дворе Скобского дворца появился незнакомый скобарям коротконогий господин в нарядном светлом костюме в полоску, в котелке и с тросточкой в руках. Расспросив у подъезда, как разыскать проживавшую в доме Аграфену Цареву, господин с тросточкой попал в длинный, захламленный, темный коридор и, брезгливо морщась, настороженно озираясь по сторонам, открыл заскрипевшую дверь.
- Царева здесь живет? - громко спросил он.
- Это мы Царевы, батюшка, - отозвалась Иваниха, выйдя вперед и сразу оробев при виде столь важной особы.
- Вы давали объявление? - Человек в котелке помахал перед ее носом свернутой в трубку измятой газетой.
- Мы, батюшка.
Иваниха провела краем юбки по табуретке и подвинула ее посетителю. Широкоскулое морщинистое лицо у нее покрылось бисеринками пота от тревожного ожидания.
- А где же ваш... питомец?
- Сейчас, батюшка, сейчас, - заторопилась Иваниха. - Я сей минутой приведу его самого!
Немедленно, больше по привычке, чем для острастки, она схватила скалку и торопливо побежала разыскивать Типку.
Господин в котелке так и не присел на табуретку. Он стоял посередине темной, сумрачной комнаты с узким окошком наверху, тяжело сопел и с опаской поглядывал на низкий, слезившийся от сырости потолок, на стены непонятного цвета, боясь испачкать свой костюм.
Вернулась Иваниха, запыхавшись, с Царем. Насупившись, исподлобья Царь смотрел на "благодетеля", как льстиво величала господина в белой манишке Иваниха, и думал: для какой надобности тот собирается взять его к себе? С первого же взгляда незнакомец не понравился Царю.
- Отрок он тихий, смиренный... - лебезила Иваниха, к большому неудовольствию Типки, и расхваливала его на все лады. - Грубого слова не услышишь...
- Вот как? - недоверчиво усмехнулся "благодетель", рассматривая Типку с ног до головы. - Не врешь, почтеннейшая?
Незнакомец грубо притянул Царя к себе, раскрыл у него рот, посмотрел на ровные, крепкие зубы.
- Не сластена ли? - строго пояснил он Иванихе, отпуская Типку и вытирая белоснежным платком длинные, мясистые, в перстнях руки.
- Что ты, батюшка! - изумилась Иваниха. - До сластей ли нам?
- Да-а, - согласился тот, снова оглянувшись по сторонам, и сразу же перешел к делу.
- Харч хозяйский, - коротко объяснил незнакомец. - Ну, из одежды, обуви что нужно. Будет стараться - к рождеству и пасхе подарок.
И это было все, на что мог надеяться не проронивший ни одного слова Царь. Какого-либо жалованья деньгами подросткам его возраста, поступавшим в люди, не полагалось.
Немного подумав и снова мельком взглянув на Типку, незнакомец, очевидно, твердо решил забрать его к себе. Вынув из внутреннего кармана записную книжку, незнакомец полностью записал имя и фамилию Царя, год его рождения и протянул Иванихе свою визитную карточку. Та, обтерев руки о фартук, благоговейно взяла.
- Придется, почтеннейшая, с неделю подождать... Заглянет от меня человек вот с такой карточкой - отпустишь племянника с ним. Отвезу я его. Поставлю на дело. Все.
Незнакомец надел свой котелок, взял в руки тросточку с серебряным набалдашником и, не взглянув больше на Типку, по-прежнему брезгливо морщась, боком вышел из комнаты. Иваниха, семеня, выбежала вслед, проводила до улицы, все время низко кланяясь, продолжая усердно расхваливать племянника.
Вернувшись, она истово перекрестилась перед иконой.
- Услышал угодник мою молитву! - А перед Типкой похвалилась: - Сразу видно, доброй души человек... Не побрезговал сам прийти.
Типка молчал.
Что за торговое заведение, где предстояло жить Типке, Иваниха так и не поняла. Типка внимательно разглядывал матовой белизны плотную визитную карточку, на которой замысловатой славянской вязью стояло:
Почетный гражданин Семен Евдокимович Харичкин.
Тетка с племянником не знали, что Харичкин был обычный маклер-посредник, поставлявший в разные города Российской империи купцам и фабрикантам таких, как Типка, подростков.
На душе у Царя стало тяжело. Иваниха, взяв у него визитную карточку, бережно положила на божницу. А Типка снова отправился на двор.
ПОИСКИ УТЕРЯННЫХ СОКРОВИЩ
В этот день Ванюшка, выйдя на двор, случайно заглянул в закоулок возле помойки и остановился, остолбенев от удивления. Перед ним лежал втоптанный в землю серебряный четвертак. Оглянувшись, нет ли свидетелей, Ванюшка выкопал монету и убедился, что она настоящая, не фальшивая.
- Вот так здорово! - обрадованно бормотал Ванюшка, продолжая внимательно рассматривать свою находку. - Сам меня нашел. Первачок-четвертачок...
Сразу же вспомнился рассказ бабушки о счастливых людях. Ванюшка больше не сомневался, что скоро выплатит долг. Оставалось ему найти меньше трех рублей!
Показав находку Кузьке Жучку и Цветку, похвалившись перед ними, Ванюшка немедленно разыскал Купчика. Тот тоже внимательно рассмотрел четвертак.
- Пойдем, - убеждал его Ванюшка. - Что найдем - пополам.
Купчик сперва отказывался, не веря в возможность так быстро разбогатеть, но Ванюшка вытащил его на улицу.
В то время как Харичкин знакомился с Царем и вел переговоры с Иванихой, Ванюшка вдвоем с Купчиком отправились блуждать по окрестным улицам, ощупывая глазами каждую пядь панели. Отыскивали они утерянные прохожими сокровища. Шли по улице и рассуждали.
Знаешь, какие растеряхи бывают? - убеждал своего спутника Ванюшка, ощупывая в кармане свой первачок-четвертачок. - Обронят бумажник или сверток с деньгами и идут дальше, а бумажник лежит. Мы к нему.
- На двоих? - озабоченно осведомлялся Купчик. - Смотри, по-честному!
- Кому говоришь-то? - возмущался Ванюшка. Он снова, в который уже раз, вынимал из кармана свой первачок - серебряный четвертак, ласкал его, приговаривая: - Найдем тебе братцев, а может, и сестричек. Одиноким ты у меня не будешь...
Как завидовал ему в эти минуты Купчик! Он тоже больше не сомневался, что вернутся они домой с добычей.
Не спеша они прошли мимо домовой церкви фабриканта Брусницына на Косой линии. На паперти толпились нищие и протяжно голосили:
- Подайте, Христа ради!..
Побывали ребята в торговых рядах, где продавалась всякая всячина и торговки назойливо зазывали покупателей. Заглянули на толчок, где маклаки и покупатели шумно хлопали друг друга по рукам и потом снова ожесточенно торговались.
Прошли по Большому проспекту мимо зеркальных витрин магазинов в Галерную гавань. Поглазели, как на самом берегу Финского залива разгружали баржу. По длинным дощатым сходням один за другим шагали полуголые грузчики и, обливаясь потом, шатаясь и пригибаясь, несли на спине тяжелые мешки с цементом. На Кожевенной линии у закопченных корпусов кабельного завода рабочие в измазанных блузах катили через мостовую огромную, выше роста человеческого, деревянную катушку со свинцовым кабелем.
- Берегись! - закричал кто-то из них на зазевавшегося Купчика.
Получив заслуженную затрещину, Купчик пошел быстрее, уже не помышляя о каких-либо находках.
В этот день Ванюшка с Купчиком прошагали верст двадцать, не меньше. Но, кроме огрызка карандаша, обломка расчески, сломанного перочинного ножа, ничего на их пути не попалось. Ванюшка успокаивал своего спутника, едва волочившего ноги от жары и усталости:
- Сегодня не нашли, так завтра. Фортуны не было.
- Какая это фортуна-то? - осведомлялся Купчик.
Ванюшка неопределенно пожимал плечами.
"Ищи сам, - думал Купчик. - Завтра я не пойду".
Когда друзья, опустив головы вниз, медленно подходили к Скобскому дворцу, у забора они увидели кошелек. Лежал этот с виду ветхий и рваный, но туго набитый деньгами кошелек на панели. Лежал на самом видном месте. Вся кровь бросилась в лицо Ванюшке. Он стремительно, как лев, ринулся к кошельку. За ним бросился и Купчик. Но кошелек, словно живой, вдруг юркнул в щель под забором. Сразу же за забором послышались смеющиеся голоса скобарей. Цветок высунулся сверху, держа на бечевке кошелек. Кто-то другой нахально завопил:
- Обманули чудака на четыре кулака...
Сконфуженные, Ванюшка и Купчик немедленно поспешили уйти от злополучного места.
- Зачем ты наболтал ребятам? - набросился Ванюшка на своего спутника.
Купчик удивленно пожал плечами.
- Ты сам же хвастался Цветку, - оправдывался он.
Ванюшка побледнел. В кармане он не ощутил своего первачка - серебряного четвертака. Поспешно вывернув карман наизнанку, Ванюшка увидел черневшую дырку.
- Левка, - сказал он свистящим шепотом, - четвертак-то я посеял!..
ТАЙНА МИХЕЛЯ
Вернулся Ванюшка на кухню чайной "Огонек" в очень скверном настроении. С горя он отправился путешествовать по всему "Огоньку". Побывал в бильярдной, где с каким-то посетителем играл маркер Терентий, заглянул в малый зал. Электрический оркестрион в зале молчал. Деревянный Михель, подняв одну ногу в лакированном ботинке и выставив правую руку с пустым мундштуком, стоял как вкопанный. "Непорядок..." - подумал Ванюшка. Разыскав на зашарканном, посыпанном опилками полу окурок побольше, Ванюшка взгромоздился на стул и сунул окурок в мундштук.
- Кури! - приказал Ванюшка своему любимцу.
Выглянувший из бильярдной маркер Терентий как-то враждебно, исподлобья посмотрел на Ванюшку, но ничего не сказал. Народу в малом зале было немного. Из знакомых Ванюшка узнал только механика из типографии Вольфа Максимова и рослого, дюжего грузчика Черта. Максимов спокойно обедал. А Черт сидел поодаль с угрюмым человеком в синем сюртуке, занимали они вдвоем весь стол.