- Только не забудьте. Буду ждать. Почему вы молоко не допили?
Сделав несколько шагов, Волков повернулся и окликнул подростка:
- Постой, Кислицын!
- Да, - сразу подбежал тот.
- Сними-ка с меня эту сумку, вынь пакет. Пусть полежит у вас дома. Я вот приду, и мы вместе подумаем, как быть. Этот пакет надо бы отправить одной жен... знакомой. Ты ее даже можешь знать. Хотя нет, ты еще мал. Но она училась в твоей школе. Вот что я тебя попрошу. Видишь, на пакете фамилия и номер дома. Сходи туда, если можешь.
- Да! Обязательно! - заверил Кислицын.
- Разузнай у жильцов получше, где она. Потом мне все расскажешь. Это очень важно.
Прочитав на пакете адрес, Кислицын сказал, что хорошо знает ту, кому его надо передать.
- Она же с нами песни разучивала в пионерской комнате. Такая беленькая. Красивая. Я ее найду.
- Если мне не удастся к вам прийти... сбереги пакет. Очень прошу! Кислицын долго смотрел Волкову вслед. Крепко прижимая к себе пакет с дневником.
Рано отдал пакет доктор. Уже на следующий день он мог бы записать в дневник самое главное...
Часть третья
ВОЕННЫЕ ПИСЬМА
Глава I
СЫН ЭНЕРГЕТИКА
Опять всю ночь лил, не переставая, дождь. Такой уж мокрый июль в этом году. У проходной не лужа, а море целое, и все стекла забрызганы машинами.
- Ишь совести нет, - заворчала толстая охранница, - не успевают явиться, уже беги к ним! Да сейчас, сейчас!
Это крытый брезентом ЗИЛ, не успев подъехать к воротам, сразу засигналил.
Приоткрыв дверь, охранница кулаком погрозила знакомому шоферу.
- Красавица! Пропуск на месте. - Шофер показал на картонный квадратик, прикрепленный за стеклом кабины. - Нажми кнопочку. Есть хочется - вчера не обедал!
- Не помрешь! - Охраннице так не хотелось идти под дождь, проверять. - Что в машине?
- Совершенно пустой! За грузом приехал. Ну!
Охранница нажала на кнопку, тяжелые железные ворота вздрогнули и легко поехали в стороны.
ЗИЛ покатил по заводскому двору мимо юрких электрокаров, мимо грузового трамвая, на который подавали груз разлапистые автокраны, к новому двухэтажному зданию - заводской фабрике-кухне.
Вытащив ключ от зажигания, шофер повернулся, чтобы достать деньги из плаща, висящего позади, и от неожиданности громко присвистнул.
- Фокусы-покусы! - проворчал он. - Люблю я фокусников!
Он постучал по стеклу кулаком, покрутил пальцем возле виска и сердито крикнул:
- Пока я считаю до трех... А ну!
В кузове сидел на корточках какой-то пацан лет двенадцати. Докатался! Заехал на завод, пусть сам выбирается, как хочет! Уж эта красотка в проходной зацапает - мало не будет!
- Я кому сказал? Испарись!
Вот нахал! И глазом не повел. Сидит себе и о чем-то думает еще! Мечтатель...
Шофер выскочил из кабины и, побежав к заднему борту, замахал руками:
- Иди-ка сюда! Поговорим по душам, ну!
- Можно мне здесь посидеть? Пока вы обедаете, - спросил парнишка простуженным голосом.
Видали! Шофер еще больше разозлился:
- Думаешь, назад повезу? Бр-ррысь!
На всякий случай он огляделся. Ведь если кто-нибудь смотрит, придется выводить пацана за ворота. Но никого не было, и шофер рявкнул:
- Вон!
Парнишка поднялся, вздохнув. Был он худенький, взъерошенный, в промокшей спортивной курточке, на ногах кеды. Легко перепрыгнув через борт, сказал, приземлившись:
- Я ведь вас знаю.
- Давай отсюда! - Шофер заспешил в столовую. - Ишь знакомый!
На всякий случай он обернулся - проверить, не полез ли этот прохиндей опять в машину. Нет. Стоит под дождем и что-то кумекает. Мыслитель! Не все дома у парня. Это уж точно. Первый раз такой заяц попадается.
Едва шофер вошел в столовую, как его окликнул диспетчер из гаража:
- Корпаков! Ты что там за пацана провез?
- Никого я не провез!
- Я у окна сижу. Мне видно. Ты вот что, Корпаков, если зайца провез, так пойди и выведи назад, а потом уж обедай!
Корпаков чуть не взвыл от злости, но с диспетчером спорить не положено, пришлось бежать снова на улицу. Только парнишки и след простыл. Корпаков и в кузов заглянул - нет. Что делать? В окно диспетчер смотрит, головой качает... Плюнул еще раз Корпаков, бросился в кабину, рванул с места и поехал под погрузку, так и не пообедав.
Дождь льет и льет, Олег совсем промок, но так еще и не придумал, что делать дальше. Всегда с ним так случается - думал: "Мне бы только на завод попасть". Ну вот, попал, а дальше что? Куда теперь? Люди вокруг ходят. Сейчас спросят: "А как это ты сюда, мальчик, пробрался?" Потащат в проходную. Хорошо, хоть дождь, не очень приглядываются.
- Эй, сынок!
Этого только не хватало! Дорогу загородили две женщины в комбинезонах.
- Ты что мокнешь? Как сюда попал? Ну, вот и все!
- Клавка! - неожиданно сказала одна из женщин. - Да ты не узнаешь, что ли? Ну, посмотри, чей это сын!
Вот новость. Его тут знают, оказывается!
- Да ты только посмотри, ему ж за отца деньги можно выдавать без всякой доверенности! Вот похож так похож! Верно, Клавочка?
Пожилая Клавочка спросила басом:
- Да на кого? На Комякина, что ли? На энергетика?
- Да конечно!
- Да у него ж он еще маленький, - неуверенно пробасила Клавочка, - а этому лет двенадцать!
- Растут дети, как грибы! Ты ведь Виктора Викторовича сын? Да что я спрашиваю, видно и так!
- Виктора Викторовича, - кивнул Олег, стараясь смотреть в глаза.
- Ну! Беги к нему скорей, не мокни. Во-он в тот корпус, а там спросишь.
- Да что он, дороги к отцу не знает, - сказала Клавочка, - не в первый же раз... Только сперва пусть в прокатку зайдет да обсохнет.
- А где прокатка? - вырвалось у Олега само собой, он на память помнил строки из дневника доктора Волкова: "...прокатка - безостановочное огненное сердце завода - погасла. На месте печей - руины, крыша сгорела. Без нее завод мертв..."
- А это что перед тобой? - показала Клавочка на закопченное здание, из дверей которого, отчаянно звеня, выкатывался грузовой трамвай.
Олег подождал, пока трамвай пройдет, и юркнул в автоматически закрывающиеся двери прокатки. За автоматическими дверями оказались еще одни, обитые войлоком, а в них небольшая, в рост человека, калитка на такой тугой пружине, что Олегу понадобились все силы, чтобы отворить ее. Он шагнул в эту калитку и одновременно ахнул и крепко зажмурился. Плещущее желтое море огня и жара ослепило его.
Однажды, когда Олег учился еще в пятом классе, пришел к ним домой старый папин друг. Очень интересный человек, не военный, но все равно интересный, потому что профессия у него была - строитель метро.
- У нас под землей порядок, как в авиации! - несколько раз повторял он в разговоре с отцом. - У нас даже больше порядка, чем в авиации!
Когда он повторил это в пятый раз, Олег прыснул.
Папин друг - он был высокий, с блестящей, гладко выбритой головой, пушистыми русыми усами - нахмурился:
- Кому тут смешно? Тебе? Так-так... Генералом хочешь быть? А знаешь ли ты...
- Не задавай ему только вопросов про войну! Потом не отвяжешься! - поспешил вставить папа.
- Ладно. А вот скажи, как в макаронах сверлят дырки?
- А ты сам знаешь? - спросил папа.
- Я все знаю, иначе бы я под землей не работал! - Папин друг подмигнул Олегу и заявил: - Могу поручиться, что ты не знаешь, как делают дырки в макаронах!
- А зачем мне? - пожал плечами Олег.
- А как сверлят стволы пушек? Как из огромной стальной отливки получают тонкую проволоку? Как бурят землю? А, Олег?
- Зачем мне это, - еще раз повторил Олег. - Я военным историком буду.
И он пошел читать только что полученный журнал "Советский воин", который выписывал отец специально для него.
Но интересное дело: кого он потом ни спрашивал про дырки в макаронах, никто ему так и не смог ответить, как их делают...
Пламя гудело и летало в огромных печах. Большими белыми языками высовывалось сквозь отверстия в заслонках, дышало шумно, с подвыванием.
Боясь, как бы его не заметили и не прогнали прочь, Олег держался поближе к дверям. Но когда коренастый прокатчик в войлочной шляпе и валенках, стоящий на небольшом возвышении посередине цеха, позвонил в колокол и два других прокатчика, тоже в таких же шляпах и валенках, длинными крючьями стали выдергивать из печей раскаленные белые болванки и бросать их вниз на пол, ноги сами понесли Олега поближе к печам.
Стоящий на возвышении прокатчик что-то крикнул, повернулся к пульту управления и нажал несколько красных кнопок. И тут Олег увидел, что болванки упали не на пол, а на дорожку из роликов, которые, вращаясь, несли их к высокому станку, перегораживающему половину цеха. Как только болванки докатились до станка, тут же завращались на нем большие блестящие валы, с грохотом втянули они болванки и стали их мять и вытягивать. Как ириски. Пролетев на другую сторону станка, болванки тут же вернулись назад, потом все повторилось. Прошло немногим более минуты - и вместо болванки по железному полу заелозила дымящаяся тонкая проволока. Прокатчик сошел с возвышения, взял щипцы и, поймав ими конец проволоки, заправил его в железный барабан. Теперь стал вращаться барабан, наматывая на себя проволоку. Намотав ее всю, барабан резко остановился, и проволока, теперь уже смотанная бухтой, соскочила с него и тут же была подхвачена на специальный крюк и помчалась под потолком в другой конец цеха. Тут же вновь зазвенел колокол и снова, словно ветер, налетел жар - открылись печи, и снова помчались белые болванки с темными веснушками окалины к сверкающим валам прокатного стана.
- Пошла-а! - крикнул коренастый прокатчик и, развернув в свою сторону лопасти большого вентилятора, отдохнул несколько мгновений под сильной прохладной струей.
Олег увидел, что прокатчик пальцем манит его к себе. "Сейчас прогонит", - подумал Олег, подходя.
- Попить принеси, паря! Вон у стенки автомат. Только полную кружку! - быстро сказал прокатчик и побежал ловить щипцами проволоку.
У автомата не было щелки для монет. Олег подставил под краник внушительную кружку и потянул рычажок. Газировка полилась без всяких денег. Потянул еще раз - и кружка наполнилась доверху. Ему самому хотелось пить, губы запеклись от жары, но надо было сперва напоить прокатчика.
- Спасибо, паря! - сказал прокатчик и вернул Олегу пустую кружку. Голос у прокатчика был хриплый. Наверно, тоже от жары.
- Можно и мне попить?
- Давай! Конечно! - засмеялся прокатчик. - Ты с экскурсией? У нас часто экскурсии.
Олег смешался, не зная, как лучше ответить, но прокатчик уже звонил в свой колокол. Только в этот раз он позвонил иначе: часто-часто, словно звал кого-то. И действительно, в цехе появились новые прокатчики. Они сменили и тех двоих, что стояли с крючьями у печей, и этого коренастого.
Коренастый подошел к Олегу.
- Смена. Пойдем отдохнем.
- Я здесь побуду.
- Пойдем, пойдем. Тут рядом. На кого-то ты похож... не могу вспомнить!
Прежде чем выйти на улицу, все прокатчики подошли к автомату с газировкой. Когда Олегу подали полную кружку и он с жадностью припал к ней, ему показалось, что никогда в жизни он не пил такой холодной, вкусной, со щекочущими пузырьками воды.
- Соленая она, - сказал коренастый. - Знаешь почему?
- Конечно! С потом соль выходит из организма.
- Знаток! Как зовут? Меня - Строганов.
- Меня - Олег. Я даже знаю, что прокатку зовут "сердцем завода". Строганов остановился и поглядел на него, сдвинув рыжие от огня брови.
- Как? Сердце завода? - Он улыбнулся. - Это правильно. Наша продукция идет по всем цехам.
- А если вы остановитесь?
- Такого быть не может, Олег!
- Было же. В войну. - И Олег процитировал строки из дневника доктора Волкова: - "Прокатка - огненное сердце завода - погасла. На месте печей - руины, крыша сгорела. Я стараюсь сберечь рабочих - это золото наше, - лечу их в единственном уцелевшем подвале, горит большая печь-времянка. Мы топим ее промасленными шашками, разбираем пол..."
- Ты - не экскурсия, это точно... - определил Строганов.
- Я на машине приехал.
- Сам? Без пропуска?
- Без пропуска.
- Эти слова про нашу прокатку из книги?
- Из дневника.
Положив на плечо Олегу тяжелую руку, прокатчик подтолкнул его к выходу.
На улице все так же шел дождь, они встали под навесом.
- Ну, так зачем ты здесь?
- Много лет назад где-то здесь погиб папин друг. Доктор Волков.
- Пойдем в отдел кадров. Там всё знают!
- Бесполезно!.. Никто ничего не знает. Доктор ведь пришел на завод сам. Его должны были эвакуировать по ранению. А он пришел сюда.
Строганов посоветовал:
- Искать так искать. Пропуск следует оформить. С комсомолом связаться. Они помогут. Всех на ноги можно поднять!
Так Олег и знал! Надо же было ему проболтаться!
- Я пошел, - сказал он. - Я сам.
- Куда? Идем, я позвоню комсоргу и в проходную, чтобы тебя выпустили. Потом дадут пропуск. Тебе ж не один раз придется приходить.
- Не надо, - сказал Олег быстро. - Не ездил я на машине! Меня и так пропускают. В любое время. У меня ж отец здесь работает!
Строганов рассердился:
- Дневник какой-то выдумал... Башку мне морочил! Разве этим шутят? Блокада... "Огненное сердце завода"... Эх ты! - Кто твой отец?
- Ко... Комякин, - опустив глаза, пробормотал Олег.
- А-а... энергетик. А про блокаду в книжке вычитал?
- Вычитал... Вы уж не сердитесь. Надо было мне узнать, как проволоку делают.
- Узнал, ну и иди себе. Иди! И Олег пошел.
А прокатчик поглядел ему вслед, зашел в прокатку и снял трубку заводского телефона.
"Этот коридорище действительно протянулся на две трамвайных остановки!.. Брожу здесь на ощупь, полная темнота и холодный, режущий ветер", - вспомнились Олегу строки из дневника.
Вдоль коридора расположены цеха. Стараясь не привлекать к себе внимания, Олег заглядывал в них и шел дальше. Раза два окликнули и прогнали, - видимо, он заходил туда, где "посторонним вход воспрещен". В одном цехе его спросили, к кому он пришел, и он снова соврал, сказав, что к отцу. И все же он старался заглянуть в каждый цех и отдел. Но ни в одном из цехов не было пола из "деревянных промасленных шашек", везде только асфальт. Олегу очень хотелось побывать там, где в блокаду горела печь-времянка, заставленная кружками с водой, где были установлены топчаны и где доктор Волков спасал людей.
По огромному коридору, освещенному лампами дневного света, мчались электрокары, груженные бухтами провода. Электрокарщики свистели, как соловьи-разбойники, обгоняя друг друга.
- Садись! - затормозив, крикнул Олегу электрокарщик, оказавшийся девушкой лет восемнадцати. - Тебе на ту сторону? Скорей садись!
- А что на той стороне?
- Как и здесь. Завод. А еще там залив. Да скорей же, я видела, вашу группу туда повели. Ну!
Едва он успел забраться на платформу, как девушка, оглушительно свистнув, нажала на рычаг, и они с грохотом полетели по коридору.
"На той стороне они были! - думал Олег. - Как же я забыл! Ведь доктор писал о заливе..."
Сколько раз, перечитывая дневник доктора, Олег видел эту картину: немецкие авиабомбы падают в залив, поднимая фонтаны из воды и льда. Фонтаны обрушиваются на цех, изрешеченный осколками. Едва успевают навести порядок, как вновь налетают немецкие бомбардировщики.
Электрокар выскочил наконец из "Багдадского коридора" на заводской двор и помчался к проходной. На улице электрокарщица уже не свистела, а изредка подавала короткие сигналы.
- Что ж ты от группы отстал? - прокричала она Олегу, не поворачиваясь. - Я видела, как ты в прокатке стоял, рот разинув! О чем ты там со Строгановым беседовал?
- Да так... - пробормотал Олег. - Все-то вы видите...
- А как же! - прокричала девушка. - Сверху видно все! Строганов у нас на заводе самый красивый! Верно? - И она захохотала.
Не успели доехать до проходной, как их остановил какой-то человек в плаще с низко надвинутым на глаза капюшоном.
- Одну минуту, - сказал он, поднимая руку. Электрокарщица нетерпеливо крикнула:
- Некогда!
- Мне нужен молодой человек.
- Я? - опешил Олег.
- Ты, ты.
- Интересно, - сказал Олег.
- Слезь тогда! - Электрокарщица уже нажала на рычаг, и Олегу пришлось соскакивать на ходу.
Человек в плаще разглядывал Олега. Глаза у него были голубые и холодные. Олег никак не мог решить, что это в них там прячется: усмешка или осуждение. Он не очень испугался. Ну, что с ним сделают? Ну, выгонят за ворота, да и все. Хуже будет, если сообщат маме. Тогда скандал! Но разве можно читать такой дневник просто так, ничего не предпринимая? Не стоило, конечно, проникать на завод таким образом: следить за машинами, хитрить; завод - это не сад тетки Граммофонихи в Смоленске...
- Так чей это ты сын? - спросил голубоглазый человек в плаще. Что ответить? Лучше промолчать!
- Постой, это ты сын Комякина или не ты? - Никакого подвоха в голубых глазах Олег не разглядел и на всякий случай - авось вывезет - сказал: - Я.
- Тогда пошли! - Мужчина в плаще зашагал к проходной таким крупным шагом, что Олегу пришлось поднажать, чтобы не отстать.
Вошли в проходную.
- На ту сторону. Мальчик со мной.
- Пожалуйста, - пропустила их охранница, и они вышли на улицу. Надо было пересечь ее и пройти во вторую проходную. Здесь Олегу предоставилась возможность удрать, потому что мужчина в плаще шагал впереди. Но на той стороне был залив... и тот самый цех!
Прошли через турникет второй проходной и так же быстро вошли в здание, на котором было написано: "Управление", и почти бегом поднялись на второй этаж, где мужчина в плаще распахнул обитую черным дверь, пропустил в нее Олега и вошел сам.
- Садись. - Он показал на ряд стульев у стены, а сам бросился к столу, где на телефонном пульте горело с десяток красных огоньков.
Он говорил по телефону энергичным голосом, отдавал приказания, кого-то хвалил, кого-то отчитывал.