- Это ведь квартира Мезенцевых, не так ли? - спросил высокий (и длинноносый). Я поняла на кого он похож: на артиста по фамилии Тарапунька из фильмов середины прошлого века. Так и казалось, что начнет изъясняться по-украински. Но он говорил очень по-русски, как-то подчеркнуто правильно…
- Допустим. И все же в чем дело? - опять сказал Илья. Вполне спокойно.
- Дело в том, что мы к вам, - излишне весело сообщил маленький. Он стоял вплотную ко мне, так, что дверь теперь было не закрыть. Лицо - очень близко. Фигурой он похож был на подростка, а лицо пожилое и немножко бабье. Так бывает у лилипутов.
Высокий сказал соседке:
- Галина Андреевна, благодарим вас, вы больше не нужны… - Та, не опуская рук, попятилась к своей двери, надавила ее спиной и скрылась.
- И зачем же вы к нам ? - спросил Илья. Теперь я понимала, что он ждал такого визита.
- Есть небольшой разговор, - ласково сообщил маленький. Илья светски улыбнулся:
- Хорошо. Вас не затруднит шагнуть с порога наружу. Пусть разговор состоится на площадке. У нас в квартире… не прибрано.
- Это ничего… - и маленький шагнул не наружу, а в прихожую. Высокий за ним.
- Вам не кажется, что это напоминает вторжение? - сказал Илья. Внешне он был по-прежнему хладнокровен, только левое веко подрагивало за стеклом.
- Ну что вы, молодой человек! - добродушно удивился высокий. - Надеюсь, вы догадались, что мы не грабители и не рэкетиры…
- Мы догадались, - кивнул Илья. - Как раз потому, что манеры ваши мало чем отличаются…
Гости не обиделись. Маленький сказал:
- Чтобы ваши догадки укрепились, вот, пожалуйста… - Оба ловким одинаковым движением извлекли и раскрыли корочки-удостоверения. С фото и печатями, с грифом МВД. Маленький - перед Ильей, "Тарапунька" передо мной. Фамилию я не разобрала, длинная какая-то, а имя "классическое" - Иван Петрович.
- Вы мне кого-то напоминаете, Глеб Олегович, - с утонченной вежливостью сказал Илья. Я поняла: чтобы мне стало известно имя маленького ("Гле-Гле" тут же мысленно окрестила я его). - Доцент Василюхин на кафедре психологии не ваш родственник?
- К сожалению, нет…
- Отчего же "к сожалению", - усмехнулся Илья. - Весьма вредный доцент…
- Вы позволите нам пройти? - осведомился высокий.
- ИванПетрович , если не позволим, вы ведь все равно пройдете. Вы все делаете без разрешения, - сказала я и глянула на Илью: правильно ли себя держу. А Илья смотрел на меня с затвердевшим лицом. Глазами двинул в сторону туалетной двери. "Ох я растяпа!.."
- Позвольте… - Я шагнула мимо Гле-Гле. Он не позволил:
- Девочка, ты куда?
- С вашего позволения, в туалет. Или в клозет, если так понятнее…
- Это… обязательно?
- Представьте себе, да! Иногда у людей возникает такая потребность. Особенно при неожиданных визитах… - Меня уже "заносило". - Возможно, такого не бывает с сотрудниками охраны порядка, но с простыми смертными случается. Или вы боитесь, что я просочусь куда-то через канализацию, как некий Кристобаль Хунта, персонаж книги братьев Стругацких? Стругацие это известные писатели, такая профессия. А книга - это…
- Не надо, - невозмутимо отозвался Иван Петрович. - Мы знаем, кто Стругацкие и что такое книга… Глеб Олегович, не мешай Жене Мезенцевой.
- Благодарю! - Я нырнула за дверь. И сказала уже оттуда, щелкнув задвижкой: - Не надо стоять рядом и подслушивать. Я не стану беседовать через унитаз с сообщниками. Это умел только майор Пронин…
Кажется, они коротко посмеялись и, судя по шагам, отошли.
Тогда я схватила с полочки за полотенцем телефон.
Нажала кнопки.
- Да! - откликнулся веселый полузнакомый голос.
Я сказала сдавленно:
- Передайте, пожалуйста, Борису…
- Да-да! Я Борис…
- Они уже здесь!
Борис отозвался без всякого драматизма:
- Ну и прекрасненько. Это Женя?.. Женя, вы и Ильей постарайтесь подольше их там поразвлекать беседой. Минут пятнадцать хотя бы…
- Ладно.
- И вот еще… Если можешь, отопри незаметно входную дверь.
- Постараюсь.
- Ну, будь молодцом… - И запикало в пространстве.
И я поняла, что буду молодцом.
2
С постным лицом я пришла в большую комнату. Все посмотрели на меня, а потом Иван Петрович и Гле-Гле снова повернулись к Илье. Тогда я поймала его взгляд. Качнула часиками и трижды растопырила пятерню. Он опустил ресницы: понятно, мол. И продолжил разговор:
- Я все же не понимаю, господа. Вы, по сути дела, вторглись в чужое жилище. Ваши удостоверения не дают такого права. Нужен ордер…
- Не обязательно, - веско сообщил усатый Иван Петрович. - В некоторых случаях не нужен…
- И сейчас такой случай?
- Но Илья… Сергеевич! - тонко воскликнул Гле-Гле. - Мы же просто хотим побеседовать! Лучше ли будет, если вас вызовут повесткой и станут допрашивать по всем правилам, с ведением протокола?
- Конечно, лучше! Во-первых, протокол это документ. Во-вторых я тут же потребую адвоката.
- У вас есть личный адвокат? - сказал невозмутимый Иван Петрович.
- Есть, - веско сообщил Илья.
- Но он совсем не нужен, - вмешался опять Гле-Гле. - И протокол тоже! Мы хотим, чтобы состоялся неофициальный, добрый разговор. Так сказать, по-человечески.
- Так сказать, этого недостаточно для разговора.
- Чего? - мигнул Гле-Гле.
- Вашего желания. Надо, чтобы и мы хотели этого. Я и сестра.
- А почему вы не хотите-то? - добродушно удивился Иван Петрович и опять стал похож на Тарапуньку. Сейчас скажет: "О це чудное дило, нэ маю понятия…"
- А почему мы должны хотеть? - спросил Илья.
- Да хотя бы из соображений общей пользы! - Иван Петрович оглянулся, нашел глазами стул и присел, поддернув на коленях отглаженные брюки. - Подполковник Будимов, был уверен, что вы окажете содействие, когда советовал обратиться к вам.
- Он все еще подполковник? Я думал, уже генерал…
- Не понимаю вашей иронии, молодой человек, - огорчился Иван Петрович. - Виктор Викторович, говорит, что был другом вашего отца.
- Да, он любит так говорить… Раньше в гости заходил, с букетами. Почему он сейчас-то сам не пришел?
- Занят, - быстро сказал Гле-Гле.
- Чем, если не секрет? - Илья умело тянул время.
- К сожалению, секрет, - сухо сказал Иван Петрович. - Служебный… А мы… может быть, коснемся наконец сути дела?
- Касайтесь, - наклонил голову Илья и поймал упавшие с носа очки. Посмеялся: какой, мол, я неловкий.
- Вы, видимо, догадываетесь… У вашего отца, капитана Мезенцева, остались кое-какие служебные материалы. Я подчеркиваю, служебные. Они представляют для нас некоторый интерес…
- Где же вы раньше-то были? - сказал Илья.
- Раньше это раньше. А теперь это теперь, - заметил Гле-Гле, который тоже присел без приглашения. В кресло у компьютера.
- Очень верное и глубокомысленное суждение, - согласился Илья. - Такие любит делать ваш однофамилец доцент Василюхин. - На этой почве у него случаются разногласия со студентами…
- Но у нас разногласий, я надеюсь, не будет, - опять вступил в разговор Иван Петрович. - Нам нужны две вещи…
- Даже две?
- Да. Во-первых, чтобы вы стерли все с вашего компьютера. Во-вторых, чтобы вернули дискету.
- Что значит "вернули"! - слегка нарочито возмутился брат. - Она изначально принадлежала отцу. А сейчас нам - по праву наследства!
Иван Петрович пообещал официальным тоном:
- Сама дискета, если она дорога вам, будет возвращена, мы только перепишем с нее тексты.
- И сотрете их с нашей дискеты, не так ли?
- Ну, естественно. А зачем вам эти весьма специфические материалы?
- А вам? Чтобы спрятать концы?
- Молодой человек! Не вам об этом судить! - подскочил в кресле Гле-Гле.
- Конечно, не мне, капитан, - покладисто отозвался Илья. - Это дело специалистов… Кстати, не терзайте клавиатуру, на жестком диске ничего нет. Я все стер, как только вы позвонили, был готов. Я же понимал, что услышав пароль, вы явитесь незамедлительно… Моя сестра была так неосмотрительна.
Иван Петрович задумчиво потрогал подбородок.
- Я не понимаю, о чем вы… Ладно, вы стерли тексты с компьютера. А дискета? Вы не откажетесь вручить ее нам?
- Какая жалость, - сказал Илья. - Совершенно не помню, куда положил ее… Может быть устроите обыск? Без ордера и понятых…
"Тарапунька" и Гле-Гле переглянулись. Гле-Гле поднялся:
- С вашего позволения, покурю на балконе. Всегда хочется курить, если волнуюсь…
- А вы не волнуйтесь, - сказала я.
- Покурю и перестану… - Гле-Гле бочком скользнул в открытую балконную дверь. И вернулся почти сразу.
С дискетой.
- Вышел, а она там лежит… Это та самая?
- Видимо, сначала наблюдали с улицы, из машины, - сказал мне Илья довольно хладнокровно. - Профессионалы.
- Работа такая, - подтвердил Гле-Гле и протянул дискету "Тарапуньке". - не обижайтесь, Илья Сергеевич.
Илья, кажется, не обиделся. Сказал с ноткой уважения:
- Да, с вами состязаться трудно… - Но подождите же! - это он потому, что Иван Петрович собрался сунуть дискету во внутренний карман. - Она в самом деле отцовская. Память же! Ну, сотрите запись, а сама дискета пусть останется у нас!
- Но сперва надо переписать, - сказал Гле-Гле. - Перепишем и вернем.
- От вас дождешься! - Тон у Ильи сейчас был, как у обиженного мальчишки. По правде? Или… - Перепишите здесь! Я дам чистую дискету!
- Глеб Олегович, вам не кажется, что у юноши какой-то умысел? - сказал Иван Петрович.
- Не думаю. Я все сделаю сам… Ну, где же чистая дискета? Ее мы, кстати, потом тоже вернем, не волнуйтесь.
- Если не вернете, не разорюсь… - Илья вынул из ящика под компьютером красную дискету. - Пользуйтесь, капитан.
Гле-Гле опять обосновался в кресле и вставил отцовскую дискету в щель дисковода. Илья стоял у него за спиной. Спросил:
- Пароль-то помните?
Гле-Гле хмыкнул.
- Придется признать, что помним. Вы все равно не скажете… Что за ерунда? Почему не открывается диск "А"?
- Он и не откроется. Вы неправильно вставили дискету. Не той стороной.
- Вы что, за идиота меня считаете?
- Проверьте…
Гле-Гле дернул плечами, нажал кнопку дисковода. Дискета выскочила из щели наполовину. Илья рубанул пальцами сверху вниз. Дискета изогнулась, из нее высунулся полукруглый черный край. Илья дернул его и сжал в кулаке выхваченный пленочный диск. Отшвырнул скомканную пленку и шагнул назад.
- Извините, я такой неуклюжий. Хотел поправить… К сожалению, теперь дискета вам не пригодится, поверьте, я специалист…
Гле-Гле стремительно встал из кресла, отвел руку.
- Не смейте! - я кинулась к нему.
- Глеб, не надо, - быстро остановил его Иван Петрович. - Девочка, успокойся…
Я часто дышала, загораживая Илью.
- Дело не поправишь, - подвел итог Иван Петрович, не теряя спокойствия. - М-да, ситуация… Значит, вы, молодой человек решили: не нам и не вам?
Илья поправил очки, сложил на груди руки.
- Почему же? Только не вам . И то лишь на какое-то время.
- Вы… что же? Хотите сказать, что…
- Я не исключаю, что в нужный момент запись станет достоянием интернета. Пользуйтесь тогда на здоровье…
"Тарапунька" впервые скрипнул зубами:
- Успели, значит…
- Не вы одни работаете оперативно… - сказал Илья. По-моему, с удовольствием.
- Ты ответишь, - пообещал Гле-Гле.
- За что? - удивился Илья. - За то, что, помогая вам, случайно испортил свою собственную дискету? Ладно, подавайте в суд.
- Какой подонок, - сокрушенно выговорил Гле-Гле. Его физиономия стала совсем бабьей.
Илья улыбнулся:
- Зачем вы так себя, капитан? Не огорчайтесь. У каждого бывают неудачи…
- Мало тебе, сволочи, досталось в прошлом году! - Гле-Гле быстро и густо наливался свекольной краской. Белобрысые прилизанные пряди от этого казались вовсе белыми. - Старший сержант Панкратьев может снова…
Илья не дрогнул.
- Он все еще старший сержант? Его подвиги достойны офицерского чина… Кстати, челюсть у него не болит?
Гле-Гле просительно глянул на Тарапуньку:
- Иван Петрович, может, забрать с собой и…
У меня сердце колотилось, будто тысяча бешеных горошин в погремушке. Если сейчас эти двое сунутся к Илье, буду орать, визжать, драться когтями и ногами!..
В углу у дверей осторожно кашлянули.
3
В неслышно раскрывшихся дверях стояли двое. Видимо, входить бесшумно умеют не только оперативные работники.
Одного я узнала сразу. Это был длинный рыжий Борис, который в прошлом году ездил из редакции в лагерь "Отрада". И конечно же, это я с ним совсем недавно говорила по мобильнику!
Второго я не знала. Кругловатый и лысоватый, с улыбчивым лицом. Похожий на инженера Карасика из старинного фильма "Вратарь" (что-то мне сегодня все лезет в голову старое кино).
- Извините, - сказал Борис. - Кнопку жмем, а звонок молчит почему-то. А потом видим: дверь приоткрыта, вот и вошли…
- Кажется не вовремя, - весело продолжил речь "Карасик". - У вас гости. Еще раз простите… - У груди он держал видеокамеру - вроде той, которой мы во Дворце снимали "Гнев отца".
- Гости уже уходят, - в той же веселой тональности откликнулся Илья. - Мы, по-моему, исчерпали тему нашей беседы… Видите ли Юрий Юрьевич, это, так сказать, гости без приглашения. С давней службы нашего отца. Им вдруг показалось, что у папы есть дискета с какими-то важными материалами. Они так ее просили, что я дал переписать, но при этом нечаянно сломал. Вон, в дисководе…
- Ай-яй, какая неприятность, - покачал рыжей головой Борис. Юрий Юрьевич - тоже. И нацелился объективом на компьютер с опустевшей оболочкой дискеты. Потом повел камерой по комнате.
- Зачем вы нас снимаете! - взвизгнул Гле-Гле.
- Да что вы, мы не вас, - невозмутимо разъяснил Борис. - Мы снимаем интерьер квартиры Мезенцевых, а вы в нем случайно… Мы, собственно, пришли к Жене, как и договаривались. Надо взять у нее интервью для газеты и нашего канала. Женя - победительница конкурса на лучшее школьное сочинение, а мы готовим статью и передачу об итогах учебного года. Ну и вот…
- Не эту статью вы готовите! - ощетинился Гле-Гле.
- Да вам-то откуда знать? - Юрий Юрьевич навел на него объектив.
- Немедленно прекратите съемку. Выньте кассету и дайте ее сюда, - не терпящим возражений тоном потребовал Иван Петрович. Резко встал.
- С какой стати вы мне приказываете? Господин… э-э… не знаю кто.
- Сейчас узнаете… - уже знакомым жестом Иван Петрович предъявил "корочки".
- Ну и что? - ничуть не испугался Юрий Юрьевич. - Батюшки мои! Мы ведь не в вашем ведомстве, а в гостях у детей капитана Мезенцева.
- Мы здесь по служебному делу!
- Но и мы по делу, - сказал из-за спины Юрия Юрьевича Борис. - Тоже по служебному… Есть закон о средствах массовой информации, который позволяет снимать все, кроме секретных объектов. И субъектов. Вы - секретные? Тогда не вертитесь перед объективом…
- Немедленно отдайте кассету, - с нехорошим звоном сказал Иван Петрович. - Вы опасно шутите…
- Ва! - Борис бесцеремонно сел на диван и облокотился на поставленный рядом чемоданчик-дипломат. - Не надо пугать. Мы журналисты, а не беспаспортные бродяги…
- Мы сейчас вызовем патруль! - Гле-Гле вытащил из брючного кармана мобильник.
- Патруль - это уже серьезно, - Юрий Юрьевич нацелился объективом на Гле-Гле с телефоном. - Ну, валяйте.
- Я требую последний раз, - выговорил Иван Петрович со зловещим придыханием.
Борис вдруг сказал с зевком:
- Да отдай им, Юра, пусть успокоятся. С этой конторой связываться - сплошной визг получается…
- А как я буду снимать Женю?
- Я взял запасную…
Юрий Юрьевич открыл камеру, достал кассету.
- Возьмите, господа. Только не забудьте вернуть, когда посмотрите. Вещица дорогая.
- Вернут, вернут, - сказал Илья. - Они все возвращают, когда сотрут…
Иван Петрович и Гле-Гле пошли к двери. На пороге Иван Петрович обернулся, сказал Илье:
- Я не уверен, молодой человек, что это наша последняя беседа.
- Я тоже не уверен, - ответил Илья. - Возможно, мы вернемся к вопросу о вашем вторжении в частное жилище. Сделанное, к тому же, обманным путем, через соседку…
Иван Петрович и Гле-Гле бесшумно исчезли.
- Жаль все же кассету, - задумчиво сказал Илья.
- Ха! - откликнулся Борис. Открыл дипломат, вынул такую же камеру, как у Юрия Юрьевича. Из опустевшего дипломата высунул палец - через глазок, незаметный на фоне черной кожи. Пошевелил пальцем, как щенячьим хвостиком. Это было так смешно, что я принялась смеяться неудержимо. Смеялась, смеялась, пока Илья не прикрикнул: "Цыц, мучача!" Тогда мне захотелось плакать. Я достала из дисковода лопнувший чехол дискеты и прижала к груди.
- Давайте глянем, что получилось, - сказал Борис. Они с Ильей тонким проводом подключили камеру к телевизору. Юрий Юрьевич сходил в прихожую и запер дверь.
…Все получилось! Начиная с того момента, как Илья рубанул по дискете! Значит, Борис и Юрий Юрьевич сперва снимали из прихожей, через дверь, тихо и незаметно. Правда, иногда кадр прыгал и метался - не так-то просто снимать камерой, спрятанной в чемодане. Но все было видно и понятно. Как рассказывает Илья о сломанной дискете, как нервничают и грозят те двое, требуя отдать видеокассету…
Я смотрела на экран и всхлипывала. Слезы бежали по щекам и капали с подбородка на руку, которой я гладила опустевшую сломанную дискету, как котенка. Папина же… Пусть ни для чего не годная, все равно сберегу. Положу в книгу вместе с кленовым листом и бумажкой, на которой записан ключ к паролю…
- Ну, хватит, девочка, - шепнул мне Юрий Юрьевич. - Ты молодчина. Иди умойся. Сейчас поедем в редакцию.
- Зачем? - всхлипнула я.
- Надо поговорить, уточнить кое-что…
Мы поехали в "Городские голоса" в старенькой скрипучей "Ладе". Борис вел машину, Илья сидел с ним впереди, а я сзади, с Юрием Юрьевичем, который что-то напевал.
Я спросила у косматого затылка брата:
- Иль, что такое "бобаликона"? Ты брякнул тогда "мучача бобаликона"…
- А! Это значит "глупенькая девочка".
Я шмыгнула носом:
- Хоть бы когда-нибудь что-нибудь хорошее сказал своей единственной сестре.
Он оглянулся, поймал очки. Растянул губы.
- Ладно. Донселла эр о ика.
- Чего-чего?
- Я говорю: героическая девица…