- Риск на войне всегда сохраняется! - заметил стратег извиняющимся тоном. - Я ведь предупреждал вас, что операция не так проста, как поначалу кажется, что постоянно существует момент неожиданности. К тому же штурмующих всегда поливали со стен огнем и расплавленной смолой. Без этого что за война!
- И с красотой вышло то же самое! - злился Мейнхард. - Раймонду Моосте из крепости, конечно, хорошо было смотреть на твою знаменитую камнеметательную машину и весь этот цирк. Я так и ждал: вот-вот он помрет от смеха и крепость будет нашей!
- Камнеметательную машину действительно жаль! - вздохнул Рихард. - Мощная была модель, только нужно было ее еще пристрелять.
- Пристрелять! Что ж ты тогда позволил противнику захватить ее?
- Послушай, что ты ко мне придираешься? - возмутился Рихард. - Разве один только я обратился в бегство? Разве я был первым?
- И я тоже не был первым! - счел нужным выкрикнуть Хуго.
- Вот тут-то оно и есть - стратегия! Ни о чем не думают, словно…
- Кошке под хвост эту твою вечную стратегию! - Мейнхард резво сел и соскочил на землю. - Мне вся эта твоя долгая подготовка, раздумья и трепотня вот до сих пор, видишь?! - Он провел пальцем по шее. - Хватит бренчать словами, дела ждут. Пошли.
- Куда? - спросил Рихард.
- Да хоть к черту на рога. Главное, подальше от твоих моделей и твоего сарая. Пойдем, посмотрим, что делают парни Рыжего.
- Мне что то неохота, - уклонился Рихард. - Да и моделью надо бы заняться.
Мейнхард посмотрел на него долгим презрительным взглядом, плюнул и, больше ничего не говоря, повернулся… Мати и Хуго пристроились ему в хвост.
Половину неба закрывала темная грозовая туча, которую ждали уже много недель. Свинцово-серая стена загородила солнце. Стало непривычно пасмурно и мрачно. Почти касаясь грудью земли, носились взад-вперед ласточки, словно черно-белые ткацкие челноки. Вдоль улицы, поднимая пыль и мусор мальчишкам прямо в глаза, пронесся первый горячий и резкий порыв ветра.
- Стратегия! - ворчал Мейнхард себе под нос. - Скрипит одно и то же, словно соломенный тюфяк.
На свинцовом фоне тучи сверкнула извилистая молния.
- Восемь секунд! - объявил Хуго, когда гром раскатисто прокатился по небу.
- Черт побери! - заметил Мати. - Скоро польет.
- Тоже мне беда! - усмехнулся Мейнхард.
С улицы Лаане над кустарником виднелся флаг Красных муравьев. На темном фоне тучи он казался светлым и тревожно мечущимся, словно чайка перед бурей. Мейнхард остановился, другие вслед за ним сделали то же самое. Было что-то величественное в веянии флага, и все трое ощутили это.
Они стояли и смотрели.
Ветер гнул кусты, трепал волосы и одежду мальчишек.
- Пошли! - хрипло сказал Мейнхард.
На знаменном бастионе, держась одной рукой за древко, стоял Волчья Лапа.
Он стоял неподвижно, как статуя, и над головой его ветер развевал флаг. А небо над ними громыхало, словно канонада сурового боя.
Отряд Мейнхарда остановился примерно в пяти шагах от крепости.
Они стояли и смотрели на Волчью Лапу.
Словно сорвавшаяся с колков раскаленная струна, метнулась из одного края неба в другой молния.
- Две с половиной секунды! - крикнул Хуго, пытаясь перекричать шум ветра и грома. - Честное слово!
Кусты стонали и пригибались к самой земле. Ветер задрал подол рубашки Волчьей Лапы на голову.
- Уматывай, начинается ливень! - крикнул Мейнхард и показал пальцем в небо. Волчья Лапа схватил подол рубашки и затолкал за пояс штанов, затем двумя руками ухватился за древко флага.
- Придурок! - крикнул ему Мейнхард. - Все равно захватим! - И стал расстегивать ворот своей блузы.
Упали первые капли, большие и тяжелые. Они, словно дробь, пробили насквозь блузы и рубашки.
Войско констеблева сына отступило в кусты.
- Следите внимательно! - закричал Мейнхард своим на ухо. - Когда он станет удирать, отберем у него знамя!
Казалось, что вся поверхность земли дрожит от бури и грома. И затем разразился настоящий ливень - серый, плотный, непроницаемый, стегающий, словно выбрасываемый из тысячи брандспойтов.
Закрывая головы руками, глотая стекающую воду, мальчишки в кустах скрючились, стоя на коленях, но, несмотря на это, уже через несколько секунд промокли насквозь.
Буря кончилась столь неожиданно, что слух не мог сразу привыкнуть к наступившей тишине. Но дождь продолжал идти. Спокойный, крупный, теплый. Глухо и гулко, словно утомленный только что пронесшейся бурей, громыхал в отдалении небосвод.
Мейнхард и его бойцы вылезли из кустов. Над землей поднимался пар, в каждой выемке собралась лужица, из которой во все стороны летели, как пыль, брызги и лопались водяные пузыри.
Волчья Лапа, сгорбившийся и замызганный, по-прежнему стоял на знаменном бастионе. Над головой его неподвижно висел намокший флаг.
По спине Мейнхарда пробежала холодная дрожь. - О-ла-ла! - воскликнул он вдруг, глядя в сторону знаменного бастиона, провел рукавом блузы, с которого капала вода, по своему мокрому лицу и коротко скомандовал: - Пошли!
По-прежнему дождило. Это было неприятно, но промокшим насквозь мальчишкам терять было нечего. Сгорбившись и неуклюже растопырив руки и ноги, шли они сквозь кусты, словно подстреленные аисты. Движение согревало и улучшало настроение. Все рытвины, дорожки и улицы были полны чудесных луж.
Когда Мейнхард с товарищами вернулся к сараю Мюльсов, дождь уже давным-давно прекратился. Рихард, с ногами по колено в грязи, подпрыгивал на конце хитро пристроенной, чтобы пружинила, доски, которая каждый раз прогибалась до самой лужи так, что брызги летели в разные стороны.
- Знаете, что я придумал за это время? - спросил он у не менее грязных товарищей. - Конечно, не знаете! Я придумал для захвата крепости самую классическую стратегию!
9
Ночью снова шел дождь. Зато утро было ясным и свежим, и вольный порыв ветра развевал над крепостью флаг.
Волчья Лапа стоял на своем любимом месте - на знаменном бастионе.
Четвертый день подряд стоял он на своем посту в крепости Красных муравьев. Три полных летних дня - долгое время. За это время бодрый полет мысли успеет выиграть десяток сражений и десяток раз представить, как воины гибнут смертью храбрых, защищая знамя. Но за это же время можно успеть впасть в уныние и испытать горечь одиночества. Но такой - полной опасности, самоуничижения и верности знамени - и должна быть жизнь настоящего часового. Поэтому минуты уныния у Волчьей Лапы длились недолго и он был счастлив, что судьба, столь буднично серая и скупая до сих пор, вдруг так щедро позволила ему исполнить долг, милый его сердцу.
Флаг плескался на ветру, и Волчья Лапа стоял на бастионе.
- Эй, Волчья Лапа! Идущие на работу приветствуют тебя!
Это были Красномураш, Раймонд и Рогатка. Прежде чем пойти на работу, Красные муравьи каждое утро являлись в крепость, так же как и после работы первым делом приходили сюда.
- Снова Луи все еще нет?
- Он придет позже.
- А не надоест ли им вот так торчать в крепости? - размышлял Раймонд. - Когда я охранял, мне за один-единственный день тут стало так скучно, что…
- Верные слова! - счел атаман. - Следует хотя бы на один день сменить Волчью Лапу и Луи.
- Нет! - строптиво возразил Волчья Лапа. - Я останусь до конца! А Луи можете взять с собой.
- Не фыркай, Волчья Лапа! - обрезал атаман.
- Ребятам все-таки здорово повезло, - рассуждал Раймонд, - констеблевы парни хотя и приходят на разведку, но всякий раз у них смелости не хватает.
- Тонкие шельмы! - похвалил Рогатка. - Как было с этой метательной машиной. Налаживают, налаживают, а потом выкинут такую шутку, что и не предположишь.
- Хм, а Луи все не идет? - нервничал Красномураш. - Каждое утро Волчья Лапа один. И вечером, когда ни приди, Луи уже нет. Следовало бы его проучить!
- За что? - Волчья Лапа выступил на защиту Луи. Затем заметил строптиво: - По мне, так он вообще мог бы и не приходить!
- Ну-ну, Волчья Лапа! - предупредил его атаман. - Ты не слишком задирай нос!
- Или вы тут сцепились между собой? - поинтересовался Рогатка.
Волчья Лапа словно бы и не слышал вопроса. Лишь смотрел сосредоточенно поверх вала.
- Завтра назначу к знамени новую охрану, - решил атаман. - Не удивительно, если тут кое у кого нервы не выдержат. Пошли, ребята, время не ждет!
- Будь стоек! - Рогатка помахал Волчьей Лапе из кустов своей большой рукой. И Волчья Лапа - хотя слова атамана его не обрадовали - улыбнулся.
Противника Волчья Лапа заметил через полчаса после ухода Красных муравьев. Поначалу Мейнхардовы вояки не обращали на крепость внимания - видно было, что они занимаются в кустах какими-то своими делами. Но что это не обычная разведка - Волчья Лапа догадался почти сразу.
Дожди нанесли урон боезапасу крепости. Зольные бомбы намокли и стали непригодны для употребления в бою. Красные муравьи запаслись новыми, и, хотя изготовить новую трехкилограммовую не удалось, да и других было теперь меньше, чем раньше, при разумном использовании имевшихся в наличии боеприпасов должно было хватить для обороны.
Волчья Лапа приготовил все, чтобы было под рукой. И стал ждать, храбро не обращая внимания на усиливающееся перед боем волнение.
Войско противника выглядело так, словно оно собирается не на штурм, а на карнавал. Каждый из них надел себе на голову бумажный мешок из-под цемента с прорезанными отверстиями для глаз, которые в свою очередь были залеплены целлофаном. Чтобы мешки надежно держались на голове и не мешали двигать руками, они были разрезаны по бокам до плеч. Так все четверо походили на каких-то средневековых крестоносцев или на куклуксклановцев из южных штатов США. Строй продефилировал вокруг крепости несколько раз. Наконец Мейнхард стянул мешок с головы, его примеру последовали остальные, и все четверо, усмехаясь, наслаждались впечатлением, которое произвел этот странный маскарад.
Волчья Лапа на знаменном бастионе озабоченно покусывал губу.
- О-ла-ла! - Мейнхард улыбнулся и махнул рукой. Все четверо снова скрылись в кустах.
Немного погодя трое, снова в мешках, вышли из кустов, а следом за ними плелся Мати, с рукой, готовой к броску, держа под мышкой корзину, наполненную шишками. Троица в мешках - двое впереди и один позади - несла на заостренных шестах над головой приличного размера мат, сплетенный из веток. Прежде чем Волчья Лапа сумел сообразить, что, собственно, происходит, все трое бросились напрямик к крепости. Плотно прижав край мата к валу крепости, противник спрятался под ним и принялся вбивать шесты острыми концами в мягкую от дождя землю.
Волчью Лапу бросило в жар. Прежде чем он успел что-либо предпринять, противник уже установил прикрытие и со всех ног пустился наутек. Мгновение спустя они уже выходили из кустов с новым матом.
Волчья Лапа схватил зольную бомбу.
- Внимание! - завопил Мати. - Зола! - И пустил в ход шишки.
Волчья Лапа швырнул свой двухкилограммовый пакет с золой в ноги атакующим. Они пробежали сквозь облако золы, словно ничего и не случилось, и приделали второй мат вплотную рядом с первым.
Волчья Лапа метнул в противника четыре зольных бомбы. Но было ясно, что все это бессмысленно. А осаждающие уже и с другой стороны крепости успели пристроить прикрытие из двух матов.
Затем Мейнхард и Рихард принесли лопаты и скрылись, каждый под одним из прикрытий.
Сколь тяжелые и сложные сражения ни представлял себе Волчья Лапа, сколько бы крови и орудийных выстрелов ни нагромождала его фантазия, но вышло, что в столь жуткое и бесславное положение, как теперь, его не заносила даже самая безудержная фантазия. Он поднялся на знаменный бастион и дунул в свисток. Протяжно, во всю силу своих легких.
- Ага, теперь тебя проняло! - злорадствовал констеблев Мати.
Хуго тоже был теперь без защитного мешка, и оба они обстреливали часового на бастионе шишками.
Свисток на бастионе дребезжал вовсю. Затем и сам свистун догадался, насколько это глупо и бессмысленно. Кто из своих мог его услыхать? Никто! Ни Красномураш, ни Раймонд, ни Рогатка не могли услыхать свиста Волчьей Лапы. И Луи не мог. Потому что Луи Волчья Лапа сам прогнал с поста у флага. Он сразу же, как только Луи заступил на свою вахту, атаковал его самыми обидными словами, какие сумел придумать; он не мог простить Луи, что тот торговался. Оскорбленный Луи покинул крепость и вернулся лишь на следующий день, но и тогда Волчья Лапа не позволил ему занять свой пост. Потому-то сегодня, как и все эти дни, Волчья Лапа был в крепости один. И сейчас мимо его головы свистели шишки. Одна больно ударила его в лицо, и он, словно споткнувшись, спустился с бастиона.
Снаружи, с двух сторон, слышались глухие удары лопат в крепостную стену. Тяжелые и неизбежные, как судьба. Волчья Лапа сидел на корточках посреди крепости и кусал губы. Крепость - оплот силы и уверенности - превратилась сейчас в мышеловку.
Волчья Лапа пришел в ярость. Он снова поднялся на стену и швырнул на служащие укрытием противнику циновки три оставшиеся у него зольные бомбы. Удары лопат в стену прекратились, и оба землекопа выбежали из-под своих крыш. Они работали уже без защитных мешков, но бомбы не нанесли им большого урона. Все четверо весело ржали. Когда ветер отнес облачко золы в сторону, оба землекопа вернулись в укрытия. И снова послышались глухие удары лопат о стену крепости.
Град шишек согнал Волчью Лапу с вала. Он поразмышлял, затем взял запасное древко и снова поднялся на стену. Древком он попытался столкнуть защитные крыши. Они шатались, но поддерживавшие их шесты словно успели пустить в землю корни. К тому же конец древка проткнул циновку, снизу за него ухватились, и потерявший равновесие Волчья Лапа едва не перевалился через стену.
В этот момент что-то в кустах привлекло его внимание.
- Хей! - крикнул он и снова сунул свисток в рот.
- Что там такое? - всполошился Мейнхард и вылез из-под укрытия.
Все пятеро молча смотрели в кустарник.
- Осмотреть кусты! - приказал Мейнхард и снова скрылся под крышей. С еще большей яростью он принялся орудовать лопатой.
- Никого нет! - доложили вернувшиеся вскоре Мата и Хуго. - Вся улица пустая. - И крикнули Волчьей Лапе: - Скули теперь, скули! Можешь свистеть! Настоящий свист еще впереди!
И все же Волчьей Лапе не померещилось. И это укрепило его волю к борьбе. Яростно бомбардировал он циновки кусками дерна. Запас дерна кончился, а защитные крыши держались по-прежнему.
Тут он вспомнил про манерку из-под килек с водой.
- Чертов придурок! - Мокрый Мейнхард выскочил из-под циновки. Затем рассмеялся.
- Спасибо! - отвесил он поклон Волчьей Лапе. - Земля у вас хорошо утрамбована, аж в пот вогнала! Будь добр, освежи еще разок! - И перебросил пустую манерку через вал в крепость.
Волчья Лапа, закусив губу, хмуро смотрел в кусты, а четверо внизу смеялись. Это был самый оскорбительный смех - злорадный, самодовольный, самоуверенный.
Волчья Лапа не считал, сколько раз в него попадали. Он боролся теперь так яростно, как частенько представлял себе - последний на бастионе. И изранен он был так, как это часто представлял себе, потому что врагов было двое и они нападали на него один спереди, другой сзади. Но зато он никогда не мог представить себе, с какой отчаянной надеждой в подобный час станет он смотреть туда, куда теперь с ожиданием поглядывал каждый миг.
И тут дрогнула стена крепости.
У Волчьей Лапы опустились руки.
- Пошло, ребята! - слышался уже сквозь вал победный голос Мейнхарда. - Сюда, мужики!
Волчья Лапа стоял и чувствовал, как кровь застывает у него в жилах.
- Мужики, дрогнула! - воскликнул Мейнхард. - Грудью! Ур-р-ра!
Но все же углубление в стене было слишком мало.
- Выдерни пару кусков дерна, обвалится сама, - поучал пришедший взглянуть Рихард.
- Следите за Волчьей Лапой! - распорядился Мейнхард. - Чтобы он не сбежал!
Волчья Лапа стоял на бастионе и выдергивал из земли древко.
- Убирает флаг, гад! - завопил Хуго и вместе с Мати открыл ураганный огонь по Волчьей Лапе. Но флаг уже был у него в руках, и он скрылся в крепости.
- Следите внимательно! - предупредил Мейнхард. - Следите! Займите свои места!
Мати и Хуго заняли свои места, а оба землекопа старались протолкнуть последние слои дерна внутрь крепости. Они изо всех сил давили на лопаты, и неожиданно стена поддалась. Потеряв опору, Риахрд упал на четвереньки в образовавшееся отверстие, а его лопата провалилась сквозь дыру в крепость. С грохотом обсыпались куски дерна, и несколько мгновений спустя в стене крепости зазияла дыра, через которую вполне можно было пролезть внутрь. Пока Рихард барахтался в отверстии, Мейнхард выскочил из-под укрытия.
- Сдавайся, Волчья Лапа! - заорал он. - Один-единственный выстрел и ты - покойник!.. Ясно?
Из крепости не отвечали.
- Ты слышишь!? - потребовал Мейнхард. - Никакого сопротивления, иначе тебе не поздоровится!
Ответа все еще не было.
Мейнхард ждал. Затем плюнул. Затем сунул голову в пролом в стене. И, остолбенев, застыл на месте.
- Что там такое? - забеспокоились остальные.
Мейнхард пролез в пролом. Рихард последовал за ним. В крепости они с недоумением уставились друг на друга.
Волчьей Лапы не было.
- Вы, проклятые бездельники! - воскликнул Мейнхард и со всей быстротой, какую только позволяла дыра в стене, выбрался наружу. - Где Волчья Лапа?
- А ты что, сам слепой, что ли? - спросил Мати.
- Ты последний лентяй! - старший брат схватил младшего за чуб. - Позволил ему смыться! Последний бездельник!
Младший брат давно не получал такой взбучки от старшего.
- Сумасшедший! - завопил он. - Псих ненормальный, ай-яй-яй! Отпусти, псих!
- Он должен быть внутри! - утверждал Хуго. - Снял флаг и забился в угол, честное слово! Он должен быть в крепости!
- Чего вы еще ждете! - проревел главарь Мейнхард. - Обыскать! Обыскать все кусты! Живо!
Вокруг крепости началась суета.
На можжевеловый куст, закрывавший потайной ход, наткнулся Рихард. Он раздвинул ветки - куст оказался внутри пустым и сумрачным, словно беседка, оплетенная хмелем. Здесь, хотя укрытие представлялось прекрасным, никого не было. Рихард отпустил ветки, и они, как бархатный занавес, снова уютно закрыли пустоту. Но на какую-то долю секунды что-то привлекло внимание Рихарда. Он снова раздвинул ветки. И понял, что насторожило его - свежевыкопанная земля. Он посмотрел внимательнее и испугался.
- Ребята, сюда!
Несколько мгновений спустя все рассматривали чернеющее отверстие норы, содрогаясь от любопытства.