- Потому, что был я перед тогдашней властью вроде как виноватый… Отец-то мой, брат твоего прадеда, у графа Михайловского лесником был. Дом этот ещё тогда построен. Жил хорошо, граф ему верил. Я и те времена помню, и графа самого - не маленький был, отцу лет с восьми в лесу помогал… Старый граф ещё до войны - первой войны - умер от сердца, а сын его был постарше меня года на три. Как та война началась - пошёл он в тамбовские гусары. И отец мой пошёл, а я остался за лесника - лет пятнадцать мне тогда было. Мать-то свою я и не помню, один жил - тогда и одичал… - Князь улыбнулся. - Как революция началась - вернулись и граф, и отец, вместе. Воевали они на германском фронте, отец был у графа денщиком и к графу считай как ко второму сыну относился. Было - в рубке уланы немецкие отца уже кромсать начали, еле отмахивался, так граф его отбил. А потом, уж к концу - наоборот получилось: пустили немцы газ, и тут отец молодого графа вытаскивал, свой противогаз на него надел… Вернулись они вдвоём. А Иконовку - имение графское - это километров двадцать отсюда - мужики сожгли, и графиня, мать молодого графа, там же сгорела… Граф с отцом моим на юг подались, к белым. Ну и я с ними увязался. Служили мы в Алексеевском драгунском полку. Про "Веру, Царя и Отечество" я как-то не очень думал, дикий был… - Князь снова усмехнулся. - Повоевать хотел, да и куда я от отца, жалко расставаться. Ну, отца порубали будённовцы. Ну а мы с молодым Михайловским отступали аж в Крым. Под конец и не помнили уже, кто граф, а кто лесник. На одной шинели спали, другой укрывались, кто что найдёт, то вдвоём и едим… Ну а там разошлись пути наши. Он от тифа свалился. Погрузил я его на пароход, однополчанам на руки, а сам - на берег. Он звал с собой, ты - говорит - в красной Совдепии пропадёшь. А я как подумал, что больше наших мест не увижу - тоска за горло взяла. Как я сюда добирался - отдельная статья и новая война. И махновцы, и красные, и антоновцы - уж тут, на Тамбовщине - до моей шеи добирались, да не на того напали. Стрелять я всегда умел, шашкой махать казачки и офицеры научили, да ещё там, на юге, крутил я одно время с остальными драгунами хвосты английским самолётам, так их пилоты мне бокс показывали. Понятливый оказался… Добрался домой. Тогда как-то спокойно смотрели - кто, у кого, когда служил. Страна-то пополам расколота была, что, ж, всех сажать? Даже в тридцатых не тронули. А вот в армии-то я сам подставился. Как насел на меня один - мол, зачем это бывший белый драгун в советскую спецгруппу пробирается? Не затем ли, чтобы в немецком тылу немцам и сдать?! Будь это до войны - посадили бы. Да и тут от штрафбата не отвертелся-б, наверное, не окажись с тем офицером, что желающих выкликал, Верка. Ну, друзьями-подружками мы с нею никогда не были, возраст разный, но знала она меня хорошо. Особисту тому они с командиром от ворот поворот дали. Сперва сомневались - за сорок мне, смогу ли выдержать? Ничего не скажу - тяжело было. Только и тут лесу спасибо - не выдал. Вот так и воевал до конца - в немецком тылу. Отдохнём у своих - и опять за линию фронта…
Олег слушал, как отрывок из приключенческой книжки. Не верилось, что всё ЭТО было в жизни у старика, сидящего напротив - пусть похожего на Одина, могучего, но самого обычного! А Князь негромко продолжал:
- Да… За войну-то нас из Марфинки без малого три сотни ушло. И я, и Верка, и дед твой, мой братан - брат двоюродный, значит… А вернулись, Олега - тридцать пять человек. Я эту цифру крепко запомнил. Тридцать пять, из них шестеро и десяти лет не прожили… Крепко подрубил нас немец… Ну ещё, слава Богу, с дюжину чужаков прибилось, вроде Сеньки моего. А то б не вытянули деревню. Оттого и обидно иной раз было - после войны смогли её удержать, а в мирное время по-гибла, обезлюдела… Вот думаю - умру когда…
- Зачем? - нахмурился Олег. - Ерунду-то…
- Да какая ж это ерунда, - спокойно отозвался Князь, - это жизнь. Вечной её ни у кого не бывает. Умру, да не страшно умирать-то. Обидно, что пустое место останется. Жил тут, с людьми дружба и вражда была, сам на отшибе, а всё ж таки - марфинский… И вдруг - пусто будет. Ночью иной раз увидится, что уж совсем запустела деревня, хожу по улицам, людей по именам выкликаю, зову - а в ответ тихо - в поту просыпаюсь…
- А почему так получилось? - продолжая хмуриться, спросил Олег. - Ну, деревня - она почему опустела?
- Неперспективной признали, - развёл руками Князь. - Молодёжь разъезжаться стала, вот в начале 70-х официально и признали: нет у Марфинки будущего… Иной раз думаю - будь жива Верка - так по-другому повернулось бы. Молодёжь ведь почему разъехалась? Не удерживали её, наоборот - подначивали, поощряли "мир посмотреть"! А какой там мир, если родины нет за спиной?
- А тётя Вера тут при чём? - не понял Олег. - Она же была директором школы?
- Такая история… - Князь посмотрел на часы-ходики на стене: - Э, да тебя завтра не поднимешь? Ну-ка - спать!
- Князь, пожалуйста! - завопил Олег. - Это же так интересно! Родные корни! Возвращение к земле! Наше культурное наследие! Подростки наконец-то потянулись к прошлому, а ты эти тянущиеся ростки топчешь своим равнодушием! Ну расскажи, и я сразу спать!
- Ой, ладно, визгун! - замахал руками Князь. - Слушай, быть так!…
В войну оказался у нас председателем человечишко один, Изот Моржик. На фронт он не попал по болезни - поговаривали, купил он себе эту болезнь, но тут я точно не знаю, врать не буду. И как-то так он дело повернул, что и после войны на том же посту остался. Умел он для кого надо хорошим быть, а на колхоз, на Марфинку всю, смотрел, как на… ну, место что ли временное. Как паучок - сосал потихоньку соки, тянул, взяточки развозил, на собраниях выступал… Да всё так гладко, так аккуратно. Кто его краем знал - и подумать не мог, что гнилой он, нечистый. А близко-то его и не знал никто почти. Ну тут как раз Верка из города вернулась, институт она там кончала. Осталась жить. Замуж за нашего же, за фронтовика, вышла, только не зажился он - обычная история, я говорил уж. Дочь только ей и оставил. А к концу 50-х Верка уж директором была! По тем-то временам директор он кто - он второй, а то и первый человек в селе. И начала она, что ни собрание, с Изотом сражаться - куда там Полтава с Бородином! Он ей слово - она ему десять, боевая ж была! А уж потом-то и впрямую грозиться начала: мол, вижу я, ты тут уселся в деревне, как этот… фе… фа…
- Феодал? - подсказал Олег.
- Да, феодал, боярин какой, мол, всё тут для тебя, а о том, чтобы людям жизнь налаживать, чтоб молодёжь удержать - не думаешь!Тут вроде его правота была - тогда часто поощряли, поддерживали, чтоб молодые уезжали. В те времена - всё больше на целину, на севера, потом - на БАМ… Изот Верку и так и сяк свалить хотел. Жалобы на неё писал, комиссии в школу организовывал. А она всё своё: "Не затем мы родину защищали, чтоб она запустела, вымерла!" и не свернули её - ни в районе, ни в области. А нашим-то она больше по душе была, чем Изот. Как в 63-м Хрущёва - слышал, наверное? - турнули, так его защитникам, Изотовым-то, кого он задабривал да умасливал, не до него стало. Тут Верка под него мину и подвела: на очередном отчётном собрании погрозилась свою кандидатуру выставить! А по тебе - говорит - дезертир, ворюга - тюрьма плачет! Изот, рассказывали, аж с лица спал… да вот так получилось, что перед тем собранием попала она с дочкой в аварию…
- И что, никто не догадался?! - подскочил Олег. - Ой, блин, ну вы Дремучие, как Шервудский лес! Да этот Тюлень… Моржик, то есть, тётю Веру и убил! Нанял киллеров…
- Да какой киллер, - вздохнул Князь, - шоферюга пьяный, даже не наш - временно его прислали, на работы. Он тут и не знал никого, кроме продавщицы в сельмаге… Нет, милиция разобралась. Несчастный случай, как есть… А Изот как на пенсию вышел - так и отчалил куда-то со своим семейством. А после него председатели, как облака менялись - пыхнул ветер, и нету. Тут уж и вообще никому ни до чего стало… Ну, давай спать. Завтра надо нам Чёртов Откос посмотреть, говорят, там опять овраг пополз…
…Впервые за последние восемь дней Олег ворочался на раскладушке, пытаясь уснуть. А когда уснул - ему снилось что-то смешанное из войны, погонь-боевиков и старых, ещё советских, фильмов - во всей этой мешанине он принимал самое живое участие.
ГЛАВА 5.
Денёк с утра выдался пасмурным, хотя и тёплым - как бы напоминание о том, что хотя и лето на дворе, но лето бывает разным. Покачиваясь в седле, Олег созерцал хвост Тумана, на котором ехал Князь, и лениво думал, куда ему отправиться сегодня после объезда. Может, всё-таки сгонять в Марфинку?А то смех - больше недели тут живёт, ни разу толком не был.
- Прикольно, - сказал Олег вслух. Князь, не оборачиваясь, спросил:
- Чего там у тебя?
- Да вот, - мальчишка поправил ремень двустволки 16-го калибра, - я как сюда приехал, так вроде в какое волшебное царство попал. Где время остановилось или вообще назад повернуло. Приеду в Марфинку, а там какой-нибудь управитель рязанского князя всем заправляет. А Воронежа и вашего Фирсанова вообще нет.
- Всё может быть, - загадочно ответил Князь. Так ответил, что Олег засмеялся - специально чтобы прогнать жутковатое ощущение:
- Да ну, туфтянка… Кругом всё-таки жизнь, а не сказка.
- А сказки - это и есть рассказы про былую жизнь, - по-прежнему не оборачиваясь, ответил Князь. - Тем более - в таком лесу. Этот лес, Олега, древнее не то что Киевской Руси. Он всех нынешних народов древнее. Сейчас, конечно, кусочки сохранились. А было время - лес от океана до океана стоял, без края. Кусочки нынешние это помнят - время, когда лес всему головой стоял, а люди, прежде чем войти в него войти, позволения спрашивали, да с поклонами, да с подношениями. Я в этом лесу, считай, всю жизнь прожил. И такое видел, что и рассказывать зарёкся - на смех поднимут, скажут, Князь ума лишился под старость! Да что далеко ходить - Чёртов Откос, куда мы едем. Тамошние дубы Мамая помнят. А уж мои-то войны для них вчера были. Кто я перед ними - несмышлёныш…
- Всё-таки деревья - это не люди, - возразил упрямо Олег. - У них ни памяти нет, ни привязанностей, ни желаний никаких. Если что и видели - не расскажут. Если бы рассказать или показать могли, тогда другое дело… Я вот вчера думал опять - машину времени бы сейчас! Столько бы можно было посмотреть!
- Только и посмотреть, не поменять? - полюбопытствовал Князь.
Олег со знанием дела разъяснил старику:
- А менять ничего нельзя. Вот например попаду я в прошлое. Убью… ну, Гитлера, ещё когда он молодой был. Спасу миллионы людей. Но ведь из-за этого всё по-другому пойдёт! Может так случиться, что мои дед и бабка не встретятся. И меня не будет. А если меня не будет - кто Гитлера убьёт? Получается, что ничего не поменяешь, просто не выйдет.
- Но тогда камень вместо сердца надо иметь, - сказал Князь. - У тебя на глазах жечь и убивать станут, а ты не мешайся. Так, что ли?
Олег задумался. Такое ему не приходило в голову. И найти ответ мальчишка не успел: Князь вдруг приподнялся в стременах и неспокойно бросил:
- Машинным дымом пахнет. Ну-ка, давай галопом - кого в эти места занесло?…
…Чёртов Откос появился не благодаря чёрту, а людскими стараниями. Чёрту и в голову не пришло бы никогда - добывать песок в лесу, а вот людям пришло. Но песок оказался некачественный (Олег долго думал, а какой же песок "качественный"?!), раскоп забросили, он благополучно разросся в овраг, к которому вела через лес от Марфинки еле заметная дорога. Дальше расползаться оврагу мешали деревья - нависая уже над самыми склонами, они тем не менее своими мощными корнями удерживали почву даже весной, когда овраг превращался в настоящую речку, а с откосов неслись потоки талой воды. Олег уже знал, что эти места нередко посещали туристы, находившие в овраге какую-то "прелесть дикой природы" и "первозданность" (?) - и не понимал, что так забеспокоился Князь. Но послушно пустил своего коня в галоп за лесниковым, умело пригнувшись к конской шее и сведя плотнее колени. Появились и поскакали рядом оба кавказца.
Князь резко забрал влево, и всадники с собаками выбрались на дорогу у самого начала оврага. Здесь даже Олег различал запахи машинного дыма, шашлычного костра и слышал весёлые голоса двух или трёх человек. Старик, легко наклонившись с седла, тихо сказал:
- Две машины, не наши, большие. Джипы. И людей восемь.
- Паджеро, - определил Олег, всмотревшись в чётко пропечатанный на сыром песке след. - Джипы паджеро, я такие шины в папкином атласе видел. Туристы?
- Убивцы. - сурово ответил Князь. Олег уже знал по вечерним разговорам, что браконьеров старик называет убивцами. - Заезжие, наши не сунутся…
- Почему? - изумился Олег. - Откуда ты знаешь, что браконьеры?
Вместо ответа Князь молча показал на то, что Олег не заметил сразу - пятна крови, похожие на вытянутые стрелочки.
- Тушу на крыше везли, на багажной решётке. Лося свалили.
- Может, с лицензией? - Олег выпрямился в седле. Князь покачал головой:
- Я бы знал, что выдали. Не было лицензий… Ты вот что, Олега…
- Не поеду, - быстро ответил Олег. Князь хмыкнул:
- Ладно… Но тогда вот что. Стволы заряди дробью. Случись что - бей в ноги. Жалеть их нечего, убивцы и есть убивцы, а тут им не город, лес. Но думаю я - без этого справимся.
Он положил стволом на плечо свою самозарядку 12-го калибра и легко тронул коня каблуками…
…Два джипа "паджеро" стояли нос к носу около пробивавшегося из склона родничка. Горел костёр под переносной шашлычницей, возле огня возился бритоголовый бугай в тельнике. Ещё двое, тихо поругиваясь, разделывали возле ручья лосиную тушу. В лёгких шезлонгах за раскладным столиком сидели друг против друга два одетых с иголочки в охотничье американское и немецкое снаряжение джентльмена, державших в пальцах пузатые бокалы с коньяком или вином. Рядом с ними романтичной пирамидой были составлены четыре блистающих хромировкой и полированным деревом ружья. Наконец, ещё трое сидели на песке возле машин. У одного на коленях лежал короткий разлапистый "калашников" - АКС-74У.
При виде появившихся на поляне всадников оживились все. Даже джентльмены, занятые беседой, соизволили обернуться с лёгким интересом. Охранники поднялись на ноги, отвлёкся от костра бугай, бросили своё дело те, кто кромсал убитого лося - при виде их окровавленных рук и длинных, жутковатых ножей Олегу стало не по себе. Он слышал, как охранники перебрасывались удивлённо-ироничными репликами:
- Во, ковбои…
- Не, это здешний леший с лешачонком…
- Счас подорожную спросят…
- А чё, мы, блин, всегда предъявить можем…
Князь и ухом не повёл на болтовню. Он, чуть наклонившись с седла, обратился напрямую к джентльменам:
- Серёгин, лесник. Попрошу вас предъявить лицензию на убитого лося.
- Документы, - потребовал сухим голосом тот, что постарше. Младший - зачем-то с противосолнечными очками на лбу - рассматривал Князя с брезгливым удивлением, словно заползшую в чистую комнату сороконожку.
Князь подал старшему книжечку в зелёной обложке. Олег, сидя прямо, заметил, что в обоих джипах на сиденьях лежат ещё автоматы,а у охранников - у кого под куртками, у кого на виду - висят пистолеты в подмышечных кобурах.
- Всё верно, - уже не сухо, а почти радостно сообщил старший, возвращая удостоверение Князю. - Нам про вас говорили, мы, конечно, запаслись лицензией. Там, в удостоверении, пожалуйста. Всё верно?
Краем глаза Олег заметил вложенные в книжечку три стодолларовые купюры. Только краем глаза, потому что Князь гадливо потряс удостоверение и вытер его о свою старую куртку. Доллары упали на песок.
- Не завизирована ваша лицензия, - спокойно ответил он. - Попрошу вас всех отойти в сторону - вон туда - и сообщить мне свои данные для протокола. Браконьеров я не люблю.
- А я, милейший, - вздохнул старший, - не люблю тех, кто мне мешает отдыхать… У нас с партнёром деловой разговор. Кеша, объясни туземцам, что они заблудились и покажи дорогу.
Дальнейшее Олег вспоминал потом с невероятным удовольствием, как кадры из захватывающего фильма.
Всё разворачивалось одновременно и очень быстро. Кеша - тот, что с автоматом - поднял было своё оружие, чтобы начать "толковище", но жакан из князева ружья ахнул в песок между ног, и Кеша, выронив автомат, тонко заверещал и шлёпнулся на пузо, как большая жаба. Двое около ручья истошно заорали "волк!!!" и, столкнувшись, плюхнулись в воду, бросив ножи - перед ними серой тенью вырос Клык и просто оскалил зубы. Сунувшийся было в один из джипов за оружием охранник завопил - появившийся из-под джипа Боец просто ВЗЯЛ его клыками за запястье и чуть нажал, но этого хватило, чтобы здоровенный мужик рухнул на колени. Олег ни в кого и не думал целиться, он просто не успел как-то отреагировать, но последний охранник у машины, секунду подумав, сноровисто лёг на песок и сложил руки на затылке. Князь тем временем съездил в лоб ногой предлагавшему ему взятку, тот опрокинулся на своего "партнёра по бизнесу" и остался лежать. Бугай в тельнике дёрнулся было к подмышке за пистолетом, но Князь мирно сказал:
- Внучок, не надо. Калекой ведь на всю жизнь останешься, подумай, - и чуть шевельнул стволом. Бугай без особой обиды и даже с каким-то уважением откликнулся:
- Понял, дед, - и присел философски на корточки.
- Дед, а дед, - заскулил стоявший на коленях у машины, - Христом-богом прошу, отзови волка, он же мне руку откусит…
- Внучки, вы пистолеты побросайте, - посоветовал Князь, - и ножи.
А сами вон, к ручейку отойдите.
Он подцепил одной рукой все четыре ружья и швырнул их к машине. На ходу разоружаясь, охранники табунком перебрались к родничку, где их принял под опеку Клык. Боец обежал оба джипа, пометил колесо и аккуратно, по очереди, выволок с сидений автоматы, добавив их в общую кучу. Потом присоединился к брату.
- Вот теперь давайте записываться, - как ни в чём не бывало предложил Князь. В Олеге всё дрожало от напряжения, но это была скорее приятная, боевая такая, дрожь.
- Вы ответите, - угрюмо заявил старший из браконьеров, стирая кровь с рассечённого лба. - За всё ответите.
- Я бардачки посмотрю, - подал голос Олег, - у таких крутых всегда в бардачках пушки.
- Посмотри, - одобрил Князь. - Ну, по порядку…
Из бардачков Олег извлёк ещё два пистолета - и вытащил четвёртый автомат, угнездившийся в одном из джипов между передними сиденьями. Бугай его окликнул:
- Пацан, кинь сигареты.
- Курить вредно, - непримиримо отозвался Олег. - Сидите, собаки дыма не любят.
- Да? - бугай покосился на кавказцев и вздохнул: - Ладно, потом покурю. Вы их хоть кормили сегодня?
- Они себе сами добывают, - огрызнулся Олег, - так что потише там.
- Смотри, щенок, - процедил Кеша, - ещё встретимся…
- Заткнись,- презрительно бросил бугай, - в штаны навалил, теперь сиди и сопи в две дырки.