За оградой выгуливалась "ясельная" группа. Одни телята лежали, другие резвились на зелёной траве. Заметив людей, самые любопытные подбежали к ограде и уставились на Шевчука с ребятами. Шарик тоже оживился. Опершись передними лапами на ограду, он оглушительно лаял на незнакомцев. Телята пугались, взбрыкивали, убегали прочь, но потом снова возвращались.
- Шарик, перестань! - зашумел на щенка Захарка. Но Шарик ещё сильнее залаял. На лай из домика вышли телятницы в белых халатах, как врачи.
- Мама! - закричал Дюша и побежал к молодой телятнице.
- Сынок? - удивилась она.
Телятницы предложили гостям парного молока. Оно оказалось таким вкусным, что Захарка и Дюша выпили по два стакана. А Шарик старательно вылизал черепок и уставился бесстыдными глазами на Дюшину маму, прося добавки. Вылакав и добавку, он долго таскал в зубах черепок, не желая с ним расставаться.
Мимо огромной водонапорной башни Захарка провёл Шевчука и Дюшу к длинному коровнику. Здесь доярки мазали стены коровника, утепляя его к зиме. Людмила Петровна - Захаркина мама - вышла к ним с руками, перепачканными глиной, улыбнулась и сказала:
- Вы уж извините, не можем вами заняться. Приходите в другой раз.
Где-то рядом гудел трактор, прошли самосвалы, выгрузили зелёную, мелко нарезанную кукурузу и умчались снова.
- Где это трактор гудит? - спросил Шевчук.
- В яме, силос трамбует, - объяснил Захарка.
Скоро они подошли к краю огромной длинной ямы, напоминающей глубокий ров. На дне её работал бульдозер.
- Коровы любят силос. Молока много дают, - стал объяснять Захарка. Ребята долго стояли и смотрели, как с поля одна за другой приходили машины, выгружались и снова уезжали. Бульдозер разравнивал кукурузу по всей яме и прессовал гусеницами.
Возвратившись домой, Юрий Николаевич отправил ребят отдыхать, а сам стал готовиться к рыбалке. Только привязал к леске крючки, как вдруг услышал за окном рокот. Рокот походил на ворчание щенков. Открыл окно - а внизу Захарка с Дюшей работают. Гудят оба, как тракторы. Дюша сопит, гудит под нос, ползает на животе, траву рвёт и носит Захарке. А Захарка бросает её в ямку и утюжит кирпичом. Силос заготовляют. Шевчук молча прикрыл окно, чтобы не мешать им работать.
Захаркина хитрость
В палисаднике Зотовых растут четыре берёзы. Высокие, толстые. Захаркин дедушка Прохор ещё в молодости их посадил. На каждом дереве по скворечнику.
Весной в них поселились скворцы, и теперь в ограде Зотовых весело. Каждый день птичий концерт, особенно по утрам. Скворцы будили Захарку, он вскакивал, выбегал во двор, садился на лавочку и, щуря глаза на солнце, слушал их щебетанье.
- Это они солнышку радуются, - говорила бабушка Вера. Она садилась рядом с внуком и тоже слушала. - Славят дом свой, солнце и весну.
- И дедушку славят? - спрашивал Захарка. - Это ведь он им скворечники сделал.
- И дедушку.
- А меня? Я тоже дедушке помогал, гвозди забивал, доски держал.
- Конечно, и тебя славят, и тебе песни поют. Слышишь, какие трели выводят? Прямо соловьи!
- А когда у них птенчики будут?
- Ну, до птенчиков ещё далеко. Сначала гнёзда намостят, потом скворчихи яйца снесут, а уж после из яиц птенцы выведутся, - разъясняла бабушка Захарке.
- Бабушка, а как мы узнаем, что у них птенчики появились?
- Как появятся, так о себе и заявят. Слушай внимательно - и обязательно услышишь.
Захарка с нетерпением стал ждать появления птенцов. Он часто сидел на лавочке и наблюдал за птицами. Захарка видел, как скворцы по-хозяйски расхаживали по двору, собирали соломинки, перьинки, пушинки и носили их в скворечники.
В кладовке Захарка нашёл узелок с перьями, забрался на крышу сарая и там перья высыпал. Их ветер разбросал по всему двору. Бабушка увидела - руками всплеснула.
- Что же это ты наделал? Я собирала перо на подушку, а ты его куда? На ветер?
- Не на ветер, - упрямо сказал Захарка. - На гнёзда скворчикам.
- Ишь ты, скворчикам, - бабушка поутихла, внимательно посмотрела на Захарку и сказала: - Ладно уж, на первый раз прощаю. Но в следующий раз спрашивай, прежде чем взять.
Каждое утро подходил Захарка к берёзам, долго стоял и слушал. "Когда же они появятся?" - думал он. Только в скворечниках было тихо.
Но однажды утром вдруг услышал Захарка странный писк.
Он был очень тихий, так что мальчик слышал его еле-еле.
- Скворчата! Бабушка, у скворчиков появились птенцы! - закричал радостно Захарка. - Слышишь, слышишь, пищат?
- Дождался? Вот и заявили о себе, - улыбнулась бабушка и погладила внука по голове.
Через два дня и в других скворечниках послышался писк. Захарка теперь часами сидел на лавочке и слушал. Часто к нему приходил Дюша и тоже слушал. Старые скворцы уже не пели. С утра и до позднего вечера носили они птенцам еду.
- Вот едят, так едят! - удивлялся Захарка. - Это потому, что растут, - объяснял он Дюше.
Первые дни скворчата пищали тихо, еле слышно, но с каждым днём писк становился всё громче и настойчивее. Птенцы быстро росли и требовали есть. Старые скворцы старались во всю. От громкого писка даже куры стали вытягивать шеи и подозрительно косить на скворечники глаза. А петух ходил сердитый и никак не мог понять: откуда писк? Он даже взлетал на ограду и громко кричал своё: "Ку-ка-ре-ку!" Но скворчата на петушиный крик внимания не обращали, пищали по-прежнему.
Все было хорошо до поры до времени. Скворчата быстро росли и уже стали высовываться из скворечника.
Сидели Захарка с Дюшей однажды на лавочке, разговаривали. И вдруг Дюша как закричит:
- Захарка, смотри! Смотри, Вавила на скворечнике!
Оказывается, слышал птенцов и кот Зотовых Вавила. Как он забрался на скворечник, ни Захарка, ни Дюша не видели. Кот сидел на крыше скворечника и лапой пытался достать из скворечника птенца. Вокруг него летали встревоженные скворцы, возмущённо кричали на разбойника, но Вавила спокойно занимался своим чёрным делом.
- Вот разбойник! - Вначале Захарка даже растерялся. Потом вскочил, побежал к берёзе…
Когда Захарка явился к Юрию Николаевичу, то не мог сказать ни единого слова. По его бледному лицу, по блестящим глазам Шевчук понял: что-то случилось.
Наконец Захарка тяжело выдохнул:
- Одного скворчика слопал, разбойник.
- Не понял.
- Кот Вавила из скворечника птенчика вытащил и съел. Я его оттуда за хвост стащил.
- Что же ты так… Подожди, я тебе ссадины смажу. Ругалась бабушка?
- Ещё не видела. Но это не страшно. А вот кот может ещё залезть на берёзу и птенчиков вытащить.
Захарка вздохнул.
- Конечно, может! Даже вот теперь, пока ты здесь.
- Нет, сейчас он у меня на верёвке привязан. А потом, после. Вавила такой кот… Если повадится, не остановится. Всех птенцов вытаскает. - Захарка тяжело вздохнул.
- Надо что-то придумать, чтобы твой кот не смог на дерево забраться, - сказал Шевчук, осторожно смазывая йодом ссадины на руках Захарки. Тот только морщился от боли.
- А знаешь, что я сделаю? - оживился вдруг Захарка. - Я ему когти обстригу. Он без когтей не залезет на берёзу.
Но Шевчук не одобрил его решение.
- Обстригать коту когти нельзя. Кот мышей ловить не сможет. Надо придумать что-то другое.
Захарка насупился и сел на табурет.
- Давай вместе будем думать, - предложил Юрий Николаевич. - Вместе легче думается. А что, если…
- Есть! Я придумал! - Захарка даже прищёлкнул языком от радости. - Я пояски сделаю. Вавила не сможет залезть на берёзу, скользить будет.
- Не понял, - взглянул на него Юрий Николаевич. - Что за пояски ты сделаешь?
- Очень просто, - стал объяснять Захарка. - Из жести вырежу широкие полоски, оберну ими берёзы. И пусть Вавила тогда лезет. Ха-ха-ха! Вот умора будет! Он цап-царап, а когти по железу скользят. Раза два чебурахнется - не полезет больше.
- Да, действительно, так будет лучше, - поддержал его Шевчук. - Молодец, Захар. Светлая у тебя голова. Прямо изобретатель.
Но Захарка даже не дослушал похвалы, убежал. Не было его часа полтора, потом пришёл. Снова был удручён и необычно тих.
- Ещё одного съел? - встревожился Шевчук.
- Жести широкой нет, - сказал Захарка. - А от консервных банок слишком узкая.
- Ну ты, дружище, не унывай, - успокоил парня Юрий Николаевич. - Безвыходных положений не бывает. Надо подумать. Может у вас есть старые железные вёдра? Без дна, например? Я тебе одно такое дам. У бабушки Вари видел.
- Вёдра есть! - радостно вскочил Захарка.
Юрий Николаевич думал, что Захарка скоро прибежит обратно, но ошибся. Его не было. Шевчук не выдержал, вышел на улицу, заглянул через штакетник во двор Зотовых и увидел Захарку и Дюшу. Они работали. Захарка с молотком и зубилом потел над старым ведром, а Дюша ему помогал: держал ведро.
Шевчук вернулся к себе, вытащил из сарая старые, видно оставшиеся у бабушки Вари ещё от деда, ножницы по железу, и пошёл помогать ребятам. Разрезал ведра по длине, остриг швы, раскроил. Втроём на круглом полене сделали железные рукава и надели их на берёзы.
- Всё! - радовался Захарка. - Теперь скворчикам ни Вавила, ни другой кот не страшен. Ты, Вавила, хитрый кот, но я тебя хитрей, - смеялся он.
Тетеревиная баня
Утром к Шевчуку заехал лесник.
- Собирайся, - сказал, - поедем в лес, с хозяйством тебя познакомлю. Пора и за дело приниматься.
На вид Василий Алексеевич Ведерников - человек не старый. Загорелое обветренное лицо без морщин, только у глаз справа и слева разбежались тонкие лучики. На леснике кирзовые сапоги, белёсый брезентовый дождевик и форменная фуражка с зелёным кантом и дубовыми листочками вперехлёст на околыше. Он широк в плечах и при ходьбе сильно сутулится.
Юрий Николаевич, натягивая на себя штормовку, слышал, как во дворе Василий Алексеевич разговаривал с бабушкой Варей.
- У тебя, Варвара Ивановна, случаем, зола есть?
- Как не быть. Печку дровами топлю. Вон, смотри, какой бугор за зиму собрался.
- Можно забрать?
- Сделай милость. Зачем она тебе? - удивлённо спросила бабушка Варя.
- Да так… Для дела нужно, - нехотя ответил лесник, а потом крикнул Шевчуку: - Помоги грузить.
"Чудак, зачем ему зола? - размышлял Шевчук, помогая грузить золу. Он насыпа́л её лопатой в вёдра и таскал леснику на телегу. На телеге стояли три деревянные бочки. Одна была уже полная, а две пустые. В них и ссыпал лесник золу.
- Куда вам столько? На удобрение? - спросил Шевчук.
- Потом узнаешь, - загадочно улыбнулся Василий Алексеевич.
Наполняя бочки, Юрий Николаевич вдруг вспомнил о Захарке. Мальчик просил взять и его в лес.
- Здесь у меня товарищ есть, - сказал он леснику. - Уж очень хотел с нами в лес поехать. Нельзя ли его взять?
- Что ещё за товарищ? - удивлённо спросил лесник. - На телеге места нет.
- Первоклассник. Ему много места не надо. Захаркой зовут, сосед.
- Захаркой? - Василий Алексеевич улыбнулся. - Этого взять можно. Он и ко мне всё время пристаёт. Ладно, возьмём. Детская память цепкая, добро долго помнит. Зови!
Захарка сидел на лавочке и слушал скворцов.
- В лес поедешь?
- Ура! Еду! - обрадовался мальчишка.
И вот они в дороге. Телега жалобно поскрипывает, колёса подпрыгивают на кочках и ямах. Лошадь по кличке Груня, старая толстобрюхая кобыла игреневой масти, бойко семенит кривыми косматыми ногами. Василий Алексеевич иногда понукает Груню, машет на неё вожжами, но Шевчуку кажется, что Груня на него внимания не обращает.
Дорога поросла подорожником, широкие листья хрустят под колёсами, а пушистые метёлки бьют Груню по ногам. По сторонам дороги в задумчивости стоят старые берёзы, осины, зеленеют заросли молодняка. Всё свежо, нарядно.
Захарка пристроился сзади на телеге, мотает ногами и смотрит вокруг. Голубые его глаза восторженно блестят.
- Справа лес называется Благодатный, а слева - Долгий, - объясняет лесник. - А вон там, за Благодатным, - Чёрный колок. Там мы и оставим золу.
- На удобрение? - снова поинтересовался Шевчук.
- Да нет, - качнул головой Василий Алексеевич. - Хочу баню тетеревам устроить.
- Баню? - аж подскочил Захарка.
- Не видел птичьей бани? - улыбается лесник.
- Нет!
- Посмотришь, - обещает ему Василий Алексеевич.
И тут Шевчук вдруг заметил в редком осиннике гривистое чудовище. Огромный бурый зверь уставился на телегу с людьми.
- Стойте! - Шевчук толкнул лесника в плечо.
- Что случилось? - Василий Алексеевич натянул вожжи и вгляделся в осинник. - А, забыл… Совсем забыл. Мы же заехали в его владения. Смотрите, сейчас он к нам выйдет.
- Кто выйдет? - Захарка закрутил головой. - Ух ты! Вот это лось, так лось!
- Сейчас выйдет к нам! - Лесник взмахнул вожжами, и Груня послушно затрусила по дороге.
И действительно, не успели они проехать и двадцати метров, как лось решительно вышел из осинника и остановился посреди дороги. Теперь он был отлично виден - настоящий великан. Груня - рослая лошадь, но оказалась куда ниже его. Тёмно-коричневая шерсть зверя лоснилась на солнце. Он явно поджидал людей.
- Красавец! - восхищённо вздохнул лесник и придержал лошадь. Груня пошла медленнее.
- А он на нас не нападёт? - с опаской спросил Захарка.
- Поди знай, что у него на уме. Ему, пожалуй, ничего не стоит перевернуть нашу телегу, - сказал Шевчук Он жалел, что оставил дома фотоаппарат. Отличный мог бы получиться снимок.
- Он смирный, - успокоил мальчика лесник. - Мой воспитанник. Частенько ко мне выходит, встречает меня. Посмотрит и уйдёт.
Лось постоял минуту, посмотрел на людей, а потом не спеша пошёл впереди по дороге.
- Вот это здорово! - восхищался Захарка. - Ваш ручной лось?
- Было время, помог я ему, - сказал Василий Алексеевич. - Вот и помнит он добро. Не забыл.
Несколько минут они ехали следом за лосем. Неожиданно зверь свернул с дороги и остановился на опушке осинника, стал скусывать мелкие веточки с молодых осинок. Телега проехала в семи шагах, но сохатый спокойно кормился.
- Будь здоров, Черныш! - крикнул ему лесник.
За осинником пересекли огромный заливной луг, потом по дороге через пшеничное поле снова выехали к лесу. Еле заметная дорога вилась по самой лесной опушке. Чуть в стороне, слева, тянулись кусты тальника, камыши, а дальше лежало кочковатое болото.
Здесь лесник спрыгнул с телеги и за повод подвёл Груню к одинокой берёзке.
- Слезайте, приехали, - сказал он, привязывая лошадь к дереву. - Не шумите только.
Василий Алексеевич, шагая между редкими берёзками, направился к лесу. Пошли и Захарка с Шевчуком следом. В лесу было сыро и прохладно. Когда под ногами у Шевчука или Захарки трещала сухая валежина, лесник оборачивался к ним и, осуждающе качая головой, шептал:
- Тс-сс!
Вдруг лесник остановился и поднял руку. Остановились и Шевчук с Захаркой. Стояли и слушали тишину. И тут до их слуха донеслись странные звуки, непонятные голоса и какие-то удары. Будто кто-то шлёпал по воде рукой.
- Что это? - спросил Захарка шёпотом.
- Сейчас увидишь! - Лесник рукой велел им пригнуться, потом сам опустился на четвереньки и так, на четвереньках, двинулся вперёд. Шевчук с Захаркой, едва дыша, поползли за ним.
Вдруг впереди открылся огромный солнечный простор. Лес кончился, дальше раскинулось поле. Теперь яснее слышны птичьи голоса и непонятные хлопки. Облако пыли клубилось над полем. Василий Алексеевич прилёг у толстой берёзы за её корявыми, узловатыми корнями. Махнул рукой:
- Ползите сюда!
Юрий Николаевич с Захаркой тоже устроились рядом. Перед ними лежало вспаханное поле, а над пахотой поднималась пыль и оттуда доносились хлопанье и крики.
- Смотрите, как парятся, - тихо сказал лесник и хитровато подмигнул Захарке. - Вовремя приехали. Банный день у них сегодня.
- Ничего не вижу, - мотнул головой Шевчук.
- Вон, гляди, тетёрка. А вон ещё одна, ещё… - Захарка уже разглядел серых крупных птиц. Скоро и Шевчук заметил на чёрном поле тетеревов. Их было десятка полтора. Птицы от удовольствия покрякивали и хлопали себя крыльями, перевёртывались на спину, вытягивали лохматые ноги, обсыпались пылью. Солнце стояло высоко, было жарко и душно.
- Настоящая баня, - удивился Захарка. - Только воды нет и веников.
Они смотрели долго, наверное, целый час. Лежали молча, боясь вспугнуть птиц. А тетерева, поднимая клубы пыли, порхали и, будто вениками, колотили себя крыльями.
- Пора ехать - вдруг сказал лесник и поднялся на ноги. - Хорошего понемногу. В другой раз ещё поглядим.
Поднялись и Шевчук с Захаркой. Тетерева, заметив людей, медленно, нехотя взлетали с земли и скрывались в соседнем леске.
Пока Василий Алексеевич ходил за лошадью, Шевчук с Захаркой осмотрели поле. На опушке леса, на самом солнцепёке, оно всё было в перьях и лунках. Здесь и находилась главная тетеревиная баня.
- А я и не знал, что у тетеревов бывают бани, - радовался Захарка. - А золу вы для тетеревов привезли?
- Для них, - кивнул Шевчук. - Зола для птиц - всё равно что мыло для человека. Понял?
Подъехал лесник, остановил Груню на пахоте и сказал Шевчуку:
- Помоги разгрузить бочки. Пусть косачи в золе попурхают.
- Вы как дедушка Мазай? - вдруг спросил лесника Захарка.
- А разве плохо быть Мазаем? - Василий Алексеевич лукаво посмотрел на Захарку.
- Я, когда вырасту, тоже буду дедом Мазаем, - твёрдо сказал Захарка.
Разгрузив бочки, разровняли золу и поехали осматривать другие лесные угодья.
Береговушки
В воскресенье собрался Шевчук на рыбалку. Встал рано, на дворе темно ещё. Тишина, даже петухи не поют. Постоял у ворот Зотовых - спят люди. Слышно, как в деннике корова тяжело вздыхает, жвачку жуёт. Подумал, подумал и пошёл на реку.
Отвязал лодку лесника и поплыл. Долго плыл, чтобы забраться подальше от деревни. Остановился посреди реки, якорь выбросил. Сидит, удочки перебрасывает. А клёва нет как нет. Вот и солнце взошло - огромное, оранжевое. Засветилась вода, красным пламенем вспыхнула. То тихо было, а тут враз стали просыпаться насекомые и птицы.
Конечно, первыми загудели комары. Они пикировали Шевчуку на лицо, на шею и руки. Кусали крепко, пока он отпугивающей мазью не смазался. Утихли комары - заквакали у берега лягушки. Где-то на болоте проснулись журавли, начали курлыкать. А тут и коростель - дергач свою песенку затянул. Дыр-дыр-рр! Дыр-рр! - неслось с луга. Все солнце приветствовали.
Посмотрел Юрий Николаевич на берег, а он высокий, крутой - ни одной травинки на нём, и весь в круглых дырках, будто кто нарочно палкой густо истыкал. Колония ласточек-береговушек поселилась.