Захарка следопыт - Александр Иванов 3 стр.


И вдруг весь берег тоже ожил, запищал, защебетал на разные голоса: это из норок вылетели стремительные птички. У береговушек, оказывается, уже были птенцы, за ночь они проголодались и теперь просили, требовали есть. Птички-родители так и мелькали у Шевчука перед глазами. С раскрытыми клювиками они проносились над самой водой, мелькали над травой на берегу, собирая мошек.

Юрий Николаевич сидел в лодке и любовался полётом этих быстрых неугомонных птичек. Береговушки охотились, кормились сами и носили еду голодным птенцам. Шевчук даже пожалел, что не разбудил Захарку: мальчик был бы рад посмотреть на птиц. Сколько же надо пролететь за день, чтобы подкрепиться и накормить вечно голодных, быстро растущих птенцов?

Солнце поднялось выше, стало жарче. Клёв был слабый, и Шевчук уже думал плыть домой, как вдруг услышал детские голоса.

По берегу шли трое мальчишек. На плечах удочки, в руках ведёрки. Издали трудно было разобрать кто. Ребята нашли удобное место, спустились к воде и остановились рядом с колонией береговушек. Шевчук видел, как двое стали разматывать удочки, а третий, положив свои снасти на землю, полез на отвесный берег "Что это он?" - удивился Юрий Николаевич.

Ласточки - береговушки забеспокоились и всей стаей налетели на мальчишку. Они подняли такой шум, хоть уши затыкай. Но мальчишка не обращал внимания на птиц, лез на обрыв, соскальзывал с отвесной стены и снова лез.

- Ты что там делаешь? - окликнул его один из рыболовов. По голосу Шевчук и узнал его: это кричал Захарка.

- Идите сюда! У них птенцы! - Мальчишка уже добрался до норки и засунул в неё руку.

- Нельзя их трогать! - закричал Захарка сердито. - Слазь!

- Не шуми, Парашютист. Тут их много.

- Нельзя береговушек разорять! - Захарка подбежал к товарищу и потянул его за штанину. - Слазь, тебе говорят!

- А тебе что? - рассердился мальчишка. - Хочу - и разоряю. Тоже мне защитник! - Он извивался, стараясь просунуть руку дальше, но до гнезда, видно, достать не мог.

- Не дам разорять! - вспылил Захарка и дёрнул приятеля изо всех сил за штанину.

Шевчук увидел, как мальчишка сорвался со стены, и они с Захаркой кубарем покатились вниз, к воде. Быстро выдернув якорь, Юрий Николаевич взмахнул веслом и лодка его понеслась к месту происшествия.

- Прекратите! - Шевчук выскочил из лодки, кинулся к ребятам. Ведь они могли свалиться в воду, а у отвесного берега, как правило, глубоко. Те тузили друг друга, как рассерженные молодые петушки, третий мальчишка растерянно стоял рядом.

- Встать! - крикнул Шевчук строго.

Ребятишки вскочили на ноги, тяжело переводя дыхание.

- Тебя как звать? - спросил Шевчук провинившегося.

- Фролов. - Мальчишка рукавом вытер нос.

- Так вот, Фролов, чтобы я твоего духу здесь не видел. Если узнаю, что ты разоряешь гнёзда, накажу. - Шевчук повернул мальчишку лицом к посёлку. - Бегом марш!

Фролов схватил свои снасти и, выбравшись на берег, оглянулся.

- Иди, иди! - крикнул ему Шевчук. Потом повернулся к Захарке. Куртка и брюки на нём были в глине, лицо и руки измазаны грязью.

- Хотел тебя утром разбудить, да постеснялся. Строгая у тебя бабушка. Теперь, конечно, тебе от неё достанется, - осмотрел он грязную Захаркину одежду.

- Зато Фролов ни одной береговушки не разорил. Он ведь сильней меня, а вот я не дал, - не без гордости сказал Захарка.

- Ладно, герой. Вымой лицо и руки и прыгай ко мне в лодку. Порыбачим, пока обсохнешь. Знаешь поговорку: грязь не сало, высохло - отстало. Обсохнешь, обомнём грязь и поплывём домой. - Шевчук взглянул на третьего мальчишку, который с удочкой переминался с ноги на ногу. - А это кто?

- Антошкин, - подсказал Захарка.

- Что же ты, Антошкин, смотришь, как гнёзда разоряют и друзей бьют? А если бы они утонули?

- Не утонули бы, - сказал Антошкин и стал сматывать удочки. - Только охладились бы маленько. Пойду я однако.

- Давай, топай, - махнул рукой Захарка, выбрал удобное место и стал умываться.

Соловко

Так звали колхозного коня. В жаркое летнее время он целыми днями стоял в тени кузницы, прикрыв глаза, отвесив нижнюю морщинистую губу. Иногда Соловко мотал головой, махал белым хвостом - отгонял назойливых комаров и мух. Был он намного старше Груни, высокий, поджарый, с белой седой гривой и, как говорили колхозники, мирно доживал свой век на заслуженной пенсии.

Для мальчишек нет большего удовольствия, чем покататься верхом на коне. Поэтому они постоянно ходили стайкой за колхозным конюхом дедом Иваном и просили позволить сводить коней на речку покупать.

- Марш отседова! - обычно гнал ребят дед Иван. - Убьётесь - греха не оберёшься.

Дед любил поворчать. Но поворчав, обычно добрел и разрешал ребятам съездить на речку. Помогал сесть верхом, и ребята с криком и гиком мчались во весь опор по деревенской улице, пугая собак, кошек и кур.

На речке ребята купались сами, мыли лошадей, а потом мчались обратно на конюшню.

- Вы бы, сорочата, Соловка хоть раз на реку сводили, - сказал однажды ребятам конюх. - Старый, заслуженный конь, покупали бы его там.

- Да он еле ноги передвигает, - засмеялся долговязый Фролов. - До реки не добежит - околеет.

- Да что ты понимаешь? - рассердился конюх. - Буденновской породы конь. Учёный.

- Какой он учёный, если читать не умеет, - съязвил Фролов.

- Не дам коней. Всё! Баста! - заупрямился дед Иван. - Марш с конюшни. Что стоите? Марш, вам говорят! - Дед даже побледнел. - И не ходите больше. Такой конь!

- Дедушка, не слушайте его, - вмешался Захарка. - Давайте я Соловка свожу на речку.

- Я пошутил. Уже и пошутить нельзя, - стал оправдываться Фролов.

- Пошутил он… Да ты знаешь, что Соловко - золотой конь? Когда мы его взяли, он на ноги жаловался. А потом выходили. - Дед Иван ещё долго ворчал, а потом подобрел. - Больше десяти лет проработал Соловко в колхозе. Все тяжёлые работы выполнял. Ладно, веди, Захарка, сюда Соловка. Только уздечку возьми. Сводишь на речку, покупаешь - порадуешь старика.

Коня Захарка нашёл всё за той же кузницей. Он понуро стоял в тени, прядая ушами. Иногда махал головой, отгонял мух. Захарка привёл коня, дед Иван ласково похлопал Соловка по шее.

- Здорово, старичок, здорово! Как отдыхаешь? Я вот тебе овсеца припас. Хороший овёс. - Дед Иван поднёс коню в ведре корм.

Ребята стояли и смотрели. Ни с одним конём конюх так ласково не обращался. А Соловко уже хрумкал зерно, подбирая его мягкими губами.

- А теперь веди на реку, - сказал конюх, когда конь сжевал последние зёрна. - Езжай потихоньку, мы тебя догоним. - Дед Иван подсадил Захарку на спину коню.

До речки было недалеко, не больше километра. Соловко шёл шагом, Захарка подгонял его голыми пятками. Ему хотелось быстрее проехать деревню, казалось, что все провожают его насмешливыми взглядами. Но Соловко шёл медленно.

Не успел Захарка проехать половины пути, как услышал голоса и конский топот.

- Ура-а-а! - кричали ребята.

И вдруг Соловко встрепенулся. Видно, вспомнил молодость. Захарка не успел оглянуться, как конь рванулся вперёд.

- Придержи коня! - услышал Захарка голос конюха. - Убьёшься!

Но где там! Захарка был счастлив, что ребята не могут его догнать. Всё поддавал пятками коню по бокам, а тот мчался уже галопом.

Это должно было произойти. Захарка совсем забыл про канаву. Её колхозники выкопали, чтобы спускать воду в речку из болота. Весной в канаве гудел бурный ручей, а теперь была только грязь. Канава стремительно приближалась.

Захарка вскрикнул, закрыл глаза. Соловко прыгнул, но перепрыгнуть широкую канаву не смог. Захарка почувствовал, как летит по воздуху, потом ударился и потерял сознание.

Когда Захарка пришёл в себя, он ощутил мягкое прикосновение чего-то нежного к своим щекам, носу, губам. Открыл глаза и увидел Соловка. Тот стоял над ним, согнув передние ноги, и губами трогал его щёки. Из глаз коня текли слёзы. Слёзы у него, видно, появились от быстрого бега, но Захарке показалось, что Соловко просит у него прощения. "Прости, мол, меня, старика. Не рассчитал свои силы. Вспомнил былое".

Подъехали ребята, конюх дед Иван, кинулись к Захарке.

- Убился, сорочонок! - сокрушался конюх.

- Смотрите, Соловко стоит перед Захаркой на коленях, - удивлялись ребята.

- Да жив я, здоров, - вскочил Захарка на ноги. - Только вот шишку набил. А Соловко совсем не виноват. - Захарка быстро взобрался обратно коню на спину.

- Соловку цены нет, - говорил конюх, обрадованный таким исходом. - Если бы другой конь, то мог задавить своим телом парня, а этот учёный. Кавалерийский, одним словом, конь.

- А как бегает! - восхищался Фролов.

- Мой конёк! - гордо сказал Захарка и ласково похлопал Соловка по шее.

- Наш будет. Мы все берём над ним шефство, - решил Фролов. Ребята его поддержали. Конюх дед Иван был доволен.

Лесные хирурги

Телега остановилась на опушке леса. Пока старый лесник распрягал Груню, Шевчук с Захаркой разминали уставшие от долгой езды ноги.

Стреножив лошадь, Василий Алексеевич отпустил её пастись.

Стоял жаркий день. Ни один листочек, ни одна травинка не шелохнётся. Только голоса лесных птиц раздавались в глубине леса.

Скоро они уже бодро шагали по густому высокому разнотравью.

А в лесу… До чего же приятно! Не жарко, пахнет свежим берёзовым листом, лесной прелью и грибами. Лесник вытащил из кармана складной нож, нагнулся - и вот у него в руке уже нежный, ароматный, с прилипшими травинками белый гриб - боровик. Василий Алексеевич не уходит, ищет палочкой в траве, снова нагибается и снова срезает под корень гриб.

- Да их здесь целая армия! - удивляется Шевчук.

- А вот ещё, ещё! - радостно кричит Захарка. Он нашёл сразу три гриба.

Скоро и Шевчук нашёл большую грибницу боровиков. Будто из белого мрамора, твёрдые, плотные, грибы расселись в широкий круг.

- Захарка, принеси-ка мой дождевик. Он остался на телеге, - кричит Захарке лесник. - Тут ещё много.

Захарка в один миг вернулся с дождевиком.

Лесник расстелил дождевик на поляне.

- Будем в него класть.

Грибы встречались часто: белые, волнушки, грузди. Захарка, радостный и возбуждённый, относил грибы в фуражке, высыпал на дождевик.

Вдруг он остановился, взял в руки ветку и внимательно оглядел её.

- Ты чего? - поднял голову Шевчук.

- Смотри, кто это веток наломал? Совсем недавно сломлены.

Юрий Николаевич подошёл к Захарке. Вокруг были разбросаны сухие ветки берёз, осин. Будто кто-то срезал их, но убрать не успел.

- Кто это постарался? - показал Шевчук леснику сухую ветку. - Неделю назад ничего не было.

- А ведь и правда, не было, - лесник задумался. - Не было здесь сушняка, хорошо помню. - Он сдвинул фуражку на лоб и в растерянности скрёб затылок.

- Смотрите, вон ещё наломано, - показал Захарка.

- Странно! - недоуменно огляделся Шевчук.

- А… всё ясно, - улыбнулся Василий Алексеевич. - Лесной хирург поработал.

- Хирург? - переспросил Шевчук.

- Он самый. Почти все сухие веточки с деревьев обломал. Постарался! - Лесник, довольный, переходил от ствола к стволу. - Деревьям теперь легче без сушин.

Юрий Николаевич знал, что лесным доктором обычно называют пёстрого дятла. В этом лесу дятлов много, но столько веток они не наломали бы… Нет, только не дятлы.

- Не догадались? - Лесник хитровато посмотрел на своих спутников. Шевчук понял, что лесник ждёт, кто разгадает эту лесную загадку.

- Что даёт, к примеру, дождь? - задал он наводящий вопрос.

- Это я знаю, - засмеялся Захарка. - Деревья растут, трава, грибы. Картошка на огороде, капуста и огурцы.

- Выходит, знаешь. А что делает ветер? - спросил лесник.

- Так это ветер обломал ветки? - удивился Захарка.

- Он самый. Ветер-сучколом. Помните, дня четыре назад гроза была и ветер бушевал? Вот он все сухие сучки и обломал. А после дождя грибы пошли. Сделал ветер пользу для леса или нет?

- Сделал, - кивнул Захарка.

- Годика через два-три тонкие сучки сопреют, удобрение для деревьев будет. Лучше трава станет расти и грибы. Выходит, и в лесу свой хирург имеется, все мёртвые веточки с деревьев отламывает. А вот толстые ветки надо бы убрать: они только лес захламляют. Поможем лесу?

- Поможем, - обрадовался Захарка.

Втроём они стали собирать толстые сучки и выносить на опушку. Работали почти до темна. Грибы тоже собирали. Только вечером, усталые и довольные, отправились в деревню.

- Дедушка, а мы лесу помогли? Он нам спасибо скажет? - спросил доро́гой Захарка лесника.

- Ещё какое спасибо - мы сегодня вроде лесных хирургов поработали, - сказал старый лесник. - Лес нас долго будет помнить.

Не та рыба

Тихое утро. Шевчук с Захаркой сидят в широкой лодке - плоскодонке на середине речки. Замерли в неподвижности их поплавки. Сидят уже полчаса, а хоть бы одна поклёвка.

- Спит ещё рыба, - говорит Захарка и перебрасывает удочку на другое место. - Скоро должна проснуться. Слышишь, бабка Андрониха кричит, уток своих гонит. Значит, и рыбе пора просыпаться.

Над рекой стоит туман. Не широка речка Чулым, а берегов из-за тумана не видно. Не проглядываются и дома на берегу. Только слышно, как поют, надрываются деревенские петухи, будто удаль свою один перед другим показывают.

Рано потемну разбудил Шевчук Захарку. Уж очень мальчишка просился с ним на рыбалку. Ему нравится встречать новый день на реке. Хорошо здесь утром. Свежий, влажный и ароматный воздух. Дышится легко. У воды заросли камыша, ивы склонились над водой. Когда ветер рябит воду, кажется, что не на якоре стоишь, а плывёшь вдоль этих ив, мимо зарослей кувшинок.

Стая уток спустилась на воду, зашумела, закрякала. Утки радостно хлопали крыльями, ныряли, гонялись друг за дружкой. Шумно стало на реке.

- Жди теперь клёва. Разбудят утки рыбу, - пообещал Захарка.

Шевчук в тумане с трудом разглядел нескладный силуэт бабки Андронихи. Она стояла на берегу и следила за утками. Постояв несколько минут, старуха скрылась - пошла выгонять скотину. И тут Юрий Николаевич увидел, как Захаркин поплавок заплясал на воде, потом дёрнулся сильнее и поплыл в сторону.

- Клюёт, клюёт! - зашептал Шевчук горячо.

- Вижу! - Захарка ловко подсёк чебака. Блеснув чешуёй, небольшая рыбка затрепетала в руке мальчишки.

- Что же ты? Тебе ещё надо расти да расти, - тихо заговорил Захарка с рыбкой. Он аккуратно снял её с крючка и, к удивлению Шевчука, выпустил в воду. - Гуляй ещё, расти. А когда вырастешь, не попадайся.

Через пять минут второй чебак тоже нырнул в воду.

- Этак и на уху не наловим, - укоризненно сказал Шевчук.

- С мелюзги всё равно толку мало. Вот года через два из неё вырастет хорошая рыба. Дедушка Прохор, когда мы с ним рыбачим, всегда мелочь выпускает.

- Правильный твой дед, - говорит Юрий Николаевич и тоже отпускает в воду небольшого окунька. Странно, но, отпустив рыбку, почувствовал, как на душе стало легко и радостно, будто совершил геройский, благородный поступок.

Снова сидят молча. Иногда клюнет чебак или окунь - и опять затишье. Выкатилось из-за леса солнце, окрасило воду в огненно - красный цвет. Все вокруг преобразилось. Туман поднялся выше и скоро совсем исчез, словно его и не было вовсе. По берегу прошло стадо коров.

Утки бабки Андронихи, размяв крылья, принялись за кормёжку: ныряли, доставали из воды корешки, процеживали ил, шлёпали клювами - лопаточками. Только хвосты да жёлтые лапки торчали из воды. Крупные у бабки утята, не отличишь от старых уток.

Уже несколько окуней и чебаков оставлены на уху, спущены в садке за борт. Захарка снял куртку - солнце стало припекать.

- Смотри, что это с ним? - вдруг толкнул Захарка Шевчука в плечо и кивнул на утёнка. Вернее, на хвост, торчащий из воды. Хвост то уходил под воду, то выныривал снова, то метался из стороны в сторону.

- Запутался, может? - присмотрелся Шевчук.

- Какой запутался! Щука его поймала! - Захарка бросил удочку в лодку, схватил сачок. - Греби к нему быстрее!

Три сильных удара вёслами - и они среди утят. Те с криком шарахнулись в разные стороны.

- Утащила, - беспомощно оглянулся Захарка вокруг.

- Да нет, вот он, вот! - Шевчук увидел хвост утёнка и направил к нему лодку. Потом выхватил у Захарки сачок, взмахнул им.

Сильные крылья утёнка хлопали по воде, обдавая рыбаков брызгами. Шевчук никак не мог удержать лодку. Она, как назло, вертелась и уходила в сторону.

- Левее, левее давай! - шумел Захарка, бегая по лодке. Лодка качалась, едва не опрокидываясь.

И тут Шевчук увидел топляк - чёрное метровое полено. Оно вывернулось у самого борта, и в тот же миг Шевчук подхватил его сачком. Бревно неожиданно ожило, ударило по воде хвостом и окатило рыбаков с ног до головы водой.

- Щука!!

- Помогай! Держи лодку! - Шевчук упёрся в дно лодки коленями, пытаясь вытащить из воды сачок. Но он был такой тяжёлый, что Юрий Николаевич чуть-чуть не выпустил его из рук. Подскочил Захарка, и вдвоём они выволокли щуку вместе с утёнком в лодку.

- Вот это зверюга! На утят охотилась! - Захарка черпачком пытался разжать щуке пасть и освободить утенка.

- Осторожно, чтобы она тебе палец не откусила, - предупредил мальчика Шевчук.

- Видно, она и маленьких утят таскала. Только у бабки Андронихи четыре утёнка пропало. Такая и гуся может слопать.

Вдвоём они освободили утёнка, положили его на штормовку. Голова его обвисла, глаза были закрыты.

- Пропал ещё один утёнок. Помяла его эта зверюга, - сокрушался Захарка.

Но он ошибся. Через несколько минут утёнок попытался встать на лапки.

- Смотри, какой живучий. Теперь оживёт, - обрадовался Захарка. Он взял утёнка и выпустил на воду. - Вовремя мы подоспели.

Утёнок посидел ещё несколько минут неподвижно, а потом медленно поплыл к своим братьям.

- Ну что, и рыбку выпустим? - улыбаясь, спросил Шевчук. - Выросла ли она?

- Эта выросла, - засмеялся Захарка. - Килограммов десять, наверное, потянет.

Щука была почти чёрная, даже пятна на животе и боках тёмно - серые. Она спокойно лежала на дне лодки, только жабры её медленно поднимались и опускались.

- Накрой её моей штормовкой, чтобы на солнце не засыхала, - сказал Шевчук, направляя лодку к берегу.

Гордые, шли они с реки домой. Шевчук нёс щуку на плече, а Захарка поддерживал хвост.

Назад Дальше