- Слышите? Он не знает! Он уже счет потерял?
Все снова захохотали.
Комиссар зевнул и сказал:
- Ну, довольно! Он уже начинает повторяться, а это чрезвычайно скучно!. Ну-с, итак, мой прекрасный, талантливый, поэт, завтра ты будешь направлен в свою разбойничью Россию… О, там, конечно, твое творчество оценят гораздо выше, чем мы могли это сделать… Но, - комиссар сделал снова глупое лицо и развел руками, - прости, пожалуйста, мы его совершенно не понимаем… - Уберите его!
* * *
Вскоре я был высажен на польской границе, а польская дефензива выбросила меня через несколько дней на русскую землю.
- Большевик? - спросил красноармеец.
- О, да, - ответил я твердо.
И вот я попал в маленький, тихий Харьков.
Но разве счастье находят только в больших городах?
Ах, отец, отец, ты право ошибся, послав меня за счастьем в ревущий Берлин.
Делегация
Собрание отряда юных пионеров открылось ровно в 18 часов и 3 минуты по официальному времени.
Секретарь Энгель, прежде всего, основательно пробрал ребят за опоздание.
Ну, сами посудите: собрание было назначено на 18 час. 2 мин., а Колька, Шайба и Владлен почему-то заставили собравшихся ожидать целую минуту.
Как хотите, а это уже чересчур…
И секретарь был вполне прав, когда он задал опоздавшим основательную головоломку.
Так им и надо.
Хотя, по совести сказать, Колька едва ли был виноват в опознании, и вообще этот Колька считал себя самым разнесчастным человеком в отряде.
Во первых - имя!?
Ну, кто теперь из уважающих себя пионеров имеет такое пакосное название?
То ли дело - Ревмир, Октябрь, Зорька, Лени; да мало-ли хороших имен?!
А тут - Колька?!
У - ди - вительно остроумно?!
Ясно, что с таким именем всегда приходится опаздывать.
Почему?
А очень просто -
- Попробуйте-ка придти на минуту раньше, если этот противный Ревмир всегда старается превратить свободную минуту в дразнилку.
За минуту до начала собрания вы обязательно услышите ехидное хехиканье этого несознательного пионера и разные оскорбительные словечки.
Во первых - у Ревмира очень глупое лицо и язык вытягивается до галстуха.
А как визжит, он? Фу! Точно его булавкой колят:
- Царь Николай!
- Эй, Николай II, самодержец великой и малой России!
И так каждый день - царем дразнит.
Предположим, если бы вас царями называли, вам приятно бы было?
Вот то-то и есть!
А потому, выслушав выговор секретаря, Колька сказал мрачно:
- Знаю уж… Начинай-ка лучше собрание!
Секретарь позвонил карандашем в пузатый графин, поправил на шее красный галстух и приступил к докладу, стараясь - по мере возможности, - говорить солидным басом:
- Товарищи, на днях исполняется годовщина… эй, Ревмир, ты чего Кольку булавкой тычешь? предупреждаю, если будешь баловаться… исполнится годовщина нашего журнала пролетарских детей, который и есть наш печатный орган… Ревмир, в последний раз говорю… орган и который освещает нашу пионерскую жизнь.
Секретарь посмотрел уничтожающе на Ревмира и сделал строгие глаза:
- Товарищи, западные дети, которые в Европе, те не могут иметь своего журнала, а мы имеем.
Мы должны сказать открыто и не таясь… выйди, Ревмир, с собранья, если ты себя так ведешь! Ну?
- Я… я… я! - смутился Ревмир.
- Я тебя в последний раз предупреждаю… Мы должны сказать открыто и не таясь, - наши пролетарские дети… мы имеем свой журнал, а когда нас эксплуатировали буржуи, мы тоже не имели своей печати, а вождь всего земного шара - товарищ Ленин, дедушка Ильич дал нам свой журнал. Товарищи, да здравствует товарищ Ленин и вся мировая революция!
Пока пионеры аплодировали, секретарь успел выпить три стакана холодной воды, после чего попросил всех в порядке очереди вносить предложения о том, как ознаменовать великую годовщину.
Колька, желая искупить свое опоздание, встал и поднял, руку вверх, но в это время Шайба нечаянно наступил ему на ногу, отчего Колька вместо предложения отчаянно крикнул:
Секретарь удивился такой краткости и попросил Кольку изложить свою мысль более понятно:
- Что ты хотел предложить?
- Я, - замялся Колька, - я… позабыл!
Ребята захохотали, а Колька, покраснев, как знамя отряда, опустился на свое место.
- Ну, вносите предложения, товарищи! - предложил секретарь вторично.
Шайба поднял руку и, получив слово, предложил послать в редакцию журнала делегацию, которая могла бы приветствовать пионерский журнал "Красный Галстух" и могла бы поделиться своими мыслями о направлении журнала.
Но Колька никак не мог простить Шайбе обиду и потому дал его предложению отвод.
Секретарь посмотрел на Кольку и спросил:
- А по какой причине?
- Не знаю!.. - буркнул Колька.
Ребята снова захохотали, и отвод Кольки провалился без обсуждения.
* * *
Попал Колька в делегацию по очень и очень серьезным причинам.
Во время обсуждения кандидатур выяснилось, что если бы Шайба не наступил ему на ногу, он сам бы внес это предложение, а, кроме всего у Кольки оказались замечательно хорошие стихи, которые он мог сдать только лично редактору - в его собственные редакторские руки.
Шайба попал, как внесший предложение, а Май, как самый маленький из всего отряда и как самый отчаяный пикор, ребята даже прозвали его ответственным пикором.
Конечно, так называли Мая не потому, что ему очень часто отвечали в почтовом ящике, а потому, что он - Май - целиком отвечал перед тремя газетами за полное освещение пионерской жизни в коллективе.
Как он освещал ее - это дело не наше (пусть грех сей останется на его душе), для нас важно лишь то; что Май попал в одну делегацию вместе с Колькой и Шайбой, чем гордился Май не мало.
Выбрав делегацию, ребята засыпали их напутственными пожеланиями:
- Скажите, чтобы больше рассказов печатали!
- …и чтоб о западных детях!
- …про другие страны!
- …и повести с приключеньями!
- …о коллекции марок!
- …о радио!
- …про аэропланы!
- …о похождениях пионеров!
- …про гербарий!
Все пожелания пионеров делегация записывала в свои книжечки, но потом пришлось сбегать в магазин и купить вскладчину бумаги: так много было пожеланий.
Владлен передал Маю огромную рукопись и просил вручить ее самому редактору:
- Смотри, не забудь… Это, знаешь ли, новые похождения Кима и Индии и среди негров. Напитано недурно, - скромно добавил Владлен - читал я ее Ревмиру, так он сказал, будто эта вещь талантливо разработана. И еще скажи - гонорар я жертвую в пользу беспризорных… и на памятник Ленину, а если останется что-нибудь, пусть на аэроплан передадут и чтоб аэроплан назвали Владленом! Не забудешь?
Май обещал не забыть.
* * *
А утром, в день годовщины, делегация уже поднималась по ступенькам на самый, что ни на есть, - верхний этаж.
Поднявшись, представились курьеру:
- Делегация!
Курьер зевнул и сочувственно произнес:
- Что ж, бывает… Только если вы в редакцию "Красного Галстуха", так идите прямо и налево!
Делегация пошла прямо и налево и свернув в конце корридора направо и направо, попала в редакционное помещение.
В редакции немного растерялись. Шайба нерешительно посмотрел вокруг себя и спросил несмело:
- А который здесь есть пионер, что секретарем журнала?..
В этот день секретарь особенно старательно побрился и далее чуточку мог бы походить на пионера, если бы этому не мешал предательский рост, благодаря которому секретарь нередко стукался головою в потолок.
- Я секретарь, - сказал он и хотел приподняться со стула, но, вспомнив про потолок, решил принять делегацию сидя.
Делегаты вежливо поздоровались с редакционным секретарем, пожурили его слегка за отсутствие пионерского галстуха и, не теряя напрасно времени, приступили к деловой беседе:
- Скажите, редактор журнала тоже пионер?
Секретарь немного подумал и с расстановкой ответил:
- Видите ли, не так, чтобы уж совсем пионер, но… Если бы в 1880 году были пионерские организации, я думаю, он был бы самым примерным пионером!
- Но, - налегал Шайба, - все таки он есть сознательный товарищ?
Секретарь пожал плечами:
- Кто ж его знает?.. Вот уже двадцать три года, как он большевик - это я знаю, а насчет сознательности - не отвечу… По моему - сознательный!
Делегаты немного посовещались и решили, что за такое время пребывания в партии даже Колька сделался бы сознательным и потому пришли к единогласному заключению:
- Конечно, редактор человек сознательный и пионеров понимать должен.
Шайба оглянул комнату, повертел дверной ручкой и сказал секретарю строго:
- Ну, вот! Мы, т. е. Я, Колька и Май - являемся делегацией краснооктябрьского отряда и должны выразить свою радость по поводу годовщины самому редактору и сделать ему кой-какие указания по поводу журнала!
- Хорошо, - сказал секретарь и повел делегацию к редактору.
* * *
После приветственных слов, Колька попробовал было сагитировать редактора насчет своих стихов.
- Вы, как сознательный товарищ и наш редактор, - начал Колька, - то я хочу вам дать для журнала мои стихи и чтобы сейчас же ответ!
Но редактор журнала - стреляная птица и потому ответил Кольке с дипломатичным уклоном.
- Видишь ли, ты свои стихи, конечно, можешь оставить, но ответа теперь я не могу дать. Есть у нас пионерская редакционная коллегия, то да се, сам понимаешь, как трудно решать вопрос о стихах!
О редакционной корзине редактор умолчал, но Колька все-таки обиделся:
- Смотря, какие стихи, а если это мои - тогда как?
Впрочем, редактору не пришлось отвечать, потому что вперёд выступил Шайба и, отстранив Кольку, начал свою речь таким образом:
- Вы, товарищ редактор, не обращайте внимания на Кольку, потому он у нас самым отсталым пионером считается: всегда опаздывает на собрания, а раз даже на три с половиной минуты опоздал, но в виду того, что мне поручили сделать указания журналу, то - конечно - необходимо печатать в журнале: как живут дети-пролетарии в Америке, Франции и в других буржуйских местах.
Также очень желательно нам узнать: как самому сделать фотографический аппарат, потом еще относительно хождений, путешествий в разных странах и еще чтобы - как получается стекло, иголка, бумага и как нефть добывают и почему землетрясения происходят и чтобы не как в газетах, а как в рассказах.
- Еще - про наши города: что делают люди в Москве и что они производят в Самарканде, чтобы мы могли хорошо знать наш С.С.С.Р.
Потом просим описать, что будет через тысячу лет и как жили люди, когда еще городов не было!
Долго Шайба выкладывал, а если спотыкался, то ему на выручку спешил Май.
- Очень рад, что вы стремитесь быть хорошо развитыми и образованными пионерами! - сказал редактор, выслушав делегацию, - наша республика очень нуждается в дельных и толковых людях и мы принимаем все зависящие от нас меры, чтобы в нашей стране было побольше культурных людей!
С этими словами он достал из письменного стола лист бумаги, на котором все пожелания пионеров были написаны слово в слово.
- Видите - сказал он - это план нашей дальнейшей работы и все, что хотят знать пионеры, мы в самом ближайшем будущем начнем печатать!
После этого беседовали еще полчаса.
Воспользовавшись рассеянностью редактора, Май потихоньку открыл в редакционном столе боковой ящик и сунул туда рукопись Владлена.
Распрощались друзьями.
И, когда вышли на улицу, Шайба сказал с удовлетворением:
- Вот это - сознательная редакция! Мы только еще подумали, а они уже и план составили. Хо-ро-шо!
А Колька всю дорогу молчал и только у дверей отряда взял улыбающегося Мая за плечо и пробурчал мрачно:
- Смейся, не смейся, я все равно скажу, что ты простился с редактором за руку. Посмотрим, какое ты имеешь право нарушать пионерские обычаи. А еще сознательным себя считает?! Вот увидишь, как тебя взгреют!
Политконтролер Мишка
I.
В представлении Мишки - посыльного вокзальной почты - вставали далекие города, с неведомыми названиями - большие и маленькие, где с раннего утра до поздней ночи шла беспрерывная стрельба, где по железу крыш катался треск стального гороха и в темных переулках, согнувшись в три погибели, мелькали эти странные люди - большевики.
И Мишке казались они почему-то замаскированными, таинственными, - в огромных, серых кепках.
Но для чего сражались они - трудно было Мишке понять, и напрасно он ломал себе голову, стараясь разгадать этих удивительных людей - большевиков.
- Ну, революция, - размышлял Мишка, - царя там… убрали, ну… конечно, это нужное дело, потому об этом и батька всегда говорил..
Хорошо - пусть так… А теперь что?.. Нет же ведь царя?.. Что же теперь бьются?..
В мучительных поисках ответа он шел к своему закадычному другу - Ваське под лестницу, где тот клеил конверты, садился против него на корточки и спрашивал:
- Как ты думаешь, Васька, насчет революции?.. Что это революция?…
- Революция-то?.. А очень даже просто - без Царя значит!
- А теперь?
- Чего?
- Да вот теперь-то… Ведь, говорят, другая идет революция по городам… И телеграммы каждый день приходят…
- Это ты про большаков, что ли?
- Угу!
- Большаки… это уж выходит что-нибудь в роде фигель-мигель… И опять же, кто их знает что они за люди!..
- Разное про них говорят, - задумчиво произносит Мишка, рассматривая с интересом свой большой палец, выпирающий из сапога, - кто говорит - будто за новую революцию они, а кто и другое… Начальник говорит, что они бандиты…
- А бандиты кто?
- Бандиты?.. Кто ж их знает… Видал я вот в цирке недавно… плясали танец бандитов… в кепках и с красными галстухами на шеях…
- Ну, вот и брешешь… Это плясуны просто! Ты перепутал, наверно, чего-нибудь или не понял как следует… Если он плясун, так зачем ему революция?
- Это, конечно, - соглашался Мишка, - только, надо бы разузнать про такое дело основательней… Знаешь - вот… спросим-ка у Сахарова - он большой и должен все до ниточки знать об этом!..
- Ладно… Вот только кончу эту сотню клеить и - Гайда.
Сахаров - почтальон вокзальной почты - угрястый и добродушный малый, был самым задушевным приятелем Мишки и Васьки. Всегда веселый и неунывающий, он соглашался на всякие рискованные предприятия ребят, затеваемые, с целью насолить начальству; любил Сахаров потолковать и о неравенстве между богатыми и бедными, любил поругать за глаза все начальство, начиная от губернатора и кончая дежурными по телеграфу.
- А вот, ведь, в глаза не скажешь, - подзадоривали его иногда ребята.
- Скажу, хлопцы, - улыбался Сахаров, - будет время - скажу… Но только - лучше помолчать до поры до времени… А так-то - что ж без толку трепаться?
А ругал он телеграфное начальство не без дела: за Мишку крепко крыл начальство Сахаров.
Мишка самоучкой на Бодо и Юза по ночам учился, Мишку били по утрам за самовольство, грозили выгнать со службы, ежели он - Мишка - хоть еще раз подойдет к аппарату; дежурные чиновники ухо вертели, приговаривая:
- А, будешь? Будешь, пащенок ты эдакий?.
Мишка дергался, извивался, клялся и зарок давал:
- Ой, дядиньки, по гроб жисти не подойду к аппарату.
А ночью снова залезал на высокий стул и принимался за старое.
А когда Мишка дежурил, однажды ночью, за одного нализавшегося в стельку юзиста, отскакивая при приближении дежурного в сторону от аппарата, Сахаров гордо прохаживался по телеграфу, подходил поминутно к Мишке и с важностью спрашивал:
- Ну, сыпешь?
- Сыплю, - отвечал Мишка, и рожа Мишки расплывалась в сплошную улыбку.
- Смотри, чтоб дежурный не заприметил!
- Плевать! Он уже после одиннадцати заваливается спать до утра!
- То-то, что - до утра, а с этой крахмальной души возьми непременно полтину за дежурство.
Жили дружно и разница лет не мешала дружбе.
- Ну, пойдем что ли? - сказал Васька, складывая склеенные конверты в ящик.
* * *
Внизу - длинные столы, на столах шнурки, печати, сургуч, ящики короткие, ящики длинные, и письма, письма, письма.
Из углов сургучная паль в нос вползает вертящая, назойливая…
- Работаешь?
- Да, надо, ребятки, надо… Человек сотворен для работы и в ней вся его радость, значит…
Васька толкнул Мишку в бок:
- Ну?.. Спрашивай!
- Спрашивай ты сам!
- О чем это, ребятки? - поинтересовался Сахаров.
Мишка крякнул и с важностью пробурчал:
- Да вот, насчет жизни хотели мы спросить у тебя!
- О какой такой жизни?
- Ну, о большевиках, значат… Интересно знать нам, что есть большевики?
- Большевики-то?.. Гм… Как вам сказать?
- Чьи они?
- Та наши ж!.. Доподлинные - кровь от крови… Наши ж - рабочие.
- Они в кепках?
- Да, разные есть, - не дослышал Сахаров, - есть и крепкие, есть и хлибкие, а только - други они рабочему люду!..
- Так… А чего хотят они?.. Добиваются к чему?
- Чего?.. Вот дурень, ну, а если он рабочий так чего ему хотеть больше, как облегчения жизни. Рабочему - известное дело: дай жизнь человеческую… Вот ты, примерно… Ты и на Юзе и на Боде, что называется, по всем правилам дуешь, в роде как на манер заправского чиновника!.. Так-с!.. Сыпешь, говорю, а тебе чин дают? Н-нет. А дадут его? Тоже - нет! Почему? Да оттого, что ты без образования… В том то и штука, а большевики - они для всех хотят сделать этот чин доступным… Значит и выходит, что ты - дурак…
Почему это выходило именно так, - Мишка никак не мог додуматься, однако с этого дня он начал молить бога дать большевикам победу.
- Господи, Сусе, - крестился Мишка, - помоги ты этим людям одержать верх над врагами…