- Не расстраивайся так, Фредди. Вот посмотришь, всё будет хорошо.
Гигант задумчиво разглядывал несчастного сторожа.
- Сон-трава или лимонный бальзам - вот что ему нужно. Иногда полезно отдохнуть от самого себя, кем бы ты ни был. Даже я иногда устаю быть Орионом. - Он вздохнул и покачал головой.
- А нам не нужно отдыхать от самих себя! - улыбнулись Кастор и Поллукс.
- Это потому, что вас двое. Там наверху бывает так одиноко!
- И я не устаю быть собой. Мне нравится быть Майклом Бэнксом, - сказал Майкл. - И Мэри Поппинс тоже. Я хочу сказать, ей нравится быть Мэри Поппинс, ведь правда?
- Что ты можешь предложить мне взамен? - фыркнула Мэри Поппинс и пронзила его одним из своих свирепых взглядов.
Сама идея стать кем-то другим возмутила её до глубины души.
- Ах, но ведь ты Великое Исключение. Мы не можем все быть такими, - сказал Орион и протянул ей ещё пару вишен. - Надень на второе ухо, дорогая.
- Я тоже не жалуюсь, - пробасила Медведица. - Мне нравится указывать путь морякам.
- Я собираюсь стать матросом, - сообщил Майкл. - Тётя Флосси прислала мне на день рожденья матросскую форму.
- Всегда смотри на звезду в моём хвосте, - посоветовала Медведица.
- И ещё у меня есть компас Мэри Поппинс! С ним можно отправляться хоть на край света. А она останется здесь и будет присматривать за моими детьми.
- Благодарю вас, Майкл Бэнкс. Если у меня не найдётся занятия получше, то меня можно будет только пожалеть, - снова фыркнула Мэри Поппинс.
- Ты можешь пойти со мной на праздник, - предложила Лисичка. - Там не соскучишься. Хочешь, я дам тебе лисохвоста?
- По одёжке встречают… - Мэри Поппинс тряхнула головой, отмахиваясь от приглашения..
- А вот наперстянка - её ещё называют лисьими перчатками, - не унималась Лисичка.
- Наперстянка ядовитая, - бодро сообщил Майкл. - Мэри Поппинс никогда не разрешает нам её рвать, а то вдруг мы потом оближем пальцы и заболеем.
- Лисички никогда не облизывают пальцы, это вульгарно, - заметила Лисичка. - Мы моем лапы в вечерней росе.
- Петрушка, - донеслось с грядки, затем раздался надрывный кашель.
Орион соскочил с мраморной скамейки.
- Осторожно, Заяц, не подавись! Ну-ка выплюнь немедленно! Вот так. - Орион пошарил среди травы и поднял круглый, блестящий предмет. - Полкроны! Он чуть не проглотил денежку.
Четверо детей столпились вокруг него, с жадностью глядя на монетку.
- На что ты её потратишь? - спросила Джейн.
- На что я могу её потратить? В небе нет ни мороженого, ни мятных лошадок, ни воздушных шариков, и даже… - он бросил взгляд на миссис Корри, - и даже пряничных звёзд.
- Но что-то ведь там есть? - Майкл не мог поверить, что там нет совсем ничего.
- Космос, - пожал плечами Орион. - Нельзя сказать, что это совсем ничего.
- Там много места, - сказали Кастор и Поллукс. - Пегас скачет, где его душе угодно, а мы по очереди на нём катаемся.
Майкл ощутил укол зависти. Он бы тоже хотел скакать на лошади по небу.
- Кому нужно всё это пространство? - проворчал Орион. - Здесь, внизу, совсем нет свободного места, всё близко к чему-нибудь ещё. Дома прислоняются друг к другу. Пенни и полпенни звенят в карманах. Друзья и соседи всегда под рукой. Есть с кем поговорить, кого послушать. Ну, да что поделаешь, - вздохнул он. - У каждого своя судьба. - Он подбросил монетку в воздух. - Если решка, возьмёте её себе, - сказал он Джейн и Майклу, - а если орёл - она останется у меня.
Монетка упала на его подставленную ладонь.
- Орёл! Ура! - вскричал Орион. - Хоть я и не могу её потратить, зато могу носить на поясе - мне нравятся блестящие штучки. - И он прицепил монетку себе на пояс, там, где уже сверкали три звёздочки. - Ну как? Слишком кричаще? Вульгарно?
- Прелестно! - хором воскликнули все четверо ребят.
- Хорошо, - одобрила Мэри Поппинс, - не забывай только начищать её.
- Почти как пряничная звезда, - хихикнула миссис Корри. - Сувенир на память.
- На память! - повторил за ней Орион. - Как будто я могу забыть всех вас.
- Это правда, - сказали в унисон Кастор и Поллукс, - он весь год только и мечтает об Ивановом дне: о волшебной ночи, о вишнях, о парке, о музыке.
- У вас там что, и музыки нет? - удивилась Джейн.
- Ну, - сказал Орион, - утренние звёзды поют, конечно, какие-нибудь хоралы… Но никаких простых весёлых песен, как "Два весёлых гуся", скажем, или "Мой сурок со мною", или "Вечерний звон". Вон - слышите? - там поют, у озера… Минуточку… Ага, это… - И он пропел первую строчку песни.
- У него нет слуха, - прошептали мальчики, - но он об этом не догадывается, и мы ему не говорим.
- И ещё есть музыка сфер, такой монотонный, гудящий звук. Примерно так гудит ваш волчок.
- Моя поющая юла! - воскликнула Джейн. - Сейчас я её принесу.
И она побежала к коляске, напоминающей развороченное птичье гнездо - с Джоном, Барбарой и Аннабел, спавшими вперемешку.
Джейн пошарила в коляске.
- Её здесь нет. Я потеряла юлу!
- Нет, не потеряла, - сказал унылый голос, и в садик рука об руку вошли худой господин и пышная дама. - Ты уронила её на главной аллее, а мы подняли.
- Это же мистер и миссис Вверх-Тормашками! - вскричал Майкл и бросился к вновь прибывшим.
- Может, так, а может, и нет. Ни в чём нельзя быть уверенным на сто процентов. Во всяком случае, в наше время. Думаешь, что ты одно, а оказывается - совсем другое. Хочешь поторопиться, а сам ползёшь, как улитка. - Тут худой господин испустил душераздирающий вздох.
- Ах, кузен Артур, - одёрнула его Мэри Поппинс, - сегодня же не Второй Понедельник, когда у вас всё вверх тормашками.
- Боюсь, что именно Второй, дорогая. И как неудачно, что именно сегодня, когда я, как все люди, хотел поискать свою суженую.
- Ты её уже нашёл, Артур, - напомнила ему миссис Вверх-Тормашками.
- Это ничем не подкреплённое утверждение, Топси. В другой день я бы поверил тебе, но сегодня… Ничему нельзя верить во Второй Понедельник.
- Ну, завтра поверишь. Завтра ведь вторник.
- А что, если завтра никогда не настанет? Это так на него похоже - заставлять себя ждать, - усомнился мистер Вверх-Тормашками. - Вот твой волчок. Не знаю, что хорошего ты в нём находишь, - обратился он к Джейн, смахивая непрошеную слезу.
Джейн поставила на дорожку разноцветную юлу.
- Нет, нет, подожди! - вскричал Орион, закрывая руками уши.
Откуда-то с ветвей раздалось быстрое вопросительное верещанье птицы, за ним последовала рулада звуков - казалось, это не пение, а град поцелуев.
- А вот и соловей. Какое счастье! - Лицо Ориона осветилось радостью.
- Он принадлежит мистеру Твигли, - объяснил Майкл. - Это единственный соловей в парке.
- Везёт же некоторым! Иметь собственного соловья! Подумать только! Ну-ну, мой мальчик. Запускай свою юлу, Джейн. Спорим, он её перепоёт?!
Четверо детей сгрудились вокруг юлы, пихая друг друга локтями, споря и крича наперебой:
- Я запущу её!
- Нет, я! Она моя!
- Я!
- Я!
- Нет, я!
- Это парк или медвежья берлога? - свирепо поинтересовалась Мэри Поппинс.
- Уж конечно, не медвежья берлога, - отозвалась Медведица. - Медведи прекрасно воспитаны.
- Но, Мэри Поппинс, это несправедливо, - пожаловались Кастор и Поллукс. - Ведь у нас нет там юлы. Пусть они дадут нам попробовать.
- А у нас нет летающих лошадей! - Джейн и Майкл были искренне возмущены.
Мэри Поппинс сложила руки на груди и одарила их всех одинаково суровым взглядом синих глаз.
- Все вы хороши! - заключила она. - Одним не хватает того, другим этого. Одному волчок, другому - лошадь. Радуйтесь тому, что у вас есть. Ни у кого нет всего сразу!
И, несмотря на её суровость, а может быть, потому, что она была равно сурова ко всем, их гнев сразу остыл.
Кастор и Поллукс отступили на шаг.
- А вы, Мэри Поппинс? - спросили они лукаво. - Разве у вас нет всего сразу? С вашим-то розовым платьем и шляпой в маргаритках!
- И ковровой сумкой! И попугайным зонтиком! - вторили им Джейн и Майкл.
Она слегка оттаяла от комплимента, но тут же презрительно фыркнула:
- Всё это может быть, но я бы вам посоветовала не совать нос в чужие дела! А юлу я запущу сама.
Она наклонилась, ухватила юлу за ручку и принялась поднимать и опускать стержень.
Медленно волчок начинал раскручиваться и жужжать - сначала тихонько, потом, по мере ускорения, звук стал нарастать на одной ноте, наполняя Аптекарский садок своей музыкой, похожей на гудение пчелы.
^ - В круг! Становитесь в круг! - закричали Кастор и Поллукс.
И все они, образовав хоровод, стали кружиться вокруг вертящейся юлы, как Земля кружится вокруг Солнца. Медведица с постным сахаром во рту, Лисичка с лисохвостом на хвосте, Заяц, жующий пучок петрушки…
По кругу, по кругу. Рука в руке. Мэри Поппинс и двое детей Бэнксов; миссис Корри с дочерьми; Тётушка-Птичница, матушка паркового сторожа; волочащий ноги мистер Вверх-Тормашками; пританцовывающая миссис Вверх-Тормашками.
По кругу, по кругу. Рука в руке. Орион в своей львиной шкуре, Поллукс с охапкой травы в подоле туники, Кастор с Майкловой авоськой, набитой конским щавелём.
По кругу, по кругу, каждый держит другого за руку, большая птица летает над хороводом. Вращается юла, и хоровод кружится вокруг неё, земля кружится вокруг парка, темнеющее небо - вокруг земли.
Соловей с наступлением вечера затянул свою песню в полный голос. "Джаг-джанг-джаг-териу" - раздаётся со старого дерева, и звук его песни заглушает гуденье волчка. Кажется, что песня никогда не смолкнет и юла никогда не остановится. Так и будет вечно кружить хоровод из людей и созвездий.
Но внезапно соловей замолк, и юла с последним музыкальным стоном упала набок.
Бэмс! Жестяной корпус ударился о дорожку.
И сторож присел в изумлении.
Он протёр глаза - будто до сих пор ходил во сне. Где он? Что происходит? Он спрятался здесь от уходящего дня и неразрешимых проблем. А теперь день исчез. Прошёл через долгий, синий час сумерек и почти уже стал ночью.
Но это ещё не всё. Аптекарский садик, так хорошо знакомый сторожу, совершенно переменился. Вот кружком стоят люди - знакомые, привычные силуэты Мэри Поппинс и её подопечных, миссис Корри с дочерьми, его собственной матушки в поношенной старой шали. Но эти, стайка прозрачных фигур, как будто сотканных из света, - бесплотный, светящийся мальчик рядом с плотным, упитанным Майклом и другой - рядом с Джейн; гигант в львиной шкуре, сверкающий, словно солнце, склонился над Мэри Поппинс; мерцающие медведица и заяц; большая птица, раскинувшая крылья из света, и блестящая лисичка с лисохвостом в хвосте?
И внезапно, как человек, лишившийся чувств, а затем пришедший в себя, парковый сторож всё понял. Он знал их всех, когда был мальчиком - и многих других. Но он забыл всё, что знал, он презирал все эти детские глупости, смеялся над ними. Он закрыл лицо руками, чтобы спрятать слёзы.
Мэри Поппинс наклонилась и подняла юлу.
- Пора, - сказала она спокойно. - Стемнело. Вас ждут. Кастор, поправь венок. Поллукс, застегни воротник. Вспомните, кто вы!
- А вы кто, Мэри Поппинс? - поддразнили близнецы. - С вашим "марш домой сей секунд"? Как будто мы можем забыть!
И каждый прижал к себе свой ворох зелени.
- До следующего года, Джейн и Майкл! - прокричали они. - Мы придём, чтобы снова собрать конского щавеля.
Близнецы помахали светящимися руками и вдруг исчезли так же внезапно, как исчез день. Каждый прижимал к себе ворох зелени.
- И ещё лисохвоста и лисьих перчаток! - сказала Лисичка.
- Петрушки! - Заяц, казалось, знал лишь одно слово.
И они тоже исчезли.
- Кру-кви, кру-кви -
Лови!
Огромная птица вспорхнула на плечо Мэри Поппинс и воткнула своё перо ей в шляпку. И раствсцэилась в звёздной пыли.
Мэри Поппинс расправила сверкающее перо и посмотрела на Ориона.
- Ступай, не медли, - сказала она ему.
Медли, Мелли, медли, Мелли,
Медли, милая, молю.
Ты малёк помедли, Мелли,
Мало ль я тебя люблю! -
фальшиво пропел Орион и бросил на неё отчаянный взгляд.
- Не волнуйся, я буду на месте вовремя. Но оставить всё это… - Он раскинул руки, как будто стараясь обнять весь парк. - Ну да ладно, закон есть закон. Как бы ни было трудно ему повиноваться.
Он закинул в рот оставшиеся вишни, выплюнул косточки на ромашковый газон, взял её руку и поцеловал.
- Прощай, моя добрая фея, - сказал он хрипло и исчез, как задутая свеча.
- До следующего года! - вопили Джейн и Майкл, обращаясь к пустоте, оставшейся после Ориона.
Парковый сторож вскочил на ноги.
- Пусть возьмут всё! - закричал он. - Пусть возьмут всё, что им нужно! Больше, чем нужно!
В неистовстве он скакал от грядки к грядке, срывая зелёные стебли и бросая их в воздух.
- Вот, берите! К чертям правила! Вот розмарин - это для воспоминания. Вот корм для вашей лошадки, ребята! Лисохвост для Лисички! Сладкие травы для птиц и зверей!
Он подбрасывал травы к небу. К удивлению Джейн и Майкла, ни один листочек, ни одна травинка не упали обратно, кроме одного маленького букетика, который поймала Мэри Поппинс и заправила себе за пояс.
- Простите меня, друзья! Я не узнал вас сразу! - кричал сторож в пустоту. - Я и себя не узнал! Я забыл всё, что знал, когда был мальчиком. Только в темноте я смог всё ясно увидеть. Но теперь я знаю, кто вы такие. И знаю, кто я, мистер Орион, ей-богу! Что бы ни творил огуречный сок, а я всё равно парковый сторож, в любой шляпе и даже совсем без шляпы.
И он поскакал дальше, собирая травы, подбрасывая их вверх, выкрикивая их названия:
- Зверобой! Ноготки! Васильки! Кориандр! Нарцисс! Душица! Рута!
- Право слово, Смит, что это с вами? Вы чуть с ног меня не сбили! - Мистер Бэнкс остановился при входе в Аптекарский садик и принялся стряхивать душицу с полей своего котелка. - Разумеется, вы парковый сторож. Никто этого не оспаривает.
Парковый сторож не обратил на мистера Бэнкса никакого внимания. Он прошёл дальше, разбрасывая травы и выкрикивая:
- Марь Доброго Генриха! Колокольчик! Шалфей! Мирра! Beчерница! Базилик!
В воздух летели цветки и листья, и ничего не падало обратно.
Мистер Бэнкс ошарашенно смотрел ему вслед.
- Чего это он, интересно, разбрасывается травами? Парковый сторож нарушает правила! Бедняга, должно быть, потерял разум.
- Или нашёл, - тихонько отозвалась Тётушка-Птичница.
- Ага! Вот вы где! - обратился к ней мистер Бэнкс, приподняв шляпу. - Я сегодня подошёл к собору Святого Павла, а вас там нет.
Ваши птицы устроили ужасный переполох. Они что, едят без перерыва? А мне некому было дать два пенса, чтоб купить им корма, и теперь они, должно быть, умирают с голоду. А вы что здесь делаете? - И он раскрыл объятья подбежавшим Джейн и Майклу. - А, пикник в честь Иванова дня? Могли бы оставить мне мясного рулета. - Он схватил недоеденное пирожное и принялся жадно жевать его.
- Ты ищешь свою суженую? - спросила Джейн, прижимаясь к отцовскому плечу.
- Нет, конечно. Я прекрасно знаю, где она. И как раз туда иду. А вы как поживаете, Мэри Поппинс? - Он взглянул на прямую фигуру, покачивающую коляску. - У вас очень свежий вид с этим букетиком незабудок за поясом, и вишнёвыми серёжками, и в этой нарядной шляпке. Одно перо чего стоит!
- Благодарю вас, - отозвалась Мэри Поппинс, тряхнув головой, и самодовольно улыбнулась.
Она всегда принимала комплименты как должное.
Мистер Бэнкс посмотрел на неё задумчиво и удивлённо.
- Вы ведь не стареете, верно? Как вам это удаётся? Откройте свой секрет! - поддразнил он её.
- А она съела зёрнышко папоротника, - лукаво объяснила Тётушка-Птичница.
- Зёрнышко папоротника? Бабушкины сказки! Когда я был мальчиком, мне сказали: "Хочешь жить вечно - съешь зёрнышко папоротника". И я приходил вот в этот садик и искал его.
- Не могу представить тебя маленьким. - Джейн сверила свой рост по средней пуговице мистера Бэнкса.
- Не понимаю почему, - обиделся тот. - Я был тогда прелестным ребёнком, примерно с тебя ростом, - белый воротничок, коричневые бархатные штанишки, чёрные чулки, ботинки на пуговичках. Я ходил и кричал: "Где ты, папоротниковое зёрнышко? Отзовись!" Но, конечно, так и не нашёл его. Не уверен, что оно существует в природе, - добавил мистер Бэнкс скептически. - И ещё я тут кое-что потерял. Первую свою полукрону! А у меня были такие планы! Я собирался скупить весь мир. Но монетка выпала сквозь дыру в кармане.
- Это, наверное, та, которую нашёл Орион. Он взял её с собой, - сказал Майкл. - Прямо перед твоим приходом.
- О’Райан? Должно быть, приятель Смита. Ирландцы страшно везучие. Небось, уже промотал. Если б я пришёл пораньше, 1^9 заставил бы его отдать мою монетку. Я не могу себе позволить сорить даже пенсами, не то что полукронами!
Мэри Поппинс окинула его проницательным взглядом.
- Всё, что теряется, где-нибудь да находится, - сказала она.
Мистер Бэнкс пришёл было в замешательство, но потом лицо его прояснилось. Он запрокинул голову и громко расхохотался.
- Ну конечно! Как я сам не сообразил. Ведь ничто не может вывалиться сквозь дыру во Вселенной - значит, где-нибудь оно да есть. А всё равно жалко. Ну, да что упало, то пропало. Мне пора идти. Я уже опаздываю.
В ответ раздался звук, напоминающий хриплое кудахтанье.
- Опаздывает по утрам, опаздывает по вечерам. Дать тебе волю, ты и на собственные похороны опоздаешь!
Мистер Бэнкс, вздрогнув, вгляделся в сумрак и увидал под кустом бузины старушку в чёрном платье, усыпанном - или почудилось? - трёхпенсовыми монетками. Возле неё вырисовывались два огромных бесформенных силуэта, немного похожих - не слишком, правда, - на гигантских молодых женщин.
Что ж, это была правда. Глупо отрицать - он действительно иногда задерживался. Но откуда она знает? И по какому праву ^га совершенно незнакомая старуха вмешивается в его дела?
- Я занятой человек, - запальчиво начал мистер Бэнкс, - я зарабатываю деньги, содержу семью… Я часто работаю допоздна, и потом мне трудно рано вставать…