- Теперь спор - меж тремя! Если генерал выиграет - быть ему генералиссимусом. Если адмирал - над всем флотом станет командиром. А коли солдат верх возьмёт, получит чин высокий, ещё не скажу, какой вышины!
- И как же, позвольте, решать будем? - спрашивают военачальники.
- Да вот эдак, - отвечает царь-батюшка Пётр. - Сперва попросим его светлость батьку-Мороза, чтобы покруче завернул. Затем его сиятельство Солнце, чтобы пожарче припекло. Кто из вас лучше стерпит, тот и победитель! Завтра поутру начнём кампанию…
Генерал приехал в свой дворец, позвал верного денщика и приказывает:
- Держи, братец, кошель с золотом! Скачи во весь дух к батьке-Морозу, поклонись его светлости и проси, чтобы меня сильно-то не студил, не вымораживал. Пускай на адмирале с солдатом разгуляется - хоть в сосульки их оборотит!
Ускакал денщик да вскоре вернулся, успокаивает хозяина:
- Ваше превосходительство, дело сделано! Его светлость батька-Мороз благодарит за кошель с золотом и обещает исполнить всё в точности!
Генерал повеселел. Уже в зеркало глядится, видит себя генералиссимусом.
Ну, тот же случай и с адмиралом. Приехал он к себе в замок, призвал ординарца:
- Скачи на рысях к его сиятельству Солнцу! Передай ларец с камнями самоцветными. Да проси слёзно, чтоб оно меня завтра не слишком пекло. Пусть весь жар на генерала с солдатом выплеснет, хоть бы от них головешки остались!
Ординарец не заставил себя долго ждать:
- Его сиятельство вашему превосходительству шлют горячий поклон! Сулили всё выполнить в лучшем виде…
Адмирал радуется - завтра, пожалуй, под его началом весь царский флот будет!
А солдат тем временем в казарме совсем не горевал да ни о чём дурном не думал. Старый кафтан чинил - заплаты ставил да прорехи штопал. Как раз к утру закончил работу.
Вот приходят все трое к царю Петру.
- Так с чего начнём, господа? - спрашивает царь. - Сами выбирайте - со стужи либо с жары!
- Со стужи! - кричит генерал, - Со стужи!
- С жары! С жары! - перекрикивает адмирал.
"А мне всё одно, - думает солдат. - Что жара, что стужа! И с той, и с другой знакомы".
Подкинул царь монетку, поглядел, как упала.
- Первой будет стужа, - говорит. - Принимайся за дело, батька-Мороз!
Едва успела царская свита во дворце схорониться, как упала на двор стужа лютая, мороз трескучий. Всё живое в лёд обратилось. Камни и те покряхтывают.
Адмирал и генерал стоят, не шевелятся - не живы, не мертвы. В шубах на трёх мехах так заиндевели, будто копны сена среди поля.
А солдат кафтан потуже подпоясал, ногами притоптывает, руками по бокам прихлопывает - то присядет, то привскочит. Уши, нос да щёки разотрёт. Пробежится по двору из конца в конец. И сам себе командует штыковую атаку:
- Коли! Бей! Коли! Бей!
Такой вокруг него пар, словно только что солдат из бани. Морда красная. Известно, солдат только на морозе да на огне краснеет.
Чем батька-Мороз свирепей, тем солдат прытче. Не угнаться за ним!
- Ну, довольно! - говорит царь Пётр. - Мороз на славу постарался, теперь поглядим, кто жив остался!
Сразу схлынула стужа. Весна на дворе. Птицы снова запели, и деревья ожили.
Вышел царь со свитой из дворца. Глядят - солдат стоит на вытяжку, а генерал его распекает. Мол, в штыковой атаке колол криво и бил с промахом.
- А что же адмирал? - удивился царь, - Почему шубу не скидывает?
Подошли всем миром к адмиральской шубе - кое-как отворили. И выпала оттуда толстая сосулька в мундире…
- Вот оно что! - нахмурился царь. - Стало быть, плохенькая одежонка! Похороните адмирала со всеми почестями, как павшего на поле боя. А мы пока спор закончим…
- Да ведь я, царь-батюшка, уже выиграл! - взмолился генерал. - Неужто мне с простым солдатом тягаться?
- Спор есть спор! - прикрикнул царь. - Тут чины не в счёт! Эй, ваше сиятельство, ясно Солнышко, твой черёд!
И только укрылся царь со свитой во дворце, как окутало двор небывалым жаром. Огня нет, но горячее любого пекла! Реки, ручьи да озёра в миг высохли. Леса да поля почернели. Звери в глубокие норы забились, еле дышат.
Генерал совсем никудышен - глаза выкатил, язык вывалил! Ну, точно пёс-доходяга.
А солдат как ни в чём не бывало - марширует по двору, каблуком пыль вбивает, носочек оттягивает. Любо-дорого поглядеть, какая бравая выправка.
Старается Солнце, печёт так, как ни в какие прежние времена!
Генерал уже сморщился, будто груша сушёная.
А солдат сабелькой поигрывает, усы подкручивает.
- Эх, Солнце, зря пыжишься! - говорит. - Ты же русских солдат в боях и сражениях видело! Там пекло, не чета нынешнему, там преисподняя, и то - сдюжили!
Притомилось Солнце, затуманилось сиятельство, и утёк со двора небывалый жар.
Вышел из дворца царь со свитой. Глядят - солдат краснощекий несёт караульную службу.
А генерал - сущая головешка! Вместо орденов зелёные огоньки мерцают, тлеют, затухают…
- Значит, и этого похоронить, - прищурился царь. - С почестями, знамо дело, как павшего в бою! А тебе, солдатина-молодчина, быть отныне очень высоким чином - генерал-адмиралом…
- Ваше величество, дозвольте узнать! - кланяется солдат. - Может ли такая шишка, иначе сказать, чин - в кафтане ходить?
- Эко хватил, братец! - говорит царь Пётр. - Это непорядок! Не по уставу!
А солдат своё гнёт:
- Окажите милость, ваше величество, оставьте меня в солдатах! По мне, драный кафтан, когда он на месте, дороже любой шубы и мундира…А без чинов, глядишь, меньше шишек!
- Ну, будь, по-твоему, служивый, - улыбнулся царь. - Сказывают, плох тот солдат, что не желает стать генералом, да теперь знаю - брехня это…
И выдал царь-батюшка солдату жалованье на три года вперёд - на телеге не увезти.
Хоть по уставу на солдатском кафтане нет карманов, да вся получка куда-то упряталась - уж такие, видно, хитрые заплаты солдат смастерил.
Недаром сказано, солдат - добрый человек, да кафтан его - хапун. Да, может, и это тоже брехня, как выражался сам царь Пётр Великий.
Три царские загадки
(сказка перед рапортом)
Жили в одном монастыре ни много, ни мало, а ровным счётом триста монахов, да ещё один игумен.
Богатый был монастырь, доходы со всех сторон. И живут монахи припеваючи - пьют, едят сладко, спят долго, а работы никакой. Так хоть тысячу лет живи - не тужи.
Прослышал про такое беззаботное приволье царь Пётр. Прослышал царь да задумался:
"Как так? Весь народ, да и сам я, грешный, - все в трудах да заботах. Ни днём, ни ночью покоя нет! А тут триста монахов да ещё один игумен, как сыр в масле катаются. Ни заботы у них, ни работы. Ожирели, поди, на лёгких хлебах".
И послал царь-батюшка гонца в тот монастырь
- Скажи, вестовой, тамошнему игумену такую штуку. Во-первых, приказал-де царь сосчитать звёзды на небе! Во-вторых - узнать, глубока ли земля. И, в-третьих, пусть игумен сообразит, что у меня, у царя-батюшки, в голове. Сроку на всё про всё - три дня! А на четвёртый жду самого игумена с полными ответами. Коли не справится, отправлю монахов лес валить для строительства флота.
Как получил игумен царский приказ, так очень запечалился:
- Ох, ангелы небесные, пришла к нам беда неминучая!
Собрал всех монахов и рассказал им, как жизнь вдруг повернулась плохой стороной. И монахи головы повесили, закручинились. Думали, думали - так ни до чего путного и не додумались.
Зашёл точнёхонько о ту пору отставной солдат в монастырь. И видит - тоска да уныние, будто на Страстной неделе.
- Чего, братие, горюете? - спрашивает. - Жили всегда без нужды, без хандры, а теперь скука во взорах.
Тот солдат с детства на землях монастырских батрачил, знал здешние порядки.
Монахи ему отвечают:
- Ох, служивый, горесть подоспела! Велел царь три загадки отгадать, и через три дня на четвёртый игумену с ответами во дворец предстать.
- Какие такие загадки? - интересуется солдат. - Я дюже охоч, братие, до всяких загадок!
Монахи едва не плачут:
- Надобно сосчитать все звёзды на небе, выяснить до самого дна глубину земли да узнать, что у царя на уме. Это тебе, служивый, не шутки! Тошно от таких загадок!
А солдат только посмеивается:
- Ну, кабы был на вашем месте, сполна бы ответил царю-батюшке.
Монахи тут же побежали на рысях к игумену в келью. Так, мол, и так, - пришлый служивый берётся всё разгадать и перед царём ответ держать.
Игумен спохватился, чуть ли не в ноги солдату кланяется:
- Бери, любезный, чего пожелаешь, да только пособи нашему горю - научи, как царю ответить!
А солдат и говорит:
- Ничего мне не надо от Божьих людей. Давай твою рясу. Так и быть, пойду вместо тебя с докладом.
Обрадовался игумен, и монахи повеселели, как гора с плеч, - прислал-таки Господь заступника.
Стали солдата угощать, потчевать:
- Пей, ешь, православный, чего душа пожелает!
И сами не забывали праздновать чудесное избавление. Так повеселились, что сутки-другие отлёживались.
Но приспела уже пора к царю идти. Надел солдат поверх кафтана рясу игумена и явился во дворец, как приказано было, на четвёртый день.
- Что скажешь, слуга Божий? - спрашивает царь. - Есть ли ответы на мои загадки?
- Так точно, ваше величество! - отдаёт солдат по привычке честь, да каблуками щёлкает. - Насчитал я на небе не много, не мало, а ровно семьсот сорок две тысячи четыреста восемьдесят девять с половиной звёзд, начиная от Луны и Солнца.
- Да верная ли это цифирь? - усомнился царь Пётр, - Нету ли ошибки в расчётах?
- Никак нет, ваше величество! - рапортует солдат. - Три раза считал - всё сходится, до последней половинки. Можете сами проверить!
Почесал затылок царь-батюшка, ус покрутил:
- Ну, ладно, - говорит, - Это проехали! А как дела с глубиной земли?
- О, ваше величество! - развёл солдат руки во всю ширь. - Земная глубина крепко велика!
- Да как же ты узнал? - прищурился царь.
Вздохнул солдат, вроде вспоминая тяжёлую работу:
- Ох, и долго мерил, ваше величество! Родитель мой, светлая ему память, ушёл в землю ровно тридцать лет назад, и до сей поры не возвратился. Значит, не иначе, - крепко велика глубина земная!
Откашлялся царь и говорит:
- Похоже на правду. А теперь отвечай, о чём я думаю? Что у меня, у царя, на уме?
- Помилуйте, ваше величество, что в голову царственную подглядываю! - потупился солдат, - Однако на уме у вас, вижу, такая дума: "Каков шельма-игумен молодец!"
Растрогался царь Пётр, аж слезу смахнул:
- Молодчага, игумен! На всё, шельма, ответы нашёл!
- Никак нет, ваше величество! - опять щёлкнул солдат каблуками. - Вот тут-то как раз ошибка в расчётах! Приняли вы меня за игумена - настоятеля монастырского. А я - отставной солдат - только и могу по струнке перед вами стоять.
Скинул он рясу и рассказал он всю правду, без утайки. Повеселил царя-батюшку.
Щедро наградил Петр Великий отставного солдата и назначил государственным советником по безответным вопросам.
Ну, а триста монахов и один игумен так и жили в монастыре, почти как прежде. Если того не считать, что каждое утро после молитвы на работу выходили - немало они, с Божьей помощью, повалили леса для нужд корабельных.
Чудо о сабле
(увольнительная сказка)
Таков был царь Пётр, что до всего любопытен. Переоденется бывало в простое платье и пойдёт по улицам. Слушает, о чём люди толкуют, да и сам поговорить охотник.
Вот как-то раз и зашёл таким манером в трактир. День праздничный - народу тьма.
Огляделся царь Пётр и подсел к столику, где одинокий солдат сам-друг водочку попивает.
- Откуда родом, служивый? - спрашивает царь.
- Костромской я, - солдат отвечает.
- Значит, земляки, - улыбается Пётр. - Дед-то мой тоже из костромских.
- Ну, так выпей, землячок! - угощает солдат.
Выпил Пётр и от себя заказал графинчик. Тут и разговор оживился.
- По какой части, земляк? - спрашивает солдат.
- Мастеровой, - отвечает царь, - По плотницкой части.
- Надо же, так и думал, что плотник! - говорит солдат. - Это ведь первое ремесло у костромских-то. И дед, и родитель мой - все плотники…
Разговаривают так, да выпивают, как в трактире водится. Уже захмелел солдат:
- А что, земляк, пора бы ещё графинчик!
Пётр отказывается:
- Денег, - говорит, - нету!
А солдат руками машет:
- Эх-ма, много ума, а выпить не на что! Коли денег нет - саблю заложу!
- Да что ты, дурень, сочинил?! - отговаривает Пётр. - Тебе же завтра службу справлять!
- Служба-то службой - идёт, не торопится, - упёрся солдат.
- А случись - подъём по тревоге!? - стращает Пётр. - Как без сабли-то?
Солдат только глаза таращит, обхохатывается:
- Ой-йа, землячок! Уморил! Наши офицеры дрыхнут до седьмых петухов! Семь раз заклад выкуплю! Да не вешай ты нос, я завсегда начальство обойду!
- Твоё дело, земляк, - говорит Пётр, - А я уж, прости, - домой! Ну, служивый, до скорого, чую, свидания…
Поднялся и ушёл.
А солдат, как и вознамерился, тут же саблю заложил. Выдали ему знатный графинчик. Солдат его, без компании-то, наскоро выхлестал и - с песнями в казарму.
А утром, ни свет, ни заря, в полку тревога.
- Смотр на плацу! Сам царь-батюшка прибывают! Царский смотр!
Солдат подскочил, амуницию надел. А сабля-то где?! Нет чертовки! Едва припомнил, как в трактире закладывал…
Прямо сказать - плохо дело. Хуже некуда! Солдат на плацу без сабли - ну, всё равно, что голый!
Да служивому раздумывать некогда. Приглядел в углу старую швабру. Обстругал наспех так, чтобы из ножен рукоятка торчала. Печной сажей её причернил. Авось, думает, издали не приметят… Авось, обойдётся!
Все офицеры, от мелких до старших, суетятся у казарм. Сам генерал бегает вприпрыжку. Царский смотр - не шутка! Всё может статься - и выговор, и гауптвахта, и орден на грудь.
Построили полк на плацу. Вот и царь-батюшка пожаловали. Проходит вдоль шеренг скорым шагом, да в каждую личность вглядывается.
Хоть и лето жаркое, а зябко под царским оком! Особенно с деревянной саблей в ножнах.
Солдат уже трижды всех святых угодников помянул - мол, выручайте, братцы!
И вдруг слышит - гром грянул, словно перед Страшным судом:
- Три шага вперёд! - приказывает ему царь.
Выходит солдат, едва сумел шаги сосчитать. Стоит перед строем, туман в голове.
- Покажи, - говорит царь, - Как саблей владеешь! Руби меня с плеча!
Побледнел солдат, поднял глаза и видит - вчерашний земляк, плотник из костромских. Тут и туман рассеялся, прояснилась голова.
- Никак нет, - отвечает солдат, - Не поднимется рука на ваше величество!
Царь усы встопорщил:
- Руби, приказываю! Не то каторга тебе!
Перекрестился солдат и заорал во всю мочь:
- Господи, святые угодники, сохраните и помилуйте нашего царя-батюшку! Пусть вострая сабля рассыплется аки гнилое древо!
И хвать царя Петра струганной шваброй - только щепки брызнули.
Ну, кругом на плацу тишина мёртвая. А полковой поп - руки к небу:
- Чудо! Чудо Господь даровал!
- Да, - говорит царь, - И впрямь на чудо похоже!
Хлопнул солдата по плечу:
- Ну, молодец, мошенник! Пить пьёшь, проходимец, да головы не теряешь. Шустёр разумом! Отсидишь для порядка три дня на гауптвахте, а потом, землячок, прямиком - в штурманскую школу. Там мозги не запылятся, проветрятся…
Вытащил из ножен свою царскую саблю и солдату пожаловал.
Каша из топора
(сказка на побывке)
Шёл, было дело, старый солдат на побывку домой, ногами вёрсты мерил. Дождём его поливало, ветром его обдувало, солнцем тоже припекало. Иззяб, оголодал. Притомился в дороге, есть хочется. А тут как раз малое сельцо на пути.
Как говорится, идёт солдат селом, да глядит кругом. Постучал в избу справную.
Вышла к нему хозяйка.
- Здравия желаю, красавица! - говорит солдат. - Пустите отдохнуть дорожного человека, кости погреть.
А хозяйка в ответ:
- Как же, как же, есть у меня клеть.
Скупая да хитрая хозяйка-то была. Всего у неё вдоволь, а солдата жалко накормить. Прикинулась глуховатой сиротой. Одно на уме - как бы незваного гостя спровадить…
- Какая такая клеть!? - говорит солдат, - Обогреться бы мне да чего-нибудь поесть.
- Вот на гвоздике и повесь!
- Да никак ты совсем глуха? - спрашивает солдат.
А хозяйка всплеснула руками:
- Я про то и говорю, что нет петуха.
Только служивого человека просто так не сплавишь, не проведёшь. Как гаркнул солдат:
- Шагом марш! Левой! Левой! - и прямым ходом в избу ввалился.
"Погоди, - думает, - Сейчас тебе глухоту вылечу!"
- Значит, ничем меня не попотчуешь?! - усмехнулся солдат.
- Ну, где хочешь, там и заночуешь, - гнёт своё хозяйка.
Лёг солдат отдыхать на лавку, ранец под голову. А голодное брюхо покою не даёт. Да тут приметил он в углу у печки топор без топорища.
- Дозволь, хозяюшка, кашу из топора сварить.
Хозяйка руками всплеснула:
- Как так? Впервые слышу - из топора каша?
- А вот, дай-ка, красавица, чугунок побольше да разведи в печи огонь.
"Ну, экие чудеса! - думает хозяйка. - В кои-то веки погляжу, как из топора кашу варят". Принесла здоровенный чугунок. Солдат налил воды, поставил на огонь, топор вымыл и положил кипятиться.
Хозяйка глядит, глаз не отводит.
Солдат достал из-за голенища ложку, помешивает варево, пробует.
- Ну, как? - спрашивает хозяйка. - Уварился? Вкусно?
- Скоро каша будет готова, - отвечает солдат. - Жалко, соли нет!
- Да посоли, служивый! Соль-то у меня найдётся.
Солдат посолил. Снова попробовал:
- Эх, всем хороша! Да вот бы горсточку крупы…
Принесла хозяйка из чулана мешочек с крупой:
- Заправь уж, как надо.
Варит солдат, помешивает, пробует да хвалит:
- Ну, генеральская каша - одно слово! А кабы чуточку масла, была бы царской!
Сроду хозяйка не пробовала царской-то каши. Любопытно ей! Принесла из погреба масло.
Солдат сдобрил кашу и говорит:
- Вот теперь - дело! Подавай хлеб, красавица, да бери ложку.
Едят они кашу да похваливают.
- Не думала - не гадала, что из топора этакую царскую кашу можно сварить, - дивится хозяйка.
Солдат ест за обе щёки, посмеивается.
- Ну, спасибо, хозяйка, - встал из-за стола, - Солдаты, что малые ребяты, - и много поедят, и малым сыты.
Потыкал топор ложкой. Из чугунка вынул и - в ранец. За солдатом, известно, - пиши пропало.
- Тебе-то он, красавица, ни к чему - весь выварился. А я, глядишь, поглодаю - в дороге-то и топор, словно сахарная косточка.
Подкрепился солдат, обогрелся, распростился с хозяйкой и снова пошёл вёрсты мерить - на побывку, до дому.