- У пса губа не дура, - хихикал хозяин. - А доктор-то, доктор! Купил псу ботинки, а сам пришел ко мне в домашних шлепанцах!
Клинг очень быстро освоился в зоопарке доктора Дулиттла и стал всеобщим любимцем, несмотря на дурную детскую привычку грызть обувь.
Глава 30. Тайна дворца Уизлобли
О’Скалли долго обижался на меня за то, что в ночь, когда случился пожар, я не взял его с собой в имение Уизлобли, а отправил домой.
- Я бы показал этому гр-р-рафу, - рычал он, - как обижать нашего доктора.
Как-то я сидел на кухне с Мэтьюзом Маггом. Мы ждали, когда Крякки подаст ужин, и ломали голову над загадкой клочка пергамента.
- Нам ее никогда не разгадать, - говорил Мэтьюз, - пока мы не узнаем, что там было написано.
- Как же мы узнаем? - отвечал я. - Для этого надо найти остальные клочки.
О’Скалли лежал у очага. Вдруг он вскочил и выбежал из кухни. Через несколько минут пес вернулся с белой мышью.
- Том, - шепнула мне на ухо белая мышь, после того как устроилась на моем плече, - давай позовем мышь из дворца, ту, из библиотеки, которая принесла пергамент.
- Хорошо, - согласился я. - Пошли во дворец кого-нибудь из вашего клуба. Вдруг эта мышь узнала что-нибудь новенькое?
К концу ужина белая мышь вернулась и снова устроилась у меня на плече. Вместе с ней появилась та мышь, которая несколько дней тому назад принесла нам клочок пергамента.
- Ты не расспрашивала других мышей о пергаменте? - спросил я у нее.
- Только то и делала, - ответила библиотечная мышь. - Но никто ничего не знает. Мало кто из мышей вообще встречал такого сорта бумагу. Ведь тот клочок я случайно обнаружила в старой, заброшенной мышиной норе. Я хотела там обосноваться и переустроить гнездо. Но сегодня вечером я нашла бывшую хозяйку норы!
- Неужели! - вскричал я в нетерпении. - Что же она рассказала?
- Это старая и дряхлая мышь, она старше всех мышей во дворце. Но у нее замечательная память. Она сразу же вспомнила, откуда взяла тот клочок бумаги. Еще задолго до смерти старого графа Дорнтона она поселилась в его библиотеке. В то время в библиотеке было мало книг, полки стояли почти пустые, и мышь в поисках мягкой бумаги для гнезда залезла в письменный стол хозяина. Но там она нашла всего лишь лист толстенной бумаги. На гнездо такая бумага не годится, но мышь отгрызла у нее уголок, чтобы закрыть им в норе щель, откуда тянула сквозняком. По-видимому, старый граф очень дорожил той бумагой. Когда он через пару дней открыл ящик письменного стола и заметил, что мыши отгрызли уголок, он ужасно рассердился, топал ногами и бранился. Библиотечная мышь сидела за старинными часами и все видела. Она и теперь говорит, что никогда в жизни старик Дорнтон так не сердился. Он бросился искать отгрызенный уголок, перевернул все вверх дном и даже приказал отодвинуть от стен книжные шкафы. Конечно, он ничего не нашел. Не мог же он заглянуть во все мышиные норы! В конце концов он смирился с потерей, а оставшийся большой кусок пергамента унес с собой и спрятал.
- Спрятал? - От возбуждения я едва не свалился со стула. - Куда спрятал?
- Старая мышь не знает, куда он ее спрятал, - сказала библиотечная мышь. - Но она уверена, что в библиотеке бумаги нет.
Я разочарованно вздохнул и спросил:
- А что, если мы попросим всех мышей из дворца взяться за поиски того пергамента? Неужели вы сообща не сумели бы его отыскать?
Мышь покачала головой.
- Я сразу догадалась, что тебе нужна эта бумага, и мы добровольно взялись за ее поиски, но ничего не нашли. Бумага исчезла бесследно.
Я пересказал Мэтьюзу Маггу то, что мне поведала библиотечная мышь. Мэтьюз огорчился еще больше, чем я. И тут О’Скалли тихонько ткнул меня носом в колено и сказал:
- Том, не ломай понапрасну голову. Решить такую задачку могут только Горлопан и Клинг.
- Горлопан - может быть, - согласился я. - Он все слышит и все знает. Но Клинг? Насчет Клинга я сомневаюсь.
Но О'Скалли не сдавался и защищал своего нового приятеля.
- Клинг больше всех знает о преступниках, об их уловках и привычках. Его бывший хозяин был вором.
- Вором? - удивленно переспросил я. - Разве воры держат собак?
- Воры разные бывают, - назидательно сказал О'Скалли, словно мне это могло пригодиться в жизни. - Выбери как-нибудь свободную минутку и порасспроси Клинга о его похождениях. Он тебе расскажет такую потрясающую историю, какой ты никогда не слышал и больше не услышишь. Когда Клинг еще был щенком, его украл бродяга. Он-то и научил Клинга всяким штукам и хитростям. Бродяга водил Клинга на поводке и приставал к прохожим, которые казались ему побогаче: "Купите собаку, господин. Замечательный верный пес еще послужит вам". Клинг сразу же начинал ластиться и лизать руку будущему хозяину: Трюк всегда удавался - Клинга покупали. А потом пес убегал от нового хозяина и возвращался к бродяге. Так они кочевали из города в город, и везде два-три простофили попадались на удочку. Но бродяге этого показалось мало, и он обучил Клинга новой хитрости - теперь собака отыскивала в доме место, где хранили столовое серебро, а затем приводила туда бродягу.
- Боже мой! - изумился я. - Какая ужасная жизнь! Он из собаки сделал преступника.
- Так оно и было, - согласился со мной О’Скалли. - Но Клинг даже не догадывался, что совершает дурной поступок. Однажды он подружился с собакой священника. Узнав, какой образ жизни ведет Клинг, она едва не упала в обморок, хотя собаки в обморок не падают. Она долго говорила о каком-то возмездии и грозила карой небесной. Клинг не понял, что это такое, но все же решил порвать с прошлым. И он сбежал от своего хозяина, несмотря на то что бродяга его любил и никогда не обижал.
О’Скалли вздохнул, помолчал, а затем продолжил:
- Вот поэтому Клинг и разбирается лучше всех в делишках преступников. Пока он бродил по миру со своим хозяином, ему встречалось немало мошенников и воров. Потом, когда Клинг попал в Бельгию, его взяли на работу в полицию. Он там ловил квартирных воров и взломщиков. Но такая работа ему не нравилась, поэтому через год он сбежал и стал собакой-бродягой. Только теперь он понял, что такое настоящая жизнь! Уверяю тебя, Том, внешность обманчива. Когда впервые видишь Клинга с изжеванным башмаком в зубах, он кажется недоумком, но это не так. Никто лучше Клинга не справится с вашей головоломкой.
Я призадумался: "А что, если О’Скалли прав?" И решился:
- Ступай к Клингу и попроси его прийти сюда. Только держи язык за зубами и ничего не говори другим собакам.
Мэтьюз Магг до сих пор еще не познакомился с Клингом, ведь тот поселился у нас всего два дня тому назад. Пока О’Скалли ходил за Клингом, я вкратце пересказал Мэтьюзу все, что узнал о необычном псе.
Когда Клинг вошел в комнату, Мэтьюз Магг вдруг побледнел и стал беспокойно озираться. Клинг тоже повел себя странно. Он несколько мгновений присматривался к Мэтьюзу, словно пытался вспомнить, где раньше видел этого человека. Затем как ни в чем не бывало улегся на пол, положил перед собой башмак и принялся осматривать его со всех сторон, чтобы решить, куда лучше вонзить в него зубы. О’Скалли многозначительно взглянул на меня.
Мэтьюз Магг не понимал по-собачьи, поэтому я без стеснения спросил у Клинга:
- Вы раньше встречались?
Пес оторвал пуговицу от ботинка, разжевал ее и только потом ответил:
- Разве это так важно? Главное, что он твой друг и друг доктора. Не стоит ворошить прошлое. Я в жизни встречал столько людей, что могу и обознаться. Мне сказали, что у тебя ко мне дело.
- Да, - подтвердил я. - И нам нужна твоя помощь. А вот и Горлопан прилетел! Садись на стол, угощайся крошками и слушай.
Глава 31. Собака-ищейка
Я повторил Клингу и Горлопану всю историю от начала и до конца: как мы ночью помчались спасать от огня дворец, как грубо нас встретил граф Уизлобли, как он набросился на доктора Дулиттла. Я рассказывал медленно, стараясь не пропустить ни одной подробности.
О’Скалли говорил, что Клинг поначалу кажется недоумком. И был прав. Пес лежал на полу и с глупейшим видом грыз ботинок. Я даже начал опасаться, что и потом Клинг не покажется мне умнее. Но вскоре я убедился, что пес не так прост: он запомнил мельчайшие подробности моего рассказа.
- Я как-то видел, - сказал Клинг, когда я умолк, - как дети складывают из разноцветных клочков бумаги узоры и фигуры. Каждый клочок сам по себе ничего не представляет, но собранные в нужном порядке, они создают картину. Так и мы пока имеем отдельные клочки правды. Когда мы сумеем сложить их как следует, то увидим, что же произошло на самом деле. Когда граф Уизлобли набросился на вас с бранью, в руках у него что-нибудь было?
- Да, - ответил я, - несколько сафьяновых коробочек.
- А что было в этих коробочках? - продолжал спрашивать Клинг.
- Бриллиантовые запонки. Когда мы спустились в подвал, граф положил коробочки на бочку с вином, и Мэтьюз улучил минутку и заглянул в одну из них. Там лежали четыре запонки с огромными бриллиантами.
Клинг кивнул головой, словно что-то начинал понимать, и снова спросил:
- А те два цепных пса, где их обычно держат ночью.
Я перевел его вопрос Мэтьюзу Маггу, и тот вдруг хлопнул себя по лбу.
- Вот оно как! - вскричал Мэтьюз. - Как же мне самому это не пришло в голову! Я ведь не раз слышал, что граф Уизлобли каждую ночь приводил собак во дворец и пускал их разгуливать по всем комнатам. Они даже как-то загрызли насмерть вора. Бедняга - хотя что его жалеть - пробрался в дом и уже открыл ящик со столовым серебром. Тут-то на него и набросились собаки. Мне об этом рассказал… ну да ладно, кто рассказал, к делу не относится. Но в ту ночь ни Дианы, ни Волка во дворце не было. Их оставили во дворе на цепи. Очень странно!
Я быстро перевел слова Мэтьюза Клингу. Пес снова кивнул головой, словно из клочков правды уже что-то получалось похожее на картину.
- Вы говорите, что граф Уизлобли разъярился потому, что вы вторглись в его владения без спроса. А мне кажется, что он рассердился потому, что вы потушили пожар. А это может быть только в том случае, если он сам поджег дворец.
Я даже подпрыгнул от неожиданности. Такого поворота дела я никак не ожидал.
- Погоди минутку, Клинг, - остановил я собаку-ищейку. - Я переведу твои слова Мэтьюзу.
Мэтьюз Магг тоже подпрыгнул на месте, когда узнал, что говорит Клинг. Но ему предположение собаки не показалось невероятным.
- Вот это мысль так мысль! - заорал он от восторга. - Теперь почти все сходится. Иначе зачем ему понадобилось поскорее выставить нас вон? Да только потому, что он там занимался темными делишками и боялся чужих глаз! Дворец стоит кучу денег, а он взбесился из-за разбитого окна в подвале.
- Мало того, - продолжал Клинг, - раз он взял с собой бриллианты и собак не было в доме, это значит, что он ждал пожара. Ведь собаки первыми учуяли бы дым и лаем разбудили бы всех слуг.
- Это похоже на правду, - согласился я с Клингом и тут же возразил: - Но от пожара графу были бы только убытки, и немалые!
- Не спеши с возражениями, - сказал Клинг. - Представь себе, что граф понес бы намного большие убытки, если бы не было пожар. Такое тоже бывает. Я сам знал несколько случаев, когда хозяева сжигали свои дома, чтобы замести следы. Вопрос в другом: что заставило его поджечь дворец? Предположим, что ему надо было любым способом избавиться от кого-то или чего-то. Может быть, он хотел сжечь кого-то живьем.
- Ты не слышал, Мэтьюз, - спросил я, - были ли у графа смертельные враги?
Мэтьюз отрицательно покачала головой.
- А нет ли у него братьев и сестер? - пролаял Клинг.
- Нет-нет, у него не осталось никаких родственников, даже дальних. Он единственный наследник покойного дяди, - сказал Мэтьюз, когда понял, куда клонит Клинг.
- Ну что же, - продолжала собака-ищейка, - значит, он хотел уничтожить не кого-то, а что-то. Но почему ему понадобилось для этого сжигать дворец, который к тому же стоит уйму денег?
- В самом деле, почему? - удивился я. - Если граф и вправду хотел уничтожить какую-то вещь, то что может быть проще?
- Нет ничего проще, - возразил мне Клинг, - если знаешь наверняка, где эта вещь лежит. А если ты ее ищешь месяц, год, а от этой вещи зависит твоя жизнь, то проще всего сжечь весь дом и раз и навсегда избавиться от страха. И здесь все встает на свои места, если он искал и никак не мог найти…
- Завещание! - в нетерпении воскликнул я.
- Да, завещание, - подтвердил мою догадку Клинг и отгрыз еще одну пуговицу от ботинка. Теперь жующая ботинок собака не казалась мне глупой. Я как на иголках ждал, когда Клинг слопает пуговицу и продолжит рассуждать. Мне это напоминало полицейские истории из газет, но еще увлекательнее - ведь я сам участвовал в расследовании.
- Почему люди хотят уничтожить завещание? - спросил Клинг и сам же ответил: - Да потому, что им это завещание не нравится, оно не в их пользу. Граф Уизлобли получил все состояние покойного дяди только потому, что он был единственным наследником, а завещания так и не нашли. Но сам граф знал, что дядя завещание составил и оно спрятано где-то в доме. Для начала он выгоняет всех старых слуг и нанимает новых, заводит цепных псов, ставит у ворот сторожа с пистолетом. Еще бы! Граф боится, что кто-нибудь другой найдет завещание и ему придется поневоле расстаться с огромным состоянием дяди. Так легче сжечь один дом, чем лишиться всего.
Глава 32. Старый граф Дорнтон
- Вот теперь все сходится! Вот теперь все верно! - воскликнул Мэтьюз, вскочил со стула и в возбуждении принялся шагать взад-вперед. - Я как-то сидел за стаканчиком пива со старым садовником графа Дорнтона, и он мне рассказал, что дядя не ладил с племянником. Они постоянно ссорились, поэтому граф Уизлобли и носа не казал к дяде. Он все больше ездил по дальним краям, пока старик не умер. Дядя не хотел, чтобы люди узнали о его вражде с племянником и, наверное, именно поэтому спрятал завещание подальше от чужих глаз. Но эта собака настоящий колдун. Ты только смотри, Том, как легко она разгадала головоломку, над которой мы так долго бились. Но теперь нам надо действовать быстро. Граф Уизлобли не остановится на пол пути и снова подожжет дворец.
- Ну нет, - засомневался я, - так быстро он не отважится. Ему надо выждать, чтобы поутихли слухи, иначе все сразу заподозрят, что дело нечисто. А лишние пересуды графу тоже ни к чему. Он ведь знает, что совершает преступление, поэтому будет осторожен. Но теперь я понял, почему он с такой яростью набросился на нас.
Клинг разжевал еще одну пуговицу от башмака, подаренного доктором, и сказал:
- Прежде чем действовать, попробуйте узнать, кому старый граф Дорнтон хотел оставить в наследство все свое состояние.
И туг внезапно Горлопан, до того спокойно клевавший крошки на столе, запрыгал и зачирикал:
- Я хорошо знал старика Дорнтона и попробую помочь вам. Правда, мне с ним не приходилось встречаться в этой усадьбе, но каждое лето он проводил в своем имении под Ашби, и я частенько гостил у него. Денег у него куры не клевали, но он совсем не важничал. Когда граф Дорнтон постарел, он полюбил деревенскую жизнь и занялся разведением редких пород скота. В своем саду он на каждом дереве приказал повесить скворечники и дуплянки для птиц, расставить везде кормушки и сам по утрам выходил в сад и наполнял их пшеном и хлебными крошками. Старый чудак любил птиц и животных. Он собрал у себя в доме дюжины полторы бездомных собак. Я бы вовсе не удивился, если бы узнал, что старый граф Дорнтон завещал свое состояние какому-нибудь приюту для бездомных животных.
- Таких приютов пока нет, - возразил я воробью, - но я слышал, что в Лондоне уже появилось Общество защиты животных. - И вдруг у меня в голове мелькнула мысль. Я достал из кармана записную книжку, где, между страницами, хранил клочок пергамента из мышиной норки в библиотеке дворца Уизлобли.
Я взял в руки пергамент и еще раз вчитался в странные строчки: "ПРИСУТСТВИЕ НОТАРИУСА И ДРУГ… СТО ТЫСЯЧ ФУНТОВ ИЗ МОЕГО ДОСТ… БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ ЦЕ…"
Теперь мне стало ясно, что "в присутствия нотариуса и других свидетелей граф Дорнтон выделил сто тысяч фунтов из своего достояния на благотворительные цели". Может быть, оно звучало несколько по-другому, но, несомненно, смысл был этот.
Все очень удивились, когда я вскочил со стула и вскричал:
- Идем к доктору!
Библиотечная мышь пискнула:
- Я бы с удовольствием пошла с вами, но мне пора возвращаться домой. Уже темно, и муж, наверное, беспокоится.
Белая мышь пошла проводить гостью до калитки, а мы - Мэтьюз, О’Скалли, Клинг, Горлопан и я - поспешили к доктору Дулиттлу.
Как и всегда по вечерам, доктор сидел в кабинете над книгами.
- Простите, господин доктор, что мы беспокоим вас, - извинился я, входя в кабинет, - но у нас спешное дело.
Доктор отложил перо, повернулся к нам и терпеливо выслушал.
- Теперь вы сами видите, - звенел от ликования мой голос, - что граф Дорнтон оставил сто тысяч фунтов на благотворительные цели. Наверняка их можно будет потратить на животных. Говорят, в последние годы жизни старик не жалел денег на птиц и зверей. А граф Уизлобли украл сто тысяч фунтов, а теперь пытается замести следы.
Доктор задумался. Он кивал головой, морщил лоб, а я никак не мог понять, согласен он со мной или нет.
- А если ты ошибаешься, Стаббинс? - произнес наконец доктор. - Ведь ты строишь свое обвинение только на догадках. Конечно, я вынужден признать, что выглядят твои догадки очень правдоподобно. Может быть, так оно и есть на самом деле: граф Дорнтон завещал сто тысяч фунтов животным, а граф Уизлобли украл их. Но что мне в этом случае делать? Бежать в полицию? Да надо мной посмеются.
Волей-неволей и мне пришлось признать, что доктор прав. Но уступать мне не хотелось. Ведь речь шла о несправедливости по отношению к животным. Поэтому я упрямо сказал:
- Господин доктор, мы должны найти завещание. Найти его во что бы то ни стало!
- Но как? - удивился доктор. - Ты уже был во дворце и видел, что это такое. Каким образом мы сможем ночью незаметно проникнуть в дом, перерыть его сверху донизу и найти завещание? Племянник ищет его год и не может найти, а мы вдруг найдем за одну ночь? Смешно даже думать! К тому же граф Уизлобли будет настороже, и если нас там схватят, то тюрьмы нам не миновать.
Я молча стоял перед доктором Дулиттлом и с грустью смотрел, как исчезает надежда помочь зверям и восстановить справедливость. И вдруг из сада послышался писк белой мыши:
- Том! Том! Они его нашли!
Сердце у меня радостно екнуло, и я, еще не веря в удачу, переспросил:
- Кто и кого нашел?
- Ну что за непонятливый мальчишка! - выбранила меня, и за дело, белая мышь. - Мыши во дворце нашли завещание.