- Мам, - весело спросил мальчик, - смотри, как быстро мы спускаемся! Внизу аэродром, да?
- Аэродром... - прошептала мама побелевшими губами, умоляя судьбу, чтобы она не дала погибнуть ее единственному сыну, который еще так мало успел порадоваться жизни.
Тянулись долгие секунды - самые страшные для тех, кто летел в самолете, секунды, которых им никогда еще не доводилось переживать. Катастрофа казалась неминуемой, но опытный пилот не растерялся, не выпустил из рук штурвала, он до последнего старался, пусть и на одной турбине, замедлить падение и плавно опуститься. И это ему удалось! С ревом и грохотом выровнялась огромная серебристая птица, приподняла нос и не упала - приземлилась на большой поляне. Самолет тяжело стукнулся о землю, трясясь, побежал по ней, но не разбился, жизнь пассажиров была спасена.
Вскоре открыли аварийные двери, и пассажиры, едва держась на ногах, выбрались на зеленую травку. В стороне паслось стадо коров.
Ауримас выскочил одним из первых.
- Разве это не аэродром? - воскликнул он разочарованно.
Но луг был таким широким и зеленым, что вскоре мальчик повеселел и уже бегал, гоняясь за синей стрекозой. Вдруг он удивленно остановился: перед ним на траве лежал утенок с поломанными крыльями.
Мальчик склонился над мертвой птицей, и его сердце сжалось от сострадания.
"Наверно, это сделал ястреб, - подумал он. - Хищный, злой ястреб!" Потом, забыв о несчастном утенке, Ауримас снова бегал около самолета. А по небу уже летела другая утиная стая, и путь ей указывала большая и одинокая вечерняя звезда...
КАК ВЫЗВОЛЯЛИ КУКУШКУ
Едва переводя дух, кукушка Душка без сил свалилась на высокую черную ель и четырежды коротко прокуковала. Этот сигнал означал, что случилось нечто чрезвычайное и все кукушки немедленно созываются на совет.
Когда все собрались и расселись на ветках, кукушка Душка затараторила:
- Хотите верьте, хотите нет, но то, о чем я сейчас вам расскажу, чистейшая правда! Только что пролетала я мимо старого дома, знаете, того, на опушке леса. Его ставни, как вам известно, всегда закрыты. А тут, смотрю - ставни распахнуты, окна настежь, и за одним из окон... ой, не могу!
- Да не мучай, говори! - не в силах сдержать любопытство потребовали ее подружки-кукушки.
- За одним из открытых окон слышу - ки-ку! Потом еще: ки-ку! Представляете? Не ку-ку, а ки-ку!
- Ки-ку, - хором повторили озадаченные кукушки.
- До чего ж я удивилась, до чего заинтересовалась! Подлетаю к самому окну и жду, может, думаю, снова прокукуют, то есть прокикуют. Жду, жду ни звука. Набралась я храбрости, уселась на подоконник. Заглядываю внутрь: большая комната, и нигде никакой кикующей кукушки, только кто-то все время тихонько и непрерывно тикает, будто далекий дятел клювом долбит: тик-тик, тик-тик, тик-тик... Улавливаете: не тук-тук, как дятел, а тик-тик, тик-тик...
- Тик-тик, тик-тик, - снова повторили хором кукушки.
- Сижу на подоконнике ни жива ни мертва от страха и ломаю себе голову: что бы это могло означать? И вдруг вижу: висит на стене деревянный ящик - скворечник не скворечник, но похож. Только кто же скворечники в комнате вешает?...|И это еще не все! Из этого деревянного ящика свисает... ой, не могу!
- Да говори же ты, говори скорее, не тяни! - Кукушки просто умирают от нетерпения.
- Вот я и говорю: свисает, вижу, из ящика нога не нога, а так - кружок на проволочке и раскачивается туда-сюда, туда-сюда, как сломанная ветка на ветру. Но никакого ветра и в помине-то нет! Соображаете? Ну, разве не страшно?
- Бррр, просто ужас! - вздрогнули от страха подружки-кукушки.
- Вот и я испугалась, но все равно храбро продолжаю сидеть на подоконнике и наблюдать, хотя эта странная качающаяся нога может в любой момент размахнуться и так меня стукнуть, что косточек не соберу. И тиканье не прекращается: тик-тик... Только вдруг... ой, не могу!
- Да рассказывай, рассказывай дальше, не ойкай, - умоляют кукушки.
- Только вдруг в этом деревянном ящике отворяется дверца, раньше я ее не видела, и - хотите верьте, хотите нет! - высовывается оттуда маленькая кукушечка, наша сестренка. Высунулась да как закричит пронзительным голосом: "Ки-ку!" Слышите: не ку-ку, а ки-ку!
- Ки-ку... - снова повторяют хором потрясенные кукушки.
- А ты не сочиняешь? - усомнилась одна из них.
- Пускай меня тогда на этом свете ястреб заклюет, рысь разорвет, уссурийская собака проглотит! - страшной клятвой клялась кукушка Душка.
- А дальше, дальше-то что было? - заторопили ее остальные.
- Так вот, прокричала она опять свое "ки-ку!" и нырнула назад, будто кто ее за хвост дернул. И дверца захлопнулась. У меня от ужаса все перья - дыбом, шевельнуться не могу. А дверца бац - снова распахнулась! И снова высовывается несчастная кукушечка. И снова - ки-ку! И опять кто-то назад ее тащит. Дверца хлоп! Я от страха глазами тоже - хлоп! Гляжу, дверца в третий раз нараспашку! И опять - ки-ку!... Кто-то дернул ее... Хлоп!... И тишина. Только внутри ящика: тик-тик, тик-тик... Словно клювом кто-то постукивает, словно коготком поскребывает. Вы вслушайтесь еще разок: не тук-тук-тук, как дятел, а тик-тик-тик...
- Чудо, да и только, - загомонили кукушки, ничего не понимая.
- А я знаю! - воскликнула самая смышленая из них, кукушка Умнюшка; ей однажды удалось подкинуть яичко в гнездо самого филина. - Я все знаю!
- Ну откуда ты можешь знать? - рассердилась кукушка Душка. - Ведь ты же ничего не видела.
- И все равно знаю, - упрямо твердила Умнюшка. - Некий злодей за точил эту кикующую кукушку в скворечник или, как ты говоришь, в деревянный ящик. Хочет она через дверцу выскочить, но этот одноногий негодяй хватает ее, тащит назад, не выпускает из плена. Вот бедняжка и долбит непрерывно клювиком в стенку, кикует, зовет, просит, чтобы вызволили ее из беды, а никто не является на помощь.
- Да-да, ты права, - затараторили кукушки. - Бедная наша сестричка, как ужасна твоя судьба, как страдаешь ты в когтях злодея!
- Ей необходимо помочь! - закричали все в один голос.
Только одна из них, кукушка Сплюшка, любительница поспать, буркнула:
- Но ведь уже темнеет, нам пора отдыхать.
- О каком отдыхе может идти речь, если наша сестрица страдает в неволе! - возмутились остальные. - Летим туда. Летим скорее!
И под руководством кукушки Душки кукушиная стая замахала крыльями и полетела к старому дому на лесной опушке.
Действительно, окна, как и говорила Душка, были открыты, ставни распахнуты. Кукушки сначала тихонько опустились на крышу, а потом, осмелев, перелетели на широкий подоконник. Заглянули внутрь и прислушались. Комната тонула в полумраке, но висевший на стене ящик с длинной мотающейся ногой был виден хорошо. Оттуда непрерывно раздавалось: тик-тик, тик-тик, тик-тик... Затаив дыхание, ждали кукушки, что последует дальше. И вдруг дверца с треском распахнулась, и из нее высунулась маленькая кукушечка.
- Ки-ку! - прокричала она душераздирающим голосом, но тут же невидимый злодей втащил ее назад в ящик, захлопнул дверцу и по-прежнему продолжал раскачивать ногой.
- Ку-ку, - осторожно позвала кукушка Душка, однако из ящика никто не откликнулся, не выскочил, только все стучал и стучал клювиком или скребся коготком: тик-тик, тик-тик...
Кукушки снялись с подоконника и полетели на опушку для срочного совещания.
- Как она мучается, - шептала, всхлипывая, одна из них, кукушка Простушка.
И у других кукушек глаза были на мокром месте: о таких страшных, окутанных тайной страданиях ни одной из них раньше и слышать не доводилось.
- Бедняжке необходимо помочь, - твердо сказала кукушка Душка. - Надо поскорее освободить ее из когтей страшного злодея. А то, расправившись с ней, он может схватить кого-нибудь из нас и тоже заточить в свой ящик.
- Так-то оно так, - возразила ленивая кукушка Сплюшка, - но давайте сначала вернемся домой и вдоволь поспим. Утро вечера мудренее.
- Как можно спать, если наша сестрица взывает о помощи! - возмутились остальные.
- Ее необходимо спасти, и немедленно!
- Но как?
Кукушки призадумались. Но не столько думали, сколько поглядывали на свою самую сообразительную сестрицу кукушку Умнюшку и ждали, что предложит она.
- Я считаю, - заговорила Умнюшка, - что собственными лапками нам ничего сделать не удастся. Мы даже своих птенчиков высиживать не умеем, не можем ни потомство растить, ни от врагов его защитить, так разве в наших силах справиться с неизвестным злодеем?
- Что же делать? - опечалились кукушки.
- Давайте попросим какую-нибудь могучую птицу, чтобы она напала на ящик, вышибла дверку и вызволила нашу сестрицу.
- Большого филина! - воскликнула Душка. - Он хитрый и сильный, ночью прекрасно видит, и когти у него острые, как колючки шиповника.
И кукушиная стая заторопилась к старой ольхе, росшей возле болота, где с незапамятных времен проживали филины. Большой филин как раз отдыхал на ветке, о чем-то глубоко задумавшись, и переваривал полевую мышку.
Выслушав просьбу кукушек и приняв к сведению их обещание наградить его дюжиной отборных мышей, филин еще глубже задумался и наконец пробормотал:
- Гм... гм... Ладно.
Вскоре он опустился на подоконник старого дома, осветил своими горящими глазами темную комнату и снова задумался. Потом сказал, чтобы услышали сидящие на крыше кукушки:
- Гм... гм... Иду спасать.
Кукушки от нетерпения и ужаса затаили дыхание. Даже Сплюшка про сон позабыла. А в комнате начали твориться невероятные вещи. Вот раздалось "ки-ку", потом стукнуло, грохнуло, загремело и стихло. Кукушки испуганно втянули головы, готовые в любой момент удрать в лес и забиться в чащу.
Но через мгновение из окна вылетел, хлопая крыльями, большой филин. Он что-то держал в клюве и, не останавливаясь, направился в лес. Стая кукушек заспешила вслед.
Уселся филин на сосну, кукушки окружили его со всех сторон. Ночь была темной, однако большие глаза филина светились, словно две луны, и все было видно.
Филин снова долго молчал. Опять думал. Странно, но никакой ноши у него в клюве уже не было.
- Гм... гм... - произнес он наконец. - Теперь мне все ясно. Все. Оказывается, влетела негодница, ваша сестра кукушка, поленившись высиживать свое яичко, влетела в ту комнату и положила его в чужой скворечник.
Сказав это, большой филин так пристально посмотрел на кукушку Умнюшку, что она, перепугавшись, вспорхнула с ветки и забилась в густую листву черной ольхи, чтобы не получить на орехи за то свое, подложенное в гнездо филина, яичко.
- Гм... гм... - снова заговорил филин. - Дальше было вот что: когда негодница, оставив в скворечнике яичко, собиралась улизнуть, ее схватило живущее в ящике чудище, чья нога там болтается, потрясло бесстыдницу за шиворот, заперло в ящик и в наказание заставило ее высиживать не только подброшенное яичко, но и свои собственные.
- Бедняжка, - сочувственно загомонили кукушки.
- Гм... гм... Бедняжка?... - усомнился большой филин. - Но и в скворечнике не желает она, видите ли, собственных деток растить, все улизнуть старается. Но только высунется в дверку, чудище хвать ее за хвост и назад! Гм... гм... Но раз уж вы просили, я вырвал ее из когтей одноногого...
- Ура! - радостно закричала стая.
Большой филин ткнул клювом под свое широкое крыло, достал оттуда маленькую кукушечку и положил ее на развилку сучка. Кукушки устремились к ней.
- Но... она деревянная! - воскликнула кукушка Душка, дотронувшись клювом до освобожденной пленницы. - Она ненастоящая!
- Гм... гм... Странно! - с сомнением затряс своими пушистыми ушами филин. - Когда я ее хватал, она не показалась мне деревянной.
- А я знаю, я знаю! - закричала с ольхи кукушка Умнюшка. - Она одеревенела от колдовства одноногого злодея!
- Так оно и есть, - согласились кукушки, - ее заколдовали!
- Гм... гм... Очень недурственная мысль, - поддержал их большой филин. - Точно, заколдовали, чтобы не лазила по чужим гнездам и не подсовывала свои яички. Смотрите, чтобы и с вами такого же не приключилось!... И не забудьте: вы должны мне дюжину жирных мышек. Всего хорошего.
И филин полетел к своему болоту. Едва скрылся он из виду, как из ольховой листвы выбралась кукушка Умнюшка, самая смышленая и хитрая из кукушек. Она осмотрела деревянную птичку со всех сторон и заявила:
- Я считаю, что ее надо подложить в гнездо какой-нибудь сидящей на яйцах ротозейки. Может, она ее согреет и оживит? А филину, за то, что он так скверно отзывается о нас, кукушках, не следует дарить ни единой, даже дохлой, мышки!
Сказано - сделано: деревянную кукушку они подбросили в гнездо лебедушки, сидевшей на яйцах, не стали ловить филину мышей и, к большому удовольствию кукушки Сплюшки, разлетелись наконец спать.
А в старом доме на лесной опушке больше никто не киковал и не тикал. Только на полу у стены лежал разбитый таинственный скворечник.
НЕУНЫВАЮЩИЙ КУЗНЕЧИК
Очень не повезло зеленому луговому кузнечику: когда он спокойно дремал после обеда, забравшись в тенек под лист одуванчика, к нему подкрался мальчишка и ухватил за большую заднюю ногу. Еще в полусне, желая освободиться, кузнечик изо всех сил дернулся, и нога оторвалась. Тогда он попытался удрать на оставшихся ногах, однако прыгать как следует уже не мог, и его снова постигла неудача: мальчишка ухватил его за фалды зеленого фрака и потащил домой. Дома накрыл стаканом, сунул туда травки, насыпал крошек и поставил на подоконнике - как живую игрушку.
Ночью кузнечику снился стадион, снились соревнования по прыжкам в высоту. На этот раз ему везло, как никогда! Он стал чемпионом, перепрыгнул не только через паутинку, натянутую между стебельками, но и через высоченную елку, он запрыгнул бы даже на луну, но проснулся от боли - очень болело то место, откуда раньше росла нога. А тут еще эта стеклянная тюрьма... Наступало утро. Попытался было кузнечик выбраться из стакана, и так и сяк подсовывал усики под его край, упирался всеми пятью лапками, но ничего не выходило, только рана пуще разболелась. Уставший и расстроенный двойным несчастьем, упал он на подстилку из ватки и стал грустно смотреть на шелестящий во дворе куст пионов, на весело шныряющих меж цветами пчел, на спускавшуюся с дерева на длинной нити гусеницу. Какие же они все счастливые, здоровые и свободные!...
Чуть не расплакался кузнечик от тоски и огорчения, но тут на стеклянную стенку его тюрьмы уселась большая жирная муха. Почесала ножкой разбухший от всякой вкусной еды живот, увидела кузнечика и с любопытством принялась его разглядывать. Потом несколько раз обежала вокруг стакана, не сводя глаз с бедняги, и живот ее затрясся от смеха.
- Подружжжки, эй, подружжжки! - принялась она звать своих приятельниц мух. - Жжживо сюда! Ужжжасно зззанятно! Гляньте-ка, что с этим важжжным зззеленым скрипачом произззошло! Жжживотики надорвете! Тут же целая туча больших и маленьких мух облепила стакан. Лезут, толкаются, над кузнечиком издеваются:
- Жжжил-пожжживал, только рот разззевал - вот в стакан и попал, и пропал, и пропал!
А первая большая муха сладеньким голоском коварно жужжит:
- Как тебе, кузззнечик, зздесь жжживется?
- Лучше не бывает! - весело ответил кузнечик. - Тепло, как за печкой, и никакие опасности не грозят. И покормлен, и присмотрен. Ни дождь не льет, ни ветер не продует, и все вижу, как на ладони. Я тут как король в своем замке!
- О чем это он разззглагольствует? Жжжалуется, да? - не расслышали мухи.
А толстопузая снова коварно спрашивает:
- И что ножжжку жжжикнули, тожжже скажжжешь, хорошо?
- Ногу, - бодро заявил кузнечик, - я случайно вывихнул и отдал в починку. Пока ее ремонтируют, меня и положили в эту светлую и чистую палату, чтобы разные мухи-грязнухи не занесли в рану микробов.
- Разважжжничался, ужжас, какой чистюля!... - обиделись мухи, но все-таки поверили кузнечику и еще сильнее разжужжались от зависти. - Господи божжже, накажжжи его, ему все, а нам ничего? Кузззнечику - и палата зззагляденье, и ножжжку починят в одно мгновение... Не жжжелает разговаривать с нами, мухами! Обзззывает нас всех грязззнухами! Безззобразие!
Они уже хотели было заплевать стакан, но не успели - вся толпа вдруг поднялась и жужжа умчалась прочь: показался паук-крестовик. Услышав мушиный гомон и жужжание, он опустился с потолка на длинной паутинке до самого стакана.
Долго молча разглядывал паук кузнечика и о чем-то думал, но так ничего и не придумал. А кузнечик как ни в чем не бывало вытащил свою скрипочку и заиграл польку.
- Шшто это вы тут расшшумелись? - спросил наконец паук. - По какому такому сслучаю вашша музыка?
- А у меня праздник! - любезно объяснил кузнечик. - За большие заслуги в области музыкального искусства мне присвоили почетное звание заслуженного музыканта и подарили этот прозрачный концертный зал с прекрасной сценой. Как же не отпраздновать!
- Вот оно шшто... Вот оно шшто... - повторял растерянный паук. - А поччему не уччассштвует в пражжднике вашша правая ножжка?
- Видите ли, - улыбнулся кузнечик, - когда я получал такую высокую награду, меня пришли поздравлять толпы любителей музыки и так горячо, так сердечно пожимали мне правую ножку, что она даже заболела. Теперь она лечится в больнице и скоро снова будет прекрасно мне служить.
- Вот шшто... Вот шшто... - приподнимался и вновь приседал на своих ногах-ходулях крестовик. - Вот оно шшто! Я, пошшалуй, тоше дал бы вшем пошшимать ношшку, да что там - две ноги, три ноги, ешли бы мне пришвоили пошшетное швание шашлушенного ткачча!... Но никто не пришваивает, никто не обращщает внимания на мой тяшшкий труд, никто его не ценит!...
И огорченный паук снова забрался по паутинке под потолок и ворча принялся плести свою сеть.
Кузнечик остался один, но опять ненадолго - на подоконник села бабочка капустница. Увидев изувеченного и накрытого стаканом кузнечика, она даже ахнула от ужаса.
- Ах! Ох!... - И, чтобы не видеть страшной картины, прикрыла глаза носовым платочком. - Это ужасно, это чудовищно!... Какое непоправимое горе, ах, ох!...
- А что случилось? - притворился удивленным кузнечик. - Чего это ты так стонешь, уж не заболела ли? Гляди-ка, пожелтела, и на крыльях черные пятнышки. Что с тобой?
- Что? Я пожелтела?... Неужели?... Ах... Да-да, в самом деле пожелтела! Видимо, у меня начинается желтуха, ах, ох!...
- И выглядишь скверно. Ну просто совсем измученная, - снова пошутил кузнечик.
Но капустница не понимала шуток и ужасно расстроилась: еще бы, ее драгоценное здоровье под угрозой!
- Совсем измученная?... Неужели?... - перепугалась она. - Да, да, я и сама чувствую, что совершенно измоталась. Капуста с дустом совсем меня доконала! Разве это пища? Бедная я, несчастная, наверное, у меня цирроз и малокровие. Полечу-ка скорее к себе, лягу и приму лекарство, ах, ох!... И почему мне так не везет, почему все беды на мою несчастную голову! - Она снова прижала к глазам носовой платочек. - Прости, некогда мне разводить тут с тобой тары-бары, надо немедленно искать доктора.