Прошло времени годов пять или шесть, этот мальчик стал присматриваться, как деревянных дел мастер складывает орла-самолета. В одно время, когда ушел этот мастер в город, мальчик сам быстро собрал орла, сел и покатился. Понравилось ему это, что сам научился складывать орла и кататься. На второй раз забрал у отца денег шкатулку и чистую одежду государску, сложил все в чемодан, сел на орла и улетел от отца.
Вот летит долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, но по успеху дело делается. Прилетает он в одно государство. В отдельности от города стоит башня, он спустился позади города на землю, сложил орла-самолета в мешок и заходит к бабушке на задворье. Спрашивает он у бабушки: "А что это, бабушка, там у вас такая башня высокая и что в ней хранится?" А та ему и говорит:
"Вот что, Иван-царевич, у нашего царя была единственная дочь, и когда исполнилось ей десять лет, то государь созвал всех служанок и всех хитрецов-мудрецов для того, чтобы узнать, что сбудется с дочерью впереди. И вот одна цыганка-гадалка сказала государю: "Ваша дочка будет красивая, но родится у ней сын неизвестно от кого, так что вы не будете этого знать". Тогда государь рассердился на это, выстроил вот эту башню и посадил туда дочь, поставил стражу, чтобы одна только мамка-служанка ухаживала за этой дочерью и больше никого не пускала. А цыганку посадил в тюрьму". Иван и говорит бабушке: "А как бы мне, бабушка, посмотреть ее, она уже теперь большая". Отвечает бабушка: "Да, ей двадцать лет". – "Можно ли ее посмотреть?" – "Она по ночам открывает окно".
Тогда наш Иван сложил своего орла ночью, сел и полетел к этому окну. В это время не спала и царевна. Оба они были красивые, сразу влюбились в друг друга. Ну и прожил Иван месяца два у бабушки – и каждую ночь навещал эту башню. Когда почувствовала барышня беременной себя, обсказала все Ивану, тогда наш Иван и говорит своей бабушке: "Вот что, бабушка, вот на мою эту шкатулку с деньгами, половину можешь издержать денег, а вторую сохрани, а также сохрани вот эту мою одежду, только сослужи мне службу. Царская дочь в башне чувствует себя беременной, так ты высчитай это время, когда подойдут роды, ты последи над этим окном. Когда кто-нибудь родится, так половину денег отдай тому".
Ну, конечно, бабушке рассказал, чей он и откуда, сложил орла, распростился с бабушкой и улетел. Так бабушка и сделала: высчитала время, когда подошли уже роды, стала ходить следить у этого окна. В одно время видит: с окошка что-то летит! Она подхватила этот комок и унесла себе домой. Развернула и видит – там мальчик, стала его воспитывать и назвала его Иваном.
Когда исполнилось мальчику пятнадцать лет, стал ходить он по улице и играть с ребятами. Но ребята часто его обзывали: "Найденыш! Заугольник!" Приходит он к бабушке и говорит: "Бабушка, почему же меня ребята обзывают так, скажи, где мои родители находятся?"
Ваня был большой уже, бабушка ему все рассказала: "Твоя мать сидит в башне. Когда она тебя родила, бросила в это окно, а я мимо шла и подобрала тебя, а отец твой находится в таком-то государстве, царя сын. Он прилетал сюда на орле-самолете и знакомился с твоей матерью. Да, вот еще, Ваня, у отца оставлено наследство – шкатулка с деньгами и одежда. Вот я все это для тебя сохранила".
Тогда наш Ваня берет эту шкатулку, открыл и видит, что полна шкатулка золота. Часть он отдал бабушке, а остальную взял себе, забрал и одежду от бабушки. Простился с бабушкой и пошел разыскивать отца.
Шел долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, но по успеху дело делается, и пришел в царство своего отца. Заходит в тот город, где жил отец. И видит – по край города стоит магазин. Заходит он в магазин и видит: одно ржавое поставлено железо, да старик, который торговал этим железом. И говорит старику: "Дедушка, возьми меня продавцом!" А тот отвечает: "Что ты, добрый человек, мне и самому делать нечего, видишь, у меня одно ржавое железо, никто его не берет". – "Ну ладно, дедушка, возьми меня, как-нибудь наладим это дело. Будут у нас покупать товар. Только ты возьми меня. Зарплаты я просить у тебя не буду, а железо почищу, приберу в магазине, и будут покупать наш товар".
Ну, конечно, старик согласился и взял Ивана приказчиком. Прошло два дня времени. Говорит Иван старику: "Дедушка, останься дома, не надо тебе на старости ходить, я сегодня один торгую".
Дедушка согласился, пошел Иван один торговать. А сам нанял извозчиков и рабочих, приехал к магазину и приказал рабочим разгружать магазин, железо увозить за город, валить его в мусорну яму. Так прошел день. Приходит Иван домой к дедушке, дает ему горсть золота и говорит: "Вот, дедушка, я сегодня наторговал тебе денег!" А дедушка и глазам своим не верит, как увидел золото. "Мне целый год не наторговать столько денег, сколько ты наторговал в один день".
Поблагодарил Ивана и стал отпускать одного торговать, а Иван ежедневно выгружал железо из магазина и приносил дедку золото. Когда разгрузили магазин, то сейчас же Иван нанял маляров, штукатуров, и был магазин отделан заново. Нагрузил товаров в магазин самых лучших, таких, что не было и в городе в магазинах. Прошел слух, что в магазине стали самые хорошие товары, дедушка сходил, поглядел и глазам не верит: откуда взялось все у Ивана? Так быстро расторговался. И разрешил Ивану торговать без него, а сам не стал касаться ничего.
Дошел и до царя слух. Государыне захотелось посмотреть, что за магазин появился. Приезжает она в магазин, но не так товары нравятся, как понравился ей продавец, – так что уж очень красивый был наш Иван. Эта государыня влюбилась в продавца, стала ежедневно приходить. Прошло там долго ли, коротко времени, выгнала государыня весь народ из магазина, предложила Ивану насчет любви. Не знал Иван, что это жена его отца, подумал: давай влюблюсь! И сказал так государыне: "Мне же ведь нельзя будет влюбиться в вас, потому что вы государыня, а я продавец". Тогда государыня и говорит Ивану: "А я сделаю так: устрою подземельный ход из дворца в магазин и буду навещать вас после торговли". Иван ответил: "Ну, коли так, я согласен".
Но недолго – и у государыни все было готово, подземельный ход устроен. Когда подземельный ход был устроен, началась любовь у Ивана с царевной. И никто не знал. Шло долго ли, коротко время, когда пришло время закрыть магазин, то объявился один пьяный, так что никак нельзя было Ивану закрыть магазин. А в городе объявлено было, чтобы после таких-то часов пьяных по городу не шлялось. И пьяница стал даваться ночевать у Ивана в магазине. Ну, конечно, Иван, ничего не говоря, затащил пьяницу в магазин и закрыл его, закрыл двери. Пришло назначенное время свидания, дверь подземельного хода открылась; на это время проснулся пьяница и видит, что появилась государыня, чуть-чуть не стал просить прощения.
Потом притаился и стал лежать, как пьяный. Но сам все видел, какая шла любовь у Ивана с государыней.
Пришло время открывать магазин, государыня скрылась, а Иван подает пьянице денег горсть: "На, иди гуляй! Только не сказывай никому, что видел и что слышал". Пьяница вышел в город, прогулял всю неделю, а сам думает: "Давай еще ночую у Ивана, узнаю, как ходит государыня к нему".
Опять пришел и свалился, как раньше. Иван на этот раз стал закрывать магазин, задернул этого пьяницу и двери закрыл. Скорее сказать, то же самое видел и в эту ночь, что и в тую. Поутру Иван тоже дал пьянице денег и выпустил из магазина. Пьяница пришел в трактир, заказывает того, другого, что было в трактире хорошего. А другие пьяницы смотрят, откуда у него берутся деньги: вчера так пил-гулял, а сегодня гуляет еще лучше! И стали спрашивать у него: "Откуда у тебя деньги берутся?" А он и отвечает: "Да я беру деньги легко, потому что хожу ночевать к Ивану в магазин и там вижу, что государыня ходит к нему к ночи".
Вот и пошел слух по городу, что государыня гуляет с продавцом магазина. Доходит этот слух до государя. Государь позвал этого пьяницу и узнал от него все. А тот и говорит: "Ежли, государь, не веришь, так можешь видеть сам, одень одежу, как у меня, пойдем со мной ночевать к магазину – и сам увидишь".
Царь, конечно, так и сделал. Оделся бродягой, и пришли к магазину, ко времени, когда пришло закрывать. Свалились у дверей и лежат, а Ванька вышел за двери и говорит: "Убирайтесь! То один, а то уж двое!" Но те стали просить Ивана: "Ну, как хочешь, спаси, пусти ночевать!" – "Ну ладно, ночуйте!"
Когда магазин был закрыт, открылся подземельный ход, царь увидел свою жену, зашевелился, хотел подняться, но пьяница толкнул его в бок. "Лежи", – говорит.
Прошло время любви до утра, но царь вытерпел; поутру Иван открыл двери магазина и, ничего не зная, дает по горсти золота. Государь сразу же пришел домой и дает приказ, чтоб закрыть магазин Ивана и арестовать его.
Был написан приказ: через три дня рубить голову Ивану. Время прошло еще два дня, а на третий день Иван стал проситься у царя сходить к дедушке проститься. Царь, конечно, разрешил, хотя со стражей, но сделать с дедушкой свидание. Приходит он к дедушке, а дедушка сидит, плачет, жалеет Ивана. Говорит Иван дедушке: "Не плачь, дедушка, магазин будет цел, и я буду живой".
Вынимает он из чемодана царскую одежу, ушел в особу комнату, чтобы стража не увидала, и одел под низ арестантской одежи. Распростился с дедушкой и пошел. Приходит к государю, уж было лобное место указано – перед самым дворцом устроена плаха, – царь сидит на балконе, смотрит, скоро ли будут казнить Ивана. А палач стоит на плахе, занесен топор – и Иван стоит рядом. А царь с балкона дает приказ: "Казни Ивана!" В это время Иван скидывает с плеч арестантскую одежу, и видит палач, что царская одежа, – опустил топор. Но царь с балкона кричит: "Казни!" И еще раз крикнул: "Казни!" А палач отвечает: "Государь, хоть его казни, а хоть вас".
Вот тогда царь не знает, что сотворилось, спускается с балкона и подходит к лобному месту; Иван подходит к нему и говорит государю: "Вот что, государь, ты что, забыл, что насмеялся над моей матерью, вспомни, когда летал в башню! И оставил мне вот эту одежу!" Показывает себе пальцем на плечи: "Так вот, отец, ты насмеялся над моей матерью, а я насмеялся над твоей женой!" Тогда государь, его отец, говорит Ивану: "Ну, сын, прости все это, оставайся, живи с моей женой, а я полечу к твоей матери".
Тут они распростились, и остался Иван жить, царствовать; дедушке отдал магазин, а сам и потеперь живет.
На этом сказке конец.
Царь-медведь
Жили себе царь с царицею, детей у них не было. Царь поехал раз на охоту красного зверя да перелетных птиц стрелять. Сделалось жарко, захотелось ему водицы испить, увидал в стороне колодец, подошел, нагнулся и только хотел испить – царь-медведь и ухватил его за бороду. "Пусти", – просится царь. "Дай мне то, чего в доме не знаешь, тогда и пущу". – "Что ж бы я в доме не знал, – думает царь, – кажись, все знаю... Я лучше, – говорит, – дам тебе стадо коров". – "Нет, не хочу и двух стад". – "Ну, возьми табун лошадей". – "Не надо и двух табунов; а дай то, чего в доме не знаешь".
Царь согласился, высвободил свою бороду и поехал домой. Входит во дворец, а жена родила ему двойню: Ивана-царевича и Марью-царевну; вот чего не знал он в доме! Всплеснул царь руками и горько заплакал. "Чего ты так убиваешься?" – спрашивает царица. "Как мне не плакать? Я отдал своих деток родных царю-медведю". – "Каким случаем?" – "Так и так", – сказывает царь. "Да мы не отдадим их!" – "О, никак нельзя! Он вконец разорит все царство, а их все-таки возьмет".
Вот они думали-думали, как быть. Да и придумали: выкопали преглубокую яму, убрали ее, разукрасили, словно палаты, навезли туда всяких запасов, чтоб было, что и пить и есть; после посадили в ту яму своих детей, а поверх сделали потолок, закидали землею и заровняли гладко-нагладко.
В скором времени царь с царицею померли, а детки их растут да растут. Пришел наконец за ними царь-медведь, смотрит туда-сюда: нет никого! Опустел дворец. Ходил он, ходил, весь дом выходил и думает: "Кто же мне про царских детей скажет, куда они девались?" Глядь – долото в стену воткнуто. "Долото, долото, – спрашивает царь-медведь, – скажи мне, где царские дети?" – "Вынеси меня на двор и брось наземь; где я воткнусь, там и рой". Царь-медведь взял долото, вышел на двор и бросил его наземь; долото закружилось, завертелось и прямо в то место воткнулось, где были спрятаны Иван-царевич и Марья-царевна. Медведь разрыл землю лапами, разломал потолок и говорит: "А, Иван-царевич, а, Марья-царевна, вы вот где!.. Вздумали от меня прятаться! Отец-то ваш с матерью меня обманули так я вас за это съем". – "Ах, царь-медведь, не ешь нас, у нашего батюшки осталось много кур, и гусей, и всякого добра, есть чем полакомиться". – "Ну, так и быть! Садитесь на меня, я вас к себе в услугу возьму".
Они сели, и царь-медведь принес их под такие крутые да высокие горы, что под самое небо уходят; всюду здесь пусто, никто не живет. "Мы есть-пить хотим", – говорят Иван-царевич и Марья-царевна. "Я побегу, добуду вам и пить и есть, – отвечает медведь, – а вы пока тут побудьте да отдохните". Побежал медведь за едой, а царевич с царевною стоят и слезно плачут. Откуда ни возьмись ясный сокол, замахал крыльями и вымолвил таково слово: "Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами вы здесь очутились?" Они рассказали. "Зачем же взял вас медведь?" – "На всякие послуги". – "Хотите, я вас унесу? Садитесь ко мне на крылышки". Они сели; ясный сокол поднялся выше дерева стоячего, ниже облака ходячего и полетел было в далекие страны. На ту пору царь-медведь прибежал, усмотрел сокола в поднебесье, ударился головой о сыру землю и обжег ему пламенем крылья. Опалились у сокола крылья, опустил он царевича и царевну наземь. "А, – говорит медведь, – вы хотели от меня уйти; съем же вас за то и с косточками!" – "Не ешь, царь-медведь, мы будем тебе верно служить". Медведь простил их и повез в свое царство: горы все выше да круче.
Прошло ни много ни мало времени.
"Ах, – говорит Иван-царевич, – я есть хочу". – "И я!" – говорит Марья-царевна. Царь-медведь побежал за едой, а им строго наказал никуда не сходить с места. Сидят они на травке на муравке да слезы роняют. Откуда ни возьмись орел, спустился из-за облак и спрашивает: "Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами очутились вы здесь?" Они рассказали. "Хотите, я вас унесу?" – "Куда тебе! Ясный сокол брался унести, да не смог, и ты не сможешь!" – "Сокол – птица малая; я взлечу повыше его; садитесь на мои крылышки". Царевич с царевною сели; орел взмахнул крыльями и взвился еще выше. Медведь прибежал, усмотрел орла в поднебесье, ударился головой о сыру землю и опалил ему крылья. Спустил орел Ивана-царевича и Марью-царевну наземь. "А, вы опять вздумали уходить! – сказал медведь. – Вот я же вас съем!" – "Не ешь, пожалуйста; нас орел взманил! Мы будем служить тебе верой и правдою". Царь-медведь простил их в последний раз, накормил-напоил и повез дальше...
Прошло ни много ни мало времени.
"Ах, – говорит Иван-царевич, – я есть хочу". – "И я!" – говорит Марья-царевна. Царь-медведь оставил их, а сам за едой побежал. Сидят они на травке на муравке да плачут. Откуда ни возьмись бычок идет, замотал головой и спрашивает: "Иван-царевич, Марья-царевна! Вы какими судьбами здесь очутились?" Они рассказали. "Хотите, я вас унесу?" – "Куда тебе! Нас уносили птица-сокол да птица-орел, и то не смогли; ты и подавно не сможешь!" – А сами так и разливаются, едва во слезах слово вымолвят. "Птицы не унесли, а я унесу! Садитесь ко мне на спину". Они сели, бычок побежал не больно прытко. Медведь усмотрел, что царевич с царевною уходить стали, и бросился за ними в погоню. "Ах, бычок, – кричат царские дети, – медведь гонится". – "Далеко ли?" – "Нет, близко!"
Только было медведь подскочил да хотел сцапать, бычок понатужился... и залепил ему оба глаза. Побежал медведь на сине море глаза промывать, а бычок все вперед да вперед! Царь-медведь умылся да опять в погоню. "Ах, бычок! Медведь гонится". – "Далеко ли?" – "Ох, близко!" Медведь подскочил, а бычок опять понатужился... и залепил ему оба глаза. Пока медведь бегал глаза промывать, бычок все вперед да вперед! И в третий раз залепил он глаза медведю; а после того дает Ивану-царевичу гребешок да утиральник и говорит: "Коли станет нагонять царь-медведь близко, в первый раз брось гребешок, а в другой – махни утиральником".
Бычок бежит все дальше и дальше. Оглянулся Иван-царевич, а за ними царь-медведь гонится: вот-вот схватит! Взял он гребешок и бросил позадь себя – вдруг вырос, поднялся такой густой, дремучий лес, что ни птице не пролететь, ни зверю не пролезть, ни пешему не пройти, ни конному не проехать. Уж медведь грыз-грыз, насилу прогрыз себе узенькую дорожку, пробрался сквозь дремучий лес и бросился догонять; а царские дети далёко-далёко! Стал медведь нагонять их. Иван-царевич оглянулся и махнул позадь себя утиральником – вдруг сделалось огненное озеро: такое широкое-широкое! Волна огненная из края в край бьет. Царь-медведь постоял, постоял на берегу и поворотил домой; а бычок с Иваном-царевичем да с Марьей-царевной прибежал на полянку.
На той на полянке стоял большой славный дом. "Вот вам дом! – сказал бычок. – Живите – не тужите. А на дворе приготовьте сейчас костер, зарежьте меня да на том костре и сожгите". – "Ах! – говорят царские дети. – Зачем тебя резать? Лучше живи с нами; мы за тобой будем ухаживать, станем тебя кормить свежею травою, поить ключевой водою". – "Нет, сожгите меня, а пепел посейте на трех грядках: на одной грядке выскочит конь, на другой собачка, а на третьей вырастет яблонька; на том коню езди ты, Иван-царевич, а с тою собачкой ходи на охоту". Так все и сделалось.
Вот как-то вздумал Иван-царевич поехать на охоту; попрощался с сестрицею, сел на коня и поехал в лес; убил гуся, убил утку да поймал живого волчонка и привез домой. Видит царевич, что охота идет ему в руку, и опять поехал, настрелял всякой птицы и поймал живого медвежонка. В третий раз собрался Иван-царевич на охоту, а собачку позабыл с собой взять. Тем временем Марьяцаревна пошла белье мыть. Идет она, а на другой стороне огненного озера прилетел к берегу шестиглавый змей, перекинулся красавцем, увидал царевну и так сладко говорит: "Здравствуй, красная девица!" – "Здравствуй, добрый молодец!" – "Я слышал от старых людей, что в прежнее время этого озера не бывало; если б через него да был перекинут высокий мост – я бы перешел на ту сторону и женился на тебе". – "Постой! Мост сейчас будет", – отвечала ему Марья-царевна и бросила утиральник: в ту ж минуту утиральник дугою раскинулся и повис через озеро высоким, красивым мостом. Змей перешел по мосту, перекинулся в прежний вид, собачку Ивана-царевича запер на замок, а ключ в озеро забросил; после того схватил и унес царевну.
Приезжает Иван-царевич с охоты – сестры нет, собачка взаперти воет; увидал мост через озеро и говорит: "Верно, змей унес мою сестрицу!" Пошел разыскивать. Шел-шел, в чистом поле стоит хатка на курьих лапках, на собачьих пятках. "Хатка, хатка, повернись к лесу задом, ко мне передом". Хатка повернулась; Иван-царевич вошел, а в хатке лежит Баба-Яга, костяная нога из угла в угол, нос в потолок врос. "Фу-фу! – говорит она. – Доселе русского духа не слыхать было, а нынче русский дух во-очью проявляется, в нос бросается! Почто пришел, Иван-царевич?" – "Да если б ты моему горю пособила!" – "А какое твое горе?" Царевич рассказал ей. "Ну ступай же домой; у тебя на дворе есть яблонька, сломи с нее три зеленых прутика, сплети вместе и там, где собачка заперта, ударь ими по замку: замок тотчас разлетится на мелкие части. Тогда смело на змея иди, не устоит супротив тебя".