- Я, со своей стороны, полагаю… - говорил один.
- Какое мне дело до того, что ты полагаешь, - сказал Карлссон. - Отправляйся-ка домой и ложись спать!
Он, громко щелкнув, выключил аппарат и восторженно засмеялся:
- Подумать только, как взбесился этот дядька, когда ему не позволили сказать, что он полагает со своей стороны!
Карлссону уже надоел телевизор, ему хотелось чего-нибудь новенького и веселого.
- А где же Домокозлючка? Подавай ее сюда, чтоб я мог ее фигурить.
- А как это?.. - с тревогой спросил Малыш.
- Существует, - важно ответил Карлссон, - три способа укрощения домокозлючек: ретировать или фирюлить, или фигурить. Вообще это все одно и то же, но фирюлить, что значит озорничать, больше похоже на рукопашный бой.
Малыш еще больше встревожился. Подумать только! Если Карлссон вступит в рукопашный бой с фрёкен Бокк, она тут же его увидит, а этого ни в коем случае допускать нельзя. Как это ни трудно, но придется Малышу, пока мама и папа в отъезде, его стеречь. Придется как-то запугать Карлссона, чтобы у него самого хватило ума держаться подальше от фрёкен Бокк. Поразмыслив немного, Малыш лукаво спросил:
- А ты, Карлссон, не хотел бы попасть в телевизор?
Карлссон энергично потряс головой:
- В этот ящик? Я? Никогда - покуда я здоров и могу защищаться.
Но потом лицо его приняло несколько задумчивое выражение.
- Хотя, пожалуй, если бы вместе со мной там оказалась и эта маленькая фифочка!
Малыш решительно заявил, что Карлссон даже мечтать об этом не может. Мол, если он и попадет в телевизор, то только вместе с фрёкен Бокк.
Карлссон аж подпрыгнул.
- Домокозлючка и я в одном ящике… ой, ой! Если на крайнем севере, в Норланде, еще не было землетрясения, то оно непременно будет, заруби себе на носу! Как тебе могла прийти в голову такая нелепица?
Тогда Малыш рассказал ему все, что знал о телевизионной программе, посвященной привидениям, в которой собиралась участвовать фрёкен Бокк, да так, чтоб Фрида от зависти свалилась со стула.
- Разве Домокозлючка видела какое-то привидение? - удивился Карлссон.
- Нет, не видела, - ответил Малыш. - Но слышала, как одно из них мычало под окном. Она думает, что ты и есть привидение.
И Малыш обстоятельно объяснил Карлссону, как связаны между собой Фрида, Домокозлючка, сам Карлссон и телевидение. Но если он думал, что это запугает Карлссона, то жестоко ошибся. Хлопнув себя по коленке, Карлссон заскулил от восторга, а наскулившись до одури, стукнул Малыша по спине:
- Береги Домокозлючку! Она - лучшее украшение вашего дома! Пожалуйста, береги ее! Уж теперь-то мы повеселимся вволю!
- А как? - робко спросил Малыш.
- Слушайте! Слушайте! - орал Карлссон. - Теперь не только Фрида свалится со стула! Нет, теперь держитесь и вы все - домокозлючки и дядьки в телевизоре, - вы увидите, кто примчится на всех парах!
Малыш еще больше забеспокоился:
- Кто примчится на всех парах?
- Маленькое привидение из Васастана! Ха-ха! - закричал в ответ Карлссон. - Слушайте! Слушайте!
Малыш перестал спорить. Ведь он предупреждал Карлссона и пытался сделать так, как хотели мама с папой. Ну что ж! Пусть будет так, как хочет Карлссон. Потому что в любом случае этим все кончается. Пусть проказничает, играет в привидение и фирюлит; он, Малыш, и не думает ему больше мешать. И когда он наконец решился на это, то понял, что теперь уж они повеселятся как следует! Он вспомнил, что Карлссон уже был однажды привидением и насмерть испугал воров, которые хотели украсть все мамины деньги на хозяйство и столовое серебро. Карлссон тоже не забыл эту историю.
- Помнишь, как мы однажды повеселились? - спросил он.
- А вообще-то, где одежда, которую я надевал, когда был привидением?
Малышу пришлось признаться, что мама отобрала ее. Она очень рассердилась в тот раз из-за простыни, которую испортил Карлссон. Но потом залатала дырку и снова превратила одежду привидения в обыкновенную простыню.
Услышав об этом, Карлссон негодующе хмыкнул:
- Ничего не могут оставить в покое!
Он сел на стул и надулся.
- Если так будет продолжаться, я больше не играю. Можете сами подыскивать себе привидения, какие хотите.
Но тотчас же, вскочив со стула, подбежал к бельевому шкафу и отворил дверцу:
- К счастью, здесь еще много простыней!
Он рванул к себе одну из самых лучших и тонких маминых простынок, но тут к нему с криком ринулся Малыш:
- Нет, только не эту! Оставь ее… здесь есть старые ненужные простыни, они, наверно, подойдут.
Карлссон был явно недоволен.
- Старые простыни! А я-то думал, что маленькое привидение из Васастана достойно носить хотя бы красивую воскресную одежду. Хотя понятно, дом-то у вас - небогатый… давай сюда это тряпье!
И Малыш, порывшись в шкафу, выудил оттуда несколько рваных простыней, которые подал Карлссону.
- Если ты сошьешь их, то может получиться неплохая одежда для привидения, - сказал он.
Карлссон угрюмо стоял, держа в руках простыни.
- Если я их сошью! Ты, очевидно, думаешь: если ты их сошьешь! Давай полетим ко мне, чтобы Домокозлючка не ворвалась к нам, пока ты будешь сметывать простыни.
После этого Малыш целый час сидел на крыше у Карлссона и шил одежду для привидения. В школе на уроках труда он научился вышивать вперед иголкой, назад иголкой и крестом. Но никто не учил его сшивать из двух рваных простыней одежду для привидения. Ему пришлось самому придумывать, как это сделать. Он было попробовал просить Карлссона помочь ему.
- Мог хотя бы скроить свою одежду, - предложил Малыш.
Но Карлссон покачал головой:
- Уж если б я и стал кроить, то только раскроил бы голову твоей маме. Вот ей бы я раскроил ее охотно. Видите ли, ей очень нужна одежда привидения! Это будет только справедливо, если ты сошьешь мне новую. Давай работай, и нечего хныкать!
Кроме того, Карлссон добавил, что у него вообще нет времени шить, мол, ему необходимо нарисовать картину, и притом - немедленно.
- Понимаешь, это надо делать срочно, если к тебе является вдохновение, а ко мне оно явилось буквально сию минуту. "Плюх" - послышалось вдруг; это ко мне явилось вдохновение.
Малыш не знал, что за штука такая - вдохновение. Но Карлссон объяснил ему: это вроде болезни, которая нападает на всех рисовальщиков картин. И после этого им хочется только рисовать, рисовать и рисовать, а не шить одежду для привидений.
И Малыш, примостившись на верстаке, сидел там скрестив ноги, как настоящий портной, и шил. Сам же Карлссон, забравшись в угол у очага, рисовал картину. За окном уже стемнело, но в домике Карлссона было светло и уютно; горела керосиновая лампа, в очаге мерцал огонь.
- Надеюсь, ты был прилежным и внимательным на уроках труда, - сказал Карлссон. - Потому что я хочу, чтоб одежда привидения была нарядной. Мне бы пришлись по душе фестончики вокруг шеи, а может, и вышивка зигзагом.
Малыш не ответил. Он все шил и шил, дрова потрескивали, а Карлссон рисовал.
- А что ты все-таки рисуешь? - спросил Малыш.
- А вот увидишь, когда картина будет готова, - сказал Карлссон.
Под конец Малыш кое-как сшил одежду для привидения, которая, как ему казалось, подойдет Карлссону. Карлссон примерил ее и остался очень доволен. Он сделал несколько кругов по комнате, чтобы предстать во всей красе.
Малыш задрожал от страха. Ему показалось, что у Карлссона жуткий вид, как у настоящего призрака. Бедная фрёкен Бокк, ей ведь так хотелось, чтобы в доме поселились привидения, и вот, пожалуйста, теперь у нее появилось, по крайней мере, одно, но зато такое, что может испугать кого угодно.
- Пусть теперь Домокозлючка посылает за дядьками с телевидения! - орал Карлссон. - Потому что скоро прилетит Маленькое привидение из Васастана, моторизованное, дикое и прекрасное, и ужасно-ужасно опасное.
Карлссон летал по комнате, удовлетворенно посмеиваясь. Картина его уже совершенно не интересовала. Малыш подошел к ней поближе, посмотреть, что нарисовал Карлссон.
"Портрет моих кроликов", - было написано внизу, у самой рамки. Но нарисовал Карлссон какую-то маленькую рыжую зверюшку, напоминавшую больше всего лису.
- А разве это не лиса? - спросил Малыш.
Карлссон подлетел к нему и приземлился рядом. Склонив голову набок, он посмотрел на портрет:
- Да, ясное дело, это лиса. Точно, это лиса, нарисованная лучшим на свете рисовальщиком лисиц.
- Да, но там написано "Портрет моих кроликов"… - сказал Малыш. - Где же тогда кролики?
- А они в брюхе у лисы, - ответил Карлссон.
КАРЛССОН МАСТЕРИТ ТЕЛЕФОН
Когда на следующее утро Буссе и Беттан проснулись, они увидели, что на теле у них выступила какая-то странная сыпь.
- Скарлатина, - изрекла, посмотрев на них, фрёкен Бокк.
То же самое сказал врач, которого она вызвала:
- Скарлатина! Немедленно отправить их в эпидемическую больницу!
И, указав на Малыша, добавил:
- А этого временно изолировать!
Малыш заплакал. Он не хотел, чтоб его изолировали. Он даже не знал, что такое - "изолировать", но звучало это препротивно.
- Чепуха! - заявил Буссе после ухода врача. - Это значит, тебе всего-навсего не надо ходить в школу и встречаться с другими детьми, чтобы их не заразить.
Беттан лежала со слезами на глазах.
- Бедный Малыш! - сказала она. - Ты останешься совсем один! Надо позвонить маме.
Но фрёкен Бокк и слышать о том не желала.
- Ни в коем случае. Фру Свантессон необходимы отдых и покой. Вспомните, она тоже больна. Я пригляжу за ним хорошенько!
Она кивнула Малышу, который, весь зареванный, стоял рядом с кроватью Беттан.
А потом времени для разговоров уже не было, потому что приехала "скорая помощь" и забрала Буссе и Беттан. Малыш плакал. Хотя иногда он и злился на своих брата и сестру, но все-таки очень их любил и страшно переживал, что им надо ехать в больницу.
- Привет, Малыш! - сказал Буссе, когда санитары уносили его из дома.
- До свидания, любимый мой крошка, не огорчайся. Мы, наверно, скоро вернемся домой! - пообещала Малышу Беттан.
Малыш рыдал:
- Ты так думаешь! А если вы умрете?
Фрёкен Бокк ругала его потом за эти слова… Как можно быть таким глупым и думать, что от скарлатины умирают!
Тогда Малыш пошел в свою комнату. Там у него был Бимбо, и он взял его на руки.
- Теперь у меня остался только ты, - сказал Малыш, обнимая Бимбо. - И еще, конечно, Карлссон.
Бимбо, вероятно, понял, что Малыш расстроен. Он лизнул его в лицо, словно хотел сказать: "Да, правда, я у тебя… И еще Карлссон!"
Малыш долго сидел в комнате. И хотя он как раз ужасно тосковал без мамы, все же чувствовал, как чудесно, что на свете есть Бимбо. Он вспомнил, что обещал писать маме, и решил сделать это сейчас же, не откладывая.
"Дорогая мама! - написал он. - Пахоже наша семья аканчательно розваливается у Буссе и Беттан скалатина и они в больнице а меня велели изолировать. Эта не болно. Но я навернно тоже забалею скалатиной а папа в Лондоне если он еще жив хотя я не слышал что он бальной но он наверно бальной раз все остальные бальны. Я скутчаю по тебе как ты вобще поживаешь ты очень бальна? Тут кое что случилось с Карлссоном, о чем я хотел поговорить но я не стану потому что ты тогда только расстроишься а тебе нужен отдых и покой говорит Домокозлючка она не бальна и Карлссон тоже хотя с ними это наверно скоро случится. До свидания милая мамочка, отдыхай покойся с миром!"
- Больше я писать не буду, - сказал Малыш щенку, - не хочу пугать ее.
Потом он подошел к окну и позвонил Карлссону. Да, он в самом деле позвонил ему. Ведь вчера вечером Карлссон сделал нечто очень хитроумное. Он провел телефон между своим домиком на крыше и комнатой Малыша этажом ниже.
- Привидению нельзя прилетать и появляться на авось в доме, - сказал Карлссон. - Но теперь Карлссон провел самый лучший на свете телефон. Так что ты можешь позвонить и заказать привидение как раз на то время, когда Домокозлючка сидит на каком-нибудь подходящем месте и, глядя в ночь, высматривает меня, маленького и ужасно опасного!
Устройство состояло из коровьего колокольчика - колокольчика, который носят коровы, - надежно прикрепленного к коньку крыши Карлссона, и шнура, протянутого от коровьего колокольчика к окну Малыша.
- Ты дергаешь за шнур, - инструктировал Малыша Карлссон, - наверху у меня звонит колокольчик, и - хлоп! - Маленькое привидение из Васастана мигом уже тут как тут, а Домокозлючка грохается в обморок. Верно, здорово?
Малышу тоже показалось, что это здорово. И не только из-за всей этой чертовщины с привидениями. Раньше ему приходилось сидеть и ждать, ждать без конца, когда Карлссон соблаговолит навестить его. А теперь он мог позвонить ему, когда нужно было с ним поговорить. И вот как раз в эту минуту Малыш почувствовал, что ему просто необходимо поговорить с Карлссоном. Он стал изо всех сил дергать шнур и тут же услыхал, как наверху на крыше без конца звонит и звонит колокольчик. А вскоре услышал и жужжание моторчика; но у Карлссона, влетевшего в окошко, был хмурый и сонный вид.
- Ты что же думаешь, это будильник? - брюзгливо проворчал он.
- Ах, прости меня, - извинился Малыш, - а ты спал?
- Тебе надо было спросить об этом, прежде чем будить меня. Сам-то ты вечно спишь как сурок, и тебе невдомек, каково таким беднягам, как я, которые почти никогда не смыкают глаз. И уж когда удается спокойно заснуть, о, тогда друзья должны, затаив дыхание, оберегать твой покой, а не трезвонить в колокола, как на пожар.
- Разве ты плохо спишь? - спросил Малыш.
Карлссон угрюмо кивнул в ответ:
- Да, представь себе, плохо.
Малыш огорчился:
- Как мне жаль тебя… у тебя в самом деле такой скверный сон?
- Прескверный, - ответил Карлссон. - Вообще-то по ночам я сплю, как камень, и по утрам тоже. Хуже всего после обеда; тогда я только лежу и ворочаюсь с бока на бок.
Он молча постоял, печалясь о своей бессоннице, но уже через минуту встрепенулся и живо огляделся по сторонам.
- Если б я получил хоть какой-нибудь маленький подарок, я, быть может, не стал бы так сильно расстраиваться из-за того, что ты меня разбудил.
Малыш не хотел, чтобы Карлссон расстраивался, и начал рыться в своих вещах.
- Хочешь мою губную гармошку?
Карлссон схватил губную гармошку:
- Да, я всегда хотел какой-нибудь музыкальный инструмент, да, спасибо тебе, я возьму хоть этот… ведь контрабаса-то у тебя все равно нет?!
Приложив гармошку к губам и издав несколько убийственных звуков, он посмотрел на Малыша горящими глазами:
- Слышал? Я только что сочинил мелодию. Она называется "Плач Маленького привидения".
Тогда Малыш сказал, что жалобные песни очень подходят дому, где все больны, и рассказал Карлссону про скарлатину, которой заразились его брат и сестра.
- Подумать только, как жалко Буссе и Беттан, - сказал Малыш.
Но Карлссон ответил, что скарлатина - дело житейское, и тут не о чем волноваться. Вообще получилось очень удачно, что Буссе и Беттан попали в эпидемичку, как раз когда в доме наконец-то начнут появляться настоящие привидения.
Не успел Карлссон договорить, как Малыш подпрыгнул от страха. Он услыхал за дверью шаги фрёкен Бокк и понял, что она в любую минуту может войти к нему в комнату. Карлссон тоже понял, что надо немедленно исчезнуть. Плюх - кинувшись на пол, он свернулся в маленький клубочек и покатился под кровать Малыша. Малыш быстро уселся на кровать и прикрыл колени полой купального халата, чтобы она свисала вниз, как можно больше скрывая Карлссона от глаз фрёкен Бокк.
В тот же миг дверь открылась и в комнату шагнула фрёкен с половой щеткой и совком в руках.
- У меня здесь уборка, - сказала она, - выйди ненадолго на кухню!
Малыш так разволновался, что даже вспотел.
- Не-а, не хочу! - сказал он. - Я буду сидеть здесь, раз меня надо изолировать.
Фрёкен Бокк рассердилась.
- А ты знаешь, что у тебя под кроватью? - спросила она.
Малыш покраснел… неужели она уже заметила Карлссона?
- Ничего… ничего под моей кроватью нет, - заикаясь, сказал он.
- Представь себе, что есть, - возразила ему фрёкен Бокк. - Там полным-полно больших клочьев пыли, которые я собираюсь вымести. Подвинься!
Малыш совершенно обезумел.
- Нет! - закричал он. - Я буду сидеть здесь и буду изолированный.
Тогда фрёкен Бокк, бормоча себе что-то под нос, принялась мести в другом конце комнаты.
- Сиди, ради Бога, пока я не уберу тут! А потом будь любезен перейти в какой-нибудь другой угол и изолироваться там, упрямый мальчишка!
Кусая ногти, Малыш стал лихорадочно думать, что же теперь будет. Но внезапно он вздрогнул и захихикал. Это Карлссон защекотал его под коленкой, а Малыш так боялся щекотки!
Фрёкен Бокк злобно посмотрела на него:
- Ага, ты еще смеешься, хотя твои мама, и брат, и сестра болеют и страдают!
Малыш снова почувствовал, как Карлссон щекочет его под коленкой, и на этот раз он так громко захихикал, что чуть не свалился с кровати.
- Можно узнать, отчего это тебе так весело? - кисло спросила фрёкен Бокк.
- Хи-хи! - хихикал Малыш. - Я вспомнил одну веселую историю…
Он ломал голову, желая придумать какую-нибудь историю.
- Ну, историю о быке, который погнался за лошадью, а лошадь так перепугалась, что влезла на дерево. Слыхали вы эту историю, фрёкен Бокк?
Буссе часто рассказывал эту историю, но Малыш никогда не смеялся, потому что очень жалел беднягу лошадь, которой пришлось влезть на дерево.
Фрёкен Бокк даже не улыбнулась.
- Что за дурацкие анекдоты! Ты ведь прекрасно знаешь, что лошади не могут влезть на дерево.
- Не-а, не могут, - подтвердил Малыш, точь-в-точь как говорил это Буссе. - Но что ей было делать, если за ней, черт возьми, мчалось разъяренное животное?
Буссе говорил, что "черт возьми" можно говорить только когда в рассказе поминается черт. Но фрёкен Бокк вовсе так не думала. Она с отвращением смотрела на Малыша:
- Вот ты смеешься и ругаешься скверными словами, а твои мама, брат и сестра болеют и страдают. Как тут не удивляться…
Но тут ее прервали. Из-под кровати внезапно донесся "Плач Маленького привидения", всего лишь несколько душераздирающих звуков было вполне достаточно для того, чтобы фрёкен Бокк так и подскочила на месте.
- Боже мой, что это такое?
- Не знаю, - ответил Малыш.
Но фрёкен Бокк знала, она-то знала, что это за звуки!
- Я не я, если это не звуки из мира иного.
- Из мира иного… какого же? - спросил Малыш.
- Из мира привидений, - ответила фрёкен Бокк. - В этой комнате никого, кроме нас с тобой, нет, и никто из нас не издавал таких звуков. Это был голос привидения, а вовсе не человека. Разве ты не слышал? Это звучало как призыв страждущей души.
Вытаращив от ужаса глаза, она уставилась на Малыша:
- Боже милостивый, теперь-то я просто должна написать на телевидение!
Отшвырнув щетку и совок, фрёкен Бокк села за письменный стол, схватила лист бумаги и начала писать. Писала она долго и старательно.
А потом сказала Малышу: