В общем, больше нечего будет делать Председателю, всё за него сейчас устроит сам Кит по велению папы… а их дедушка-прапрадедешка-маркшейдер будет нервно курить в сторонке… в сторонке от чего?
- Стоит, - сказал папа. - Если бы произошло то, о чем ты сейчас думаешь, то и никакой бы Председатель нам из будущего уже не угрожал. Верно ведь?
- Ну… - кивнул Кит, порадовавшись тому, что с папой они все-таки на одной волне. - Правда, ты мне сказал "не высовываться"…
- Надевай… - С невозмутимым видом папа снова протянул сыну две половинки браслета. - Только кулак не сжимай, пока не скажу.
Кит искоса глянул на князя: тот, как зритель в цирке, уже накачался любопытством в ожидании фокуса. Кит прекрасно помнил, как обращался с таинственным оружием папа и положил одну половинку сверху на запястье, а другую осторожно приставил снизу… Электрического треска никакого не возникло, хотя дуги-половинки магнитно слиплись. И не появилось никакой яркой, угрожающей искры, что должна была бы носиться по кольцевой траектории, переливаясь золотистыми и голубоватыми тонами.
Заметив, что с фокусом не все в порядке уже на стадии подготовки реквизита, папа удовлетворенно кивнул и так же, как и в прошлый раз, указал на стоявшую на столе пластиковую баклажку с минералкой.
- Давай! Начинай! - сказал он. - Только аккуратнее.
Кит вытянул руку к баклажке и, как можно, тщательнее прицелился в нее пальцами кисти… Даже прищурился… Никакого эффекта!
- А теперь осторожно сжимай кулак, - не приказал, а уже мягко и снисходительно предложил папа, причем в его голосе уже слышалась прозорливая насмешка: мол, факир был пьян, и фокус не удался.
Кит стал сжимать… сжимал… сжимал… даже мышцы в предплечье заломило. Браслет на запястье оставался холоден и мертв.
- Ты ее хоть поненавидь немного, - посоветовал папа. - Зубами, что ли, заскрипи… Прикажи расплавиться и закипеть.
Ну, поненавидел Кит эту невинную баклажку, сконцентрировав в ней всё зло вселенной… ну, зубами на нее поскрипел. Всё равно без толку.
- Что я говорил! - констатировал папа. - Похоже, наш предок тоже знал, с какими тайнами имеет дело… уж не ведаю, кто ему об этом сказал или он сам догадался. И дед тоже особый талант имел: он там, в этом браслете, какой-то предохранитель поставил от таких, как Никита… Иным словом, супергероев с мощным даром. Чтобы они ненароком всю планету не разнесли… Или князь прав: этот браслет действует только на руке потенциального разрушителя в нашем роду, хотя о таких легенды умалчивают… Да и я пока ничего особенно не разнес в своей жизни, а проявиться должно бы… Ладно, сын, ты не смущайся, - отмахнулся он, увидев, как Кит кривится. - Ты же знаешь: папа тебя хвалить зря не станет. Ну, супергерой. Подумаешь. Мы же с тобой знаем, что почём. Дай-ка мне эту безделушку.
Папа с изяществом фокусника снял браслет с руки сына и приладил его на своем запястье. Тут и треск электрический раздался, и яркая искра понеслась по браслету, нарезая круги.
- О, заработало! И, прошу заметить, без всякой ненависти к живой силе и технике врага, - усмехнулся папа. - Этот разрушитель, я думаю, только на малых, скромных таких энергиях работает. Вот как у меня, бесталанного… Приладь его на слона - не включится, и земля не провалится до самой магмы, а надень на крота - так, наверно, он ему нору в километр за минуту пророет… Смотрите!
Папа только успел руку вытянуть по направлению к баклажке, как она вдруг сверкнула, будто лампочка в момент перегорания, громко пшыкнула - и всех обдало волной горячего пара… Была баклажка - и не стало, испарилась вместе с минералкой.
- Великолепно! - Князь похлопал в ладоши. - Значит, Киту надо срочно отправляться к прадеду, который сумел создать это оружие, и упросить его снять предохранитель.
- Тогда я должен отправиться вместе с ним, - твердо сказал папа, снимая браслет. - Там же Москва военного времени… ну, или первого послевоенного, и я про нее знаю лучше Никиты. Мальчишке одному там делать нечего… Да и вдвоем нам будет легче деда уговорить… Да!
Тут папа вдруг замер, словно впал в транс… а потом так же внезапно ожил и сильно потряс головой.
- Это же обалдеть можно, если сразу несколько поколений встретятся и военный совет устроят! - восхищенно пробормотал он.
- Одну минуту, - сказал князь и стремглав выскочил из комнаты.
Гораздо раньше, чем через обещанную минуту, он вернулся со своей заветной записной книжкой - "расписанием движения машин времени" - и ткнул пальцем в какую-то непререкаемую черточку с циферками:
- Вот! "Прямые поезда" отсюда, из этого месяца, в сороковые и пятидесятые годы не ходят. Нам надо сначала вернуться в восемнадцатый год… У нас там, на "Лебеде", приемное устройство уже должно быть готово… Но это восемнадцатый год, а он, полагаю, опаснее эпохи Второй мировой войны непосредственно в самой Москве…
И многозначительно замолк.
- Объяснитесь понятнее, Георгий Януариевич, - с холодным намеком попросил папа Кита.
- Охотно, - кивнул князь. - Я бы сейчас не стал рисковать сразу двумя такими важными для истории человечества жизнями, как ваша и Никиты… Тем более, что именно в этот период, когда мы вернемся на "Лебедь" возможно нападение Спящей Охотницы.
- Как я понимаю, жизнью моего сына рисковать можно, а моей нет… - процедил папа.
- Я имею в виду только уровень неизбежного риска, - хладнокровно ответил князь. - Без Никиты мы там все равно уже не обойдемся. Да и ему уже никак не вернуться обратно в аэроплан, на неделю вперед, без того, чтобы первым делом не побывать снова в восемнадцатом году… Такова линия судьбы, если угодно. А вот вы, Андрей Николаевич, пребываете в той точке, в какой и должны находиться. Если вы сейчас отправитесь с нами, а от нас - в Москву сороковых, то и вам потом придется возвращаться, через наш, так сказать, перевалочный пункт на "Лебеде"… Как бы нам потом совсем не запутаться…
Кит, между тем, стал подозревать, что князь намеренно запутывает папу, чтобы побыстрее отделаться от него. Поди разберись в этих штрихах и цифрах!
- Да и перевалочный пункт не стопроцентно надежен, - добавил князь еще одну аккуратную угрозу. - Надеюсь, вы меня правильно понимаете?
Папа нахмурил брови. Уж если Кит с его математическим складом ума уже страшился этого "расписания временных переходов" и старался о нем не думать, то папе с его художественным воображением…
- К тому же, смею утверждать, что у Никиты защита более внушительна, чем у вас… с вашими талантами, - добивал князь папу Андрея.
- Какая-такая? - полюбопытствовал папа, приподняв бровь.
- Та самая, - отнюдь не загадочно намекнул князь Георгий, приподняв свою правую бровь еще выше, а за ней - и голову, ясно показывая, откуда, если что, эту защиту ожидать.
"Ну всё, сейчас про архангелов запоёт", - поморщился Кит.
Но князь не запел. Папа легко понял его намек-"гиперссылку".
- И что вы предлагаете мне делать? Только молиться - и всё? - спросил папа. - Я же не в силах сидеть тут, сложа руки…
- Сложа - не сложа… Но только куда благоразумнее оставаться вам пока здесь и готовиться к путешествию с сыном в сороковые годы, - ответил князь. - Может быть, одежку какую-нибудь антикварную найти… - Он похлопал себя по бедрам, то есть - по антикварным папиным джинсам "Монтана". - Ассигнации того времени у коллекционеров прикупить оптом по дешевке тоже не помешает… А мы с Никитой пока отправимся на "Лебедь", разберемся там с положением дел и постараемся устроить вам удобный транзитный проезд, как только откроется сквозной проход через эпоху.
Папа помолчал-помолчал и сказал "угу". А потом протянул дедов браслет Никите:
- Возьми на всякий случай. Может, сработает всё-таки, если совсем припрёт.
- Спасибо, - сказал Кит и принял бесценное наследство.
- А где, позвольте поинтересоваться, граммофон? - спросил князь, страшно довольный итогами переговоров.
- Сейчас соберу по сусекам, так уж и быть, - вздохнул папа и посмотрел то в одну, то в другую сторону, прикидывая, откуда начинать сносить на стол детали разобранного "граммофона времени".
- Тогда я, с вашего позволения, пока переоденусь, - сказал князь и вышел.
Минут через пять папа снес из разных углов, тайников, сусек и загашников детали старательно разобранного им граммофона.
- Как ты их еще не выкинул… - прокомментировал Кит.
- Что-то меня остановило, - сначала усмехнулся, а потом грустно вздохнул папа.
Тут и портупей-юнкер Веледницкий появился в уставном виде, только с закатанным рукавом гимнастерки на забинтованной руке. На другой руке он держал шинель и кадетский прикид Никиты.
- О, уже почти все готово! - порадовался он, глянув на стол, и протянул Киту шинель и фуражку. - Возьми, еще пригодится.
- Может, еще какую-нибудь одежку с собой отсюда прихватишь? На смену… - грустно сказал папа.
Князь Георгий тут же сомнительно утешил папу Кита:
- О-о, Андрей Николаевич, как говорят в наших временах, не извольте беспокоиться. У нас на Никиту Андреевича там давно пошит и даже на вырост гардероб на все случаи жизни: хоть на бал в Таврический… простите, туда мы уже опоздали… ну, и хоть в экспедицию на Северный полюс… или даже на Марс.
Кит шинель взял, но сначала положил ее на папино кресло:
- Погоди, Жорж. Сначала машинку починим.
Краем взора он уже видел крохотную мерцающую искорку - точку сборки - на куче граммофонного лома.
- Отойдите подальше, - предупредил он.
Папа и князь отступили на шаг, каждый - в свою сторону.
Кит и руки не успел поднять, как всякие железки-кусочки подпрыгнули, закружились над столом, разгоняя воздух не слабее настольного вентилятора, засверкали искрами, полыхнули роем-пузырём и… вдруг звонко треснуло где-то позади и, сверкнув, пулей просвистело к столу мимо самого уха князя Георгия.
Вихрь искр погас.
Граммофон уже стоял на столе как новенький.
Князь в недоумении трогал, проверял ухо, цело ли…
Кит посмотрел, откуда просвистело: там, в стеклянной дверце небольшого старинного буфетика, видна была звездочка дырки - и вправду, как от крохотной пульки.
- Па-а… - ужаснулся Кит. - Ты чуть Жоржа не убил.
- А что это было? - робко спросил Жорж.
Папа постоял-постоял… и стукнул себя кулаком по лбу:
- Это же игла! Она там, в буфете, отдельно лежала… а я и не заметил… Забыл! Прошу прощения.
- Ничего, - отмахнулся князь той же, здоровой, рукой, которой трогал ухо. - Мне в вашем времени пули и даже снаряды не страшны… не говоря уж о граммофонных иглах. Хорошо, что хоть пластинки так летать не должны, а то не напасёшься. Надеюсь, хоть одна еще осталась.
Папа важным движением руки успокоил публику, торопливо достал из среднего ящика своего письменного стола заветную черную пластинку, вынул ее сначала из пластикового пакета, а потом - из старого конверта.
- Может, хоть до утра отдохнете? - как бы невзначай, между делом спросил он.
- Не стоит искушать судьбу, - упрямо покачал головой князь, ему, конечно, не терпелось домой из чужого мира, где не стало любимых просторов, - Это время нельзя ставить под удар. Мы не знаем, на что способна Спящая Красавица.
- Чуть не забыл! - спохватился Кит
В три секунды он сбегал на кухню за голографическим фото самой опасной девчонки во Вселенной.
- Па, так она живая или искусственная? - спросил напоследок Кит, безнадёжно при этом вздохнув. - Реши наконец… Что делать-то?
Он из последних сил заставлял себя надеяться, что папа напоследок сработает компасом и покажет сыну самое верное направление.
- Эх, крестить бы тебя! - стал гнуть свое папа. - Я уверен, что крещеному человеку гораздо легче определить, есть у этого андроида душа или нет.
- А что мама на это скажет? - обозлился Кит, напомнив папе про родительский договор о том, что сын сам выберет в конце концов во что ему верить - во всесилие науки или просто верить… но только не раньше, чем он достигнет совершеннолетия и паспорт не получит.
- Нет у нас на "Лебеде" полкового попа, Андрей Николаевич, - с высоким аристократическим раздражением разрядил обстановку князь Георгий. - Да и здесь времени пока нет делами духовными заниматься… Не успеем. Не ровен час, нагрянет это отродье и порубит в капусту всех - и крещеных, и некрещеных… Однако обещаем подумать на досуге.
Папа положил пластинку на диск граммофона, завел его, но с предохранителя сразу не снял, а посмотрел на Кита грустно-прегрустно и так сощурился, будто лимон надкусил.
- Ну, Никита Андреевич, - невероятным образом обратился он к собственному сыну, - выбор тебя ждет - не позавидуешь. Похлеще гамлетовского "быть или не быть". На обычной войне проще: видишь врага - стреляй в него, и все тут… А здесь какая-то загадка мировая. Не знаю, как справишься…
- Разберемся, - сказал Кит.
Папа подошел и обнял Кита… И Кит почувствовал, что папу вроде озноб трясет… У Кита комок в горле встал.
- Па, ты только не бойся, - тихо проговорил он. - Всё будет нормально. Мне уже сказали, что меня этот… как его… архангел охраняет…
- Я тоже на это надеюсь… но ты и меня зови, если что, - тихо сказал папа.
- Как только, так сразу, - пообещал Кит.
Папа резко отстранил его от себя и… и вручил тяжелый граммофон.
- …А то еще мой любимый стол утяните с собой в прошлый век, - сказал он и обратился к князю: - Заводите машину, Георгий Януариевич… А я отмашку дам.
И отошел в сторонку… от греха подальше.
Князь изысканно поблагодарил папу за прием и за своевременную врачебную помощь, столь же изысканно простился за обоих, отпустил диск и поставил иглу.
"Последний рейс" начался. Сразу стала заволакивать мир сиреневая дымка.
- С Бого-о-ом! - пробасил, как грозный набатный колокол, папа в останавливавшемся по ту сторону дымки времени и медленно-медленно успел перекрестить "юнкеров-кадетов".
Ослепительные стрелы пронзили пространство.
Кит зажмурился… а когда открыл глаза, увидел в быстро рассевавшейся искрами мгле… кого? Старшего князя - Януария Веледницкого!
"На Марс влетели, блин!" - мысленно охнул Кит.
Но это был не Марс…
Глава седьмая
с роковым свиданием над вулканом Везувий и подозрительным союзом Добра и Зла
- Папа! - совсем по-детски, высоким голосом закричал портупей-юнкер Веледницкий, причем с аристократическим ударением на последний слог.
И бросился в объятия отца.
Кит огляделся - и ничему не удивился. Даже стоявшей поблизости княжне Лизе - бледной, со слезами счастья на глазах. Она будто готова была так же кинуться навстречу Никите. Но стояла в немом порыве.
- Здравствуй, Лиза, - сказал Кит, снова ощутив себя безвольным и бессильным ботаном, в который и постыдный раз не способным сдвинуться с места.
- Здравствуй, Никита, - чуть смелее, но отнюдь не решительнее сказала княжна и склонила головку. - Вот и папа, наконец, вернулся.
Обстановка была отнюдь не марсианская - домашняя, знакомая Киту. Капитанский мостик "Лебедя". Башенка-обсерватория на барском доме, служившем жилой надстройкой на огромном подземно-космическом дирижабле. Над головами сияла большая матовая лампа, или лампион, как называли такие светильники в далеком прошлом. За панорамными окнами стояла какая-то непроглядная сумрачная муть.
Княжна Лиза, похоже, надолго или навсегда забыла про свои дворянские платьишки и кринолины. Она вжилась в образ старинной лётчицы: плотная мужская клетчатая рубашка, военизированные штаны-галифе, великолепные рыжие сапоги. Что уж говорить про обалденную, короткую, воронёно-волнистую цунами-прическу?
- Ты как всегда такая… - пробился в чувства Кит.
- Какая? - тут же с лукавинкой улыбнулась княжна, чуть подавшись навстречу Киту.
- …Обалденная, - честно сказал Кит, не прикрываясь красивыми старинными словечками добавил для приличия: - Ну, по-нашему.
- Какая же еще! - сверкнула княжна своими темными очами.
Она вернулась в свое нормальное повседневное лукавство и сразу же нашла в себе силы подойти к долгожданному гостю. Она положила ему руку на плечо… но более не приблизилась, разве что - дурманящим ароматом изысканного парфюма со старинными розами-мимозами.
- Мы очень за вас волновались, но, слава Богу, обошлось, - тихо сказала княжна. - Ты как раз вовремя.
- А мы сейчас где? - полюбопытствовал Кит.
- В вулкане Везувий, - ответила княжна.
- Где-где?! - поразился Кит.
- Вулкан Везувий - хорошее временное укрытие, - пояснила княжна. - Мы в нем прямо на уровне поверхности земли. Дожидались вас… Папа, слава Богу, вернулся с Марса. Сказал, что скоро начнутся очень важные события… но говорит, что еще точно не знает, какие…
"На профессора это похоже", - подумал Кит и посмотрел в сторону символической скульптурной группы - отца и сына.
Они все еще стояли, обнявшись. Профессор, похожий на писателя Чехова, только седоватого, что-то шептал на ухо своему юнкер-отпрыску, сверкая то ли стёклышком пенсне, то ли сквозь него скупой отеческой слезою, а вовсе не блудный, серьезный сын его по-взрослому хмурился и кивал. По всему судя, они уже успели перейти от чувств к конкретным планам и делам.
- Папа задумал устроить в Везувии ловушку для Спящей Охотницы, - сказала княжна. - Сейчас здесь как раз начинается период открытого времени. Она может появиться, почуяв твое присутствие.
- А ваш папа знает, кто она - живая или нет? - с надеждой спросил Кит и уточнил: - …Ну, это, с душой или без?
- Папа, в общем-то, на моей стороне, - как-то не совсем уверенно ответила княжна.
- Ему тоже святой водолаз являлся? - взял, да и брякнул по-мальчишески Кит, не подумав.
Княжна отдернула руку от Кита, будто ее током ударило.
- Что ты знаешь про это? Откуда?! Жорж тебе что-то наплел с извечным своим сарказмом? - сердито и притом как-то испуганно вопрошала она.
- Ну, полковник… - пробормотал Кит, потерявшись.
- Полковника больше нет… в нашем мире. Он погиб там, на мосту, прикрывая ваш отход, - опустив взгляд, сказала княжна.
У Кита нехорошо похолодело внутри, в животе.
А от живота стрельнуло в мозг: был враг, стал друг - и вот его уже нет… Ведь это была первая смерть человека, которого Кит знал, как мог… Вроде чужой человек, а как будто часть души отвалилась в пропасть… Той души, которую умные учёные считают иллюзией.
Пропасть - ее впервые почувствовал Кит под ногами. Вспомнил злобный взгляд полковника в тех далеких временах… а потом - его тёплые шутки-хохмы… Комок подкатил к горлу, жгуче заплыли глаза. Если б не стоявшая рядом княжна…
- Его уже не спросишь… - с намеком добавила она.
Задуманное вранье получалось дрянным.
- Лиз, ты лучше брата спроси, - вывернулся Кит, потея с головы до ног, - что он мне про это твое… - Он застрял, подыскивая необидное слово. - Ну, это паранормальное явление рассказал… Я, может, чего не понял. Там стрельба была.
- Спрошу, еще как спрошу, - строго пообещала княжна.