- Мне тоже. - Вил взглянул на оленей поверх моего плеча. - А я думал, тебе одиннадцать. Ну… выглядишь ты больно мелким.
Меня обидело это замечание, но я решил пропустить его мимо ушей.
- А ты давно здесь живешь? - спросил я, подбрасывая на ладони мячик.
- Уже несколько месяцев.
- А есть тут еще ребята нашего возраста? - Я обвел взглядом улицу из шести домов.
- Ага. Есть, - сказал Вил. - Только она девчонка. И с большим прибабахом.
Солнце уже садилось. Оно почти скрылось за деревьями на болотах. Небо было ярко-красным. На улице заметно похолодало. Я поднял глаза. На небе виднелась бледная луна. Почти полная.
Вил направился к оленьему загону, и я пошел за ним. Он ступал тяжело, словно печатая шаг. При каждом шаге его широкие плечи смешно подпрыгивали. Вил встал у загона и протянул руку через проволочную сетку. Один из оленей подошел и облизал его ладонь.
- Твой папа тоже работает в нашем лесничестве? - спросил он, внимательно разглядывая оленя.
- Нет. Мои папа с мамой - ученые. Они здесь проводят исследования. С этими оленями.
- Странные какие-то олени. - Вил убрал из загона мокрую руку и поднял ее над головой. - Ну вот. Всего меня обслюнявил.
Я рассмеялся.
- Это барасинга, болотные олени из Южной Америки. - Я швырнул Вилу мячик. Он поймал его и бросил обратно. Какое-то время мы развлекались, кидая друг другу мячик.
- Ты был на болотах? - спросил меня Вил. Я не поймал мячик, и мне пришлось за ним бежать.
- Ага, был. Как раз сегодня ходили с сестрой. И мы заблудились.
Вил хохотнул.
- А ты не знаешь, почему их называют болотами Красного жара? - спросил я, кидая мячик свечой.
Было уже совсем темно, я сам с трудом различал мяч. Однако Вил без труда поймал его одной рукой.
- Знаю. Мне папа рассказывал, - сказал он. - Странная такая история… Случилось все это сто лет назад. Или может быть, еще раньше. Тогда здесь еще не было этих домов. А был только город. И все в городе вдруг заболели какой-то непонятной болезнью. Похожей на лихорадку. С сильным жаром. Только это была не обычная лихорадка.
- Все заболели? Все до единого? - уточнил я.
Он кивнул:
- Все, кто хоть раз заходил на болота. Папа рассказывал, что во время болезни у них был сильный жар. И перед глазами плясали красные пятна. Вот почему красный жар. И еще он говорил, что многие умерли.
- Ужас какой. - Я невольно повернул голову в сторону болот. Было уже так темно, что я с трудом различал деревья у края болот.
- А те, кто не умерли от красного жара, стали вести себя очень странно, - продолжал Вил. Его маленькие круглые глазки поблескивали в темноте. - Как будто у них крыша съехала. Постоянно чего-то бубнили себе под нос. Полный бред. Совершенно бессмысленные предложения. Набор слов. И передвигались чудно. Или спотыкались на каждом шагу. Или вдруг начинали ходить кругами.
- Жуть. - Я по-прежнему смотрел на болота. Небо из красного сделалось темно-бордовым. Луна стала ярче.
- Вот с тех пор эти болота и называют топями Красного жара, - заключил Вил и бросил мне теннисный мячик. - Ну ладно, пойду я домой.
- А ты видел болотного отшельника? - спросил я.
Он покачал головой:
- Не-а, не видел. Я про него только слышал.
- А я видел, - похвастался я. - Мы с сестрой его видели. Мы нашли его хижину.
- Круто! - воскликнул Вил. - Ну и чего, вы с ним поговорили?
- Да нет. Какое там поговорили! Он за нами погнался. Страшный такой, лохматый.
- Погнался? - задумчиво переспросил Вил. - А зачем?
- Я не знаю. Мы испугались и убежали.
- Мне уже надо идти. - Вил быстрым шагом направился к своему дому, но вдруг остановился и обернулся ко мне. - Может быть, как-нибудь вместе сходим на болота?
- Ага. Обязательно сходим!
Я ужасно обрадовался, что теперь у меня есть товарищ, с которым можно пойти на болота. Ну и вообще пообщаться… Одному все-таки скучно. А вдвоем уже веселее. Я даже подумал, что здесь, может быть, не так мрачно, как мне представлялось еще сегодня.
Я еще постоял во дворе, глядя вслед Вилу. Дом у него был почти точно такой же, как наш. Только, конечно, без оленьего загона на заднем дворе.
Зато там на заднем дворе были качели, маленькая горка и доска-качалка. Вряд ли для Вила. Наверное, у него есть младший брат, решил я. Или сестра.
Я подумал об Эмили. Наверняка ей будет завидно, что у меня теперь есть приятель. Бедная Эмили… Ей действительно было грустно без этого идиота Мартина, который увивался за ней в Берлингтоне.
Мартин мне никогда не нравился.
Он обращался ко мне: "Эй, малыш".
А кому, интересно, такое понравится?!
Один из оленей прилег на землю, грациозно поджав ноги. Рядом тут же пристроился второй. Они уже собирались спать.
Я вернулся в дом.
Все сидели в гостиной и смотрели какую-то передачу про акул по каналу "Открытия и живая природа". Это любимый канал моих родичей. Впрочем, это и так понятно.
Я немножечко посидел с ними и посмотрел передачу. Но потом вдруг понял, что мне как-то нехорошо. Голова разболелась - боль пульсировала в висках. И меня бил озноб.
Я сказал маме, что я себя плохо чувствую. Она встала с дивана и подошла ко мне.
- Какой-то ты красный, - встревожено проговорила она и положила мне руку на лоб. Рука у нее была прохладной, и это было приятно. - Грэди, кажется, у тебя жар.
9
А еще через несколько дней я впервые услышал тот самый странный и жуткий вой.
Все это время я проболел. Меня лихорадило. Температура поднялась до 39° и продержалась так целый день. Потом мне стало чуть-чуть получше. А потом температура поднялась снова.
- Это болотная лихорадка. Красный жар, - объявил я родителям еще в первый вечер. - Скоро я тронусь умом и начну чудить.
- Ты уже умом тронулся, - поддразнила меня мама. Она протянула мне стакан апельсинового сока. - На, выпей. И вообще тебе надо много пить.
- Питье все равно не спасает от красного жара, - мрачно объявил я, но сок все-таки взял. - Это неизлечимо.
Мама только поцокала языком.
Папа сидел, уткнувшись в свой научный журнал.
Он даже не поднял головы.
В ту ночь мне снились какие-то странные сны. Словно я в Вермонте. Бегу по сугробам. И кто-то гонится за мной по пятам. Там, во сне, я был уверен, что это болотный отшельник. Я бежал и бежал… И мне было холодно. Я весь дрожал. С головы до ног.
На бегу я оглянулся. Мне хотелось узнать, кто меня преследует. Но там не было никого. А потом я неожиданно оказался на болотах. Я тонул в торфянике. Вокруг бурлила вода, липкая и зеленая. Она противно причмокивала и ухала, как живая.
Меня засасывала трясина.
Как будто чьи-то мягкие руки тянули меня вниз. Вниз…
И тут меня разбудил громкий вой.
Я рывком сел на постели и, ничего не соображая со сна, уставился в окно. В окне серебрилась луна. Почти полная. И такая яркая. Она как будто горела на фоне ночного неба, отливающего густой синевой.
Снова жуткий вой.
До меня вдруг дошло, что меня буквально колотит. Я был весь мокрый. Пижамная куртка прилипла к спине.
За окном снова раздался звериный вой.
Кто это был?
И где?
На болотах?
Впечатление было такое, что этот зверь воет под самым моим окно. Так протяжно и злобно.
Я сбросил с себя одеяло и встал с кровати. Меня все еще била дрожь. А когда я поднялся, голова сразу же разболелась. Наверное, у меня была температура.
Снова раздался вой.
Я побоялся подходить к окну. Решил, что сначала схожу к папе с мамой и спрошу, слышали они этот вой или нет.
Я вышел в темный коридор и сразу же налетел на столик. Обычно я не натыкаюсь на мебель. Просто я еще не привык к нашему новому дому.
Ноги у меня замерзли, как лед. Зато голове было жарко, как будто ее жгло огнем. Я немного постоял в коридоре, потирая ушибленную коленку и дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте. Потом я пошел дальше по коридору.
Спальня родителей располагалась в самом дальнем крыле дома, за кухней. Я решил срезать путь и пройти через кухню. Уже в кухне я услышал какой-то звук. Словно кто-то скребся в дверь.
Я замер на месте.
Прислушался.
Да, я не ошибся.
Кто-то царапался в дверь.
У меня по спине побежали мурашки. Я боялся вздохнуть.
Вот опять.
Тихо-тихо…
Царап-царап.
Кто-то скребся снаружи в дверь кухни.
Сердце у меня билось так, что казалось, сейчас разорвется.
А потом снова раздался вой. Все тот же злобный и жуткий вой. Очень близко. Совсем рядом с домом.
Царап-царап.
Кто это может быть? Какой-нибудь зверь?
Какой-нибудь зверь с болот, который воет на луну и ломится к нам в дом?!
Я вдруг понял, что давно уже не дышу. Я с шумом выдохнул воздух.
И снова прислушался.
Тишина.
Только удары сердца оглушительно грохотали у меня в ушах.
За спиной что-то щелкнуло и загудело. Я даже подпрыгнул с испугу. Но это был всего-навсего холодильник. Я схватился обеими руками за край стола. У меня вдруг вспотели ладони. Они были влажными и холодными, как лед.
Я прислушался.
Царап-царап.
Я шагнул было к двери…
Но тут же замер на месте.
Меня охватил жуткий страх.
Потому что я понял, что в кухне я не один.
Кто-то был там, у меня за спиной.
В темноте.
10
Я тихо вскрикнул и еще сильнее - до боли в руках - вцепился в стол.
- К-кто здесь? - выдавил я.
Неожиданно зажегся свет.
- Эмили! - завопил я дурным голосом. - Эмили…
- Ты слышал вой, там, на улице? - спросила она громким встревоженным шепотом, пристально глядя на меня своими огромными голубыми глазами.
- Да. Он меня и разбудил. Жуткий такой, свирепый…
- Как будто сигнал к атаке, - прошептала Эмили. Я так и не понял, почему она говорит шепотом. - А ты чего такой странный, Грэди?
- Чего?! - растерялся я.
Я даже не понял, о чем она говорит.
- У тебя все лицо красное, - пояснила сестра. - И ты весь дрожишь.
- Наверное, у меня опять жар.
- Болотная лихорадка, - пробормотала Эмили. - Может быть, тот самый красный жар, про который ты мне рассказывал.
Я повернулся к двери на улицу:
- А ты слышала… там кто-то царапался. В заднюю дверь. Как будто просился в дом.
- Слышала, - прошептала Эмили, со страхом поглядывая на дверь. Мы прислушались. Тишина.
- Может быть, это олень выбрался из загона? - Эмили неуверенно шагнула к двери и остановилась, вцепившись обеими руками в пояс своего халата.
- А разве олени царапаются? У них вроде копыта, - глубокомысленно изрек я. - Да и зачем ему в дом ломиться?
Вот уж изрек так изрек. Достойная вышла речь. Мы расхохотались.
- Может, он пить захотел и собирался стаканчик воды попросить, - выдавила она сквозь смех. Мы опять рассмеялись. Но это был нервный смех. Истеричный.
Мы замолчали одновременно. И снова прислушались. Снаружи снова раздался вой, похожий на полицейскую сирену. Эмили вздрогнула.
- Это волк! - Ее голос дрожал от страха. Она поднесла руку ко рту и испуганно сжалась. - Только волки так воют, Грэди.
- Да ладно тебе, Эмили… - начал было я, но она не дала мне договорить.
- Нет, я знаю, - настойчиво проговорила она. - Это волчий вой. Точно, волчий.
- Эм, перестань. - Я вдруг понял, что мне тяжело стоять, и плюхнулся на ближайший стул. - На болотах Флориды не водятся волки. Почитай книжку, у нас же есть. А еще лучше, спроси у папы. Он тебе скажет, что волки не живут на болотах.
Она открыла было рот, чтобы мне возразить, но не успела. Потому что за дверью снова зашебуршало.
Царап-царап.
Мы с Эмили затаили дыхание и испуганно переглянулись.
- Что это? - спросил я шепотом и быстро добавил, догадавшись по лицу Эмили, что она сейчас скажет: - Только не говори мне, что это волк.
- Я… я не знаю. - Она поднесла ко рту и вторую руку. Когда Эмили паниковала, она всегда закрывала рот руками. - Давай разбудим родителей.
- Давай сначала посмотрим. - Я решительно подошел к двери и взялся за ручку.
Я даже не знаю, с чего это я так расхрабрился. Может быть, из-за того, что меня лихорадило. Если у человека жар, он порой такое выкидывает, что самому страшно становится… Но как бы там ни было, я вдруг осмелился разрешить эту загадку.
Кто скребется к нам в дверь?
Кто… или что?
И для того, чтобы это выяснить, существовал один очень простой, но верный способ: открыть дверь и посмотреть.
- Нет, Грэди… не надо, - умоляюще протянула Эмили.
Но я лишь небрежно взмахнул рукой. Нажал на ручку и приоткрыл дверь.
11
Воздух с улицы ворвался в кухню. Дохнуло жаром и влагой. В уши ударил громкий стрекот цикад.
Придерживая дверь рукой, я осторожно выглянул во двор.
Никого.
В темном небе висела луна - почти полная, желтая, как лимон. На нее наплывали обрывки черных облаков.
Цикады вдруг разом умолкли, и стало тихо.
Слишком тихо.
Я смотрел в темноту на болотах, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
Но там ничто даже не шевельнулось.
Ничто не издало ни звука.
Я подождал, пока глаза не привыкнут к темноте. В бледном свете луны трава на лужайке казалась серой. Чуть подальше чернели темные силуэты деревьев. Там уже начинались болота.
Кто же скребся к нам в дверь? Может, теперь он прячется в темноте? Наблюдает за мной? Дожидается, пока я не закрою дверь, чтобы снова жутко завыть?
- Грэди… закрой дверь. - Голос у Эмили был испуганным. - Грэди, ты что-нибудь видишь? А?
- Нет, - отозвался я. - Только луну.
Я вышел на заднее крыльцо. Воздух был жарким и влажным, больше похожим на пар - как в ванне после горячего душа.
- Грэди, вернись. И закрой дверь.
Эмили вся издергалась. Голос у нее дрожал.
Я посмотрел на олений загон. Олени спокойно спали. Во всяком случае, ни один из них не шевелился. Горячий ветер прошелестел в траве. Снова застрекотали цикады.
- Здесь есть кто-нибудь? - крикнул я и тут же почувствовал себя полным идиотом.
Никого там не было. Никого.
- Грэди… закрой дверь. Пожалуйста.
Эмили потянула меня за рукав пижамной куртки. Она буквально втащила меня в кухню. Я закрыл дверь и запер ее на задвижку.
Лицо у меня было мокрым от влажного ночного воздуха. Несмотря на жару, меня бил озноб. Колени дрожали.
- Вид у тебя нездоровый, - заметила Эмили. - Совсем больной. - Она тревожно глянула на дверь поверх моего плеча. - Ты что-нибудь видел?
- Нет. Ничего. Там темень такая - вообще ничего не видно. Даже при полной луне.
- Что у вас тут за собрание? - раздался строгий голос у нас за спиной. Мы с Эмили и не заметили, как отец вошел в кухню. Теперь он стоял в дверях и поправлял ворот своей длинной ночной рубашки. Папа у нас принципиально не признает пижам. - Уже давно за полночь.
Пытаясь понять, что происходит, он перевел вопрошающий взгляд с Эмили на меня, а потом снова на Эмили.
- Мы слышали вой снаружи, - объяснила Эмили.
- А потом кто-то скребся в кухонную дверь, - добавил я.
Хоть я и старался держаться, меня всего трясло.
- У тебя жар, - сказал папа, пристально глядя на меня. - Вот тебе и мерещатся всякие ужасы. Ты посмотри на себя. Ты же весь красный как помидор. И трясешься мелкой дрожью. Тебе надо измерить температуру. Впечатление такое, что ты весь горишь.
Папа пошел в ванную, чтобы взять градусник.
- Ничего ему не померещилось! - крикнула Эмили ему вдогонку. - Я тоже слышала.
Папа остановился в дверях:
- А вы не проверили, как там олени?
- Я проверил. С оленями все в порядке, - ответил я.
- Может быть, это был ветер. Или какой-нибудь зверь на болотах. В новом доме всегда плохо спится. Все эти незнакомые звуки… они раздражают и не дают заснуть. Но со временем вы привыкнете.
Я никогда не привыкну к этому жуткому вою, упрямо подумал я. Но не стал ничего говорить, а просто пошел к себе в комнату.
Папа измерил мне температуру. Чуть выше нормы.
- Завтра ты будешь совсем здоровым, - сказал он и поправил мое одеяло. - Только давай мы с тобой договоримся: никаких больше блужданий по дому посреди ночи, ладно?
Я что-то буркнул ему в ответ и тут же провалился в тяжелый сон.
Мне снова приснился какой-то бред, тревожный и странный. Мне снилось, что я иду по болотам. И слышу все тот же зловещий вой. В просветах между ветвями деревьев проглядывает белый диск полной луны.
Я побежал. И неожиданно оказался по пояс в воде - в густой и зеленой воде торфяного болота. А в темноте слышался вой. Он разносился протяжным эхом среди деревьев. А потом мутная жижа накрыла меня с головой, и я утонул в болоте.
Когда я утром проснулся, сон не забылся сразу, как это обычно бывает. Я почти все помнил, но как-то смутно, нечетко. Я даже не был уверен, действительно ли этой ночью я слышал на улице вой или мне это только приснилось.
Я встал с кровати и понял, что чувствую себя замечательно. В окно лился яркий свет солнца. На небе не было ни облачка. Погожее, ясное утро тут же заставило меня забыть о ночных кошмарах.
"Интересно, - подумал я, - а Вил сегодня свободен? Может быть, мы с ним сходим на болота. Все интересней, чем дома сидеть".
Я быстро оделся: натянул свои старые вылинявшие джинсы и черную с серебряным футболку баскетбольного клуба "Райдерс". (Я не болею за "Райдерс". Просто мне нравятся их цвета.) За завтраком я проглотил целую миску поджаренных хлопьев, разрешил маме потрогать мне лоб, чтобы она убедилась, что температуры нет, и поспешил на улицу.
- Эй, погоди, - крикнула мама мне вслед. - Куда это ты собрался с утра пораньше?
- Зайду за Вилом. Посмотрю, дома он или нет. Может, мы с ним погуляем или еще чего-нибудь сообразим.
- Ну ладно. Только вы не особенно там беситесь. Ты же только-только после болезни. - Мама поставила на стол пустую кофейную чашку. - Обещаешь?
- Ага.
Я распахнул заднюю дверь, вышел во двор, прищурился от яркого света солнца и… заорал как резаный, когда громадное черное чудище с разбегу набросилось на меня и повалило на землю.