- Верно. Молодец, Элси: мы, по сути, одна семья, - сказал мистер Травилла довольным голосом, забавляя маленькую Розочку, которую уговорил сесть к себе на колени. - Я согласен с мнением жены! - провозгласил он.
- И я согласна с Элси, - сказала старшая миссис Травилла, с любовью глядя на молодоженов. - Я никогда особо не любила путешествовать. Дома я чувствую себя намного счастливее. А если вы, дети мои, останетесь со мной, мне вообще больше ничего не надо!
Лето пролетело быстро. Оно одарило Йон новым драгоценным сокровищем.
Тихим, туманным сентябрьским утром Элси сидела в своем уютном будуаре, откинувшись на бархатную спинку большого мягкого кресла. Муж только что вышел от нее, и она осталась... нет, не одна. Элси смотрела на красивую колыбельку из розового дерева, и глаза юной матери сияли светом новой любви. В колыбели, на пуховой подушечке, завернутое в шелковые пеленки, лежало крохотное существо. Кружевные оборки чепчика обрамляли розовое личико младенца. К нежной щечке был прижат выпростанный из пеленок малюсенький кулачок.
За дверью послышались знакомые шаги, и в будуар на цыпочках вошел мистер Динсмор. Элси, подняв глаза, воскликнула радостным шепотом:
- Папа!
- Дорогая моя, - негромко сказал мистер Динсмор, подходя к дочери и обнимая ее. - Как я рад, что ты уже на ногах. Только, прошу тебя, будь осторожна. Очень, очень осторожна. Не напрягайся, не переутомляйся, не...
- Да, папочка, не беспокойся. Эдвард присматривает за мной и малышкой так бдительно, будто думает, что через секунду нас похитят.
- Он совершенно прав. Подожди, не вставай. Лучше я сяду рядом с тобой. Вот так. Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, чем когда бы то ни было, папа. Я чувствую себя такой крепкой и здоровой, что мне кажется глупостью так себя беречь.
- Нет, Элси, это вовсе не глупость. Вот сейчас ты была одна. Надеюсь, ты не поднимала малышку?
- Нет. Эдвард отступил от своего принципа не приказывать мне и строго-настрого запретил брать дочку на руки. Няня рядом - в соседней комнате. Я в любую минуту могу ее позвать.
- Можно, я посмотрю на малышку? Она не проснется?
- Конечно, можно, папа, - и Элси осторожно отвела кружева и оборочки.
Дед и молодая мама склонились над спящей девочкой, прислушиваясь к ее тихому дыханию.
- Ах, папа, я стала еще богаче! Ты не представляешь, как я ее люблю! - прошептала Элси.
- Почему не представляю? А знаешь, как я люблю тебя, доченька? - и мистер Динсмор, подарив Элси взгляд, полный нежности и любви, вновь стал смотреть на личико внучки. - Сегодня ей исполнилось шесть недель. Какая она хорошенькая! Ангелочек! Тетушка Хлоя говорит, что малышка - в точности ты в младенчестве. Теперь у меня есть возможность восполнить существенный пробел в моей жизни. Ведь, когда ты была младенцем, я не видел тебя, своего первого ребенка. Хорошо, что вы назвали ее Элси. Элси, маленькая моя, дедушка думает, что ты - его. Ты - его драгоценное сокровище, - и мистер Динсмор еще долго, склонившись над внучкой, глядел на нее, нашептывая ласковые и нежные слова, благословляя девочку.
Элси испытала сложное чувство - смесь тоски по умершей матери, светлой грусти, любви и жалости к отцу, нежности к маленькой Элси... Но самым сильным было ощущение радости. Глаза молодой женщины наполнились слезами, и Элси обняла отца за шею.
- Дорогой папочка, как я рада, что ты так любишь мою крошку. Да, папочка, она не только моя и Эдварда, но и твоя тоже. Я уверена: если с нами что-нибудь, не дай Бог, случится, ты станешь ей таким же хорошим отцом, как и мне.
- Надеюсь, даже лучшим, чем тебе. Моя дорогая доченька, с тобой я был иногда слишком суров. Но я знаю, что ты меня давно простила.
- Папа, дорогой мой папочка, пожалуйста, никогда не говори, что я должна тебя простить. Пойми, мне нечего тебе прощать! Я убеждена: ты всегда делал то, что служило мне во благо. Я не берусь выразить словами, кем ты для меня был и кем остаешься.
- Ах, Элси, доченька моя, мое драгоценное, возлюбленное дитя, - растроганно промолвил мистер Динсмор.
Малютка зашевелилась, вздохнула, открыла глазки и тихонько заворковала.
- Позволь мне взять ее на руки, - попросил мистер Динсмор, бережно вынимая внучку из ее уютного гнездышка.
Элси опять откинулась на мягкие подушки и с удовольствием смотрела на отца, который обращался с младенцем с ловкостью опытной няни.
Девочка действительно была очень красива - нежное матовое личико, совершенной формы головка, покрытая золотистыми кудряшками. С возрастом золотые волосы и большие глаза потемнеют, еще яснее проявятся и другие черты, унаследованные от матери.
- Мой нежный маленький цветочек! Как ты будешь цвести в этом мире греха и печали? Элси, дорогая, помни, что это дитя - не твое, не Эдварда и не мое. Девочка дана нам на попечение Господом, чтобы мы подготовили ее душу к служению Ему и к встрече с Ним.
- Да, папа, я знаю, - благоговейно ответила Элси, - я отдала ее Богу прежде, чем она родилась.
- Надеюсь, что она будет похожа на тебя не только красотой, но и характером, - озабоченно сказал мистер Динсмор.
- Папа, я хочу, чтобы она была лучше меня. Отец скептически улыбнулся и покачал головой.
- Боюсь, что лучше уже невозможно - разве только в ней полностью отсутствует человеческая природа.
- Папа, ну что ты говоришь? Ты что, забыл, как часто я грешила, не слушалась тебя, и тебе приходилось наказывать меня? Особенно в первый год после твоего возвращения из Европы.
Лицо мистера Динсмора исказило страдание.
- Доченька, дорогая, как я жалею о том времени! Иногда мне остро хочется вернуть его, прожить еще раз! Я заслужил эпитет, которым однажды наградил меня твой будущий муж...
- Какой эпитет, папа? - заинтересовалась Элси.
- Травилла в праведном негодовании, вызванном моей жесткостью к тебе, маленькой, одинокой, чувствительной девочке, совершенно справедливо сказал мне: "Динсмор, ты - скотина!"
- Папа, как он мог! - красивое лицо Элси вспыхнуло от гнева.
- А ты не сердись на него, - сказал мистер Динсмор. - Он был прав, абсолютно прав. Я и был скотиной. Ты разве забыла, как упала в обморок, когда я заставил тебя сидеть у рояля? Просто чудо, что ты не умерла. Именно Травилла почуял неладное, первым вбежал в комнату, поднял тебя и положил на диван. Боже мой, кровь из раны на виске текла на твое белое платьице. Я никогда не забуду, какая боль пронзила мое сердце при мысли, что ты умерла. После того как Травилла убедился, что ты жива, он и объяснил мне, кто я есть. И я знал, что он полностью прав. Но, тем не менее, потом я был еще более жестоким... Помнишь, что я натворил, когда ты отказалась поступить против совести?
- Давай не будем ворошить прошлое, папа. Я гораздо больше люблю вспоминать о том, что было после моей болезни. Наступили годы, полные нежной забрты и тепла. Вот тут тебе уже не в чем себя упрекнуть.
- Ты ошибаешься. Я и тогда был слишком властным. И мой деспотизм погубил бы тебя, если бы не твой мягкий нрав и любящее сердце, да еще милость Божья. Сейчас я убежден, что родителям иногда следует закрывать глаза на незначительные прегрешения детей. А я был непозволительно строг и суров. Дорогая, будь снисходительна к дочке, к нашей маленькой Элси. Впрочем, я уверен, что Бог дал ей прекрасных родителей.
- Мы будем стараться, папа. Ты ведь имеешь в виду, что послушание необходимо, но не надо всегда требовать от детей мгновенного, охотного и безоговорочного подчинения, которого ты ожидал от меня?
- Да, доченька. Если приказ не имеет жизненной важности, то вполне допустимо простить ребенку небольшую забывчивость или промедление, - подтвердил мистер Динсмор.
Они немного помолчали. Затем, с любовью глядя на отца, Элси сказала:
- Я так рада, папа, что мы поговорили на эту тему. Мы с Эдвардом постоянно обсуждаем, как правильно воспитывать малышку. Я рада, что твои взгляды совпадают с нашими. Папа, ты не устал быть нянечкой? Пожалуйста, положи Элси мне на колени.
- Я не устал, но вижу, что ты хочешь подержать ее, - улыбнулся дочери мистер Динсмор, выполняя ее просьбу.
- Ах ты, моя голубочка! Ты мое солнышко! Милая моя крошечка, бесценное мое сокровище! - заговорила с дочкой Элси. Девочка кряхтела и ворковала в ответ. Прижав малышку к груди, мама нежно поцеловала ее в бархатистую щечку. - Папа, правда она красавица? Или мне так кажется, потому что я ее безумно люблю?
- Нет, не кажется. Она действительно замечательно красива. Все, кто ее видел, об этом говорят. Тебе не тяжело ее держать?
- Совсем не тяжело! Доктор сказал, что мне можно брать ее на руки, но... - тут в будуар вошел мистер Травилла, и Элси со смехом закончила, - этот грозный тиран так боится повредить свою личную собственность, то есть жену, что не позволяет ей брать дочь.
- Грозный тиран, говоришь? - спросил мистер Травилла, наклоняясь, чтобы поцеловать жену и маленькое личико дочери.
- Да, - ответила Элси, но ее нежный взгляд, отрицал ее же слова. - Что за мысль - запретить матери брать на руки собственного ребенка!
- Это мой ребенок, мой маленький друг, - радостно возразил Эдвард.
Элси рассмеялась мелодичным счастливым смехом, которого мистер Динсмор у нее еще ни разу не слыхал.
- Нашего ребенка, - поправила она мужа. - Но ты не поздоровался с папой.
- Мы уже виделись. Динсмор, раз уж мы собрались втроем, давай расскажем Элси о недвижимости.
- Да, давай.
- Какой недвижимости? - полюбопытствовала Элси.
- Мне поступило одно очень хорошее предложение, доченька. Нашелся покупатель на твою недвижимость в Новом Орлеане, - сказал мистер Динсмор. - И я считаю это предложение весьма привлекательным.
- Ты так считаешь, дорогой папочка? А ты, Эдвард? Я целиком полагаюсь на ваше общее мнение.
Эдвард согласно кивнул:
- Мы считаем, что имущество надо продать, а деньги как можно скорее вложить в иностранные акции. Сейчас это наиболее безопасное размещение капитала. Но решать тебе, ведь речь идет о твоей собственности.
- Наиболее безопасное? Но не вы ли в один голос твердили, что недвижимость - самое надежное из всех вложений?
- Обычно так оно и есть, - ответил мистер Динсмор, - но мы опасаемся, что недвижимость скоро обесценится.
- Что ж, папа, делай так, как вы с Эдвардом считаете правильным. Вы оба разбираетесь в этих вопросах намного лучше меня, и я вам полностью доверяю.
- Тогда я немедленно все продаю, и, думаю, скоро придет время, когда ты будешь рада, что я так поступил.
Они еще немного поговорили, и мистер Динсмор уехал. Эдвард и Элси остались вдвоем.
- Ты не устала, женушка? - спросил мистер Травилла.
- Нет, дорогой. Мне так приятно держать дочку, видеть ее головку на моей груди... Ах ты, моя сладкая!
Эдвард вдруг встал, осторожно поднял Элси, держащую ребенка, сел в кресло и усадил жену себе на колени.
- Теперь я держу вас обеих. Дорогая, ты знаешь, что сегодня я люблю тебя сильнее, чем когда-либо прежде?
- Но ты говоришь мне это каждый день, - ответила Элси игриво.
- А это всегда правда. Каждый день я думаю, что моя любовь велика, как никогда. Но наступает новый день, и я обнаруживаю, что она стала еще больше.
- Ты знаешь, я рассердилась на тебя сегодня - впервые с того времени, как мы с тобой обручились, - в голосе Элси звучало сожаление и просьба, словно она молила о прощении.
- Рассердилась на меня, дорогая? В чем же я провинился? - растерялся мистер Травилла.
- Папа вспомнил, что иногда он обходился со мной слишком сурово, и сказал, что заслужил эпитет, которым ты однажды его наградил. Это случилось в тот день, когда я упала со стула возле рояля. Ты помнишь?
- Еще бы! Я никогда этого не забуду И я назвал его скотиной. Ты уж прости меня, пожалуйста. Тем более это случилось так давно, а я страшно разозлился на Хораса, потому что уже тогда очень тебя любил.
- Простить тебя, дорогой? Это я должна просить прощения. Умоляю, прости меня! Поверь, я рассердилась всего лишь на мгновение. А сейчас люблю тебя еще сильнее за твое доброе сердце.
- Давай взаимно простим друг друга, - негромко сказал Эдвард и осторожно, чтобы не причинить вреда ребенку, прижал Элси к своему сердцу.
Глава 19
Голубка с птенцами - вот образ чудесный
Любви материнской, что светом небесным
Горит, не сгорая, не меркнет с годами -
Любви, что и в горе и в радости с нами.
Слезами омыта, молитвой согрета,
Она не гордится, не ищет ответа.
Пока в этом мире рождаются люди,
Любви беззаветнее нет - и не будет!
Миссис Нортон. "Мечта"
Смерть - это просто другая жизнь.
Филип Джеймс Бейли
На свете не найти слов, которыми можно было бы описать ту любовь, что полноводной рекой заструилась в сердце Элси после рождения первенца. Преданная дочь и любящая жена, теперь она стала нежной, заботливой, мудрой матерью. Элси денно и нощно пеклась о физическом, нравственном и духовном благополучии своего чада.
Молодая мама много и горячо молилась у колыбели. Она просила Иисуса, Который в дни пребывания Своего на земле сказал: "Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне", чтобы Он принял крошечную новорожденную овечку в Свое стадо (Мф.19:14).
Еще до того как дочь могла понимать услышанное, Элси начала рассказывать ей о Христе и Его удивительной любви к людям. А едва девочка заговорила, мама научила ее простой коротенькой молитве, и малышка старательно лепетала слова, обращенные к Боженьке.
Отец и дед с бабушкой боготворили маленькую Элси: чем старше, красивее и умнее она становилась, тем явственнее представала перед ними копия ее мамы. Чистое небо первого года материнства не омрачилось для Элси-старшей ни одним облачком. Однажды она сказала мужу:
- Знаешь, милый, я всегда считала себя самым счастливым человеком на земле и думала, что стать счастливее невозможно... Но теперь, когда родилась наша дочурка, счастье мое возросло так, что мне даже страшно! Ах, Эдвард, я не нарадуюсь на нашу малышку!
- Я тебя прекрасно понимаю. Я испытываю то же самое, - ответил Эдвард, прижимая к себе дочку. - Элси, родная моя, я так разбогател за эти два года! Мои девочки, две мои Элси - вы для меня драгоценнее всех сокровищ мира! Мне иногда тоже становится страшно - вдруг вы станете для меня идолами, и Бог заберет вас у меня, - тут его голос задрожал.
- Ох, я тоже боюсь именно этого, - прошептала Элси. Она прижалась к мужу и взяла его за руку. - Действительно, Эдвард, если Бог для нас превыше всего, то мы не должны любить друг друга или нашу доченьку слишком сильно.
- Да, ты права, женушка. Ну что же, никто не может надеяться, что его минуют испытания, ибо сказано, что "многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие" (Деян.14:22) и "много скорбей у праведного...
- ... и от всех их избавит его Господь" (Пс.33:20), - закончила Элси.
- Да, дорогая. Я уверен, что испытания и трудности придут, но все они будут неслучайны, и все - нам во благо. И Отец, попуская невзгоды, даст нам силы их перенести. "Ибо Господь Бог есть солнце и щит, Господь дает благодать и славу; ходящих в непорочности Он не лишает благ. Господи сил! Блажен человек, уповающий на Тебя!" (Пс.83:12,13).
Этот разговор состоялся, когда девочке было около года. А в начале следующей зимы Элси, которая долго присматривалась к свекрови, однажды спросила:
- Мама, вы не заболели? Вы все время бледная, невеселая, вялая. Мне кажется, что вы похудели. Вас ничего не беспокоит?
- Все хорошо, дорогая, - ответила пожилая леди обычным мягким тоном и безмятежно улыбнулась Элси.
- Нет, мама, что-то здесь не так. Что случилось? Не скрывайте от меня, пожалуйста! Вы больны? - голос Элси был полон тревоги. Она села на оттоманку рядом с мягким креслом миссис Травилла и пристально посмотрела в доброе, морщинистое лицо. - Нужно вызвать доктора Бартона. Я немедленно за ним пошлю.
- Не надо, дорогая, он меня уже смотрел. Доктор делает все, что в его силах, чтобы помочь мне.
- Но... он не может вас вылечить?
Немного помолчав, миссис Травилла ответила:
- Да, дорогая. Моя болезнь неизлечима. Но я надеюсь, что тень от моего креста еще не скоро ляжет на ваш с Эдвардом путь.
У Элси перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова и только, взяв в руки похудевшие, восковые пальцы миссис Травилла, вновь и вновь прижимала их к своим дрожащим губам. В глазах молодой женщины стояли слезы.
- Доченька, родная моя, - спокойно сказала свекровь, - не убивайся. Не надо горевать - я чувствую, что меня зовут домой. Ах, Элси, я безмерно люблю вас - и сына, и тебя, ставшую мне настоящей дочерью. А маленькая моя внученька! Для меня нет никого дороже! Но как бы огромна ни была моя любовь к вам, мои дорогие, она - лишь малая частица той великой Любви, Которая с каждым днем призывает меня к Себе все отчетливее, все сильнее... Не печалься обо мне. Наоборот, порадуйся - ведь скоро я увижу светлый лик Спасителя, Который Своей кровью освободил меня от власти греха! Я очень надеюсь, что увижу... Я все время молюсь. Помолись и ты обо мне.
Мистер Травилла, читавший в соседней комнате, услышал этот разговор. Он быстро вышел к женщинам и, опустившись на колени перед матерью, нежно взял ее за руки.
- Мама, - сказал он хрипло, - о чем ты говоришь? Неужели это правда? Мы скоро потеряем тебя?
- Нет, сынок. Нерушимо слово Божье, и никто не будет потерян. Просто я уйду прежде вас. Прошу вас, дети, не беспокойтесь и не печальтесь при виде моих страданий. Помните, что Бог любит меня намного сильнее, чем вы. Господь никогда не допустит, чтобы я страдала понапрасну, и я с радостью приму все, что Он мне пошлет. Я будто слышу слова апостола Павла: "Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно" (2 Кор.4:17,18). Или вот еще... Помните, что сказал Бог устами пророка Исайи? "Будешь ли переходить через воды, Я с тобою, через реки ли, они не потопят тебя; пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя" (Ис.43:2). Помните?
- Помним, мамочка, - ответил Эдвард. - И знаем, что Господь Бог верен Своим обещаниям. Но, мама, если хоть что-то в этом мире может тебя спасти, мы не позволим тебе так просто умереть. Доктор Бартон - прекрасный специалист, но есть врачи более опытные, чем он. Мы поедем к ним.
- Сынок, мою болезнь не излечит ни один врач, а поездки будут для меня мученьем. Дай мне умереть дома, рядом с тобой, Элси и внучкой. Мне больше ничего не надо.
Элси молчала - она боялась разрыдаться.
- Успокойтесь, я ведь еще не умираю, - сказала миссис Травилла. - Доктор говорит, что болезнь не скоротечная. У нас еще есть время побыть вместе.
Серые глаза Эдварда потемнели. Элси было невыносимо видеть боль, которая отразилась на лице мужа. Она молча опустилась на пол рядом с ним, прижалась к нему и прильнула щекой к его щеке.
Эдвард одной рукой крепко обнял жену. Другой он все еще сжимал руки матери.
- Тебе очень плохо, мама?