- На первый взгляд, ничего серьезного нет, - сказал доктор, осторожно держа в руках маленькое запястье. - Сейчас ребенок чувствует себя хорошо, и, судя по вашим словам, мистер Травилла, судорога была очень короткой.
Когда маленькая Элси проснулась, она явно не испытывала никакой боли. Девочка пошла на руки к папе, чтобы мамочка отдохнула. К вечеру она даже слезла с колен отца и, хоть и была невеселой, немного поиграла в детской. Вскоре малышка опять попросилась на ручки. Папа, дедушка и "мамочка Роза", как Элси называла свою молодую и красивую бабушку, по очереди держали ее на руках и на коленях.
Маленькая Элси была созданием чувствительным, добрым и бескорыстным: ей очень хотелось на руки к маме, но она безропотно уступила, услышав, что "бедная мамочка устала держать такую большую девочку", и удовлетворилась вниманием других членов семьи.
Когда же пришло время укладывать детей спать, Элси опять взяла малышку на колени.
- Мама, поговори с Элси, - жалобно попросила девочка. Она устало положила кудрявую головку на мамино плечо и нежно погладила маму по щеке. Крошечная ручка была сухой и горячей. Старшая Элси с тревогой почувствовала, что у девочки жар.
- О чем, моя рыбка?
- Об Иисусе, мама. Он любит маленьких детей? Он любит Элси?
Элси ответила дочери голосом, полным слез:
- Да, моя хорошая, мама с папой и дедушка с бабушкой сильно любят тебя, но Иисус любит еще сильнее.
- Мама, можно Элси пойти туда?
- Куда, моя золотая?
- К Иисусу, мама. Элси хочет увидеть Иисуса. Резкая боль пронзила сердце молодой матери, по ее щекам потекли горячие слезы и закапали прямо на лицо девочки.
- Ой! Мама плачет? Мама не хочет, чтобы Элси пошла к Иисусу? Тогда Элси останется с мамой и папой. Не плачь, мамочка, - и она попыталась горячей ладошкой вытереть слезы с маминого лица.
Мать безмолвно воззвала к Господу, прося помочь ей справиться с чувствами. Вскоре она овладела собой и начала вполголоса рассказывать дочке древнюю историю о Спасителе, о Его любви, о Его рождении, жизни и смерти.
- Мама, Элси тоже любит Иисуса, - серьезно сказала малышка, когда мама завершила рассказ. - Давай помолимся и пойдем спать. Элси плохо. Мама останется с Элси?
- Да, мое сердечко, мама все время будет рядом со своей дорогой доченькой. Ты можешь помолиться прямо на коленях у мамы, и потом она споет тебе колыбельную.
- Иисус тоже так делает?
- Да, детка, когда человеку очень плохо, Он тоже так делает.
Элси обняла дочь, поддерживая ее. Смиренно сложив руки и прислонившись щечкой к маминой щеке, малышка произнесла слова наивной молитвы. Затем она устроилась поудобнее, и мама нежным голосом запела колыбельную.
Осторожно положив ребенка в кроватку, Элси опустилась на колени и долго горячо молилась. Но просила она не о том, чтобы смерть пощадила ее дорогое дитя. Она умоляла Бога об одном: что бы ни случилось, дать ей сил от всего сердца сказать: "Да будет воля Твоя".
Не успела Элси закончить молитву, как к ней присоединился Эдвард, тихо преклонивший колена рядом с женой и спящей дочерью.
Когда муж и жена, возблагодарив Господа за все, что Он им посылает, поднялись с колен, Элси, уткнувшись в грудь Эдварда, выплакала свои печали.
- Ты очень устала, моя маленькая, - сказал он, бережно гладя жену по волосам и целуя ее горячий лоб.
- Сейчас я отдыхаю, - прошептала Элси.
- Давай сядем, - и мистер Травилла, не выпуская жену из объятий, сел с ней на диван. - Крепись, дорогая, - сказал он. - Будем надеяться, что у дочки нет ничего серьезного.
Элси рассказала мужу о словах малышки и о дурном предчувствии, терзавшем ее материнское сердце.
- Пока она жива, не будем терять надежду, дорогая, - ответил мистер Травилла. Он старался говорить бодро, хотя у него на сердце тоже было тяжело. - Не будем тревожиться. Помнишь, Господь сказал ученикам: "Это Я, не бойтесь" (Мк.6:50). Мы ведь с тобой тоже Его ученики. Значит, слова Спасителя обращены и к нам.
- Да, наша девочка принадлежит Ему. Он дал нам ее только на время. Если Он захочет призвать ее к Себе, мы не станем роптать, - промолвила Элси сквозь слезы. - Эдвард, я так рада, что сегодня утром мы разрешили ей поиграть с драгоценностями!
- Я тоже рад. Она мне дороже всех сокровищ, - негромко отозвался муж.
В комнату вошла тетушка Хлоя и намекнула, что хорошо бы разделить детей - вдруг болезнь маленькой Элси окажется заразной.
- Мудрая мысль, няня, - согласилась Элси. - Да, Эдвард?
- Да, женушка. Может, заберем дочку к себе, а Эдди оставим в детской?
- И нам будет спокойнее. К тому же я обещала Элси, что не оставлю ее.
К несчастью, болезнь Элси все-таки оказалась серьезной. Потянулись недели, наполненные тревогами и заботами. Девочке становилось все хуже. Настал день, когда ни родные, ни врачи уже не надеялись, что она выживет. В доме повисла тяжелая тишина. Даже шумные озорники Хорас и Рози притихли и часто плакали при мысли, что любимица семьи уйдет от них навсегда. (Хорас плакал тайком, боясь, что близкие усомнятся в его мужестве, а Рози не скрывала своих слез.)
Роза поникла под гнетом новой печали, а отец и дедушка были просто убиты горем. Элси, которая ни днем, ни ночью почти не смыкала глаз, выполняя обещание, данное дочери, постоянно молилась. Молитва рождалась в глубине ее сердца сама собой и устремлялась ввысь, неся к Господу смиренную просьбу о даровании благодати и сил, которые помогут матери достойно пережить мучительное испытание. Молилась Элси и о дочери, прося Бога не забирать малышку, дать ей здоровья - если есть на то воля Твоя, Боже всемилостивый, всеблагой и всемогущий, неизменно добавляла она.
И Бог услышал ее молитвы! Он дал ей силы, мудрость и глубинный, нездешний покой, который не могли возмутить бури чувств, бушующие в материнской душе. Этот покой стал нерушимым основанием, на котором теперь была выстроена вся жизнь Элси. День и ночь она не отходила от страдающей дочери. Она или сидела рядом с кроваткой, или держала малышку на руках, нашептывая ей нежные слова и тихо напевая песни об Иисусе и о счастливом небесном крае.
Конечно, у Элси были прекрасные сиделки и нянечки, и они с радостью сменили бы ее, но мать отказывалась оставить свой пост и передала им малышку, только когда была вынуждена хоть немного отдохнуть. Но даже тогда она никуда не уходила и дремала в кресле возле детской кроватки, чтобы, услышав тихий, словно шелест, зов "мама", сразу оказаться рядом с дочерью.
Порой, когда Элси скорбно смотрела на личико дочки, осунувшееся, потерявшее свежесть, она не могла удержать слез, но ее речь и поведение оставались удивительно спокойными и сдержанными.
Мистер Травилла неотлучно находился рядом с женой. Он разделял с ней все ее заботы и печали настолько, насколько она ему позволяла. Роза и мистер Динсмор, глубоко огорченные и обеспокоенные, тоже подолгу сидели подле кроватки маленькой Элси - и днем, и нередко по ночам. Мистер Динсмор тревожился вдвойне: за жизнь и здоровье матери он боялся не меньше, чем за жизнь и здоровье ребенка.
В тот страшный день, когда все поняли, что маленькая Элси находится на самом краю могилы, и тоненькая ниточка ее жизни может в любой момент оборваться, девочка лежала на подушке на коленях у матери. Она так исхудала, что стала совсем крошечной, а лицо, прежде яркое и пышущее здоровьем, сделалось бледным и прозрачным.
Мистер Травилла сидел около жены с чашкой и чайной ложечкой и время от времени смачивал водой пересохшие губы ребенка. Старая Хлоя, которая старалась всегда быть под рукой у госпожи, сидела в сторонке, роняя на недовязанный солдатский носок, лежащий у нее на коленях, крупные слезы.
В комнату тихо вошел мистер Динсмор. Приблизившись к Элси, он прошептал, едва сдерживая слезы:
- Моя дорогая, моя драгоценная доченька, да утешит и укрепит тебя Бог.
- Он это и делает, папа, - спокойно ответила Элси, подняв на отца скорбный взгляд. - Я только теперь, когда пришло такое горе, поняла, как сильна Его любовь и как велико утешение.
- Ты готова ее отпустить? - сдавленно спросил мистер Динсмор, с болью глядя на измученное лицо обожаемой внучки.
- Да, папа. Бог дал - Бог и взял. Пусть исполнится Его воля. Господь лучше знает, что нужно для спасения ее души.
Мистера Травиллу вдруг затрясло, и мистер Динсмор, хотя его душевные силы тоже были на исходе, крепко взял зятя за локоть. Но Элси была все так же спокойна и смиренна.
Маленький рот, который в течение нескольких часов не издал ни единого звука, слегка приоткрылся, и малышка слабо прошептала:
- Мама, мама!
- Да, мое сердечко, мама здесь, - ровным голосом ответила Элси, нежно целуя бледный до синевы лобик. - Чего ты хочешь, доченька?
- Иисус любит маленькую Элси?.. - полувопросительно прошептала малышка, открыла затуманенные глазки и поглядела на склонившееся над ней усталое лицо матери. - Элси так рада. Мама, спой мне "Счастливый край".
Сердце Элси разрывалось, но она овладела собой и тихо запела. При первых же звуках песни девочка глубоко вздохнула, едва заметно порозовела, а когда мать допела до конца, заснула и несколько часов проспала глубоким, спокойным, здоровым сном. Все это время она лежала на коленях у матери, которая, боясь нарушить целительный сон, затаила дыхание.
Муж и отец попеременно пытались помочь Элси, но тщетно. Она молчала и лишь отрицательно качала головой. Наконец, опасаясь, что мужчины разбудят ребенка, Элси прошептала:
- Пожалуйста, отойдите! Я ни за что не стану ее тревожить.
Это был кризис, после которого девочка начала поправляться. Болезнь отступала медленно, и малышка еще долго нуждалась в постоянной, нежной заботе.
Она предпочитала сидеть и лежать на коленях у мамы. Но когда ей говорили, что "дорогая мамочка устала", терпеливая и на удивленье неэгоистичная девочка безропотно соглашалась перейти к папе, дедушке, бабушке или няне. Маленькая Элси сильно ослабела, но в конце концов любовь и забота близких, особенно матери, помогли ей вновь стать таким же здоровым и прелестным ребенком, каким она была до болезни.
Глава 23
Смириться должно пред судьбы веленьем:
Борьба напрасна с ветром и теченьем.
Вильям Шекспир. "Генрих VI"
После того как на президентских выборах победил мистер Авраам Линкольн, родной дом вдруг стал для Уолтера Динсмора холодным и неуютным. А после падения форта Самтер Уолтер понял, что он просто не в состоянии там жить.
Никогда еще не была столь заметна разница между родными братьями - Уолтером и Артуром. Уолтер был чувствительным, дружелюбным, добрым, и ему часто не хватало твердости и уверенности в себе. Артур же обладал характером эгоистичным, высокомерным, своевольным и несдержанным. Он никогда не задумывался, чем обернутся его поступки для окружающих и для него самого.
Бедняга Уолтер! Душа его разрывалась на части. С одной стороны - дом, родители, друзья, соседи, родной штат... С другой - гордость за великую, могучую страну, любовь к звездно-полосатому флагу, символу победы в Войне за независимость, и, может быть, самое важное - девушка-северянка, которая завоевала сердце Уолтера и обещала стать его женой.
Однажды апрельским утром Уолтера разбудили громкие восторженные крики. Он узнал голоса отца, Артура и одного из ближайших друзей брата. Друг этот жил в соседнем городе и был ярым сепаратистом.
В доме поднялась необычайная суматоха. Все бегали, громко смеялись, торжествовали и без конца говорили и вскрикивали. Вскоре к взволнованному хору присоединились голоса миссис Динсмор и Анны.
- Итак, южане взяли форт Самтер. Значит, война... - горько вздохнул Уолтер и начал одеваться. Он понимал, что весь этот тарарам не может означать ничего другого.
- Прекрасные новости, Уол! - воскликнул Артур, увидев брата. - Форт Самтер пал! Чарльстон ликует!
Уолтер угрюмо поинтересовался, каким образом эта потрясающая новость принта так рано.
- Ее принес Джонсон. Сейчас он поскакал в Ашлэнд. Он сказал, что в Чарльстоне начался настоящий фурор. Но тебя, похоже, наша победа совсем не волнует, - заключил Артур со злобной усмешкой.
- Ты не рад нашей славной победе! - гневно воскликнула Анна.
- Победа семи тысяч над восьмьюдесятью защитниками форта?
- На месте отца я бы вышвырнула тебя из дома! - завопила Анна с неподдельной яростью.
- Уолтер, мое терпение на исходе, - сказал мистер Динсмор. - Подумать только, мой сын идет против своей Родины! - добавил он со стоном.
- Отец, это неправда, - горячо возразил Уолтер.
- Нет, Уолтер, правда - судя по твоему полному безразличию! - воскликнула миссис Динсмор, сверкая глазами. - Мне стыдно за тебя!
- Ты ошибаешься, мама. Как можно быть безразличным к началу войны, которая потопит страну в крови?
- Ерунда! - авторитетно заявил Артур. - Север не станет воевать. Да кто они есть? Племя торговцев и фабрикантов, которые способны сражаться разве что за женщин! Ладно, идем завтракать, непутевый брат.
Мудрый царь Соломон, сказавший "Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть" (Притч.15:17), был прав. Обильный завтрак в Розлэнде не принес радости никому. Особенно плохо было Уолтеру: ему пришлось сносить оскорбления, насмешки и даже угрозы. Его называли янки, трусом, предателем. Ему угрожали лишением наследства и изгнанием из дома, требуя, чтобы он присягнул на верность Конфедерации и пошел в армию южан.
Посреди завтрака Уолтер со сверкающими глазами, бледным лицом и дрожащими губами встал из-за стола и сказал сквозь зубы:
- Я не трус. Время докажет, что вы заблуждаетесь. Никогда не думал, что мама, отец, сестра и брат будут так со мной обращаться! - и он вышел из комнаты с гордо поднятой головой.
На языке у Анны уже вертелась очередная колкость, но отец остановил ее.
- Помолчи! Мы слишком суровы. Уолтер всегда был медлительным. Я уверен, что в конце концов он сделает правильный выбор.
После завтрака родители обсудили, что делать с младшим сыном, и решили прибегнуть к уговорам и просьбам.
- У него мягкое сердце, - сказал мистер Динсмор, - я думаю, что его удастся убедить.
- Уол - твой любимец. А к бедному Артуру ты всегда был слишком строг. Сейчас ты наконец-то увидел, кто из них настоящий человек.
Мистер Динсмор отрицательно покачал головой.
- Нет, еще не увидел. Тот, кто громче всех кричит "ура", часто первым бежит с поля боя.
- Что ж, посмотрим. Надеюсь, Уолтер не предаст родную страну и не сбежит на Север, - высокомерно парировала миссис Динсмор.
Выпустив в мужа эту парфянскую стрелу и с удовольствием заметив, что она попала в цель, надменная леди плавной поступью вышла из комнаты, поднялась по лестнице и остановилась перед дверью Уолтера. Она вошла без стука.
Уолтер стоят, облокотившись на камин. Его высокая стройная фигура казалась воплощением мужской красоты. Уолтер глубоко задумался. Глаза молодого человека были опущены, а открытое, выразительное лицо отражало благородную печаль, переполнявшую его душу.
При виде сына миссис Динсмор испытала прилив материнской гордости. Уолтер шагнул навстречу матери и вежливо помог ей сесть, а затем почтительно стал напротив, ожидая, пока она заговорит.
- Уолтер, мальчик мой, - начала миссис Динсмор, - мы с папой думаем, что были слишком строги с тобой за завтраком.
Уолтер немного покраснел, но ничего не ответил, и мать продолжила:
- Конечно же, на самом деле мы не думаем, что ты трус. Но пойми - нас оскорбляет, что ты не желаешь поддержать Конфедерацию. Скоро все соседи и друзья сочтут, что ты изменил родному штату. Твое имя будут произносить с презрением и отвращением.
Уолтер вздохнул, прошелся по комнате и опять остановился возле матери.
- Мама, - сказал он, - ты ведь меня знаешь. Мне нужно время, чтобы принять важное решение. А сейчас мне трудно, как никогда. Посмотри - даже людям, которые гораздо опытнее и мудрее меня, нелегко сделать выбор. Они размышляют. Вот и я думаю, кому мне служить: штату или федеральному правительству? И где проходит граница между преданностью штату и изменой стране?
- Что ты выдумываешь проблемы там, где их нет? Лично я не вижу никаких трудностей, - гневно прервала Уолтера миссис Динсмор (она их действительно не видела). - Ты должен быть верен штату - и все! И больше я не желаю ничего слышать о твоих высосанных из пальца терзаниях. Бери пример с папы и с Артура. Разве они сомневались хоть одну секунду?
- Мама, - сказал Уолтер, и в его голосе слышалась неподдельная боль, - я уже не мальчик. Мужчина, который не имеет собственного мнения, достоин презрения. Единственное, о чем я прошу, - о времени, чтобы принять решение. И вот что еще...
- Что еще? Полагаю, речь идет о разрыве с мисс Аллер, - сама себе ответила миссис Динсмор, не дав Уолтеру договорить.
- Нет, мама, - Уолтер с достоинством отверг ее предположение. - Я ее люблю. Мы с Мэри связаны обещанием, и ничто, кроме смерти, нас не разлучит.
- И ты собираешься жениться на этой девице?! Да ведь она поддерживает людей, которые намерены вторгнуться в наши дела! В наши дома! Которые готовят нам ужасы восстания рабов! - в ярости вскричала миссис Динсмор.
- Но вы же сами час назад говорили, что Север не будет сражаться и что нам позволят с миром уйти из форта Самтер, который мы захватили. Надеюсь, что вы правы. Однако ребята с Севера тоже полны отваги. Я думаю, мама, что впереди - долгая, жестокая, кровавая война. - Уолтер стоял перед матерью, печально, серьезно и твердо глядя ей в глаза. - Но прежде, чем я приму в ней участие - неважно, на какой стороне - я хочу быть уверен, что готов к смерти и Божьему суду.
- Ну, тут ты можешь не сомневаться, - изрекла миссис Динсмор с ледяным презрением. - Ты всегда был отменно благочестив. Кроме того, солдаты, павшие за Родину, попадают прямо на небеса.
Уолтер отрицательно покачал головой.
- В последнее время, мама, я изучал Библию и знаю, что такая смерть не спасет мою душу.
- Это работа Хораса и Элси. Занимались бы они своими делами, а других оставили в покое! - и разгневанная миссис Динсмор удалилась.
После разговора с матерью Уолтер, не сказав никому ни слова, уехал. Домочадцы не встревожились, поскольку ему было поручено присматривать за Оаксом и Ионом. Иногда он проводил в этих поместьях по нескольку дней.
Уолтер действительно поехал Йон, но пробыл там недолго. Убедившись, что в вотчине Травилл все в порядке, он отправился в Оакс. Миссис Мюррей всегда была рада Уолтеру. Ей нравился этот задумчивый юноша, и она всегда старалась устроить его поудобнее и накормить повкуснее. Когда рано утром Уолтер в сопровождении слуги подъехал к дому, миссис Мюррей как раз вышла на веранду.
- Ах, мистер Уолтер! - воскликнула миссис Мюррей. - Рада вас видеть! Надеюсь, вы у нас погостите?
Уолтер спешился и передал поводья слуге.
- Да, два-три дня, миссис Мюррей.
- О, как хорошо, сэр. Не хотите ли пройти в дом и перекусить?
- Спасибо, попозже. Давайте немного посидим на веранде. Какой сегодня воздух прозрачный!
- Да, утро восхитительное. Есть новости из Неаполя?
- Нет, с тех пор как мы с вами виделись в последний раз, почты не было.