Каборга снова взялся за ручку и навалился на дверь всем телом. И чуть не свалился! Дверь, скрипнув, ушла в темноту. Путь был открыт.
- Надо же, - хмыкнул Каборга. - Пойдем обратно, я не верю - так не бывает. Первый раз вижу, чтобы из четырех случаев выпал первый. Наверно, что-то где-то случилось.
- Может, это потому что мы вместе?
- Похоже на то. Так или так, но мы сломали запретительное заклятье... Или его здесь просто не было.
- Как же так, не было! - обиделась девочка. - Шара сказал: кто сунется под запретительное заклятье, того сразу в лепешку! Убьет на месте, не останется мокрого места!
- Странно как-то. Шара говорит одно, выходит другое. Ладно, ты знаешь как дальше?
- Вроде да. Я же тут была, только с другой стороны.
- Зачем оно нужно, такое заклятье, если девочки проникают в него с другой стороны?
- Но я же через отдушину!
- А-а... Тогда, конечно, другое дело.
Они прошли дверь и заторопились по коридору.
- Ага, - сказал Каборга, оглядывая проплывающие мимо колонны, - Похоже, этот коридор ведет через главный чертог и упирается в башню. Наш Замок также устроен - башня, чертог, вверху коридор.
- Интересно, зачем Шаре нужен ваш замок, если он такой же?
- Я не уверен, что ему нужен замок. В письме-то он написал, что крошить будет нас.
- А что он сделает с замком, когда всех покрошит?
- Сложит где-нибудь наши куски и уйдет, наверно. Что делать в пустом замке?
- Ну, я подумала, может, ему что-то от вашего старика нужно. Может, тоже хочет отобрать у него Волшебную силу. У магов ведь должны быть свои счеты?
- Это конечно. Но нас-то зачем крошить? Так! Опять дверь... - Каборга толкнул дверь рукой, и она спокойно открылась. - Видела? Страшный, могущественный и свирепый. А дверь не запер.
Они прошли дверь и оказались на площадке, вмурованной в ствол главной башни. Слева лестница вилась по стене наверх, справа - вниз. Впереди зияла черная бездна.
- Страшно, - произнес мальчик, всматриваясь во тьму. Эхо гулко ворочалось в каменном колодце башни. - У нас тоже так, даже перил нет. Всегда боюсь свалиться. Но в последнее время я туда и не хожу. Старика все равно у себя почти не бывает. А сейчас, вон, и вообще ушел, за крысиными хвостиками.
- Вот прицепился ты к своему старику! - шепнула девочка, со страхом заглядывая в провал.
- Так взрослый ведь человек! - хмыкнул Каборга с досадой. - Четыреста лет на свете живет. Книг вон сколько перечитал. У него их там такой шкафище, страшно смотреть просто. А книги всё про войну, или про землетрясение, или про какую-нибудь еще напасть. Мог бы подумать: вдруг и у нас такое случится? Или он считает, что нас землетрясения не касаются? Раз уж нам выпало счастье с ним жить? У нас ведь горы недалеко. А в горах бывают землетрясения. В книгах про это много.
Они стояли на краю площадки, и мерцание свечки глохло во мраке. Снизу тянуло холодом.
- Интересно, зачем тут такая дыра? - прошептала девочка, оглядывая ступеньки и стены. - Может быть, чтобы маги к себе наверх взлетали? Напрямик, чтобы не таскаться по лестницам.
- Что-то я не видел, чтобы наш хоть разок бы подпрыгнул, - хмыкнул Каборга. - Идем?
- Да! Только тихонько, по стеночке... Я не умею летать, знаешь!
- Я тоже не умею. Хотя пробовал...
- И как?
- Больно.
Каборга взял девочку за плечо, аккуратно отодвинул от ужасной пропасти, и они стали медленно подниматься, цепляясь руками за камень стены.
- Холодно как! - девочка зябко куталась в шерстяную накидку.
- Не лето на дворе, - Каборга выдохнул клуб в мерцание свечки. - Когда я тебя буду красть, оденешься потеплее.
- Ага! Только книжки мои возьмем, ладно? У тебя в Замке есть свежие чернила? А то я свои почти совсем разбавила.
- Есть. Дам тебе целую бутылку. Я у нашего стянул, в прошлом году, когда он меня на четыреста лет приглашал.
- Брр, я замерзла!
- Я тоже. У меня нос ледяной, и уши. Только потрогай!
Они остановились, и девочка потрогала у Каборги нос и уши. Потом Каборга потрогал нос, уши и щеки у девочки, и они пошли дальше. Наконец, добрались до верхней площадки, откуда вело три хода.
- Вот это на улицу, на самый в-верх, - девочка дрожала от холода. - Это не знаю куда... А это к Шаре!
- Инт-тересно... - у Каборги зуб на зуб не попадал. - Есть ли т-тут какое-нибудь запретительное з-заклятье?
- Н-не знаю, - девочка куталась в шерстяную накидку. - Я сюда через д-другую лесенку попадала, которая в стене проб-би-бита...
- А мне н-наплевать, мы замерзнем...
Каборга нажал на ручку. Дверь отворилась. Они прошли тамбур, открыли еще одну дверь и очутились в большой комнате, стены которой терялись во мраке. В комнате было тепло, и ребята быстро согрелись. Девочка подошла к стене, вдоль которой стояли шкафы с книгами, футлярами и стеклянными банками.
- Вот! - она протянула руку. - Видишь? На каждой склянке по ярлыку! Как в аптеке!
- В аптеке? Это что такое?
- Не знаю... Про аптеку у меня книжка есть. Я так поняла, в аптеке все аккуратно и по порядку. Ведь смотри, как у него все аккуратно!
- Знаешь, маги - они все-таки молодцы... Щепетильный народ.
- Ага, - кивнула девочка, с опаской и любопытством разглядывая ряды склянок. - Представь, что будет, если не подписывать все это хозяйство?
- Еще бы, - кивнул Каборга. - Если перепутать крысиные хвостики со стрекозиными рыльцами?
- Перестань! Страшно.
- Все не то... - Каборга внимательно изучал ярлыки. - Фу, какая гадость! Посмотри только.
- Головы тараканьи, сушеные, молотые, настойка. На растворе мышиной мочи, тридцати-семи-про-центной, выдержка четыреста пятьдесят лет, - прочитала девочка. - Тьфу! Зачем ты заставил меня это читать?
- Ну как... - Каборга смутился. - Это ведь волшебные средства. Не сердись.
- Я не сержусь, - улыбнулась девочка. - Я понимаю - наука, не просто так. Представь, сколько гадости им приходится перебрать, пока не найдут что-нибудь.
- Это и бесит! - Каборга стукнул ладонью в деревянную стойку. - Нет чтобы сесть и подумать, а потом сразу сделать как нужно! Нет, надо пятьсот тысяч раз потыкаться, перевести кучу добра, истратить полжизни на крысиные хвостики... А потом заявить, что все это ерунда, и что смысл, оказывается, в каком-то там чистом знании!
- В чистом знании? - удивилась девочка. - А что, есть грязное? Когда чистое уже испачкается, то есть?
- Хм, - Каборга задумался. - Интересный вопрос. Знание, наверно, само по себе. Откуда его ни добывай, из хорошего или плохого... В этом его и польза, и смысл. А вообще, между нами, знание - странная штука. Вот возьми нашего. Он тоже всю жизнь провозился с этой вот дрянью...
Каборга переставил склянку со скрюченным насекомым в желто-зеленой жидкости.
- Сидеть день и ночь напролет, мешать одну мерзость с другой... Нет чтобы выйти на свежий воздух, посмотреть на солнышко, в небо! Видела, какое замечательное небо сегодня было? Как паутинки сверкали? Вот это я понимаю!
- А как из окна на закате! - воскликнула девочка. - Сзади солнце уже закатилось, впереди на востоке небо синющее, такое чистое и глубокое! И уже горит эта звездочка, а воздух - холодный и свежий, сладкий-пресладкий! И все так спокойно и тихо - долина, речка под небом, лес под горами - там, далеко! Так здорово! И никаких тебе крысиных хвостиков.
- Как знать, вообще-то, - Каборга грустно вздохнул. - Ведь крысиные хвостики, - он махнул рукой в неопределенную сторону, - часть всего этого.
- Да, но только когда они на крысах!
- Это сложный вопрос, - Каборга продолжил исследовать склянки. - Вот маги пусть его и решают. А у нас тут война на носу. Сейчас мы найдем склянку с Волшебной силой и стащим. А потом ты возьмешь свои книги - стихи не забудь! - я тебя украду, и мы поедем ко мне. Так, здесь Волшебной силы нет. Вот следующий шка... Вот она! Нашел!
Каборга торжественно предъявил девочке бутылку с красивой темно-бордовой жидкостью. Девочка осторожно взяла Волшебную Силу и стала смотреть на свет.
- Какая красивая! Какой цвет глубокий! И как здорово булькает!
- Знаешь... - Каборга разглядывал Волшебную силу. - Может, стоит повозиться даже с крысиными хвостиками... Если в конце получается такая Волшебная сила? Смотри, какая красивая!
- Ну да... А мы ее, видишь, сейчас украдем как раз. Сила Волшебная, дистиллированная, выдержка пять тысяч шестьсот лет, - прочитала девочка. - Ух ты! А здорово ее держать в руках, правда?
- Я только боюсь, - Каборга осторожно забрал бутылку, - что мы стащим эту Волшебную силу, а у него где-нибудь еще про запас, в тайнике. Мы ведь не сможем тут все перерыть.
- Вряд ли, - девочка покачала головой. - Волшебная сила одна. Иначе какой в ней смысл?
- Ну-у... - замялся Каборга. - Ведь из этой бутылки можно отлить в другую?
- Нет, - возразила девочка твердо. - Отлить можно что хочешь, только не Волшебную силу.
- А давай отхлебнем по глоточку? Вдруг мы тогда сможем летать?
Девочка задумалась, разглядывая бутылку.
- Лучше не надо, - сказала она наконец. - Мы же ничего про нее не знаем. Как она действует на обычных людей? Но хочется... Если как-нибудь осторожно... Если только разбавить?
- Нет, тогда уж лучше просто отлить. Зачем портить хорошую вещь... Нам пора, - Каборга взял девочку за руку. - Уже поздно, а у меня там головорезы ждут.
- Ты меня сейчас будешь красть? - воскликнула девочка радостно.
- Конечно! Обещал ведь.
Они вышли из комнаты к лестнице. Каборга, бережно прижимая к груди бутылку с Волшебной силой, начал быстро спускаться.
- Твои головорезы - они тебя защищают? - девочка торопилась вслед.
- Конечно.
- Они у тебя хорошие!
- Только несчастные.
- Почему? - девочка на секунду остановилась. - Почему же хорошие - и несчастные?
- Ну ты ведь тоже хорошая - и несчастная. Гребешка даже нет. Они так ужасно хотят кого-нибудь зарубить, или проткнуть пикой, с самого детства. Но жизнь у нас сплошная скука, ничего интересного. Вот, - объяснял Каборга, шлепая по ступенькам, - пришло от Шары письмо. Видела бы ты, как они обрадовались. Еще бы! Нам объявили войну, и теперь, наконец, можно кого-нибудь порезать в куски, истыкать в решето или, на худой конец, отрубить голову. Так нет же! Мы с тобой украли Волшебную силу, и войны, похоже, не будет. Опять мои Тукка и Тургубадук будут ныть и скучать. В общем, не вовремя они родились.
Девочка какое-то время молчала.
- Скучать плохо, - сказала она грустно. - Я знаю. Я всю жизнь скучаю. Может, мы для них что-нибудь придумаем?
- Я уже думал. Придумал им деревянного рыцаря. Чучело еще придумал соломенное. Они сначала обрадовались, а потом еще больше разнылись. Голова им, видишь ли, деревянная не подходит. А где я им возьму настоящую? Вокруг одни деревянные.
- Ага! И все соломой набитые. Слушай, пусть они кого-нибудь у нас проткнут? А то все раздулись как жабы. Особенно главный смотритель, смотреть тошно. Важный, толстый - пусть они его проткнут как раз! Пусть они будут счастливы! И ему полезно будет.
- А где он сейчас?
- Не знаю, - огорчилась девочка. - Наверное, тоже ушел. По военным делам.
- Тогда не получится - не успеем. Пока его найдешь. Да и зачем, теперь-то? Ведь я тебя украду, а его мы с собой не возьмем. Мы возьмем только нужные вещи. А он пусть смотрит.
* * *
Они спустились к площадке, прошли в коридор, миновали страшную дверь, на которой висело запретительное заклятье, и, наконец, снова оказались в комнатке с зеркалом, столом, кроватью и кучкой тюков под открытым окном.
- Собирайся, - поторопил Каборга. - Сейчас я тебя буду красть.
- Я быстро! - девочка радостно завертелась по комнате. - Книжки я еще не развязывала, стихи спрячу в сумку, еще пару тюков - вон тот, и вон тот - и можно ехать!
- Напиши записку и оставь на столе. А то твои начнут беспокоиться.
- Не начнут, - девочка хмыкнула. - Они же готовятся завоевать мир. Не заметят, что меня нет.
- Напиши. Взрослых нужно предупреждать, когда тебя крадут.
Девочка достала из тюка чистый листок и аккуратно вывела разбавленными чернилами несколько строк.
- Меня украли, - прочитал Каборга. - Не беспокойтесь. Там, куда меня украли, хорошо и не скучно. И меня будут расчесывать каждый вечер. И каждое утро. И дадут целую бутылку чернил. А вам все равно надо завоевывать мир. Если что, пишите. Ну, - сказал он с удовлетворением, - это другое дело. Пошли!
Он положил на записку гребешок, оставил рядом свечу. Подошел к окну, вдохнул свежего воздуха.
- Нужно пройти по карнизу, там где-то моя веревка. Я спущусь с твоими вещами. Бери книги!
Он помог девочке перелезть через подоконник, и они осторожно пошли по карнизу, и весь залитый лунным сиянием мир был у их ног, и чистый ветер трепал одежду и волосы. Они добрались до крюка, Каборга потянул за веревку, вытянул вверх и обвязал девочку. Левой рукой она прижала к груди стопку книг, правой взялась за веревку, и Каборга стал бережно опускать девочку со стены. Наконец веревка ослабла. Каборга вытянул ее снова, отправил вслед нетяжелую связку тюков. Потом проворно спустился сам.
- Домой! - он подхватил тюки.
Они вышли ко рву. Лошадь Каборги бродила в стороне, пощипывая влажную ночную траву. Тукка и Тургубадук мирно спали на берегу, посеребренные полной луной.
- Тукка! Тургубадук! - окликнул негромко Каборга. - Подъем!
- А мы и не спим, хозяин, - разлепил веки Тукка.
- Мы сторожим, хозяин, - встрепенулся Тургубадук.
- Опять вы нас обманули, хозяин, - заскулил Тукка. - Здесь ведь нет никого!
- Мы тут все избродили, хозяин, - заныл Тургубадук. - Все обошли, но никого не нашли!
Они таращились на девочку со стопкой книг у груди. Она с любопытством смотрела на них, и глаза ее в лунном свете ярко сияли.
- Вообще никого, как сами все передохли, хозяин, - скулил Тукка, ковыряя алебардой землю. - Опять я напрасно брал с собой алебарду? Она у меня уже испортилась, что ей никого не режут!
- Это вы виноваты, хозяин, - ныл Тургубадук, тыкая пикой палые листья. - А теперь вы украли Волшебную силу, и война отменяется. Кого я буду колоть своей пикой? Она у меня уже заржавела, что ей никого не колют!
- И так ни головы по-человечески отрубить, ни на куски порезать!
- Кому теперь кишки выпускать?
Головорезы уставились на девочку и заканючили снова.
- А кто это такая, хозяин? - заскулил Тукка, указывая алебардой на девочку. - Из башни, да?
- Кто такая, хозяин? - заныл Тургубадук, указывая на девочку пикой. - А можно ее...
- Нет, - отрезал Каборга, помогая девочке взобраться в седло. - Эту нельзя.
- Ну хотя бы дубинкой огреть, хозяин, - чуть не плакал Тукка. - Ну хотя бы небольно... А то зачем я ее взял?
Они миновали поляну и пустились в обратный путь. Девочка, пристроившись за спиной у Каборги, оглядывала холмы, лес, зубья гор, отчеркнутые луной на горизонте, и прислушивалась к разговору.
- Хозяин, вы нас не любите! - пробормотал сонным голосом Тукка. - Мы к вам!.. Мы для вас!.. А вы? Вытянули из теплого замка, на ночь глядя.
- Хозяин, за что вы нас так? - пробормотал, зевая, Тургубадук. - Наобещали с три короба, а сами притащили какую-то вообще девчонку.
- И даже дубинкой огреть нельзя, - добавил Тукка убито.
- Сами виноваты! - огрызнулся Каборга. - Кто гонялся за ежиком? Кто застрял в канаве на полчаса? Кого пришлось отмывать? Я предупреждал! Вы думали, вас дожидаться будут? Подождем, дескать, полчасика, пока Тукка и Тургубадук не приедут, нас не порубят? Кишки не проткнут?
- Но он был такой славный, - пробасил Тукка. - У него были такие ушки, и носик!
- А еще у него были такие блестящие глазки, - прохрипел Тургубадук. - А как он пофыркивал!
- У него были такие иголочки! - басил Тукка. - Внизу черненькие, а сверху все серебристые.
- А коготочки! - хрипел Тургубадук. - Такие остренькие! Почти такие же острые, как моя пика.
- Нет, как моя алебарда, - возразил Тукка.
- Ну уж нет, - отрезал Тургубадук. - Как моя пика! Сейчас как дам тебе в ухо!
- А вот и дай! А я тебе в глаз!
- А я тебе...
- А я...
Девочка прыснула.
- Ну их, - отмахнулся Каборга. - Нам еще два часа ехать.
* * *
МЕСТО, С КОТОРОГО ТАК ВИДНО ЛУНУ
Принцесса Тар-Агне была сиротой, и принцессой, вообще-то, называть ее было неправильно. Обращаться к ней надо было "Ваше Величество", но ее звали принцессой - не похожа пока на настоящую королеву, что делать. Кроме дяди (и то двоюродного) родственников у нее не осталось. И дяде приходилось нести на сутулых плечах бремя управления государством. Когда Тар-Агне вырастет, пусть занимается всем сама, а сейчас нельзя ведь бросить ее на произвол судьбы.
Обязанностей по управлению государством было немало, и все они для маленькой королевы были исключительно тяжелы. Например, каждое утро приходилось рано вставать, умываться, одеваться, и не абы как, а рассчитывая на приемы заморских гостей, большинство из которых желало объявить девочке и ее государству войну.
Все они были злые и жадные, всем подавай то кусок побережья, где добывают пурпурных улиток, то долину в горах, где растет лучший на земле виноград, то городок с ювелирами, то еще что-нибудь. Недавно, к примеру, взъерошенный принц из княжества по соседству потребовал, чтобы его за Тар-Агне посватали. Принц уже вытащил шпагу из штопанных ножен и стал тыкать ржавой железкой во все стороны. Если бы не хладнокровие и политический опыт дядюшки, страшно подумать, что бы произошло. Принцессе просто пришлось бы отправить принца на плаху (что, скорее всего, привело бы к войне).
Но это была чепуха по сравнению с пытками, которым подвергалась принцесса на торжественных церемониях. Все они проводились по ужасным, невыносимым правилам, когда нужно было напяливать пыльные тряпки, когда нужно было говорить только то, что подсказывал шепотом дядюшка. А когда пытки съедали последние силы, когда от раздражения хотелось расплакаться, было даже нельзя приказать отправить кого-нибудь на плаху. Всякий раз как Тар-Агне собиралась, наконец, позвать палача, дядюшка нежно впивался пальцами принцессе в плечо. И приходилось снова смотреть на дурацкие рожи.
А сегодня она вообще опаздывала на прием. За окном неслись серые облака, ветер сотрясал карнизы и ставни, тяжелые струи дождя били в стекла. Было холодно, было мрачно, и дядюшка нервничал. В такую погоду маленькая племянница не желала покидать уютных покоев, и даже завтрак приходилось носить в опочивальню. Нужно было выручать ее для важнейшей аудиенции. Сегодня прибыли соседи с востока, с единственной целью - объявить принцессе войну. Дядюшке предстояли сложные дни, когда с одной стороны у него будет дуться и отправлять всех на плаху принцесса, с другой - угрожать ятаганами расфуфыренные в золотой пух и прах послы.
Тар-Агне не появлялась, и дядюшка направил худые длинные ноги в опочивальню. У дверей его встретил отряд преданнейших принцессе стражников.
- Приказано отправлять на плаху каждого, кто приблизится к дверям на расстояние трех шагов, - сказал стражник, сверкая секирой. - Все, я предупредил.