- Спасибо, - поблагодарилРик. Онбылоченьтронут. На какой-то момент он подумал, а не попросить ли их однажды ночью навестить миссис Кроулер, но потом передумал и просто вытянул руку, чтобы погладить пушистую макушку Роуз, которая высунулась из маминого кармашка. Он будет ужасно по ней скучать.
Сумасшедший Монах был так же счастлив, как и остальные. Он нашел маленькую разрушенную часовню – всего лишь четыре стены под открытым небом и груда камней на том месте, где раньше был алтарь, но она прекрасно ему подходила.
- О, тишина, о, мир, - бормотал он. – Здесь мне удастся собраться с мыслями. Посмотрите на мою эктоплазму! Онаужевыглядитздоровее, вынесчитаете?
И он побрел к тете Гортензии, чтобы показать ей свои мускулы (которые, без сомнения, выглядели не так кашеобразно, как раньше).
Только у Уолтера Мокрого были небольшие сомнения.
- Как видите, окружено здесь все водой морской. Соленой, тобишь. Аянепривыкксоленойводе. А вдруг свернусь?
Поэтому они все сошли вниз на берег посмотреть, и Уолтер очень-очень аккуратно засунул в воду большой палец левой ноги и быстро вытащил обратно. Потом они все столпились возле него, тыкали в палец, держали его на свету – и все вроде бы было нормально. Тогда он засунул в воду всю ногу. И когда оказалось, что с ней тоже все хорошо, он вдруг ухнул и прыгнул в море.
- Потрясающе, - сказал он, выныривая на поверхность. – Хотя и покалывает. Однакободрит. Чувствуюсебянагодымоложе. Что я считаю, так это то, что вода – это вода, когда все сказано и сделано. Вотчтоэто. Вода.
И он снова исчез под волнами.
Когда все устроились, то устроили вечеринку. Это была праздничная вечеринка, так как они нашли свое убежище, но также и прощальная, потому что Рик через несколько часов уезжал обратно в школу, поэтому чувства счастья и грусти немного перемешались. У Ведьмы не было много времени для подготовки, но она все равно сотворила чудеса. Старый Банкетный зал был украшен паутиной и скрещенными тазобедренными костями мертвых крыс, что составили восхитительный узор на покрытых илом стенах. Каждому досталась поджаренная лягушка, завернутая в листья белены, и Ведьма приготовила превосходный напиток, смешав тину из старой бочки для воды с растертой полынью (Рику пришлось обойтись сэндвичами с сардинами и шоколадными бисквитами, который дал ему водитель грузовика, но он не возражал).
Потом Скользящий Килт произнес красивую речь в честь Рика, называя его всяческими эпитетами, типа "храбрый", "изобретательный", "умный", и сказал, что считает, что убежище нужно назвать Убежищем Хендерсона, потому что Хендерсон – это фамилия Рика. И он сказал, что привидения всего мира узнают имя Рика и будут благодарны ему до скончания времен.
- За Ричарда Хендерсона, - сказал Скользящий Килт, поднимая стакан тины.
И все призраки встали и сказали:
- За Ричарда Хендерсона.
После этого каждого настолько переполнили эмоции, что они начали играть в игры. Они играли в Исчезающие Гонки, чтобы посмотреть, кто исчезает быстрее всех - и тетя Гортензия выиграла, что привело ее в наипрекраснейшее настроение. Потом они играли в нечто под названием "Прокляни, Если Можешь" на лучшее проклятие – выиграл Скользящий Килт, хотя Рик получил второй приз за проклятие, которое начиналось со слов "Да будут Прокляты мерзкие Кроулеры, да будет Проклят их сын…" После этого они играли в "Отними Туфлю", только вместо туфли была Голова тети Гортензии. Было безумно весело, но спустя какое-то время ее голова стала так громко хихикать, что ее было слышно, даже когда она пряталась.
И вот, наконец, пришла пора прощаться с Риком. Это был грустный момент для них всех, но для Хамфри это было почти невыносимо.
- Хамфри, - строго сказала Ведьма, когда они все собрались вокруг Рика для проводов, - призраки завывают. Призраки вопят. Призракистонут, кричатибормочут. Нопризракиникогда, никогданеплачут.
Это было одно из тех глупых замечаний, которые иногда делают даже самые лучшие взрослые, потому что Хамфри совершенно ясно и очевидно не просто плакал, он практически плавал в своих слезах.
- Я буду приезжать часто-часто, - пообещал Рик, у которого и у самого глаза не были сухими.
Последние несколько мгновений, после того, как водитель грузовика, сигналя, спустился по мощеной дороги, прошли в суматохе рукопожатий, объятий, проклятий и тычков тремя хвостами Шака. После того, как он напоследок потрепал Малышку Роуз по голове и вдохнул запах гнилых бараньих кишок, который Ведьма припасала специально для такого случая, Рик, пожав в последний раз маленькие костлявые пальцы Хамфри, ушел.
Первые несколько миль по открытой шотландской местности глаза Рика были слишком затуманены, чтобы он мог что-то разглядеть. Потом, когда они проезжали через каменный мост, и в их поле зрения возникла маленькая роща ореховых деревьев, кое-что привлекло его внимание.
- Вы не могли бы остановиться на минутку?
Он вылез и зашагал к лесу. Все было так, как он и думал. Колыхающийся кусочек эктоплазмы, который, когда он заговорил с ним, стал полностью видимым…
- Да будет проклято ваше имя, - вежливо поздоровался Рик. – Могу я вам чем-то помочь?
- Да будет проклято ваше, - ответил призрак, довольный тем, что к нему обратились по всем правилам. Это был рыцарь в доспехах и выглядел он так, будто его заморили до смерти. – Я хотел узнать, вы не слышали что-нибудь о новом убежище в этих краях? Убежище для призраков? Я пережил ужасные времена: мой дом превратили в отель, и…
- Вы идете правильно, - сказал Рик. – Просто скользите дальше, пока не доберетесь до дороги через пляж – и вы на месте.
- Спасибо. Я чрезвычайно благодарен. Это и правда такое хорошее место, как мне говорили?
- Неплохое, - небрежно ответил Рик, потом повернулся и пошел к ждущему грузовику.
Однако не успел он сделать и пары шагов, как призрак бросился за ним и постучал его своей изнуренной рукой по плечу.
- Я только что понял, кто вы, - сказал он, поднимая забрало. – Вы должны простить меня. Какоесчастье! Какаячесть!
- Кто я? – удивленно переспросил Рик.
- Ну как же, мальчик, который спас призраков Британии. Только не говорите мне, что я неправ! Вы ведь Рик Спаситель?
- Боже правый, - сказал Рик, помахав водителю, чтобы показать, что он сейчас придет. – Рик Спаситель! Ну, - сказал он, краснея и чувствуя себя уже не так уныло, - полагаю, это я и есть!
Глава 11
С того момента, как Рик вернулся в школу, прошло уже почти три недели. Поначалу Кроулеры лебезили перед ним и ни за что не наказывали. Но проходили дни, а богатая крестная Рика так и не прислала никакого подарка (которая, в принципе, и не могла ничего прислать, потому что ее не существовало) – и Кроулеры вернулись к своему обычному противному поведению.
Казалось, ничего не изменилось, пока он был в отъезде. Мальчишки все так же устраивали глупые проказы над Экономкой: например, подкладывали школьного хомяка к ней в вязальную сумку или наливали пену для ванной к ней в чай. И отпускали все те же шутки про ноги Мориса Кроулера. Им стоило бы понюхать Ведьмины ноги, подумал Рик, вот тогда им действительно было бы, о чем поговорить.
Ночью, когда новенький мальчик по имени Питер Торн, чья кровать была рядом, всхлипывал в свою подушку, Рик вел с ним себя намного лучше, чем раньше. Теперь он по-настоящему понимал, что значит так сильно скучать по людям, что желание увидеть их причиняет тебе боль. Питер, наверно, скучал по дому, но Рик, как он сам осознал, скучал по привидениям.
- Ты ведь и правда ужасно скучаешь по своим призракам, да? – спросила Барбара, когда обнаружила его, угрюмо сидящим под буком, обхватив колени руками и уставившись в пустоту.
- Ну, они были такие интересные. Я имею в виду, по сравнению вот с этим, - он махнул руками на группу мальчишек, которые играли в футбол и спорили, был ли или не был офсайд у Смита Минора. – И я не могу немного не волноваться. Мне кажется, тюлени для Малышки Роуз слишком жесткие, несмотря на то, что сказала Сюзи Пиявка. И, честно говоря, я не думаю, что Хамфри становится хоть немного Ужаснее. А что, если новые призраки, которые придут в убежище, будут дразнить его?
- О, Рик, все будет хорошо. Ты для них столько всего сделал.
- Наверно. Ненавижу, когдачто-тозаканчивается. Ну, знаешь, когда у тебя приключение, а потом снова все обыденно.
- С чего ты взял, что все закончилось? – спросила Барбара. - У меня чувство, что, может, это все только начинается.
Рик только взглянул на нее и покачал головой. Он забыл, что Барбара была чрезвычайно умной девочкой.
Тем временем, привидения счастливо обустраивались в Инслифарне. Ведьма быстро придала замку домашний и уютный вид. Кувшины с крысиной кровью, тухлые совиные яйца и джем из личинок были аккуратно расставлены на полках в кладовой. Она пустила плющ над раскрытыми окнами, и тот зловеще шуршал своими буйными колючими ветками. А еще она вытащила из подземелья старые инструменты для пыток и очень красиво развесила их на мутно-зеленых стенах.
Пока Ведьма наводила уют в замке, Скользящий Килт разбил шикарный огород. Там были Черная белена и Смертельная белладонна, Шлемник широколистный, Вонючая чемерица и много репы, чтобы делать из них страшные фонари на Хэллоуин.
Стоит заметить, что теперь, когда они мирно обустроились в своих собственных жилищах, у привидений появилось время на те мелкие, пустяковые проблемы, которые полностью исчезли во время опасности. Например, как Рик и предсказывал, Ужасность Хамфри. Хотя он был очень хорошим и все так же повторял: "С каждым днем я становлюсь все Ужаснее и Ужаснее", по утрам, когда он просыпался на дне своего колодца, даже новорожденный младенец мог увидеть, что в действительности Хамфри ужаснее не становился. Его глазницы все так же мерцали, его эктоплазма все еще выглядела, как пушистые летние облака, его ядро с цепью продолжали искриться, как рождественская хлопушка.
Естественно, новые призраки, продолжающие прибывать в убежище, ситуацию не облегчали. Они не хотели быть грубыми, но они говорили вещи, типа: "Ну и ну!" или "Никогда не знаешь, какими сейчас могут стать дети". А, как каждый знает, такие слова могут ранить.
Но в целом, первые дни в убежище были удивительно насыщенными и счастливыми. Малышка Роуз отлично адаптировалась к тюленьей крови, а когда она подросла, то стала следовать за Хамфри по пятам, что помогало ему не чувствовать себя таким одиноким без Рика. Уолтера Мокрого видели редко: он проводил время под грудой обманчивых камней, пытаясь заманить моряков на Соленую Смерть Под Волнами, что было затруднительно, потому что мимо не проплывало абсолютно ни одного корабля. Но иногда по вечерам он всплывал, с брызгами врывался замок и долго рассказывал о том, что делал. Самочувствие Сумасшедшего Монаха настолько улучшилось, что тот стал довольно смешливым: произносил латинские молитвы задом наперед и, икая, летал вверх и вниз по часовне. А тетя Гортензия занялась искусством и сделала коллаж из прибитых к берегу деревяшек и морских водорослей, изобразив, по ее словам, двух оборотней, поедающих друг друга.
И, конечно же, прибывали и новые призраки. Почти каждый день какое-нибудь несчастное, изможденное привидение приезжало и просило убежища. Были два солдата по имени Ульфред и Гримбальд, сражавшиеся с королем Альфредом - тем самым королем, про которого говорили, что тот спалил пироги. Они раньше жили в старом осыпающемся коровнике под Малвернскими холмами, пока его не перестроили в Специализированное Хозяйство, и им приходилось летать вверх-вниз, хрипло выкрикивая боевые кличи, среди трех сотен попискивающих куриц, откладывающих яйца. Это были грубые, суровые парни, но все их полюбили. Солдаты часто оказываются вежливыми и добродушными, когда их узнаешь поближе.
БылитакжеиЛеди. Ледиприезжаливсевремя. Зеленая Леди, которая искала ключ от своего сундука с сокровищами, Синяя Леди, которая искала своего мертвого мужа (она задушила его подушкой и забыла, где оставила). А спустя почти две недели с того дня, как они поселились в убежище, приехала их старая подруга Серая Леди – та, что раньше жила на церковном кладбище в Крэггифорде, и она, конечно, все еще искала свои зубы.
Вскоре весть об убежище распространилась так далеко, что привидения приезжали даже из других стран. Большинство из них вписались очень хорошо, но была одна музыкальная душа из Финляндии, которая стала для них настоящей пыткой. Дело было не в том, что она любила играть на арфе, сидя на вершине скалы при свете луны, а в том, что она сильно обижалась, если они все не приходили туда и не слушали ее.
- Отвратительно, скажу я вам, - сварливо ворчала тетя Гортензия. Она не любила музыку, а от сидения на скале в лунном свете у нее лопались мозоли на ногах.
И все-таки, в целом, привидения были очень, очень счастливы. Больше всего они любили вечера, когда все сидели у Ведьмы на кухне и говорили о своих приключениях и о Рике.
- Какой он был, этот великий Рик Спаситель? – спрашивал кто-нибудь из новоприбывших.
- О, у него такие большие глаза, тонкие черты лица и торчащие уши, - начинал Хамфри, и Ведьма шлепала его своими крыльями и говорила:
- Хамфри, что ты такое говоришь. У Рика уши были абсолютно прямые.
Потому что, видите ли, Рик становился в их головах героем, а у героев не может быть торчащих ушей. И они рассказывали и пересказывали о том, как Рик кормил летучих мышей-вампиров из своего запястья и отвел их к Премьер-Министру Британии. И даже Полди, довольно вредный полтергейст из Патни, прекращал швыряться вещами и слушал.
- И вот теперь мы, благодаря ему, останемся целы и невредимы на веки вечные, - заканчивала Ведьма, и ее волоски подергивались от волнения.
Но она ошибалась.
Глава 12
На следующее утро Ведьма проснулась с головной болью. Как и у большинства матерей, у Ведьмы часто болела голова. Например, от криков Джорджа она частенько уже к вечернему чаю лежала на спине с влажной лягушачьей кожей на лбу. Но эта головная боль была намного сильнее, чем обычно. Боль внутри ее черепа билась, толкалась и колотилась до тех пор, пока она не почувствовала, что не может сделать ни шага. Потом появилась боль в спине. Она ползла вверх по ее горбу с одной стороны и вниз – с другой, будто кто-то проводил мясным топором по ее позвоночнику.
- Думаю, мне просто нужно немного полежать, - сказала она мужу.
Скользящий Килт обычно очень сочувствовал ей, а тут просто уставился на нее.
- Думаю, мне просто нужно полежать, дорогой, - повторила она и осеклась, потому что у ее мужа на лице появилось очень испуганное выражение.
- Я не слышу, что ты говоришь, Мейбл, - сказал он. – У меня в ушах какое-то странное жужжание, и голова очень кружится.
Его килт развевался, как при шторме, а меч в груди потускнел и покрылся ржавчиной. Но Ведьма не успела осмотреть мужа, потому что ее уши пронзил самый мучительный вопль, раздавшийся с Восточной Башни. Вопил, конечно, Джордж, но это не было его обычным громким и чувственным ревом. Это был хриплый, жалостливый крик, крик кого-то, страдающего от боли.
- Да что происходит с нами со всеми? – рыдала Ведьма, поднимаясь в башню и качая на руках Джорджа. Его череп стал ужасающе ворсистым, а кости мягкими и маслянистыми.
- Что такое, дорогой мой, что случилось?
- Больно, - кричал Джордж. – Больно, больно, больно!
Нежно держа его в когтях и не обращая внимания на ужасную боль в спине, Ведьма полетела вниз искать остальных своих детей. Уинифред она нашла лежащей на ступеньках, ведущих из подземелья. Она выглядела абсолютно шокированной.
- Моя миска разбилась, мама. Моя миска разбилась. Моя миска!
- Происходит что-то ужасное, - отчаянно сказала Ведьма. – Мы должны держаться вместе. Где Хамфри?
Но до того, как она смогла пойти искать Хамфри, влетела тетя Гортензия. Ее шишковатые коленки торчали, как шомполы, а обрубленная шея была твердой, как доска.
- Я стала жесткой, Мейбл, - сказала она, кружась по комнате, как огромный железный крест. – Не могу ничего согнуть. И моя голова – как камень.
Повсюду в убежище творились кошмарные вещи. Вещи, которые никто не мог объяснить или понять. Сумасшедший Монах вышел весь в фурункулах – устрашающих красных шишках, из его эктоплазмы сочился гной и тек вниз по тунике. Уолтера Мокрого выкинуло на берег, абсолютно сухого. Огромный глаз Шака побелел, а потом полностью закрылся, так что он с грохотом бросил чугунную голову тети Гортензии и, воя, скрылся под деревом.
Ульфред и Гримбальд свалились в заросли вереска и лежали там, охая и держась за животы. Леди медленно теряли свой цвет: у Голубой Леди выцвело все голубое, Зеленая Леди потеряла свою зелень, Серая Леди стала полностью бесцветной.
- О, Дьявол и Темный Тени, помогите нам! – плакала Ведьма. – Что это может быть? И где мой маленький мальчик? Где Хамфри?
- Это чума, - кричала Сюзи Пиявка, залетая внутрь неровными рывками и волоча за собой поврежденное крыло. – Мои мальчики не могут больше летать, они слишком слабы, чтобы покинуть пещеру. И посмотрите на мою малышку! О, посмотрите на мою маленькую Роуз!
Она открыла свой кармашек и они с ужасом взглянули на нечто хрупкое, жалкое и серое внутри него. Маленькие глазки Роуз были затянуты пленкой, ее клыки шатались и кровоточили, и время от времени она душераздирающе пищала от боли.
- Не хочу вас беспокоить, - с трудом произнес Скользящий Килт, - но посмотрите на мою правую руку.
Все как один, уловив что-то в его голосе, обернулись. Ниже локтя, его сильная шотландская эктоплазменная рука медленно исчезала.
- Это делаю не я, - сдавленно сказал Скользящий Килт. – Это делают со мной. Я не могу остановить это. Я растворяюсь, исчезаю, уничтожаюсь.
Ужасные слова Скользящего Килта пронзили стрелой сердца призраков. Ведьма зарыдала: "Хэмиш!" и бросилась к обреченному телу мужа. Уинифред причитала: "Папочка, папочка!" Тающий Джордж издал слабый крик.
Объяснение об этих ужасных вещах, что с ними происходили, пришло от Хамфри – Хамфри, которого никто бы не узнал. Его эктоплазма выглядела, как старая скатерть, пролежавшая несколько недель в склизкой раковине для мытья посуды. Его глазницы выглядели так, будто были запачканы угольной пылью, а ядро на цепи, когда он протащил себя в замок через отверстия для выливания кипящего масла, казалось слишком тяжелым, чтобы он мог его поднять.
- Мама, папа… все… Там какие-то страшные люди… окружают убежище. Люди в черных пальто и белых воротниках. И они говорят отвратительные вещи… и машут ветками рябины… и…
Голова тети Гортензии взвизгнула так ужасно, что каждый замер, будто обратился в камень.
- ЭКЗОРЦИЗМ! Вот что это. ЭКЗОРЦИЗМ!
- Что такое…экзорцизм…тетушка? – спросила Уинифред, все еще слабо хватая руками воздух в поисках своей пропавшей миски.