Механические монстры - Артамонова Елена Вадимовна 7 стр.


- Здорово я придумала? - не замечая моего смущения, начала объяснять Барышева. - Выписала на отдельные листочки правильные глаголы и развесила где только можно. Теперь, когда бездельничаешь, взгляд волей-неволей упирается в полезную информацию. Очень помогает. Тебе это неинтересно, Петя?

- Наоборот. Я, пожалуй, перейму твой опыт.

- Видишь глагол essere. Он производит странное впечатление…

Вика с увлечением начала рассказывать об изменении основы неправильных глаголов, а я сидел, как на угольях, и чувствовал себя законченным негодяем. Наверное, лучше всего было незаметно вернуть дневник на место, но, с другой стороны, речь в нем шла о Дмитрий Дмитриче и, возможно, разъяснялось странное поведение самой Виктории. В конце концов, слежка за друзьями тоже казалась не слишком достойным занятием, но мы с Ариной делали это, желая предотвратить надвигавшуюся беду и вывести на чистую воду злодея. Подумав так, я немного поболтал о пустяках, выпил чаю с овсяным печеньем, попрощался с Викторией и пошел домой.

Около полуночи я закрылся в своей комнате, включил ночник и приступил к чтению дневника, стараясь пропускать страницы, не имевшие отношения к теме: раздумья о женской дружбе, несправедливых учителях, любви и прекрасных принцах. Однако избежать откровенных признаний было не так - то легко, они занимали большую часть дневника. "Когда я вспоминаю его облик, то сердце мое сжимается от сладкой тоски. Его бездонные глаза, его такое необычное, запоминающееся лицо, его длинные блестящие кудри…" - писала Барышева, я перелистывал несколько страниц, и мой взгляд упирался в очередное упоминание о неком парне, чей талант и потрясающая внешность вскружили ее голову. Вскоре мне захотелось узнать, кто был героем девичьих фантазий. Судя по описанию, он не походил ни на одного из наших знакомых и, скорее всего, не был киноактером - Виктория лично знала черноволосого красавчика.

"Мы так и не узнали его имени, он скрыл его, желая сгинуть в пучине забвения. Я называла его Незнакомец в Черном. Вспоминаю нашу последнюю встречу: белый, чистейший снег, золотые купола церкви, тишину и торжественность спящего кладбища… Тогда он пришел проститься с нами. Мне никогда не забыть его грустную улыбку, темные, непроницаемые глаза, печать страдания на лице…"

Так вот о ком грезила Барышева! Я очень хорошо помнил тот погожий день в середине прошлой зимы, когда мне впервые удалось увидеть настоящее привидение. Тогда вся наша компания тайком приехала в небольшой районный городок Алексино, чтобы похоронить на местном кладбище останки отдаленного предка Виктории Барышевой. После похорон мы уже собрались возвращаться домой и вдруг увидели виновника всех необычных и страшных событий, обрушившихся на наши головы, - призрак того самого итальянского художника, что сто пятьдесят лет назад приехал в Россию, связался с нечистой силой и погиб при невыясненных обстоятельствах. Пришелец из загробного мира поблагодарил за оказанную услугу и обещал больше не лезть в дела живых, чем, кстати, очень меня обрадовал. В отличие от Барышевой и других девчонок я не испытывал симпатии к этому назойливому, немного сумасшедшему призраку, особенно после того, как он выбрал моего деда на роль медиума и тем самым довел его до больницы.

Теперь, когда после нашего знакомства прошло больше года, образ чокнутого итальянца окончательно выветрился из памяти, и сколько я ни старался, так и не вспомнил восхищавшую Барышеву внешность призрака. Впрочем, это не имело особого значения, важнее было понять, что связывало романтически настроенную Барышеву с Часовщиком и имел ли к ним какое - то отношение Незнакомец в Черном. Дневник Виктории дал ответ и на этот вопрос:

"Д. Д. обещал ему второй шанс. Старик может вызывать души умерших и вселять их в механические тела. У его кукол человеческие души. Д. Д. - волшебник. Не об этом ли я мечтала, желая чуда? Пусть внешне он противный старикашка, но он обещал помочь мне, если я помогу ему. Толкачев был прав - при помощи одной только механики не создашь разумного автомата. "Механизм - грубая основа, на которую накладывается колдовство" - так говорил мне старый мастер. Скоро наступит подходящий момент для ритуала оживления автоматов, и тогда Д. Д. не обойтись без ассистента. Толкачев ему не подошел - Петька не верит в чудеса и слишком рационален. Он может только ловко закручивать винтики… - Я возмущенно хмыкнул, но потом сообразил, что поступаю намного хуже, чем обо мне могла подумать Барышева, и продолжил чтение: - Когда я выполню все необходимое, Д. Д. даст новое тело Незнакомцу, и тогда он сможет жить среди нас как обычный человек. Незнакомец был так добр ко мне. Лучшее, чем можно его отблагодарить, - дать ему вторую жизнь…"

Я захлопнул дневник. Легкомыслие и наивность девчонок не знают границ! Неужели Вика не видела, с каким коварным старым чертом связалась?! Впрочем, Дмитрий Дмитрич умел обманывать и очаровывать людей. Мне вспомнились его высохшее морщинистое лицо, лысый череп, фальшивые зубы и расхлябанная походка - даже внешне Часовщик производил отвратительное впечатление, а я почему - то проникся к нему сочувствием, искренне хотел помочь и своими руками собирал его механических чудовищ… Одно было несомненно - следовало во что бы то ни стало помешать Барышевой совершить эту ошибку. С такими мыслями я потушил ночник, откинулся на подушку и попытался уснуть.

День восьмой. "Ты поведешь меня дорогой, по которой не ступала нога смертного…"

День начался не слишком удачно. Контрольная по геометрии оказалась сложнее, чем можно было предположить, и я прочно "завяз" в первом же вопросе. Подсказок ждать не приходилось - сидевшая за соседним столом Панкратова с недавних пор никому не давала списывать и даже могла настучать на просителя учителям. Пришлось вникать в задачу самостоятельно. Неожиданно скоро прозвенел звонок. Не успев выполнить два последних задания, я сдал тетрадь и вышел из класса.

Барышева сидела на подоконнике, разговаривая со стоявшей рядом Акулиничевой. Виктория жаловалась подруге:

- Я просто не ожидала, что мама способна на такое! Она никогда, никогда не рылась в моих вещах!

- А моя делает это постоянно, - заметила Светка.

- Теперь даже не знаю, как поступить! Мама молчит, будто ничего не случилось, а вот так подойти к ней и сказать: "Верни, пожалуйста, мой дневник" - стыдно. Там тако-о-о-е написано…

- Вика, ты сегодня после школы свободна? Я должна рассказать тебе что - то очень важное. Лучше всего это сделать у меня дома.

- Извини, Света. - Барышева соскочила с подоконника и пошла в класс. - Сегодня никак не получится. Сразу после школы у меня крайне важная встреча. В другой раз, ладненько?

- Но, Вика… Эх, почему меня никто не слушает? - грустно вздохнула Акулиничева и погрузилась в чтение конспекта.

Я не сомневался, что Барышева говорила о встрече с Часовщиком, и потому, как только кончились занятия, тайком последовал за ней. Забежав домой и оставив там сумку с учебниками, Вика вновь отправилась на вещевой рынок. Слежка оказалась довольно сложным делом. За время нашего путешествия я допустил множество ошибок, и меня спасла только рассеянность думавшей о своем Барышевой. Пройдясь по рынку, Вика купила несколько пар обуви, парики и даже нижнее белье. Потом она проследовала к остановке, села в автобус восьмого маршрута, я еле - еле успел проскочить за ней, и мы поехали в район новостроек.

Барышева вылезла из автобуса и быстро пошла по узкой асфальтовой дорожке. Окраина города произвела на меня неприятное впечатление - блестевшие облицовкой многоэтажки, чахлые деревца, черная стена леса в конце улицы навевали уныние. Чем дальше я углублялся в дебри новостроек, тем сильнее становилась необъяснимая тоска, сжимавшая сердце. Похоже, дело было вовсе не в однотипной застройке микрорайона… А Барышева весело шагала вперед, ничуть не страшась Часовщика и ожидая от жизни только приятные сюрпризы.

На стене одной из четырнадцатиэтажек синела четкая надпись "Ремонт часов". Вика взбежала по наружной лесенке, толкнула застекленную дверь и скрылась в помещении. Выйдя из - за телефонной будки, я остановился в нерешительности. Идти дальше было опасно, а стоять на месте - означало пропустить важный разговор. Эх, если бы у меня имелось настоящее шпионское оборудование… Подкравшись к дому, я стал под окном и прислушался, но гул проезжавших по улице машин перекрывал все другие звуки.

Внезапно за стеклянной дверью мелькнули чьи - то силуэты, и мне пришлось срочно нырнуть под лестницу, ведущую в мастерскую. Оставалось только надеяться, что вышедшие из помещения не станут смотреть под ноги и заглядывать в щели между металлическими ступенями. Послышался звук открываемой двери, и перед моими глазами возникли две пары обуви - старые, но крепкие ботинки с немного стоптанными каблуками и изящные, узконосые лодочки.

- Мне кажется, Амалии очень к лицу эта прическа. Сперва я хотела выбрать парик потемнее, но потом решила, что к ее глазам больше подходит каштановый оттенок.

- Прекрасно, Вика, все сработано на славу. Ты уверена, что сможешь прийти в такое время? Я должен знать наверняка.

Ботинки и лодочки переместились ступенькой ниже. Барышева поддела носком туфельки пустую сигаретную пачку, валявшуюся на лестнице.

- Да, Дмитрий Дмитрич, мне и раньше приходилось уходить из дома после полуночи. Надо только дождаться, когда все уснут, и тихонечко выскользнуть за дверь. Главное - чтобы она не заскрипела. Пожалуй, я заранее смажу петли.

- Похвальное усердие, дитя мое. Встретимся без четверти час у пушек. Помни, мы уже вошли в созвездие Арахны, и время проведения таинства неотвратимо приближается. Нельзя упустить его, ибо у каждого события свой черед, свой срок.

- До вечера, Дмитрий Дмитрич!

Барышева сбежала со ступенек и направилась к автобусной остановке. Дождавшись, когда Часовщик вернется в мастерскую, я выбрался из своего укрытия и последовал за объектом.

Встретившись с Ариной и обсудив последние новости, мы решили, что должны непременно отправиться вслед за Викой в логово Часовщика. Лишенный событий день прошел тихо и незаметно, зато вечером мне пришлось поволноваться - родители увлеклись каким - то фильмом, дед разоткровенничался о своих похождениях во времена службы на флоте, и хотя стрелки часов подползали к полуночи, никто не собирался ложиться спать. Едва дождавшись, когда в комнатах потушат свет, я тайком выбрался из квартиры и со всех ног рванул к городскому парку.

- Я тебя десять минут дожидаюсь! - сообщила скрывавшаяся в облепленных белыми цветочками кустах Арина. - Нельзя же так опаздывать!

- Родителей одолела бессонница.

- Ладно. Значит, у старика еще нет живых автоматов? Они превратятся в людей во время ритуала, на который мы собираемся?

- Лучше этого не допускать. Надо сломать кукол прежде, чем все произойдет.

- Логично. Но не забывай, мы должны выведать все секреты Часовщика.

Арина замолчала. Спрятавшись среди низкорослых зарослей, я наконец - то осмотрелся. Ночной парк был по - настоящему красив - покрытые белой пеной цветов, будто светящиеся в темноте кусты спиреи, мерцавший под звездным небом пруд, черный силуэт зубчатой крепостной стены производили сильное впечатление. Над головами пел соловей; а в глубине парка то и дело раздавались смех и голоса.

- Никогда не думал, что по ночам здесь бродит столько народу, - шепнул я на ухо Арине.

- Весна… Тс - с - с… Смотри, кто идет.

Оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха, по аллее кралась Вика Барышева.

- Дмитрий Дмитрич! - громким шепотом позвала она. - Я здесь!

Никто не отозвался. Вика с тревогой посмотрела по сторонам, присела на ствол пушки, прислушалась:

- Дмитрий Дмитрич…

Старик появился внезапно, и ни я, ни Арина, ни Вика не заметили, откуда он пришел. Положив руку на плечо Барышевой, Дмитрий Дмитрич торжественно произнес:

- Идем, дитя мое, - и они стали подниматься по склону бугра, а потом скрылись в тени крепостной стены.

Короткими перебежками от куста к кусту, а то и ползком, мы с Ариной последовали за ними. Густая тень стены скрывала фигуры людей, и все же я разглядел, как двое приблизились к большому кусту бузины и нырнули под его развесистые ветви. Послышался шорох, а потом все стихло. Когда мы подбежали к зарослям, обычно бесстрашная Арина внезапно схватила меня за рукав:

- Если это подземелье, без фонарика туда лучше не соваться.

- Будем ориентироваться по свету их фонаря. Поторопись, Арина, иначе мы упустим Часовщика.

- Я боюсь узких тоннелей, - неожиданно созналась она.

- Тогда останься здесь.

- Нет! - Арина уцепилась за мою руку.

- Пусти! Пока не поздно… - С трудом разжав ее пальцы, я ринулся в густые заросли бузины.

В траве лежала тяжелая плита, а позади нее, возле самых корней куста, чернело небольшое отверстие. Из него веяло холодом и сыростью. Ноги нащупали крутые неудобные ступени, и я начал спуск, рассчитывая, что Часовщик не успел уйти слишком далеко и за ним еще удастся проследить. Так и оказалось - на сводах подземелья можно было различить слабые отблески света. Касаясь руками влажных кирпичных стен коридора, я довольно быстро пошел вперед.

Они уверенно шли по подземному ходу. Старик сутулился, боясь задеть низкий свод, а державшая фонарь Барышева то и дело оглядывалась по сторонам в поисках чего - нибудь интересного.

- Я читала, - раздался голос Вики, - что под нашим городом прорыто множество тоннелей и ходов, но, честно говоря, не думала, что однажды окажусь в них.

- Старые города таят в себе много загадок, - ответил ей старик. - Наверное, ты слышала о московских подземельях, а ваш городок еще старше столицы, и на его долю выпало еще больше испытаний. Подземные ходы, погреба, темницы, кладовые встречаются здесь в изобилии. Тоннель, по которому мы сейчас идем, выходит за пределы крепостной стены. Он был построен около пятисот лет назад. С тех пор его не раз заваливало, о нем забывали и вспоминали вновь, но, как видишь, ход не утратил своего предназначения. С его помощью мы попадем туда, куда необходимо.

- Потрясающе! - Вика остановилась, освещая фонариком древние своды.

- У нас мало времени, Виктория, поторопимся.

Раздался тихий шорох, кто - то дотронулся до моего плеча, и я едва не заорал от неожиданности - место явно не располагало к подобным шуткам.

- Это я, - чуть слышно прошептала Арина, - решила довести начатое до конца.

- Молодец. Тут ничего страшного - обыкновенный подземный ход.

- А как мы из него выберемся? Ведь у нас нет фонарика.

- Проще простого. Подземелье не разветвляется, по такой "кишке" можно прогуливаться даже с закрытыми глазами.

- Хорошо бы…

- Иди быстрее, если можешь.

С появлением Арины я заметно отстал от Часовщика и его спутницы, и теперь их выдавало только слабое пятнышко света. Внезапный оглушительный лязг, скрежет и вспышка света испугали нас до полусмерти. Арина повела себя как самая заурядная девчонка - приглушенно вскрикнула и повисла на моем плече:

- Петенька, нас убьют, убьют…

- Жди здесь, - приказал я и осторожно выглянул из - за угла.

За поворотом виднелся знакомый интерьер подземной мастерской, и только когда глаза привыкли к яркому свету, стало видно, что путь в нее преграждает толстая решетка.

- Мы можем только наблюдать, - грустно констатировала подошедшая Арина.

- Если бы мы поторопились, успели бы до того, как Часовщик преградил путь.

- Прости, мне самой стыдно за свое поведение. Надо же так раскиснуть!

Мы начали озираться по сторонам. Ход привел в монастырский подвал, но, как оказалось, мастерская занимала только часть подземелья, и вокруг чернели сводчатые арки, за которыми находились другие комнаты.

- А я даже не подумал о такой возможности. Вход в подземелье Часовщик закрывал ширмой, и мне не пришло в голову за нее заглянуть.

- Надо быть полюбопытнее, - заметила оправившаяся от испуга Арина.

А на ярко освещенной "сцене" все было готово к проведению ритуала. На небольшом возвышении спиной к нам стояли автоматы, за ними виднелся столик с необходимыми для магических действий предметами, а на полу стояло множество незажженных свечей. В воздухе плавали клубы ароматного, дурманящего дыма.

- Неужели они станут живыми людьми! - воскликнула рассматривавшая манекены Вика. - Честно говоря, мне трудно в это поверить.

- Обретенной мною властью я могу повелевать не нашедшими покоя душами умерших. Если бы ты знала, Виктория, сколько призраков бродит вокруг нас! Большинство из них одержимо желанием вселиться в любое более-менее подходящее тело и продолжать земную жизнь. Иногда эти беспокойные души подчиняют себе живых людей, иногда мертвецов, а с тех пор, как я изобрел свои автоматы, - и механические тела из стали, латуни и воска. Смею заверить, они даже лучше недолговечных обиталищ души из плоти и костей: ведь при должном уходе автоматы могут работать столетиями! - Старик с довольным видом прошелся по мастерской, а потом, обернувшись, пристально посмотрел в сторону решетки, за которой скрывались мы с Ариной. - Один милый юноша, оказавший мне большую услугу, был абсолютно прав - создать автомат, подобный человеку, невозможно. Душу из шестеренок не соберешь. Между нами говоря, человек вообще не может одушевить свои творения, это выше его сил. Зато бессмертный дух можно пригласить в гости, во вполне приличное тело. Впрочем, скоро ты все увидишь своими глазами, Вика. А теперь ступай в маленькую комнату и переоденься.

- Это обязательно? - приняв белый сверток из рук старика, спросила Барышева.

- Все, что здесь делается, - необходимо. Ты выполнила все условия?

- Да. Целые сутки ничего не ела. Теперь голова кружится.

- Не страшно, это скоро пройдет.

Прижав к груди сверток, Вика ушла в глубь мастерской, а Часовщик занялся тем, что начал зажигать стоявшие на полу свечи. Понимая, что шансов остановить безумного мастера больше не представится, я попытался проникнуть в его владения. Увы, безрезультатно - протиснуться между прутьями решетки помешала собственная, оказавшаяся слишком большой, голова. После нескольких неудачных попыток мне пришлось отказаться от этой затеи.

- Я все правильно надела, Дмитрий Дмитрич? - отвлек от грустных мыслей голос Барышевой.

Виктория напоминала победительницу конкурса красоты. Она была одета в умопомрачительное, снизу доверху расшитое жемчугом и серебром белое платье, а ее короткие волосы украшала диадема из черных, сверкавших алыми искрами камней.

- О да, ты великолепна, дитя мое! - заулыбался Часовщик.

Барышева вновь подошла к автоматам, придирчиво оглядывая их:

- А он будет похож на себя прежнего? Дело в том, что при жизни он был очень красивым, и хотелось бы…

- Я дам твоему другу это тело, - Дмитрий Дмитрич указал на среднего из механических монстров. - Мягкий воск обретет желанные черты и вернет утраченный облик. Только ты можешь дать своему возлюбленному новую жизнь. Выпей это, и начнем…

Виктория покорно взяла в руки чашу, наполненную до краев темной жидкостью.

- Вика, не пей эту гадость! - не выдержав, во все горло заорал я. - Он тебя отравит!

Часовщик и Виктория обернулись. Позабыв об осторожности, я дергал решетку и говорил, говорил, говорил, пытаясь прояснить затуманенную романтическими бреднями голову этой наивной девчонки. А Вика держала в руках чашу, с удивлением слушая пылкие речи.

Назад Дальше