Он медленно произнес это слово по буквам, и каждая дышала презрением. И Наставник Вардо услышал это презрение, но теперь он ничего не мог поделать. Мы выиграли его мерзкую игру, и нам причиталась награда. Он поднял глаза на детей, высунувшихся из окон Дома Учения.
- Этим мужам преподан урок драгоценной науки. А вечером они получат свою награду и откушают за столом Князя! Извлеките также урок из того, что вы лицезрели! Ключ от Врат Мудрости есть ключ жизни! А справедливость Князя - все на свете!
Дети и обитатели крепости снова захлопали в ладоши. Но пока стражи уводили нас, меня не оставляла мысль о том, что не такое "поучение" рассчитывал Местер Вардо возвестить миру. Сколько среди нас было грамотных узников? Наверняка никого, кроме Нико и меня. Нет, детям следовало было извлечь из его слов совсем другой урок: "Узники глупы и невежественны. А того, кто не учится читать, съедают".
За княжьим столом
Ужин за собственным столом Князя! - воскликнул Карле. - Это ведь кое-что значит, верно?
Его голос звучал странно. Вроде и хвастовство, но не слишком уверенное. Да и всем людям Маши было не по себе. На душе стало легче оттого, что мы все вместе пережили "поучение" Местера Вардо, да и восторг победы, что ни говори, - ведь это нам хлопали в ладоши. Некоторые ожидали чего-то. Да нет, ожидали все: ловушка вот-вот захлопнется. И что тогда?
- Если за княжеским столом, это всерьез, - прошептал я. - Как по-твоему, Нико, он узнает тебя?
Нико покачал головой:
- Он никогда раньше не видел меня. Но все же лучше не слишком бросаться в глаза.
Время в дыре тянулось медленно. Мухи жужжали, а блохи кусались. Да и мне вроде не хватало работы. Было слишком темно, даже среди бела дня, так что по-настоящему заняться было нечем, кроме болтовни. Рассказать немного историй, спеть несколько дерзких песен. Или поспать, как Нико, когда он наконец смог отдохнуть днем.
В полдень они явились за нами, но сперва повели не в Рыцарский зал. Нет, прежде чем нас пустили на блестящие полы, нас отправили как следует отмыться за конюшни и велели отскрести грязь друг с друга, поливая холодной водой из насоса посреди двора.
Это было самое лучшее. Сбросить свои несчастные лохмотья, которые задубели от пота, грязи и нечистот, и отмыться так, что кожа твоя уже не шелушилась, была снова теплой и гладкой, а не твердой и чешуйчатой, как у какой-нибудь змеи. Они даже дали нам мыло - два целых куска, которые пенились и пахли цветами.
Маша подозрительно принюхался.
- Чем это пахнет? - спросил он.
- По-моему, лавандой, - ответил Нико.
Маша фыркнул:
- Я-то думал, что только дамы такое употребляют.
Нико покачал головой:
- При дворе все это делают. А кое-кто из мужчин употребляет даже розовую воду и душистое масло для волос.
- Надо же! Да ты разбираешься в этом!
- Слышал кое-что, - быстро ответил Нико.
Когда мы кое-как обсохли, нам выдали чистые рубашки, какие стражи носили под доспехами, и просторные серые полотняные штаны, напоминавшие одежду Заведения. Никто, само собой, не подумает, что мы - придворные, но все-таки мы уже не были похожи на подвальных узников. Даже моей хворой спине стало лучше, и впервые после того, как меня пнули ногой в ребро, я переводил дыхание, не ощущая боли.
Шестеро лейб-гвардейцев Князя сопровождали нас весь последний отрезок пути на княжий двор, расположенный в самой глубине крепости, и через Колонный зал в Рыцарский. Никого кроме нас там еще не было, и прислуга продолжала накрывать столы, но, вероятно, никого из тех, кого следует держать в кандалах, прежде чем пускать к столу, там вообще не будет.
- Они могли бы спокойно снять с нас эти проклятые оковы, хоть на один этот вечер! - пробормотал Герик. - Здесь ведь все равно стражи так и кишат.
- Они, пожалуй, боятся, что мы бросимся на Князя! - сказал Имрик.
- Да, или на дам! - ухмыльнулся Карле.
Но когда стали появляться другие приглашенные на обед, его ухмылка померкла. Большинство из них сделали вид, будто нас там вовсе не было. Но некоторые не отрываясь смотрели на нас.
- Они глазеют, будто мы звери в клетке! - негромко произнес Имрик.
- Не обращай внимания! - посоветовал Нико.
- Это как?
- Не обращай внимания! Делай вид, будто их нет!
- Ты что, нынче будешь учить нас? Ты, приятель, такое же дерьмо, как и остальные, и большего не стоишь!
- А я никогда и не говорил, что стою большего, - произнес Нико. - Никогда!
Имрик вытаращил глаза на него, но вообще-то он злился не на Нико. Просто Нико был единственным, кого он мог обругать.
Внезапно где-то над нами, наверху, в холодной галерее, ужасно громко прогремели трубы, и все приглашенные на ужин поспешно встали. Поднялись и мы, хотя некоторым из нас понадобился сперва толчок и грубый приказ лейб-гвардейца. Одна из дверей в другом конце Рыцарского зала отворилась, и герольд в ливрее с двуглавым драконом, гербом Дракониса, возвестил:
- Его Сиятельство Князь Артос Драконис Справедливый!
Я вытянул шею. Мне любопытно было увидеть того Князя Артоса, который рассеял по свету мою семью и держит меня и Нико в кандалах. Я слышал, будто ему за девяносто, но он ходил по-прежнему самостоятельно, да и казался прямым и статным. Он и впрямь не походил на старца. Бородка - черная как смоль, а голова покрыта капюшоном, напоминавшим капюшон Наставника, только княжеский был ярко-красный и богато разукрашен золотым шитьем и мелкими драгоценными камешками, сверкавшими, когда он поворачивал голову. Бородка была, пожалуй, выкрашена. Но кожа его была… да, она была почти такая же гладкая, как и у меня, только казалась мертвой и твердой, как скорлупа, гладкая как яйцо, точь-в-точь как у Наставника. Мне показалось вдруг, они - он и Местер Вардо - могли бы быть отцом и сыном или братьями. Вылупились из одного яйца!
Но герольд еще не всех представил:
- Дочь и желанная гостья Князя - высокородная дама Лицеа! - воскликнул он, и следом за Князем вошла женщина, роскошно одетая в развевающиеся голубые шелка и с усыпанной жемчугами сеткой на черных как ночь волосах. Единственный седой локон над бровью, казалось, красовался по ее собственной воле. Но вряд ли по собственной воле лицо дамы Лицеа было таким худющим, что походило на череп, обтянутый кожей.
"Несущая Смерть" - называла ее Дина. Мать Дракана!
Уж она-то прекрасно знала Нико!
Нам некуда было бежать. Мы не могли даже встать из-за стола. Мы были прикованы к Маше и остальным, которые, в свой черед, были прикованы к огромному тяжелому дубовому столу, за которым мы сидели. Нико ничего не мог поделать, кроме как склонить голову и надеяться на то, что Лицеа из тех придворных, что не обращают на нас внимание, а совсем не из тех, которые глазеют на нас. К счастью, они не восприняли это всерьез, ну, эти слова о княжеском столе. До нашего темного угла Рыцарского зала от возвышения, на котором стоял почетный стол, где восседали Князь Артос и дама Лицеа, было далеко.
- Что делать, если она тебя увидит? - прошептал я Нико.
- Ничего! - ответил Нико. - Особенно тебе. Слышишь? Совершенно незачем отрубать разом обе головы.
Он ничуть не сомневался в том, что они сделают с нами, если Лицеа его узнает.
Трубы прогремели снова, и внесли первое блюдо. То была камбала, приготовленная с каким-то белым соусом. Карле схватил кусок рыбы пальцами и только собрался запихнуть его в рот, как страж, стоявший за его спиной, шлепнул узника по руке и прошипел: "Еще нельзя!" - словно был благородной дамой, приставленной к невоспитанным детям, чтобы научить их хорошим манерам. Какой-то Наставник (был ли это Вардо?), стоявший наискосок за стулом Князя, сделал шаг вперед.
- Давайте же все мы возблагодарим Князя за ту милость, за трапезу, что он по доброте своей даровал нам: да укрепит она нашу плоть и настроит наш разум, дабы мы еще лучше служили ему. Нашему Князю! Князь!
- Князь! - прогремело в зале.
Казалось, все, кроме нас, старались перекричать друг друга.
И только после этого Карле позволили съесть рыбу.
Нико сидел, склонившись над своей тарелкой, и тыкал вилкой в белую рыбу.
С тех пор как мы пришли в Высокогорье, он отрастил бороду, и как раз теперь она была чуть-чуть длиннее обычного. Но достаточно ли этого, чтобы сделать его неузнаваемым? Не думаю. Он и с бородой остался самим собой!
Я взял кусок камбалы. Он сильно отдавал чем-то кислым. Быть может, это лимон из княжеских теплиц?
У меня так пересохло во рту, что трудно было глотать, но было бы подозрительно, если бы мы ничего не ели. Вокруг нас остальные узники лопали так, словно никогда в жизни ничего подобного им не подавали. Пожалуй, так оно и было! Во всяком случае, в Сагис-Крепости.
Снова загремели трубы. Вокруг нас за столами гости тотчас отложили ножи, вилки и затихли. Князь поднялся! Он чуть склонил набок голову, разглядывая собравшихся. Мне почудилось, что покрытая капюшоном голова придавала ему сходство с хищной птицей - с ястребом или, может, с орлом.
- Среди нас необычные гости, - так начал он свою речь. - Люди, что утром сидели в самом глубоком острожном подвале замка, ныне сидят как почетные гости за столами, покрытыми шелком. Они постигли учение! Пусть же и другие постигнут его: "Кто был низок, может стать высок. А тот, кто высок, может стать низок, ежели на то будет воля Князя!"
Наступила мертвая тишина. Думаю, гости едва осмеливались перевести дух. Никакого сомнения! То было предупреждение всем! Они не смеют быть уверены. Ни в чем. Им только стоит поглядеть на нас, чтобы знать, куда они причалят, если Князь будет ими недоволен.
"Поучение во всем!" - так было написано на дверях Дома Учения. Казалось, будто вся Сагис-Крепость была огромным Домом Учения, а уроки повсюду одни и те же: "Склоняйся перед Князем, а не то тебе сломают хребет!"
Все смотрели на нас, даже и те, кто делал вид, будто нас там не было. Я не мог заставить себя не следить за выражением лица дамы Лицеа, но она вроде не обратила внимания на Нико.
Князь сел. Снова гремят трубы, и тут же вносят следующее блюдо, и я перевожу дух.
Я покосился на Нико. Крохотные нежные жемчужинки пота поблескивали на его лбу и скулах, и даже если он время от времени отправлял что-то в рот, вкуса он не чувствовал.
Я никогда бы не подумал, что кто-нибудь может тосковать по темной, дурно пахнущей, кишащей вшами острожной дыре. Но как раз теперь я был уверен в том, что мы оба - Нико и я - предпочли бы валяться на загаженной соломе в этой дыре, вместо того чтобы сидеть здесь и таращиться на фазанью грудку и мелкие кисловатые виноградинки.
Сотни свечей в светильниках величиной с колесо экипажа висели над нашими головами. Нико был не единственным здесь, кто покрылся потом. Безбородое лицо Маши пылало и стало влажным от жара свечей и вина. Жемчужинки пота блестели и на лице Карле, меж тем как он жадно набивал свое пузо фазаном, ничуть не заботясь о ноже и вилке.
Вдруг в конце нашего стола встал сам капитан лейб-гвардии Князя.
- Князь желает знать, кто из вас умеет читать, - вымолвил он.
Маша не выпил столько, чтобы утратить свою закоренелую бдительность.
- Зачем? - осторожно спросил он.
Однако Карле, который слишком глубоко заглянул в свой кубок, опередил ответ Маши на вопрос капитана.
- То был мой друг Нико! - сказал он гордо и дружески похлопал Нико по плечу своей испачканной фазаньем жиром рукой. - И Давин, этакий плутишка! Они кое в чем мастаки, эти двое! А Наставники, видать, на это не рассчитывали!
Капитан стражей кивнул двоим из своих подчиненных.
- Снять с них оковы! - повелел он. - Князь желает с ними говорить!
- Это я умею читать! - быстро воскликнул я и встал из-за стола. - А Нико делал только то, что я говорил!
Страж, который снимал оковы с Нико, остановился.
- Вы оба мастаки в этом деле! - громогласно заявил Карле заплетающимся языком. - Нечего тут присваивать себе всю честь!
Маша, до которого дошло: тут что-то происходит, попытался было шикнуть на Карле, но было уже слишком поздно.
- Ну как, идти ему или нет? - спросил страж, снимавший кандалы Нико.
- Забирайте обоих! - велел капитан.
Я быстро огляделся, но мы были окружены стражами. Бежать невозможно. И попытайся мы это сделать, они наверняка поняли бы: с нами не все ладно. Потому что какой узник попытается удрать как раз тогда, когда ему, быть может, предстоит принять княжескую милость и награду?
Они провели нас через зал к столу Князя Артоса. Через несколько мест от него справа сидела дама Лицеа и, слегка отвернув лицо в сторону, беседовала со своим соседом по столу. Я горячо надеялся, что их беседа окажется увлекательной и у нее не будет времени глядеть на нас.
Напротив, Князь, склонив голову набок, рассматривал нас своим взглядом хищной птицы.
- Как это получается, - медленно вымолвил он, - что в моем острожном подвале двое умеют сложить слово "справедлив"?
- Мой друг - учитель! - быстро произнес я, чтобы Нико не пришлось отвечать. - Мы ведь не знали, что читать с детьми в Сагислоке можно только с княжеского дозволения.
- Учитель? Вот как! А как звать такого вот Местера учителя?
- Николас! - быстро ответил я. - А меня - Давин.
Я думал только о том, чтоб они не узнали, кем на самом деле был Нико. Я даже не раздумывал о том, что мне самому надо бы назваться как-то иначе. Но лишь только это имя слетело с моего языка, я знал уже, что это глупо. Потому что дама Лицеа услыхала его и круто повернулась от своего собеседника.
Она взглянула на меня. А потом, увидев Нико и всерьез уставившись на него, расхохоталась.
- Учитель чтения! Да, пожалуй, это ему больше подходит! - сказала она.
Князь Артос не понимал, почему Лицеа так себя ведет.
- Не будете ли вы, мадам, столь любезны объяснить нам… - кисло попросил он.
Дама Лицеа улыбнулась.
- Этот, - произнесла она, указывая тощим пальцем на Нико, - Никодемус Равн, и, если я не очень ошибаюсь, рядом с ним его друг - Давин Тонерре, который убил внука моего Князя, убил сына его сына.
Князь Артос долгое время не спускал с нас глаз.
- Заковать их снова! - велел он в конце концов. - И отвести их в Зал Совета. А затем призвать палача!
Мы долго ждали в Зале Совета, пока Князь Артос доедал свой ужин. Он не был человеком торопливым, а в железных оковах и с четырьмя стражами нам было некуда деваться.
В конце концов он появился в сопровождении Местера Вардо и с окружавшими его четырьмя телохранителями из лейб-гвардии. Похоже, даже в собственном своем замке денно и нощно он охранял себя так же строго, как и своих узников.
Он сел на стул с высокой спинкой, который был не совсем трон, но почти, и стал разглядывать Нико и меня так, будто мы были загадкой, которую ему нужно разгадать.
- Сын Эбнецера Равна! - наконец вымолвил он. - Что ты делаешь здесь?
Нико поклонился настолько учтиво, насколько позволяли ему оковы.
- Ничего дурного! - ответил он. - И я не знал, что прежде существовала вражда меж моим родом и родом Дракониса.
В ответ - слабое фырканье княжеского носа.
- Где твои воины?
- Воины? У меня нет воинов.
- Не пытайся обмануть меня, ввести в заблуждение. Я знаю, что высокомерный сын моей дочери встречает отнор в своих деяниях. Я слышал о засадах, о краже оружия, о лазутчиках. Чьи же это люди, если не твои?
Нико чуть-чуть приподнял голову.
- Я знаю: такое творят от моего имени. Но у меня нет ни единого воина, да они и не нужны мне.
Что-то дрогнуло в уголке губ Князя, там пробежала тень недоверия. Нико не желал иметь никого в своем подчинении. Эта мысль была невозможна для того, кто захватывал власть почти целый век человеческой жизни.
- Палач идет сюда? - спросил Князь.
- Еще нет, господин мой Князь!
- Почему?
Страж был встревожен.
- Он… он частенько выпивает лишний кубок от жажды, господин мой Князь! Может, им трудно привести его в сознание.
- Вот как! Тогда пора искать другого палача! Отметь это себе, Вар до!
Вардо кивнул:
- Как угодно Князю!
- Намерены ли вы, Князь, казнить меня? - спросил Нико.
Голос его звучал так, словно он осведомлялся о планах Князя насчет завтрака. Я не понимал, как он себя вел. С Нико происходило нечто такое, к чему я не привык. Ровная холодность, учтивое самообладание - вот каков он стал. Быть может, таковы придворные. Может, это умеют те, у кого в отцах князь - владетель замка!
- Я - человек бережливый, юный Равн! - ответил Князь Артос. - Я ничего не выбрасываю, пока это может пригодиться!
Внезапно двери распахнулись, да так резко, что телохранители Князя чуть было не выхватили мечи. Но тревога была ложной. То была дама Лицеа! Родная дочь Князя! Она холодно глядела на Нико и на меня.
- Они еще живы? - спросила она. - Не полагала я, что вы, господин мой батюшка, столь нерешительны!
Уж конечно, Князю пришлось не по душе, что его прервали.
- Моя дочь слишком тороплива! - сказал он Местеру Вардо. - Она так торопится, что это похоже на бесстыдство.
- Господин мой батюшка! - возмущенно воскликнула дама Лицеа. - Такой речи я не заслужила!
- Разве? Не поспешай ты так, дочь моя, и сыграй ты свадьбу прежде, чем лечь в супружескую постель, сын твой был бы законным наследником Дунарка, а Драконий род сохранил бы свою честь.
Дама Лицеа смотрела на отца взглядом острым, как клинок меча. Она молчала так долго, что было ясно: ей надо собрать все свои силы, чтобы сохранить самообладание.
- Мой сын, - молвила она в конце концов дрожащим голосом, - на пути к тому, чтобы подчинить, подмять весь западный край Скай-Сагис. Власть моего господина Князя простирается на большую часть восточного. Вам бы протянуть ему руку, вместо того чтобы позорить его имя. Дайте ему лишь средства для победы, а уж он озаботится тем, чтобы Драконий род владычествовал над всей округой Скай-Сагис.
- Да, упорства ему не занимать! - сухо произнес Князь Артос. - Но зачем мне поощрять выскочку, который не может управиться в своем собственном доме?
- Он - твоя плоть и кровь!
- Он - приблудок, чей родной отец не пожелал признать его.
- Господин мой батюшка!
- Не поэтому ли его собственный народ хватается за оружие и поднимает его против Дракана? Да, дочь моя, слышал я о том, о чем ты охотнее всего бы промолчала. Слышал я о кражах оружия и о засадах, и о солдатах с дубленой кожей, что бегут с его службы, чтобы предать его.
Князь выставил вперед палец, будто копье, и указал им на Нико.
- Вот он - законный сын и наследник Эбнецера! Ну, что скажешь на это, дочь моя?
У нее вырвался какой-то звук, похожий на шипение, - смесь гнева и презрения.
- Убей его! - воскликнула она. - Казни его здесь и немедля, и все сопротивление растает.