* * *
Месяц назад Малыш изобрёл воздушный шар. Сидел у Янки в московской квартире, смотрел мультик "80 дней вокруг света", и изобрёл. Вот прямо так показал пальцем на экран и сказал:
– Ой, это же я его придумал!
Интерес к воздухоплаванью он проявлял давно. После самого первого своего полёта. Другое дело, тогда это было не воздухоплаванье, а в воздух киданье. Полёт осуществлялся с помощью дикого медведя, схватившего Малыша и Толстого, и дикого великана, схватившего этого медведя. И долбанувшего медведем об сосну. Повторить это упражнение невозможно, в чём Малыша убедить удалось не сразу, пару недель он бродил вокруг деревни и искал медведей под каждым кустом. А вскоре он познакомился с феями, те научили его летать и подарили крылья. Гномы летать могли не хуже феев, всё-таки одна порода. Но не летали. А феи не рыли подземные ходы. Хотя тоже могли.
Но – не принято.
Мы же не бегаем голые по городу, хотя можем, по той же причине: не принято. Когда лет пятьсот подряд не принято, уже и в голову никому не придёт попробовать.
Малыш обучился полётам, потому что был самым младшим из четвёрки гномов, и к своему нелетанию до конца не привык. Ну и по глупости, как утверждал Толстый.
Первый в мире летающий гном пытался приобщить к аэронавтике своих друзей, но Профессор отказался сразу, Белочка попробовала и расстроилась – от того, что не взлетала, а Толстый сделал почти удачную попытку. Разогнался он хорошо. Даже очень хорошо. Кто ж виноват, что какой-то дурак на его пути построил сарай. Мог бы подумать, когда строил, что лет через сто тут толстые будут бегать. Сломал он всего одну стену. В общем, почти получилось. Но Толстый с тех пор при разговорах о полётах бросался шишками.
Малыш неделю подумал и твёрдо решил: он сделает воздушный шар.
* * *
– Малыш, если хочешь жить на дереве, переселяйся в фейский город, – начала ругаться Белочка, как только Толстый, таща за собой Малыша, переступил порог. – Мне не жалко, сколько угодно. Но здесь ты или ведёшь себя нормально и на обед приходишь вовремя, или до свидания. Понял?
– Да понял, понял, – пробурчал Малыш, усаживаясь за стол.
– Куда лезешь, быстро руки мыть, бурундук загвазданный!
Малыш вздохнул и, шаркая ногами, поплёлся во двор, к бочке с водой, бормоча что-то о беличьем хвосте.
– Я, между прочим, всё придумал, – объявил он, вернувшись, и уже забыв, что решил на всех обидеться. – Я понял, как в него дым напускать.
– Ну и как? – спросил Профессор, ковыряясь в тарелке.
– Стоймя! – гордо объявил Малыш.
– Чего?
– Ну, когда воздушный шар лежит, дым, то есть воздух горячий, в него не зайдёт. Надо его подвесить. А снизу – костёр.
– А на костёр – котелок. И уху варить, – непонятно к чему сказал Толстый.
– Вот ты мне скажи, – Профессор облизал ложку, – ты кого собрался подвешивать? То есть, чего? Воздушный шар ты из чего делать собрался?
– Ну, – смутился Малыш, – я пока не знаю, но что-нибудь придумаю.
– Этого я и боюсь, – мрачно сказала Белочка.
* * *
Малыш даже звонил Янке. Что для гнома из гномьей деревни совсем непросто. У них мобильных телефонов не было. Чтобы позвонить, они сами должны быть мобильными. Нужно на поезде по гномьей подземной железной дороге доехать до фейской квартиры. Бывшей – феи оттуда переселились в лес, но станция осталась, и пятеро феев, её обслуживающих, тоже. Там – упросить феев помахать волшебной палочкой. После чего телефон больших, хозяев квартиры, соединился с телефоном Янки. Она по просьбе Малыша порылась в Интернете. Он узнал, что оболочка воздушного шара делается из специального воздухонепроницаемого материала. А материала этого нужно столько, что, если догола раздеть всех гномов из деревни, и всех феев, поселившихся рядом, то на воздушный шар всё равно не хватит. Не говоря уже о том, что их штаны и куртки вполне воздухопроницаемы. Что особенно заметно, когда кто-то давно не мылся.
Малыш спросил Янку, что там есть ещё, в этом вашем Интернете, кроме воздушных шаров, чтобы летало.
Летало там много чего.
Самолёты с вертолётами Малышу не подошли. Не придумал он, как заставить Толстого вертеть винт с достаточной скоростью. Ракета – это лучше, но на дровах ракеты, к сожалению, не летают.
Но кое-что подходящее нашлось.
Через неделю Малыш, даже на ночь не возвращаясь из леса, набрал столько грибов, что смог выменять у феев резинку. Старую, от трусов. О чём феи Малышу не сказали. Да какая разница от чего, главное, это была резинка от трусов больших, хозяев фейской квартиры, и Малыш сейчас привязывал её между столбами ворот.
– Что это? – спросил пришедший с речки Профессор.
– Катапульта.
Малыш вытер пот со лба.
– А. Понятно. Как я сразу не догадался. А что такое пульта?
– В смысле?
– В смысле, что там с котом такое? Пульта кота, это он сразу помрёт или помучается?
– Да нет, – Малыш раздражённо мотнул головой. – Это запускать.
– Котов запускать?
– Гномов.
– А почему тогда не гномопульта?
Малыш так глянул на Профессора, что тот начал пятится.
– А куда запускать, – спросил он, приближаясь к крыльцу, – через ворота во двор?
– В небо запускать.
Профессор задумчиво посмотрел в небо.
– А. Ну, трудись, я пошёл, – сказал он и побежал.
– Эй!
Малыш хотел попросить его помочь, но Профессор уже скрылся в доме. Если Малыш собирается что-то запускать и упоминает небо, лучше на недельку переехать к бабушке.
– Запускать? В небо? Зашибись!
Профессор услышал через открытое окно голос Толстого, вздохнул и начал бросать вещи в рюкзак с удвоенной скоростью. Но вылезти с рюкзаком через окно он не догадался. Вышел через дверь. Стоило ему шагнуть на крыльцо, как он услышал:
– По Профессору! Малышом! Заряжай! Растягивай!
– Вверх, Толстый, вверх! – визжал Малыш.
– Чтобы тебя вверх, я должен пятиться вниз, а ты, уж извини, яму для меня не выкопал. Малышом по Профессору – пли!
Толстый отпустил растянутую резинку. В Профессора он, конечно, не попал. Не пристрелялся ещё. Поэтому Профессора Малышом не пришибло. Его пришибло навесом над крыльцом, в который угодил Малыш.
Когда Профессор очнулся, он услышал бормотание Толстого:
– Да где же это мой снарядик?
Две доски, лежащие на лице Профессора, поднялись.
– Не, не то, – сказал Толстый, – и положил доски обратно.
– Да я тебя сейчас самого на небо запущу! – Профессор встал из груды досок как разбуженный медведь из берлоги. – Ты у меня до Луны допрыгнешь! Ты с ума сошёл – дом ломать?!
– О, нашёл!
Толстый за ногу вытащил Малыша из-под морковной ботвы: тот рикошетом от крыльца отлетел на грядку. Поднял за ногу и начал отряхивать от земли.
– Ничего, почти не запачкался. Профессор, это же чисто научный эксперимент, – повернулся он к Профессору. – Науку кто-то должен двигать вперёд? Должен? – спросил он ещё раз, глядя в глаза Малышу.
Малыша он при этом держал вверх тормашками. Взгляд у того был затуманенный, но он попытался кивнуть.
– Науку? – Профессор выбирал обломок доски потяжелее. – Науку двигать надо. И я сейчас так двину тебя по голове, что наука сдвинется, подлетит и перевернётся. Ты у меня сейчас читать разучишься, снайпер одноглазый.
Когда Белочка зашла во двор, Профессор гонялся за Толстым, пытаясь стукнуть его доской, а Толстый, убегая, отбивался Малышом, которого держал за ногу. Через полчаса артиллерист, снаряд и мишень пололи грядки. На их заявления о том, что сорняков практически нет, Белочка обещала сорняки посеять специально, чтобы им было чем заняться. Она предложила им напрячь остатки мозгов и придумать, как поубивать друг друга без ущерба для домашнего хозяйства. Резинку она отвязала, спрятала, и ещё одна летняя неделя прошла спокойно. А потом Малыш снова пошёл к феям с полной сумкой грибов.
– Сумка, сумка, сумка, – бормотал он на ходу, – сумка, пакет. Воздухонепроницаемый. Воз-ду-хо-не-про-ни-ца-е-мый, – повторил он это слово по слогам, как заклинание. – Воздухонепроницаемый пакет. Точно! Как я не догадался-то сразу!
Чего это Малышу стоило, даже не спрашивайте. Ни одного гриба на расстоянии дневного перехода от деревни ещё месяц никто не мог найти. Белки от голода начали осваивать рыбалку. Ежи ходили по лесу с плакатами: "Подайте грибочек жертве гномьего произвола".
Наконец, всё было готово.
У феев Малыш выменял пакет, в котором большие из фейской квартиры приносили продукты из магазина. Он такой видел, когда гномы вместе с Янкой свергали фейскую королеву, смешно ещё называется – маечка. Пакет пластиковый, то есть воздухонепроницаемый. Дырочки есть, но можно заклеить смолой. По размеру – вполне воздушный шар. А как наполнить его воздухом, Малыш придумал заранее. Разжигать большой костёр вовсе ни к чему. Сами посудите: зачем нужен костёр, если Белочка сегодня собралась топить печь и варить варенье?
* * *
Варенье Белочка варила в большом медном тазу. Малину собирали вчетвером целый день, она как раз созрела. Окна открыты, чтобы не жарко, Профессор подбрасывает дрова в печь, Толстый мешает варенье, но съесть не сможет, оно горячее. Он уже попытался, убедился, на губе – волдырь. А Белочка осуществляет общее руководство. Вот только Малыш куда-то подевался. Ладно, фигушки бездельникам, а не пенки от варенья.
– Белка, у тебя таз кривой, – окликнул её Толстый.
– Чего? Сам ты кривой.
Белочка подошла к плите.
– Ой.
Варенье забиралось на край тазика и готовилось из него сбежать.
– Ой. Это не таз кривой. Это плита кривая.
Круглое брёвнышко, за которым наклонился Профессор, само подкатилось к его ногам.
– Ой. Это не плита кривая. Это у нас дом кривой.
– А что это у нас дом кривой? – тревожно спросила Белочка. – Вчера ещё, между прочим, был прямой.
Толстый выглянул в окно.
– Белка, Профессор, это у нас не дом кривой. Это у нас земля кривая.
– Да и не у нас уже эта земля, – задумчиво произнёс подошедший к нему Профессор.
Земля действительно была не у них. Не под окном. Она была на некотором расстоянии внизу. На некотором – это значит, метрах в пятидесяти.
– А-А-А! – дружно заорали гномы. – Земля упала!
– Чего орёте?
С чердака спрыгнул Малыш.
– Тихо, гномы! Это не земля упала. Вообще ещё никто не упал. Это мы над землёй взлетели.
На этих его словах взлетел ещё и тазик. И полетел. Недалеко. С плиты – на пол. Оказалось, что варенье, растёкшееся по полу, легко заменяет каток. Малыш тоже полетел, чем он хуже тазика. Туда же, на пол. Упал на спину и с криками: "Ой, горячо! Ой, горячо!" лихо подкатился к окну по наклонному полу.
– Куда это мы летим? – спросила Белочка, поставив ему ногу на грудь. – А?
– Мы это… Мы просто летим.
Малыш заёрзал в варенье.
Толстый и Профессор подняли его, ухватив за рубашку.
– Твоя работа? – спросил Профессор, кивнув за окно.
– Не, не моя, – замотал головой Малыш, глянув на лес за деревней. – А, ну да, моя, – признался он, поняв, что его спрашивают не о том, кто посадил лес.
– А давайте его выкинем, – задумчиво предложил Толстый. – Тех, кто дома в воздух запускает, надо в окно выбрасывать. У нас будет такая традиция. С сегодняшнего дня.
– Сначала пусть расскажет, как он это сделал, – не согласилась практичная Белочка. – А потом уже выкинем.
– Говори, – тряхнул Малыша Профессор.
– Эй, не надо меня выкидывать, вы чего, озверели? Я же для вас старался! Вы же летать не умеете! А это так здорово! Ну? Вы чувствуете? Чувствуете? Мы летим! Летим! – Малыш размахивал руками, и варенье с его рукавов покрывало гномов липкими каплями.
– Малыш, балда! – заорала Белочка, облизав губы. – Ты не мог нас летать как-то по отдельности, а не вместе с домом?
– А по отдельности у вас не получалось.
– Я его сейчас придушу, – протянула Белочка руки к горлу Малыша.
– Подожди, – придержал её Профессор, – пусть сначала расскажет, как он собирался нас обратно, на землю спускать.
– На землю? – переспросил Малыш с искренним изумлением.
– Ой, – Белочка закрыла липкое лицо ладонями, – мы живём с идиотом. Он даже не подумал, как мы приземлимся.
– Ну и зачем он нам такой нужен? – резонно спросил Толстый. – Я сразу сказал, в окно его, и дело с концом.
* * *
Так они и сделали. Малыша выкинули в окно через полчаса. Он с криком улетел к земле, такой далёкой, что деревья казались травой. Выкинули, предварительно нацепив крылья. Поднявшись и пролетая мимо окна, он улыбнулся и помахал рукой. Толстый бросил в него огрызком яблока и почти попал.
Как спуститься, гномы придумали быстро. Если дом поднимается, потому что через трубу выходит горячий дым из печки, попадает в пластиковый пакет, а пакет тянет дом, значит, если погасить печку, дом опустится. Это просто. Другой вопрос – куда он опустится.
– Ты понимаешь, гусь облезлый, что нас ветром отнесло? – кричал Толстый. – Ты понимаешь, что мы в лесу опустимся? Ты в лесу хочешь жить?
– Не хочу, Толстый, конечно не хочу.
Малыш, осознавший, что натворил, чуть не плакал.
– Раз не хочешь, будешь дом обратно в деревню переносить. Разберёшь и перенесёшь по брёвнышку. Понял?
– Понял, Толстый, понял!
– Да ничего он не перенесёт. Не сможет. И мы все вместе не сможем.
Профессор плюнул в окно. Попал в кого-то или нет, с такой высоты не рассмотреть.
– А верёвка у нас есть? Длинная?
– Ну, найдётся. А что?
Белочка посмотрела на Профессора.
– По земле не перенесёт, пусть по воздуху тянет. Сволочь пернатая. Запряжём его, как лошадь с крыльями, и будем "Но!" кричать. Дом, пока летит, ничего не весит, утянет как-нибудь.
– Вперёд, вперёд! – кричали гномы, забравшиеся на крышу. – Маши, маши, тягло крылатое. Но, поехали!
Малыш надрывался. Тянуть на верёвке целый дом, даже если он подвешен к воздушному шару, оказалось ну очень трудно.
– Давай, давай, радуйся полёту!
Если учесть высоту, с которой опускался дом, и расстояние, на которое его отнесло, Малыш практически попал. Дом опустился практически на своё старое место. Совсем рядом. Почти. На грядки.
* * *
– А что, даже удобно: открыл люк в погреб, а там морковка растёт! – Малыш сделал вид, что радуется такой удаче. – Ай!
Это Белочка дала ему подзатыльник.
– Ай!
Это Толстый попытался дать подзатыльник Малышу, но сам получил от Белочки. Раздавать подзатыльники здесь имела право только она.
– Малыш, ты понял, что у тебя есть занятие на ближайшую неделю? – спросила Белочка, держа руку над его затылком.
– Понял, – сник Малыш, потирая голову.
– И повеселее, пожалуйста. Любишь летать, люби и грядки копать.
Неделю он копал новые грядки, потом прошла ещё неделя, а потом прошёл месяц, за который с Малыша практически спала опухоль от пчелиных укусов.
Пчелы покусали его за то, что он пытался использовать их в качестве подъёмной силы для модернизированного воздушного шара. Пчелы против дыма, называется. Что не понравилось глупым насекомым – осталось загадкой. Но, судя по тому, как Малыш подпрыгивал, убегая к речке, подняться в воздух ему почти удалось. Причём без шара, только с пчёлами. А потом он сам был как воздушный шар – такой же круглый.
– Нет, они безнадёжны, – вздыхая, объяснял почти не опухший Малыш дворовому псу Шарику. – Одно слово: гномы. Землеройки. Не понимают они нас, свободно парящих в небе подобно птицам.
Шарик наклонил голову и высунул язык. Вместо того, чтобы убежать, поскуливая.
– Но ты-то меня понимаешь?
Шарик часто задышал.
– Ты же хочешь летать?
Шарик забил хвостом.
– Так давай я тебя научу! – вскочил Малыш.
Шарик запрыгал вокруг него, радостно полаивая. Наивный пёс решил, что Малыш собрался с ним поиграть.
– Ах ты, мой лётчик! – умилился Малыш.
Он приходил домой только есть и спать. Пропадал в лесу, что там делает, никому не говорил. Щёки у него впали, руки трясись, глаза горели и смотрели слегка в разные стороны.
– Малыш, ну-ка посмотри в этот угол, – сказал как-то вечером Толстый. – Пуговица укатилась, темно, не могу найти. Посвети своими зенками.
– Ой! – испугалась Белочка.
Из глаз Малыша действительно вырывались два неярких, но вполне различимых луча света.
– Вот это я понимаю, глаза светятся, – позавидовал Профессор, – а я до сих пор думал это так, оборот речи.
– Ты что затеял? Гадость какую-то снова? – сразу догадалась Белочка, что, в общем, было не трудно. – Ну-ка, посмотри мне в глаза! Ой, нет! – зажмурилась она от света. – Лучше не смотри.
– Кстати, а что это Шарик из будки не вылезает и спит всё время? – не дал ему ответить Профессор.
– Он устал. Он кошек гонял, – объяснил Малыш, честно светя глазами в стену.
– А! – успокоился Профессор.
Знал бы он, как Шарик гонял этих несчастных кошек!