Когда с гигиеническими процедурами было покончено, стилист принялся за педикюр. По-орлиному выгнутые когти Тощего, когти, которые всегда были предметом гордости и не раз выручали в бою, полетели в урну. Стилист лихо заорудовал пилкой. На позорные остатки былой роскоши умело нанёс слой перламутрового лака и, если бы морду Тощего не покрывала густая шерсть, заливший её румянец стал бы достоянием общественности. Затем Николай методично его вычесал и под занавес прочистил уши ватными тампонами. Ангельское терпение Тощего подошло к концу. Он попытался укусить стилиста. Тот ловко увернулся и профессиональным движением натянул на пса намордник.
Сеанс наведения красоты был окончен. Тощий, униженный и посрамлённый, но красивый, как девушка на выданье, стоял, позорно зажимая меж лапами хвост. Стилист довольно взирал на результат своей тяжёлой, но высокооплачиваемой работы.
- Разве он не похож на фавна? - пропел Николай вопросительно.
- Вы просто волшебник! - в глазах хозяйки блеснули слёзы умиления.
Вечерело. Тощий уснул. Он спал тревожно, то и дело вздрагивая в ожидании новой напасти, и та не заставила долго ждать.
В дверь вновь позвонили. Тощий попытался укрыться в туалете, но уборная была заперта.
- Здорово, Принц! - на пороге стоял мальчик и не по-детски ухмылялся. - Ты сегодня какой-то не такой, - уверенным взглядом скептика окинул он Тощего. - А, опять стилист приходил! - догадался малыш и задорно швырнул в пса школьный рюкзак.
- Андрюша, не смей трогать Принца, ему укладку сделали, - пожурила сына хозяйка. - Мой руки и ужинать. Потом с собакой погуляешь.
Услышав о прогулке, Тощий завилял хвостом. Сдерживаться он не привык, но завет болонки "не писать дома!" нарушить не смел.
- Чего радуешься, тупая морда? - невежливо обратился к нему Андрюша. - Жрать хочешь? Пошли, вкусным угощу, - поманив за собой Тощего, мальчик деловито отправился на кухню.
На столе шкворчало разогретое домработницей рагу. Дождавшись, когда та выйдет, мальчик поколдовал над тарелкой и сунул её под нос Тощему. Не веря в людскую доброту, пёс с благодарностью поглядел мальчику в глаза и, растягивая удовольствие, понюхал благоухающую еду. Божественный запах дурманил. Чуть прикрыв глаза, Тощий начал есть.
Жуткий спазм вдруг сжал его горло! Стало трудно дышать - пёс повалился на пол. Кусок утки вылетел из глотки, словно живой. Во рту жгло невыносимо! Тощий завертелся по кухне, круша всё кругом. Андрюша загибался в припадке смеха и методично посыпал бедолагу перцем. Чёрное облако лезло в глаза, в нос, пёс кашлял, чихал и, как ему казалось, сходил с ума.
Натыкаясь на углы, Тощий помчался в коридор, подальше от злого Андрюши и его перечницы. Оказавшись в холле, пёс открыл глаза. В дверях стоял рыхлый мужчина с кулаками боксёра и румянцем только что извлечённого из ванны младенца.
- Принцушка, что же ты от меня сегодня сбежал? Ну ничего, папа купил обновку, - добрым голосом сказал мужчина и воздел к небу кулак, в котором острыми шипами сверкнул строгий ошейник.
"С меня хватит!" - в сердцах подумал Тощий и, протаранив сердобольного мужчину лбом, кинулся вон из кошмарной квартиры.
Как выбрался из подъезда, не помнил. Бежал, не разбирая пути, не обращая внимания на несущиеся вслед проклятия, пока вновь не оказался в спасительном парке.
Звуки погони стихли. Тощий остановился, переводя дух и с наслаждением справляя малую нужду. Завершив долгожданную процедуру, он принялся пить из радужной лужи. Пил и не мог напиться. Перец нещадно щипал горло, но желанная вода постепенно приводила в чувство. Боже, как хорошо!
- Спасите! Помогите! Хэлп! - раздался вдруг чей-то пронзительный баритон.
Тощий обернулся. Двигаясь галопом, через улицу с оглушительным лаем неслась свора дворняг. Впереди с искажённой от ужаса мордой бежал…
- Принц! - поразился Тощий и кинулся наперерез дворнягам.
- Стойте! - зарычал он, оттесняя от бедняги скалящих клыки преследователей. - Чего вам от него надо?
- Тощий, здорово! - пружиня бицепсами, приветствовал его пёс с челюстью обширной, как сжатая нива. - Куда ты запропастился? Только представь, этот нахал явился сегодня к нам и заявил, что он - это ты! Думал, своих не признаем!
- Серьёзно? - неподдельно изумился Тощий. - Это правда? - свирепо глянул он на трясущегося Принца.
- Да-а, - виновато промямлил тот.
- Ладно, парни, спасибо, что привели негодяя. Разберусь с ним, мало не покажется, - прорычал Тощий и, спохватившись, добавил: - Я тут пронюхал, на мусорку отходы из столовки привезли - целый контейнер.
- А ну, ты разберёшься, значит, - быстро заговорил здоровяк, глотая слюну. - У нас тут ещё дела в округе.
- О чём речь, старина! Счастливо!
Через минуту дворняги скрылись из виду.
Два пса, как две подушечки "Чаппи" похожие друг на друга, стояли у играющей всеми красками лужи. Оба молчали и лишь пристально вглядывались в свои радужные отражения.
- Ну я пошёл, - заговорил наконец тот, что был грязнее.
- Давай, - отозвался второй. - Знаешь, я там диван погрыз, ты уж извини.
- Ничего, - ответил чумазый и побрёл вон из парка.
- Спасибо тебе, - прошептал оставшийся пёс вслед уходящему.
Пережив сегодняшний день, Тощий понял одно: ему никогда не стать настоящим принцем.
Родственные уши
В подворотнях города N Генри слыл псом авторитетным: ни котам, ни посторонним собакам спуску не давал. Ледяной взгляд, хладнокровие чемпиона и несокрушимые челюсти приводили округу в трепет. Отличавшийся крепким телосложением и решительностью в поступках, когда-то Генри был восточноевропейской овчаркой. С тех пор много воды утекло - от былого экстерьера одна осанка и осталась. Шерсть свалялась, когти от беготни стёрлись, а уши он потерял позапрошлой зимой - отмёрзли.
Сильно переживал Генри из-за ушей, хотя без них даже сподручней стало - в бою свои преимущества. Однако чувство неловкости сидело в нём крепко. Даже комплекс на этой почве развился: какая из тебя овчарка, когда ушей, и тех нет?
Но в целом жилось Генри неплохо: ел вдоволь - помойки да сердобольные старушки с голода помереть не давали, спал на травке а зимой прибивался к бомжам и ночевал в теплотрассах. Не жизнь - сказка!
В тот день Генри проснулся рано - от голода. Поужинать вчера не успел - участвовал в разборке с соседскими псами. Несмотря на пустоту в брюхе, настроение было отличное: солнышко припекало бока, слух услаждало чириканье воробьев. Генри потянулся и лёгкой трусцой направился к дальней мусорке, потому что по пятницам из столовой № 5 туда привозили отходы. Сегодня суббота, но Генри без завтрака не останется. В округе все знают: добыча по праву старшинства принадлежит ему - грозе окрестных дворняг, великому и ужасному Генри. Ни один здравомыслящий пёс, дорожащий шкурой, не позволит себе позариться на его собственность.
Поигрывая мышцами, Генри подходил к мусорке. Издалека уловил он аромат говяжьих костей - добыча обещала быть более чем съедобной. Действительно: то был настоящий храм желудка - живописную кучу пустых консервных банок, мятой бумаги, старых башмаков, яичной скорлупы и другого видавшего виды ненужного барахла венчал увесистый пластиковый пакет отходов!
В предвкушении плотного завтрака пёс облизнулся и, разгребая мусор, полез в контейнер.
Вдруг оттуда, словно чёрт из табакерки, выскочил кот. От неожиданности Генри отпрыгнул в сторону и выпучил глаза. Кот молниеносно взобрался на забор, что окружал мусорку, выгнул спину дугой и угрожающе зашипел.
С остервенением клацая зубами, Генри попытался ухватить котяру за хвост, но тот, невозмутимый и безмятежный, сидел в зоне недосягаемости, издевательски сверкая на Генри бесстыжими зелёными глазищами. Пёс рассвирепел: никто на свете, ни одна живая душа не смеет позариться на то, что по праву принадлежит ему! Даже бомжи обходили мусорку стороной, памятуя о мощных челюстях Генри. Однако сейчас некто серый в полоску, вальяжно расположившись на заборе, смотрел на Генри с презрением и ухмылялся в усы!
Едва сдерживая бешенство, пёс прорычал:
- Ты, морда усатая, в курсе, что это моя помойка?
- Впервые слышу, - скрипучим, как треснувший патефон, голосом молвил кот. - Помойка эта принадлежит ЖЭУ № 1 Центрального района города N. Однако, возможно, у меня устаревшая информация. Потрудитесь предъявить документики.
- Какие еще документики?
- Ну, дарственную, например, или там справку о приватизации.
- Ты мне это брось! - нахмурился недоумевающий Генри. - Отвечай, когда спрашивают: что ты на моей помойке потерял?
- Я-то? - хмыкнул кот и смерил Генри уничижительным взглядом. - Да вот уши серые потерял, не видел случайно? - его верхняя губа презрительно и высокомерно скривилась.
"Нет", - чуть не ответил Генри, но осёкся.
- Что? Что ты сказал? А ну повтори?!
- Говорю, ушей не видал? Маленькие такие: внутри розовые, сверху - шерсть?
Генри не верил собственным отмороженным ушам. Ещё ни один пёс, а тем более кот(!), не смел насмехаться над его физическим недостатком.
- Ты издеваться надо мной вздумал?!
- Ни в коем разе, - широко разинув пасть, кот зевнул.
Да-а, этот мерзавец был не из робкого десятка. Генри внимательно пригляделся к полосатому негодяю и вдруг заметил, что у кота, как и у него самого, нет ушей! Этот изъян придавал наглой кошачьей морде даже некое с Генри сходство.
- Ты сейчас чьи уши имел в виду? - недоверчиво протянул пёс.
- Разумеется, свои. В отличие от некоторых, я весьма наблюдателен.
- Да? А я свои в позапрошлом году потерял, - с горечью вздохнул Генри и присел возле бачка, - когда на улице минус сорок было. Помнишь?
- Ещё бы не помнить, своих-то я тогда же лишился.
- Серьёзно? - искренне заинтересовался Генри.
- Болел страшно, чуть лапы не отбросил. Думал, всё - кранты, но через месяц зажило.
- У меня через полтора. Чем их только не лечил! Моську из соседнего двора просил, чтоб зализывала на ночь.
- Растирания пробовал? - кот придвинулся ближе.
- Спрашиваешь!
- А я валерьянку принимал. От боли не спасало, зато спал крепко.
- У меня, как морозы, так эти места ноют, - Генри потрогал лапой отсутствующее ухо.
- Ага, по ночам особенно. Бывает, как начнёт ломить, хоть на стену лезь!
Пёс понимающе кивнул:
- Иногда и летом побаливают. Перед дождём особенно.
- Муки адовы! - поморщился кот.
- Дружище, а вазелин не пробовал?
- Пустое! С таким же успехом можно коровье масло втирать. Я когда в доме жил, у хозяйки мазь одна была, забыл, как называется, что-то с гусями связано. Так она говорила: от всего помогает.
- Ты раньше домашним был? - удивился Генри.
- В частном секторе жил, - важно ответил кот, - на печке спал.
- А я в квартире - до трёх лет, - встрепенулся пёс. - Потом хозяевам надоел, они меня знакомым отдали. Но я сбежал - больно там колотили.
- Обычное дело…
- А ты как на улице оказался?
- Моим квартиру в новом микрорайоне дали. Уехали, а меня на печке забыли. Пожил какое-то время там. Соседи подкармливали. Но для моего гордого духа дары благотворительности тягостны. А потом печку вместе с домом снесли. Теперь бродяжничаю, третий год как, - рассказал кот свою нехитрую историю - одну из тех, от которых ежедневно зевает город.
- А я четвёртый, - вздохнул пёс. - Слушай, тебя как зовут?
- Барсик.
- А меня - Генри, в честь знаменитого писателя американского.
- Что ж, приятно было познакомиться. Ну я пошёл, - засобирался вдруг Барсик.
- Погоди, - остановил его Генри. - Ты завтракал?
- Только собирался, - Барсик с тоской покосился на мусорный бак.
- Так оставайся! Вон вчера сколько вкуснятины навезли!
- А можно? - усомнился кот, подозрительно глянув на пса.
- Конечно! Я угощаю. Послушай, дружище, ты мазь из кедровых орешков втирать не пробовал? У меня ещё есть немножко…
Сердце друга
Родился Франтик не болонкой какой-нибудь или чихуа-хуа, а колли. Его призванием было пасти овец. Ну, на худой конец, коров. Но так случилось, что жил пёс не в поле, и даже не в горной хижине пастуха, а в малогабаритной квартире. Он был упитанной, в меру ленивой, в меру избалованной, но ласковой и смышлёной собакой. Носил пышный хвост, не совершал подвигов и любил, когда подавали обедать. Квартиру Франтик делил с хозяином Митей и его бабушкой. Причем лучшая её половина - кухня - была закреплена за Франтиком - всё по справедливости.
Учился Митя хорошо, без дела не слонялся, любил читать и Франтика. А ещё - лес. Они часто ездили за город - гуляли по ельникам и рощам, оврагам и опушкам. Вернее, это Франтик просто гулял, а Митя ещё и торчащие из-под земли наросты собирал. Грибы, кажется, называются. Франтик эти самые грибы терпеть не мог - уж больно воняют.
Утром Митя встал рано. Пёс сразу догадался: сегодня поедем в лес. День выдался чудесный: на дворе сентябрь, а солнце по-летнему припекает. Митя собирал рюкзак, и Франтик мысленно потирал лапы в предвкушении скорой встречи с давним заклятым другом - господином бурундуком. Почему господином? Да вы бы поглядели на его важную физиономию (читай, раскормленную морду)!
Из автобуса пёс выскочил первым, а как иначе? Он отлично знал, где выходить - по запаху. О, этот чудесный, ни с чем не сравнимый аромат леса! Сколько интригующего таит в себе он! Может, сегодня Франтику повезёт, и он поймает наконец господина бурундука?
Автобус уехал, а друзья ещё долго шли по извилистой песчаной дороге. На бледно-голубом небе там и сям висели клочья мохнатых, пушистых облаков. Вдалеке над лесом лёгкой дымкой стоял туман. Бежать справа от Мити (справа, потому что рюкзак Митя носил на правом плече, а из рюкзака великолепно пахло колбасой), высунув наружу язык, здорово! Шли мимо деревни. Над головой щебетали птицы, издалека доносился лай сельских собак. Иногда Франтик нетерпеливо забегал вперёд (была у него такая невредная привычка), оглядывался на хозяина и лаем призывал поторапливаться. Бурундуки - народ хитрый, ждать не станут. Митя на его ухищрения не реагировал, шёл медленно и даже будто бы наслаждался. "Эх, Митя, Митя, ведь у тебя тоже четыре лапы, почему же ты ими не пользуешься? Про запас держишь?" Франтик догадывался: с Митиными лапами скорость можно развить приличную, тем более в кроссовках.
Вот и лес! Сухая листва уютно шуршала под ногами. Митя вдохнул полной грудью, вытащил из рюкзака пакет и нож - сезон охоты на вонючек открыт! Эх, они даже от ножа не бегут, что это за охота такая, спрашивается? Нет, Митя не такой умный, как о нём в школе учителя говорят. Ага, бревно нашёл, а на бревне грибов - видимо-невидимо. Смотри, как насторожился - в стойку стал. Вернее, сел.
Пёс оставил хозяина наедине с грибами, а сам пошёл по следу бурундука. Главное - он только что здесь пробегал, и как Франтик не увидел?
Так вот же он! Господин бурундук сидел на пенёчке и сосредоточенно умывался - его распирало от чувства собственного достоинства. Сам от горшка два вершка, а туда же! Пёс потянул воздух носом, сделал стойку на трёх лапах. Господин бурундук, наводя красоту, этого не заметил. Погодите, да ведь это вовсе не господин, а самая настоящая госпожа! Пёс лёг, не сводя с бурундучихи глаз, и по-пластунски пополз к пеньку. Шорох - умывальщица оглянулась. Франтик рванулся вперёд, бурундучиха завопила так громко, словно на помощь призывала весь лес, и бросилась наутёк.
Он ещё долго бегал по лесу, надеясь познакомиться с госпожой бурундучихой, но тщетно. Когда опомнился, Митей уже не пахло. Не беда: на то и дан нос, чтобы выручать в самых затруднительных ситуациях. Нос - друг и верный союзник каждого пса.
Франтик без труда вернулся на опушку, где полчаса назад оставил хозяина. Вот бревно - трухлявая берёза, правда, все вонючки уже срезаны. А где же Митя? Франтик опустил морду, принюхался. Ага, совсем рядом - вон и рюкзак. Повинуясь помощнику-носу, пёс обогнул поваленную берёзу и замер. Собачье сердце учащённо забилось. В центре поляны, наполовину скрываемая полусгнившими корнями, зияла чёрная яма. Пёс подошёл к краю и заглянул внутрь. Ничего не увидел, но хозяин был там, на дне, это Франтик понял сразу. Он призывно залаял, дивясь тому, что Митя делает в пугающей яме. Наверное, опять за грибами полез. Вон их сколько кругом.
Франтик лаял, даже осип немного. Хозяин не отзывался. Пёс нервничал, не на шутку испугавшись за Митю. Что задумал, почему молчит? Франтик метался вокруг, заглядывая внутрь, пытаясь разглядеть хоть что-то, чувствовал лишь удушливый запах плесени.
Начинало темнеть. Тревожно сжавшись, точно пружина, готовая распрямиться в любую секунду, пёс лежал возле ямы. Чутьё подсказывало: с хозяином - беда.
"Как теперь быть? Митя, зачем ты полез туда?"
Со дна ямы послышался слабый стон. Пёс вскочил, взвизгнул радостно: живой! Стон повторился. Франтику не понравился Митин голос, наклонил голову набок, прислушался.
- Франтик, ты здесь… Молодчина!
Пёс с воодушевлением залаял, умоляя хозяина вылезать скорей.
- Ногу сломал - не выбраться… Рюкзак снаружи… Франтик, рюкзак, рюкзак! Скинь рюкзак.
Пёс суетился у ямы, не понимая, чего требует хозяин.
- Франтик, где колбаса?
"Колбаса! Так сразу бы и сказал, что колбаски хочешь. Эх, Митя, нашёл время обедать, быстрей вылезай - и домой! Ладно…" - пёс подтолкнул носом рюкзак к самому краю. Ещё чуть-чуть - и тот полетел в яму.
- Молодец! - похвалил Митя. Он копался в рюкзаке, кряхтя от боли, пытаясь отыскать что-то. Не колбасу - догадался Франтик.
- Верёвка есть, - Митя подобрал со дна берёзовый корень, крепко обмотал его и из последних сил подкинул вверх. Промахнулся - корень вновь оказался на дне.
Ещё попытка.
- Апорт!
"Играться вздумал?" - изумился Франтик, недоумённо косясь на яму. Палка просвистела у самой морды, упала рядом. Пёс инстинктивно схватил её и довольно завилял хвостом.
- Держи!
Но Франтик и не думал отпускать пахнущую Митей палочку.
- Назад! - скомандовал хозяин.
Пёс попятился - верёвка натянулась. Митя ухватился за другой конец, и собаку поволокло назад. Он чуть не провалился вниз, но вовремя догадался отпустить палку.
- Ничего не получится! Люди, кто-нибудь, помогите! - попробовал позвать на помощь Митя. Лес ответил тишиной.
Почуяв отчаяние в голосе хозяина, пёс разволновался ещё больше. Выходит, Митя не может выбраться? Что же делать? - лишь успел задуматься, последовала команда:
- Вперёд, искать! Где люди?!
Пёс завизжал: Митя, какие люди? Не видишь, нет никого!
- Ищи! Ищи! - не унимался хозяин.
Ничего не поделаешь. Пёс принюхался. Уловив запах деревни, призывно залаял и заскрёб землю у края ямы. Он разрывался надвое: не мог оставить Митю одного, но и ослушаться боялся. Пожалуй, хозяин прав: люди помогут! Пёс бросился вон из леса.
Иван Михалыч садился ужинать. Жена испекла любимые пирожки с картошкой и луком. Он сунул один в рот, но услыхал вдруг, как во дворе залаяла собака. Чужая. Спустя мгновение ей вторил верный страж дома - Полкан. Иван Михалыч решил не обращать внимания на это безобразие - пускай сами разбираются. Но та, другая, собака завыла. Да так, что мороз по коже. Вздохнув, Иван Михалыч отложил пирожок и зашаркал к двери.