- Старайтесь ступать там, где только что прошли антилопы, - поучала нас тётя Павлина. - Вот, видите, какою они протоптали тропу.
Антилопы виднелись повсюду: одни паслись, другие дремали, сбившись в небольшие табунцы, третьи с интересом рассматривали нас. И не боялись нисколечко: подпускали почти вплотную. Здесь, как и у нас, на Земле, охота на диких животных была строго запрещена.
Мы долго брели по траве, но на держи-дерево так и не набрели. Тётя Павлина срывала то один цветок, то другой, чтобы потом положить в гербарий, а нам с Жоркой стало уже скучно. Нас так и тянуло к скалам, высившимся рядом: взобраться бы на одну, посмотреть с высоты.
Наконец и тёте Павлине надоело собирать цветы, и она сказала, что, так и быть, пойдём к скалам.
- К вон той, ближайшей.
Мы с Жоркой наперегонки помчались к скале. Жорка всё время отставал, потому что у него ноги короче, чем у меня, а руги длинные, аж до колен.
Зато когда мы начали взбираться на скалу, Жорка сразу же очутился впереди. Тут уж ни один альпинист не может с ним соперничать. Я ещё не добрался до середины, а он уже на верхушке. И аж прыгает от радости, что меня обогнал.
- Жора, сорвёшься! - кричит ему тётя Павлина.
Жорка заскакал ещё сильнее.
Выбрались наверх, отдышались, оглядываемся вокруг.
Ох и красота, я вам скажу. Внизу, куда ни глянь - джунгли, как море. А прямо под нами - трава, кое-где деревья и полно животных. Антилопы, жирафы, зебры, а вон и львы.
- Где? Где? - спрашивает меня Жорка.
- Вон, возле дерева!
Все эти звери были когда-то завезены с Земли, ещё до того, как появились венериане. И птицы тоже.
А ещё раньше были завезены растения - живые фабрики кислорода.
И рыб тоже завезли. Потому что воды на Венере хоть отбавляй…
Позади нас вздымаются скалы. Всё выше и выше - до самого неба. А небо серебристо-серое - аж слепит, если на него долго смотреть. Это защитный экран вокруг Венеры. Без него всё здесь испеклось бы в шашлык.
При этой мысли мне захотелось есть.
Тётя Павлина развязывает рюкзак, достаёт огромные бутерброды, тюбики с разными пастами, эластичный термос с горячим кофе. И мне кажется, что никогда я ещё не ел такой вкуснятины.
- Не торопись, подавишься! - замечает мне тётя Павлина.
И тут Жорка, не донеся бутерброд до рта, так и замер:
- Посмотрите, что там такое!
Я повернулся в ту сторону, куда указывал Жорка: внизу, почти под скалой, на которой мы сидели, увидел небольшую антилопу. Антилопа спокойно паслась, и я хотел было уже спросить у Жорки, что такого необычного он там увидел, как вдруг тётя Павлина ухватила меня за локоть:
- Держи-дерево!
Антилопа подняла голову, насторожилась: до неё, должно быть, донёсся возглас тёти Павлины. Постригла-постригла ушами, потом снова принялась пастись.
Тут и я, присмотревшись, заметил какое-то движение в траве. Какой-то большой тёмный круг, постепенно сжимающийся вокруг животного, какое-то словно бы сплетение ветвей, которое ползло, подминая под себя траву. Сантиметр за сантиметром, беспрестанными конвульсивными движениями продвигались те ветви вперёд, и что-то в этом продвижении было такое неумолимое, такое жестокое, что у меня аж похолодело в груди.
- Спасайся! - крикнул Жорка изо всех сил.
Вскочил на ноги, замахал на животное руками.
Антилопа резко прыгнула в сторону, судорожно поводя боками. Она никак не могла понять, откуда доносится звук.
- Беги, дурная! - закричал и я, а Жорка, подхватив камень, кинул его вниз.
Антилопа сорвалась с места, помчалась от скалы. Но уже было поздно: не успела она пробежать и нескольких метров, как перед ней поднялась зелёная стена, и тысячи длинных, увенчанных колючками веток захлестали в воздухе. Антилопа шарахнулась, бросилась в другую сторону, но и там наткнулась на подвижную стену - всюду, куда бы она ни кидалась, вырастала эта чудовищная стена, маша колючими плетьми.
Мы кричали, кидали в держи-дерево камни, пытаясь хоть чем-то помочь несчастному животному, но колючие ветви неумолимо двигались вперёд; высокая зелёная стена сжимала кольцо.
Вот антилопа совсем выбилась из сил, остановилась. Она вся тряслась, её мокрые бока ходили ходуном, и тысячи гибких, длинных веток тянулись к несчастному животному.
- Отвернитесь! - сказала тётя Павлина.
Но мы всё равно смотрели, хоть нам было и страшно. Вот первые ветки дотянулись до животного, впились в него колючками - антилопа отчаянно рванулась и сразу же обмякла, упала на колени. Держи-дерево задвигалось ещё быстрее, навалилось на антилопу, обернулось вокруг ней сплошным шевелящимся клубком. Клубок запульсировал, сжимаясь что есть сил, потом быстро покатился от скалы.
- Всё, - сказала тётя Павлина.
- Давайте догоним! - воскликнул Жарка: его аж трясло.
- Не догоним. Пока спустимся, держи-дерева и след простынет. Теперь оно здесь не скоро появится: забьётся в чащу и несколько дней будет переваривать добычу.
- И мы его так и не отыщем? - спросил я разочаровано: после того, что я видел, мне страшно захотелось встретиться с держи-деревом.
Лицом к лицу. С мачете в руках. Я бы его так рубил, что щепки бы летели!
- Отыщем! - сказала тётя Павлина. Не это, так другое, но отыщем!
Ну, пусть оно мне только попадётся!..
Потом мы спускались со скалы. Только не знакомым путём, а с противоположной стороны: тётя Павлина заметила внизу, на дне глубокой расщелины, красивые цветы синего цвета. А если её что-то заинтересует, то она забывает про всё: не то что в расщелину - в самое пекло полезет!
Спускаться было ещё труднее, чем подниматься. Из-под ног всё время выскальзывали камни, и нужно было быть очень внимательным, чтобы не сорваться с кручи.
Наконец, спустились: мокрые, хоть выжимай!
Тётя Павлина сразу же ринулась к цветам, словно они не могли её подождать. Вблизи они оказались огромными, больше метра в диаметре, и синие-пресиние. А посередине каждого цветка по пять длинных усиков с жёлтыми шишечками. И вот, тётя Павлина пошла за цветами, а мы с Жоркой, немного передохнув, решили прогуляться по расщелине.
- Далеко не забирайтесь! - крикнула нам тётя Павлина.
- Нет, мы только посмотрим, что за тем поворотом.
За тем поворотом ещё один поворот, за ним ещё один… Мы взбирались выше и выше, перелезая через валуны, скользя по мокрой гальке, а расщелина становилась всё глубже и глубже, и всё теснее сходились высокие стены из тёмно-рыжей глины. А над ними высились скалы, и некоторые так нависали над нами, что мы вжимали головы в плечи.
- Жорка! - позвал я шедшего впереди друга. - Возвращаемся назад!
Жорка словно и не слышит: остановился перед стеной, что-то рассматривает.
- Жора, что там?
Он повернулся, махнул мне рукой.
- Иди сюда!
- Что там?! - кричу я уже на бегу.
- Иди, покажу.
Подбежал. Стена как стена, та же рыжая глина и больше ничего.
- Сюда посмотри!
- Присмотрелся внимательнее: какая-то словно бы ниточка. Синяя-синяя.
- Что это? - спрашиваю.
- А ты глянь под ноги!
Глянул: под ногами словно кто-то натолок голубого стекла. Так и блестит. Наклонился, поднял кусочек - и в нём сразу же вспыхнул яркий огонёк.
Я так и охнул:
- Опал!
Жорка кивнул головой: он уже долбил острым камешком глину, освобождая жилу.
- Жора, ты знаешь, что мы нашли?!
Жорка продолжал колупать глиняную стену. Тогда, подобрав самый острый камень, занялся жилой и я.
- Ничего у нас так не получится, - сказал я Жорке через некоторое время: глина была твёрдая, как камень. - Надо позвать тётю Павлину. У неё же мачете… Ты постой здесь, чтобы не потерять это место, а я быстренько сбегаю.
Тётя Павлина сначала не поверила:
- Какие ещё опалы? Что ты выдумываешь?
- Да опалы же, - чуть не плакал я. - Настоящие! Так вот такенная жила!
- Такая толстая? - усмехнулась недоверчиво тётя Павлина.
- Ну, может, немного потоньше… Вот идёмте, сами посмотрите.
Тётя Павлина неохотно оторвалась от цветов, подобрала мачете.
- Пошли. Только быстрее, а то мы и так задержались.
Меня не надо было подгонять: побежал вперёд - откуда и силы брались.
- И правда опалы, - сказала заворожено тётя Павлина. - Так вы знаете, ребятки, что нашли?
И принялась долбить стену.
Теперь, когда у нас было мачете, дела пошли веселее: глина так и сыпалась вниз, опаловая жила проступала всё яснее. Сначала тонкая, как ниточка, она утолщалась прямо на глазах: сначала толщиной с палец, потом с два… А когда мы выдолбили целую пещеру, то на стене светилась жила в ладонь толщиной.
Тётя Павлина теперь уже не торопилась: осторожно зачистила стену, достала из рюкзака тряпочка, намочила из термоса, промыла жилу. И стену сразу будто порезала голубая молния - сверху донизу. И на этом голубом фоне вспыхивали ярко-красные огоньки. Они всё время двигались, всё время словно стекали вниз яркой цепочкой.
- Красиво? - спросила тётя Павлина; её лицо сияло.
- Очень красиво! - выдохнули мы с Жоркой.
Тётя Павлина провела по жиле ладонью, с сожалением отлепилась от стены.
- Пора, ребятки, в обратный путь…
- А жила! - в один голос закричали мы.
- Жила ваша никуда не денется. Вот вернётся твоя мама, Витя, тогда и приведёшь её сюда. Знаешь, какой это будет для неё сюрприз? Пока же заберём то, что наковыряли… Хоть это бы унести.
Мы и правда наковыряли целую гору опалов. И уже жалели, что у нас только один рюкзак - у тёти Павлины.
- Выбирайте те, что побольше.
Набили почти полный рюкзак и ещё осталось столько же.
- А эти спрячем, сказала тётя Павлина.
Стали собирать опалы, складывать под жилой. И тут Жорка закричал:
- Смотрите!
Мы повернулись к нему: Жорка уставился на зажатый в руке опал.
- Что там у тебя?
- Посинел, - испуганно сказал Жорка.
Я поднял другой опал, поднёс к глазам. Камень, только что голубой, вдруг стал тёмно-синим, а внутри испуганно заметались огоньки.
- Надвигается ливень, - встревожено сказала тётя Павлина.
И только она это сказала, как горы словно бы вздохнули: глухое, едва слышное громыхание докатилось до нас с неба.
- Надо бежать! - тётя Павлина рывком надела рюкзак.
Я представил себе, какой бешеный поток помчится по этой расщелине, и весь аж содрогнулся. А тётя Павлина уже спускалась вниз, перескакивая с камня на камень.
- Скорее, ребятки, скорее!
Сзади непрерывно громыхало. И хотя небо над нашими головами светилось серебристой чистотой, нам уже казалось, что расщелина погрузилась в тень, холодную и жуткую. Я не выдержал и на ходу оглянулся: из-за острых вершин, поднимаясь стремительно в небо, вырастала чёрная стена. Тяжёлая и хмурая, она аж клубилась, и слепящие молнии раскраивали её. С крутых стен расселины от непрерывных ударов грома сухо осыпалась глина.
- Скорее, ребятки, скорее!
Тётя Павлина уже бежит, мы что есть духу мчимся за ней.
- Пещера! - внезапно крикнул Жорка. - Вон там пещера!
Запыхавшиеся, мы остановились, посмотрели вверх. Метрах в двухстах, прямо над нами, возвышалась скала, и в ней чернела пещера.
- Взбираемся! - решила тётя Павлина и первая полезла на крутую стену.
- Подниматься было очень тяжело: сухая глина осыпалась из-под ног, мы часто съезжали вниз. Хорошо, хоть иногда попадались кустики, которые мы и цеплялись, что было сил. В груди у меня уже аж горело, а сердце колотилось так, что в глазах темнело. Мы лезли и лезли вверх, а скала словно отодвигалась от нас, убегала.
- Передохнём, - сказала тётя Павлина.
Упершись ногами в выступ, она завалилась на спину. Грудь у неё ходила ходуном, а широко раскрытым ртом она жадно хватала воздух.
У меня, должно быть, вид был не лучше. Держась за куст, чтобы не съехать вниз, я лежал, обессиленный, и мне уже казалось, что никакая сила на свете не заставит меня подняться, чтобы снова лезть вверх. О громыхание всё нарастало и нарастало, и нам уже приходилось кричать во всю мочь, чтобы услышать хоть слово. Огромная туча быстро катилась с гор, закрывая небо.
- Двинули, тут мы не удержимся! - закричала тётя Павлина.
Я глянул на её рюкзак и крикнул, чтобы она его бросила, и без рюкзака сердце разрывается, но тётя павлина то ли не услышала, то ли не хотела расставаться с опалами.
Мы влезали всё выше и выше, а молнии уже били рядом - сплошной огненной стеной…
Ещё метр… Ещё два… Наконец!..
Попадали на входе в пещеру, совершенно без сил. И только попадали, как молнии заплясали совсем близко, а от раскатов грома зашатались стены пещеры. Огромный огненный шар завис прямо перед нами, бешено вращаясь. Пещера сразу наполнилась зеленоватым светом, таким резким и неприятным, что аж заболели глаза. С пронизывающим шипением шар качнулся вверх и проплыл мимо нас.
- В пещеру!.. Быстро! - закричала тётя Павлина.
Я вскочил и метнулся вглубь. И последнее, что увидел - это рюкзак с опалами, оставленный тётей Павлиной. Пещера вдруг словно бы взорвалась, разлетелась на тысячи слепящих осколков, меня оторвало от пола, крутануло, швырнуло…
* * *
- Живой?
Я весь мокрый, а тётя Павлина ещё и поливает меня водой. Для этого достаточно выставить наружу пригоршни, и они моментально наполняются: в полуметре от меня ревёт водяная стена.
Я никак не могу сообразить, как здесь оказался: я же отлично помню, что бежал вглубь пещеры.
А огненный шар?.. Куда он делся?..
Обвожу взглядом нависающий над головой высокий свод и вижу, что он весь оплавлен.
- Успели убежать! - весело кричит тётя Павлина: она, должно быть, очень рада, что я остался жив.
Рядом что-то зашебуршилось. Я присмотрелся внимательней и аж подскочил: Жорка! Та молния спалила ему волосы на голове, и теперь Жорка похож на ощипанного цыплёнка. Я не выдержал и захохотал. Глядя на меня, рассмеялась и тётя Павлина, а вслед за ней засмеялся и Жорка. Он аж через голову перекатился, так был рад, что мы все уцелели.
Пострадал лишь рюкзак с опалами: осталась только кучка белого пепла. Да ещё мачете: лезвие оплавилось, свернулось, а рукоятка обуглилась. Вскоре мы выяснили, что молния вывела из строя и датчики, вмонтированные в браслеты.
- Не беда! - успокоила тётя Павлина. Вертолёт всё равно прилетит, а мы постараемся добраться до того места, где он нас высадил.
Ливень вскоре утих. Посверкал на прощание молниями и ушёл в сторону джунглей. Мы вышли из пещеры: прямо под ногами, выплёскиваясь из глубокой расселины, ревела вода. В бурном потоке, сплошь покрытом пеной, мелькали то кусты, то целые стволы деревьев. Вода бросала их от стены к стене, переворачивала, подбрасывала вверх. Я с ужасом подумал, что бы было, если бы мы не успели удрать из этой расселины. И как мы теперь переберёмся на ту сторону? Ведь даже когда спадёт вода, нам всё равно ни спуститься, ни подняться по крутым стенам.
Оставалось лишь как-то обойти расселину.
Сначала полезли наверх, но через какую-то сотню метров уткнулись в каменный выступ: даже Жорка не смог забраться на него. Попробовали обойти, да только время потеряли - выступ тянулся на много километров, и весь был как обструганный: ни одной, хоть крошечной, трещинки, за которую можно бы было зацепиться.
- Придётся спускаться вниз, - сказала тётя Павлина.
Оны была хмурая и встревоженная. И я её понимал: внизу расселина расширяется, так что там ещё меньше шансов перебраться через этот бурный поток.
А мы ведь должны до захода солнца дойти до того места, где высадились!
- Не вешайте носы, ребятки! Проберёмся!
Тётя Павлина снова бодрая и уверенная. И, глада на неё, веселеем и мы.
Осторожно спускаемся вниз. Кругом скалы и скалы, мокрые, скользкие, только и смотри, чтобы не сорваться, а попадаешь на глину - ещё хуже. Всё из-под ног так и плывёт, спасают лишь кусты, за которые мы цепляемся…
- Площадка! - кричит Жорка, который идёт впереди.
Мы осторожно подходим: Жорка стоит на краю обрыва, а внизу зеленеет трава и огромное дерево над самым ущельем. Оно как раз поднимает вверх опущенные ветви, расправляет свёрнутые листья. Мне даже не верится, что это - растение, а не какое-то фантастическое существо.
А немного ниже начинаются джунгли.
- Ну, кажется, выбрались, - бодро говорит тётя Павлина.
Выбраться-то выбрались, но как мы туда спустимся? И где найдём брод через поток, который разлился настоящей рекой.
А Жорка уже лезет вниз. Вцепился в куст, нависший над обрывом, покачался-покачался и прыгнул на узкий выступ, торчащий прямо под нами.
- Давайте сюда! - кричит.
Я глянул вниз и попятился: выступ торчал нас самой пропастью, сорвёшься - костей не соберёшь.
Тётя Павлина ухватилась за куст, раскачалась. Потом, широко расставив руки, прыгнула. Я аж глаза зажмурил от страха: показалось, что тётя не удержится на это порядке.
- Витя, прыгай!
Открыл глаза, а тётя Павлина уже рядом с Жоркой.
- Прыгай! - кричит мне снизу. - Мы тебя подстрахуем!
Что есть силы вцепившись в куст, ложусь на живот, осторожно сползаю в жуткую пустоту. Ползу, и мне уже кажется, что внизу ничего сейчас нет: ни порожка, ни тётя Павлины, ни Жорки - лишь пропасть. Ветки трещат, вот-вот оборвутся, а мне же ещё надо раскачаться, чтобы запрыгнуть на тот порожек.
- Прыгай, Витя!.. Прыгай! - голос Жорки доносится словно сквозь вату.
Никак не могу отцепиться от куста. Пальцы словно не мои: хочу их разжать, а они не разжимаются.
- Да прыгай же!
Легко ему говорит! Наконец, прыгнул.
Немного постояли, собираясь с духом, потом Жорка осторожно двинулся вправо. Миновал острый выступ, закричал из-за него:
- Здесь ущелье! Идите сюда!
- Иди впереди, - говорит тётя Павлина. - Я тебя подстрахую. И не смотри вниз.
Вцепившись в стену, осторожно продвигаюсь вперёд. Карниз не такой уж узкий, как казалось сверху, если бы не этот выступ: нависает над карнизом, ни подлезть под него, ни перелезть.
Мои ладони прикипают к скале, пальцы судорожно нащупывают малейший выступ. Карниз упирается в грудь, толкает назад, словно хочет сбросить меня в пропасть, во мне всё начинает дрожать, и тут звучит спокойный голос тёти Павлины:
- Так… так….молодец!.. Спокойно… спокойно…
Тётина рука ложится мне на плечо, прижимает к скале, и я уже смелее переставляю ноги. А с той стороны меня хватает Жорка.
Ф-фу, перебрался наконец.
- Где твоё ущелье? - спрашиваю, отдышавшись.
- Вот.
И только теперь вижу узенькое ущелье. Прорезанное водой, оно опускается вниз, да ещё и заросло, на наше счастье, кустами. Без кустов мы бы не спустились ни за что, а так через полчаса оказались внизу.
Уставшие, измученные, побрели по высокой траве - под дерево, на высокие корни, где было не так мокро.