Вторая планета - Анатолий Димаров 4 стр.


- Старайтесь ступать там, где только что прошли антилопы, - поучала нас тётя Павлина. - Вот, видите, какою они протоптали тропу.

Антилопы виднелись повсюду: одни паслись, другие дремали, сбившись в небольшие табунцы, третьи с интересом рассматривали нас. И не боялись нисколечко: подпускали почти вплотную. Здесь, как и у нас, на Земле, охота на диких животных была строго запрещена.

Мы долго брели по траве, но на держи-дерево так и не набрели. Тётя Павлина срывала то один цветок, то другой, чтобы потом положить в гербарий, а нам с Жоркой стало уже скучно. Нас так и тянуло к скалам, высившимся рядом: взобраться бы на одну, посмотреть с высоты.

Наконец и тёте Павлине надоело собирать цветы, и она сказала, что, так и быть, пойдём к скалам.

- К вон той, ближайшей.

Мы с Жоркой наперегонки помчались к скале. Жорка всё время отставал, потому что у него ноги короче, чем у меня, а руги длинные, аж до колен.

Зато когда мы начали взбираться на скалу, Жорка сразу же очутился впереди. Тут уж ни один альпинист не может с ним соперничать. Я ещё не добрался до середины, а он уже на верхушке. И аж прыгает от радости, что меня обогнал.

- Жора, сорвёшься! - кричит ему тётя Павлина.

Жорка заскакал ещё сильнее.

Выбрались наверх, отдышались, оглядываемся вокруг.

Ох и красота, я вам скажу. Внизу, куда ни глянь - джунгли, как море. А прямо под нами - трава, кое-где деревья и полно животных. Антилопы, жирафы, зебры, а вон и львы.

- Где? Где? - спрашивает меня Жорка.

- Вон, возле дерева!

Все эти звери были когда-то завезены с Земли, ещё до того, как появились венериане. И птицы тоже.

А ещё раньше были завезены растения - живые фабрики кислорода.

И рыб тоже завезли. Потому что воды на Венере хоть отбавляй…

Позади нас вздымаются скалы. Всё выше и выше - до самого неба. А небо серебристо-серое - аж слепит, если на него долго смотреть. Это защитный экран вокруг Венеры. Без него всё здесь испеклось бы в шашлык.

При этой мысли мне захотелось есть.

Тётя Павлина развязывает рюкзак, достаёт огромные бутерброды, тюбики с разными пастами, эластичный термос с горячим кофе. И мне кажется, что никогда я ещё не ел такой вкуснятины.

- Не торопись, подавишься! - замечает мне тётя Павлина.

И тут Жорка, не донеся бутерброд до рта, так и замер:

- Посмотрите, что там такое!

Я повернулся в ту сторону, куда указывал Жорка: внизу, почти под скалой, на которой мы сидели, увидел небольшую антилопу. Антилопа спокойно паслась, и я хотел было уже спросить у Жорки, что такого необычного он там увидел, как вдруг тётя Павлина ухватила меня за локоть:

- Держи-дерево!

Антилопа подняла голову, насторожилась: до неё, должно быть, донёсся возглас тёти Павлины. Постригла-постригла ушами, потом снова принялась пастись.

Тут и я, присмотревшись, заметил какое-то движение в траве. Какой-то большой тёмный круг, постепенно сжимающийся вокруг животного, какое-то словно бы сплетение ветвей, которое ползло, подминая под себя траву. Сантиметр за сантиметром, беспрестанными конвульсивными движениями продвигались те ветви вперёд, и что-то в этом продвижении было такое неумолимое, такое жестокое, что у меня аж похолодело в груди.

- Спасайся! - крикнул Жорка изо всех сил.

Вскочил на ноги, замахал на животное руками.

Антилопа резко прыгнула в сторону, судорожно поводя боками. Она никак не могла понять, откуда доносится звук.

- Беги, дурная! - закричал и я, а Жорка, подхватив камень, кинул его вниз.

Антилопа сорвалась с места, помчалась от скалы. Но уже было поздно: не успела она пробежать и нескольких метров, как перед ней поднялась зелёная стена, и тысячи длинных, увенчанных колючками веток захлестали в воздухе. Антилопа шарахнулась, бросилась в другую сторону, но и там наткнулась на подвижную стену - всюду, куда бы она ни кидалась, вырастала эта чудовищная стена, маша колючими плетьми.

Мы кричали, кидали в держи-дерево камни, пытаясь хоть чем-то помочь несчастному животному, но колючие ветви неумолимо двигались вперёд; высокая зелёная стена сжимала кольцо.

Вот антилопа совсем выбилась из сил, остановилась. Она вся тряслась, её мокрые бока ходили ходуном, и тысячи гибких, длинных веток тянулись к несчастному животному.

- Отвернитесь! - сказала тётя Павлина.

Но мы всё равно смотрели, хоть нам было и страшно. Вот первые ветки дотянулись до животного, впились в него колючками - антилопа отчаянно рванулась и сразу же обмякла, упала на колени. Держи-дерево задвигалось ещё быстрее, навалилось на антилопу, обернулось вокруг ней сплошным шевелящимся клубком. Клубок запульсировал, сжимаясь что есть сил, потом быстро покатился от скалы.

- Всё, - сказала тётя Павлина.

- Давайте догоним! - воскликнул Жарка: его аж трясло.

- Не догоним. Пока спустимся, держи-дерева и след простынет. Теперь оно здесь не скоро появится: забьётся в чащу и несколько дней будет переваривать добычу.

- И мы его так и не отыщем? - спросил я разочаровано: после того, что я видел, мне страшно захотелось встретиться с держи-деревом.

Лицом к лицу. С мачете в руках. Я бы его так рубил, что щепки бы летели!

- Отыщем! - сказала тётя Павлина. Не это, так другое, но отыщем!

Ну, пусть оно мне только попадётся!..

Потом мы спускались со скалы. Только не знакомым путём, а с противоположной стороны: тётя Павлина заметила внизу, на дне глубокой расщелины, красивые цветы синего цвета. А если её что-то заинтересует, то она забывает про всё: не то что в расщелину - в самое пекло полезет!

Спускаться было ещё труднее, чем подниматься. Из-под ног всё время выскальзывали камни, и нужно было быть очень внимательным, чтобы не сорваться с кручи.

Наконец, спустились: мокрые, хоть выжимай!

Тётя Павлина сразу же ринулась к цветам, словно они не могли её подождать. Вблизи они оказались огромными, больше метра в диаметре, и синие-пресиние. А посередине каждого цветка по пять длинных усиков с жёлтыми шишечками. И вот, тётя Павлина пошла за цветами, а мы с Жоркой, немного передохнув, решили прогуляться по расщелине.

- Далеко не забирайтесь! - крикнула нам тётя Павлина.

- Нет, мы только посмотрим, что за тем поворотом.

За тем поворотом ещё один поворот, за ним ещё один… Мы взбирались выше и выше, перелезая через валуны, скользя по мокрой гальке, а расщелина становилась всё глубже и глубже, и всё теснее сходились высокие стены из тёмно-рыжей глины. А над ними высились скалы, и некоторые так нависали над нами, что мы вжимали головы в плечи.

- Жорка! - позвал я шедшего впереди друга. - Возвращаемся назад!

Жорка словно и не слышит: остановился перед стеной, что-то рассматривает.

- Жора, что там?

Он повернулся, махнул мне рукой.

- Иди сюда!

- Что там?! - кричу я уже на бегу.

- Иди, покажу.

Подбежал. Стена как стена, та же рыжая глина и больше ничего.

- Сюда посмотри!

- Присмотрелся внимательнее: какая-то словно бы ниточка. Синяя-синяя.

- Что это? - спрашиваю.

- А ты глянь под ноги!

Глянул: под ногами словно кто-то натолок голубого стекла. Так и блестит. Наклонился, поднял кусочек - и в нём сразу же вспыхнул яркий огонёк.

Я так и охнул:

- Опал!

Жорка кивнул головой: он уже долбил острым камешком глину, освобождая жилу.

- Жора, ты знаешь, что мы нашли?!

Жорка продолжал колупать глиняную стену. Тогда, подобрав самый острый камень, занялся жилой и я.

- Ничего у нас так не получится, - сказал я Жорке через некоторое время: глина была твёрдая, как камень. - Надо позвать тётю Павлину. У неё же мачете… Ты постой здесь, чтобы не потерять это место, а я быстренько сбегаю.

Тётя Павлина сначала не поверила:

- Какие ещё опалы? Что ты выдумываешь?

- Да опалы же, - чуть не плакал я. - Настоящие! Так вот такенная жила!

- Такая толстая? - усмехнулась недоверчиво тётя Павлина.

- Ну, может, немного потоньше… Вот идёмте, сами посмотрите.

Тётя Павлина неохотно оторвалась от цветов, подобрала мачете.

- Пошли. Только быстрее, а то мы и так задержались.

Меня не надо было подгонять: побежал вперёд - откуда и силы брались.

- И правда опалы, - сказала заворожено тётя Павлина. - Так вы знаете, ребятки, что нашли?

И принялась долбить стену.

Теперь, когда у нас было мачете, дела пошли веселее: глина так и сыпалась вниз, опаловая жила проступала всё яснее. Сначала тонкая, как ниточка, она утолщалась прямо на глазах: сначала толщиной с палец, потом с два… А когда мы выдолбили целую пещеру, то на стене светилась жила в ладонь толщиной.

Тётя Павлина теперь уже не торопилась: осторожно зачистила стену, достала из рюкзака тряпочка, намочила из термоса, промыла жилу. И стену сразу будто порезала голубая молния - сверху донизу. И на этом голубом фоне вспыхивали ярко-красные огоньки. Они всё время двигались, всё время словно стекали вниз яркой цепочкой.

- Красиво? - спросила тётя Павлина; её лицо сияло.

- Очень красиво! - выдохнули мы с Жоркой.

Тётя Павлина провела по жиле ладонью, с сожалением отлепилась от стены.

- Пора, ребятки, в обратный путь…

- А жила! - в один голос закричали мы.

- Жила ваша никуда не денется. Вот вернётся твоя мама, Витя, тогда и приведёшь её сюда. Знаешь, какой это будет для неё сюрприз? Пока же заберём то, что наковыряли… Хоть это бы унести.

Мы и правда наковыряли целую гору опалов. И уже жалели, что у нас только один рюкзак - у тёти Павлины.

- Выбирайте те, что побольше.

Набили почти полный рюкзак и ещё осталось столько же.

- А эти спрячем, сказала тётя Павлина.

Стали собирать опалы, складывать под жилой. И тут Жорка закричал:

- Смотрите!

Мы повернулись к нему: Жорка уставился на зажатый в руке опал.

- Что там у тебя?

- Посинел, - испуганно сказал Жорка.

Я поднял другой опал, поднёс к глазам. Камень, только что голубой, вдруг стал тёмно-синим, а внутри испуганно заметались огоньки.

- Надвигается ливень, - встревожено сказала тётя Павлина.

И только она это сказала, как горы словно бы вздохнули: глухое, едва слышное громыхание докатилось до нас с неба.

- Надо бежать! - тётя Павлина рывком надела рюкзак.

Я представил себе, какой бешеный поток помчится по этой расщелине, и весь аж содрогнулся. А тётя Павлина уже спускалась вниз, перескакивая с камня на камень.

- Скорее, ребятки, скорее!

Сзади непрерывно громыхало. И хотя небо над нашими головами светилось серебристой чистотой, нам уже казалось, что расщелина погрузилась в тень, холодную и жуткую. Я не выдержал и на ходу оглянулся: из-за острых вершин, поднимаясь стремительно в небо, вырастала чёрная стена. Тяжёлая и хмурая, она аж клубилась, и слепящие молнии раскраивали её. С крутых стен расселины от непрерывных ударов грома сухо осыпалась глина.

- Скорее, ребятки, скорее!

Тётя Павлина уже бежит, мы что есть духу мчимся за ней.

- Пещера! - внезапно крикнул Жорка. - Вон там пещера!

Запыхавшиеся, мы остановились, посмотрели вверх. Метрах в двухстах, прямо над нами, возвышалась скала, и в ней чернела пещера.

- Взбираемся! - решила тётя Павлина и первая полезла на крутую стену.

- Подниматься было очень тяжело: сухая глина осыпалась из-под ног, мы часто съезжали вниз. Хорошо, хоть иногда попадались кустики, которые мы и цеплялись, что было сил. В груди у меня уже аж горело, а сердце колотилось так, что в глазах темнело. Мы лезли и лезли вверх, а скала словно отодвигалась от нас, убегала.

- Передохнём, - сказала тётя Павлина.

Упершись ногами в выступ, она завалилась на спину. Грудь у неё ходила ходуном, а широко раскрытым ртом она жадно хватала воздух.

У меня, должно быть, вид был не лучше. Держась за куст, чтобы не съехать вниз, я лежал, обессиленный, и мне уже казалось, что никакая сила на свете не заставит меня подняться, чтобы снова лезть вверх. О громыхание всё нарастало и нарастало, и нам уже приходилось кричать во всю мочь, чтобы услышать хоть слово. Огромная туча быстро катилась с гор, закрывая небо.

- Двинули, тут мы не удержимся! - закричала тётя Павлина.

Я глянул на её рюкзак и крикнул, чтобы она его бросила, и без рюкзака сердце разрывается, но тётя павлина то ли не услышала, то ли не хотела расставаться с опалами.

Мы влезали всё выше и выше, а молнии уже били рядом - сплошной огненной стеной…

Ещё метр… Ещё два… Наконец!..

Попадали на входе в пещеру, совершенно без сил. И только попадали, как молнии заплясали совсем близко, а от раскатов грома зашатались стены пещеры. Огромный огненный шар завис прямо перед нами, бешено вращаясь. Пещера сразу наполнилась зеленоватым светом, таким резким и неприятным, что аж заболели глаза. С пронизывающим шипением шар качнулся вверх и проплыл мимо нас.

- В пещеру!.. Быстро! - закричала тётя Павлина.

Я вскочил и метнулся вглубь. И последнее, что увидел - это рюкзак с опалами, оставленный тётей Павлиной. Пещера вдруг словно бы взорвалась, разлетелась на тысячи слепящих осколков, меня оторвало от пола, крутануло, швырнуло…

* * *

- Живой?

Я весь мокрый, а тётя Павлина ещё и поливает меня водой. Для этого достаточно выставить наружу пригоршни, и они моментально наполняются: в полуметре от меня ревёт водяная стена.

Я никак не могу сообразить, как здесь оказался: я же отлично помню, что бежал вглубь пещеры.

А огненный шар?.. Куда он делся?..

Обвожу взглядом нависающий над головой высокий свод и вижу, что он весь оплавлен.

- Успели убежать! - весело кричит тётя Павлина: она, должно быть, очень рада, что я остался жив.

Рядом что-то зашебуршилось. Я присмотрелся внимательней и аж подскочил: Жорка! Та молния спалила ему волосы на голове, и теперь Жорка похож на ощипанного цыплёнка. Я не выдержал и захохотал. Глядя на меня, рассмеялась и тётя Павлина, а вслед за ней засмеялся и Жорка. Он аж через голову перекатился, так был рад, что мы все уцелели.

Пострадал лишь рюкзак с опалами: осталась только кучка белого пепла. Да ещё мачете: лезвие оплавилось, свернулось, а рукоятка обуглилась. Вскоре мы выяснили, что молния вывела из строя и датчики, вмонтированные в браслеты.

- Не беда! - успокоила тётя Павлина. Вертолёт всё равно прилетит, а мы постараемся добраться до того места, где он нас высадил.

Ливень вскоре утих. Посверкал на прощание молниями и ушёл в сторону джунглей. Мы вышли из пещеры: прямо под ногами, выплёскиваясь из глубокой расселины, ревела вода. В бурном потоке, сплошь покрытом пеной, мелькали то кусты, то целые стволы деревьев. Вода бросала их от стены к стене, переворачивала, подбрасывала вверх. Я с ужасом подумал, что бы было, если бы мы не успели удрать из этой расселины. И как мы теперь переберёмся на ту сторону? Ведь даже когда спадёт вода, нам всё равно ни спуститься, ни подняться по крутым стенам.

Оставалось лишь как-то обойти расселину.

Сначала полезли наверх, но через какую-то сотню метров уткнулись в каменный выступ: даже Жорка не смог забраться на него. Попробовали обойти, да только время потеряли - выступ тянулся на много километров, и весь был как обструганный: ни одной, хоть крошечной, трещинки, за которую можно бы было зацепиться.

- Придётся спускаться вниз, - сказала тётя Павлина.

Оны была хмурая и встревоженная. И я её понимал: внизу расселина расширяется, так что там ещё меньше шансов перебраться через этот бурный поток.

А мы ведь должны до захода солнца дойти до того места, где высадились!

- Не вешайте носы, ребятки! Проберёмся!

Тётя Павлина снова бодрая и уверенная. И, глада на неё, веселеем и мы.

Осторожно спускаемся вниз. Кругом скалы и скалы, мокрые, скользкие, только и смотри, чтобы не сорваться, а попадаешь на глину - ещё хуже. Всё из-под ног так и плывёт, спасают лишь кусты, за которые мы цепляемся…

- Площадка! - кричит Жорка, который идёт впереди.

Мы осторожно подходим: Жорка стоит на краю обрыва, а внизу зеленеет трава и огромное дерево над самым ущельем. Оно как раз поднимает вверх опущенные ветви, расправляет свёрнутые листья. Мне даже не верится, что это - растение, а не какое-то фантастическое существо.

А немного ниже начинаются джунгли.

- Ну, кажется, выбрались, - бодро говорит тётя Павлина.

Выбраться-то выбрались, но как мы туда спустимся? И где найдём брод через поток, который разлился настоящей рекой.

А Жорка уже лезет вниз. Вцепился в куст, нависший над обрывом, покачался-покачался и прыгнул на узкий выступ, торчащий прямо под нами.

- Давайте сюда! - кричит.

Я глянул вниз и попятился: выступ торчал нас самой пропастью, сорвёшься - костей не соберёшь.

Тётя Павлина ухватилась за куст, раскачалась. Потом, широко расставив руки, прыгнула. Я аж глаза зажмурил от страха: показалось, что тётя не удержится на это порядке.

- Витя, прыгай!

Открыл глаза, а тётя Павлина уже рядом с Жоркой.

- Прыгай! - кричит мне снизу. - Мы тебя подстрахуем!

Что есть силы вцепившись в куст, ложусь на живот, осторожно сползаю в жуткую пустоту. Ползу, и мне уже кажется, что внизу ничего сейчас нет: ни порожка, ни тётя Павлины, ни Жорки - лишь пропасть. Ветки трещат, вот-вот оборвутся, а мне же ещё надо раскачаться, чтобы запрыгнуть на тот порожек.

- Прыгай, Витя!.. Прыгай! - голос Жорки доносится словно сквозь вату.

Никак не могу отцепиться от куста. Пальцы словно не мои: хочу их разжать, а они не разжимаются.

- Да прыгай же!

Легко ему говорит! Наконец, прыгнул.

Немного постояли, собираясь с духом, потом Жорка осторожно двинулся вправо. Миновал острый выступ, закричал из-за него:

- Здесь ущелье! Идите сюда!

- Иди впереди, - говорит тётя Павлина. - Я тебя подстрахую. И не смотри вниз.

Вцепившись в стену, осторожно продвигаюсь вперёд. Карниз не такой уж узкий, как казалось сверху, если бы не этот выступ: нависает над карнизом, ни подлезть под него, ни перелезть.

Мои ладони прикипают к скале, пальцы судорожно нащупывают малейший выступ. Карниз упирается в грудь, толкает назад, словно хочет сбросить меня в пропасть, во мне всё начинает дрожать, и тут звучит спокойный голос тёти Павлины:

- Так… так….молодец!.. Спокойно… спокойно…

Тётина рука ложится мне на плечо, прижимает к скале, и я уже смелее переставляю ноги. А с той стороны меня хватает Жорка.

Ф-фу, перебрался наконец.

- Где твоё ущелье? - спрашиваю, отдышавшись.

- Вот.

И только теперь вижу узенькое ущелье. Прорезанное водой, оно опускается вниз, да ещё и заросло, на наше счастье, кустами. Без кустов мы бы не спустились ни за что, а так через полчаса оказались внизу.

Уставшие, измученные, побрели по высокой траве - под дерево, на высокие корни, где было не так мокро.

Назад Дальше