– Ну, как чем? Дом старинный, с прекрасной архитектурой, с большим парком, с бассейном… К тому же расположен в тихом уголке, в стороне от шумных улиц.
– Дорогой, ты в парк-то заглядывал? – криво усмехнулся Восто, закуривая. – Там все заросло, как в джунглях, а в бассейне на дне уже давно кусты плакучей ивы растут.
– Кстати, ты проверил парк, может, там тоже могли какие-нибудь следы остаться?
– Ты что, какой парк? Здесь – дел невпроворот, следов море, девать некуда! Смотри сколько натоптано вокруг!
– Погоди, а это чьи следы, вроде как от босых ног? – вдруг насторожился Флари.
– Ты тоже обратил внимание? Смотри, как натоптано ими! Это и для меня загадка.
Носатый сыщик вновь опустился на четвереньки и через лупу стал изучать странные следы.
– Апчхи! Апчхи! – не выдержав, громко чихнул несколько раз подряд Восто, подняв облако удушливой пыли.
– Ну, ты и устроил! Ничего же теперь не видать! – расстроился ползавший Флари. – Не мешай, ступай наверх!
– Нет, не могу я здесь больше находиться, ты как знаешь, а я пойду, – сказал Восто, исчезая за дверью.
Пока носатый сыщик изучал в подвале странные следы, его товарищ поднялся на первый этаж и стал исследовать комнаты, одну за другой. В дом никого не пускали, поэтому следы могли остаться только от хозяина дома, его слуги, преступников, двух сыщиков и охранника, который утром обнаружил убитого доктора. Восто открыл на всех окнах ставни, они не открывались тысячу лет и поросли столетним мхом и седой паутиной.
Солнечный свет потоком ворвался внутрь здания и весело заиграл на пыльном полу. И сразу стало видно все следы, оставленные на паркете. Его несколько озадачили черные следы под потолком. Совершенно непонятно, как они там оказались. Следуя по ним, Восто без особого труда добрался до камина, через который в особняк проникли убийцы.
– Все теперь ясно, как дважды два, – довольный пробурчал он себе под нос. – Вот и черная сажа, которая сыпалась из дымохода, когда они влезли в дом. Наследили ребята, будь здоров! Теперь точно известно, что их было двое! Надо бы еще на крышу слазить, посмотреть там. Глядишь, может, улики какие оставили.
За этими размышлениями его и застал, поднявшийся из лаборатории перепачканный с ног до головы, но довольный Флари.
– Флари, их было двое, – поделился своим открытием Восто с другом.
– Глубоко ошибаешься, дорогой, их было не двое, а шестеро! Это я могу тебе без труда доказать.
– С чего ты взял, что их было шестеро?
– А следы от босых ног, помнишь?
– Ну…
– Так вот, знаешь, чьи они?
– Чьи?
– Ты за книжные шкафы заглядывал? Видел там страшные чучела, одетые в рваные грязные простыни, что валяются в углу?
– Видел, ну и что?
– Так вот, это их следы!
– Ты хочешь сказать, что это они там натоптали следов на целую роту солдат? – спросил недоверчивый Восто.
– Они самые! Больше некому.
– Погоди! Погоди! Выходит, что невероятные слухи о "чертовых куклах" Доктора Энви, это правда? – воскликнул старший сыщик, удивленно глядя на приятеля.
– Выходит, что так, дружище!
– Ну, ты меня, честно сказать, ошарашил! Будет теперь чем ошарашить нашего дорогого шефа Рабиозо! Представляю его с отвисшей от удивления нижней челюстью и выпученными глазами.
– Да, видок у него будет тот еще! – согласился, рассмеявшись, Флари.
– Ладно, с голыми пятками мы решили вопрос, а вот об этих отпечатках что скажешь?
Флари извлек из нагрудного кармана большую лупу, с которой никогда не расставался, и стал всматриваться в следы, оставленные у камина.
– Ну, что может сообщить лучший сыщик современности?
– Башмаки сорок первого размера, сильно стертая подошва, значит много ходит пешком, по всей видимости, молодой человек.
– По чему молодой? С чего ты взял?
– А видишь, как он ставит ногу и движется, это прекрасно видно по смазанному следу, – пояснил Флари. – Сразу видно, что у него спортивная пружинистая молодая походка.
– Ну, а по второму следу есть какие-нибудь соображения?
– По второму уже сложнее… Это явно не городской житель. Смотри, это след не от городской обуви. Это следы скорее от мокасин… Даю голову на отсечение, это явно следы рэдпероса!
– Ты чего, приятель? Головой что ли в лаборатории об угол стола стукнулся? Откуда здесь может оказаться рэдперос? – взорвался Восто, удивленно уставившись на сыщика. – Что он тут забыл? Носатый, ты в своем уме?
– Как знаешь! А я высказал свою точку зрения!
– Флари, ты прекрасно знаешь, как я тебя уважаю и ценю, но в данную минуту ты несешь полную ахинею! Представь Доктора Энви и какого-то там рэдпероса, какая между ними может быть связь?
– Я от своей версии не отступлю! – заупрямился носатый Флари.
– Хорошо, я тебе сейчас еще одну загадку загадаю, – сказал, ухмыляясь Восто. – Пошли, что покажу!
Сыщики покинули каминный зал и вышли в длинный коридор. Восто подвел приятеля к месту, где он обнаружил на потолке отпечатки ног.
– Интересно, что ты скажешь об этом явлении?
Флари, морща нос, озадачено уставился на высокий потолок. С таким явлением в своей богатой практике он сталкивался впервые. Это было что-то необъяснимое.
Глава шестнадцатая
Призрак на корабле
– Будь осторожен, Торбеллино!
– За нас не беспокойся, милая. Все будет хорошо, вот увидишь. Мы освободим Туни из заточения, – сказал юноша и вошел в воду. – Малыш! Поплыли!
Тут же рядом появился дельфин, примчавшийся на зов. Торбеллино ухватился за скользкий плавник, и они поплыли вдоль скалистого побережья. Вслед за ними неслышно заскользили лодки с ловцами жемчуга, вооруженными луками с отравленными стрелами.
Джой с заплаканными глазами, стоя на палубе шлюпа, провожала их долгим взглядом, пока они не скрылись за прибрежными скалами. Около ее ног крутился и скулил грустный Фидело.
Юноша, ловцы жемчуга и дельфин к вечеру достигли мыса, из-за которого невооруженным глазом был хорошо виден стоящий на якорях корабль капитана Малисиозо. Как только стемнело и утихли голоса экипажа, Торбелллино и Малыш поплыли в сторону фрегата "Пари", который маячил темной махиной на краю гавани. Туземцы же остались ждать их возвращения, вытащив лодки и укрывшись в прибрежных зарослях.
Наш герой, держась за плавник дельфина, быстро преодолел расстояние от мыса до пиратского корабля. Теперь главной задачей было, как забраться на судно? К счастью для него с левого борта свешивался веревочный трап, вероятно, кто-то из пиратов загулял допоздна на берегу и скоро должен был вернуться.
Воспользовавшись этим обстоятельством, Торбелллино ловко, как обезьяна, вскарабкался на пустынную палубу, освещенную несколькими тусклыми фонарями, и спрятался в тени борта. Один из стоявших на вахте пиратов безмятежно спал, оседлав у фок-мачты бухту каната, другой, присев на корме под фонарем, от скуки катал по полу игральные кости.
Неожиданно снаружи раздался всплеск весел, скрип уключин и негромкие веселые голоса: к кораблю причалила шлюпка, послышалось тяжелое сопение пиратов, вернувшихся из увольнения и с трудом взбирающихся по трапу на судно.
Торбелллино понял, что если сейчас не уберется отсюда подобру-поздорову, его обнаружат прибывшие на шлюпке пираты. Он метнулся в сторону, стараясь оставаться в тени надстроек корабля. Пробегая на цыпочках мимо камбуза, юноша наступил в темноте на развалившегося на палубе Пройдоху-Марсика и полетел через кота вверх тормашками.
Раздался невообразимый душераздирающий вопль, от которого у молодого человека чуть не остановилось сердце. Падая, Торбелллино со всего маха врезался головой в большую кастрюлю с томатным соусом, которую кок вынес из камбуза, чтобы остудить варево на свежем воздухе. Уляпанный соусом с головы до ног наш герой помчался по проходу в поисках надежного укрытия. Но навстречу, привлеченный шумом, уже бежал вооруженный пистолетом вахтенный с кормы, освещая фонарем перед собой дорогу. Торбеллино развернулся и помчался в обратную сторону и у грот-мачты столкнулся нос к носу с пьяными Карифано и Сардино, только что вернувшимися с берега.
При виде юноши Карифано тут же ушел в отключку, потеряв сознание, а Сардино, выпучив глаза и обезумев от страха, с диким криком: "Призрак! Призрак!" рванул от него прочь.
На корабле поднялась невообразимая суматоха.
Торбеллино не на шутку перепугался, что его поймают. Оставалось последнее: как можно скорее прыгать за борт! Но тут неожиданно юношу осенила отчаянная мысль, что если спрятаться под пустой бочкой, стоявшей у грот-мачты. Недолго думая, он опрокинул ее и нырнул в темное убежище. И оказалось вовремя: через несколько секунд вся палуба заполнилась возбужденными и вооруженными до зубов пиратами, которые одичавшей толпой носились по кораблю c горящими факелами в руках.
Появился сердитый Малисиозо в сопровождении заспанных Чевалачо и Бабило.
– Что случилось?! Кто поднял тревогу?! – Малисиозо свирепо окинул толпу грозным взглядом.
– Кто вопил?! Вас спрашивают! – угрожающе рявкнул Чевалачо, со всего маха рубанув абордажной саблей по борту судна.
– Что с ним?! – спросил Бабило, кивая на неподвижно лежавшего на палубе Карифано. – Поднять его! Опять нализались, как скоты, до поросячьего визга, твари!
– Яяя…яя кричаллл… – вдруг начал, заикаясь, говорить белый, как полотно, Сардино. Его трясло, как в лихорадке. Он все время испуганно озирался, вжимая голову по самые плечи.
– Что произошло?! Что с Карифано?! Давай рассказывай!
– Хватит трястись, болван! – не выдержал Чевалачо, отвесив громкую затрещину перепуганному пирату.
– Мы видели его…
– Кого, черт побери, вы видели?! Можешь толком сказать?!
– Торбеллино…
– Так он же покойник! Его в Ноузгее разнесло взрывом!
– Вот покойника мы и видели. Гнался за нами! Весь в крови!
– Какой покойник? Вы в кабаке перебрали?
Тут очнулся Карифано. Его трясло еще похлеще, чем приятеля.
Единственные слова его были:
– Призрак! Торбелллино! Торбелллино!
Больше от него ничего не могли добиться. Он с выпученными из орбит глазами, клацая зубами от страха, бубнил одно и тоже.
– Клянусь, я отчетливо его видел, он стоял вот на этом месте, – продолжал вспоминать случившееся Сардино. – Вся голова и плечи у него были залиты кровью, а глаза светились звериной злобой!
– Смотрите! – вдруг крикнул кто-то из пиратов, освещая факелом палубу. – И правда, здесь свежая кровь!
– Где?!
– Да вот же! Смотрите! И здесь кровь! И вот брызги! Значит, парни не врут!
– Карифано и Сардино в лазарет! – распорядился озадаченный Чевалачо.
– А что с кровью делать?
– Грозеро! Кровь немедленно смыть морской водой! Палубу выдраить до блеска! – приказал Малисиозо. – Срочно усилить посты! Чевалачо и Бабило, за мной!
Всю ночь на корабле никто не мог заснуть: ни часовые, ни Малисиозо с помощниками, ни взбудораженный ночным происшествием экипаж в кубрике, готовый ринуться по малейшему сигналу в бой. Всем мерещились призраки и вампиры. Крепко спал в эту ночь только лишь кок Гютоно, так как намаялся за день в жарком камбузе, да и глуховат к тому же был.
Рано утром он проснулся и, обнаружив опрокинутую кастрюлю с томатным соусом, долго ругался, отмывая дверь и пол перед камбузом от соуса и кошачьих следов. После чего здорово досталось Пройдохе-Марсику, который чуть свет заявился перекусить чем-нибудь вкусненьким. Но вместо деликатесов получил крепкую оплеуху и несусветную ругань в свой адрес.
В каюте Малисиозо, размышляя, нервно курил сигару. Напротив него расположились Чевалачо, который, скучая, листал энциклопедию и рассматривал картинки, хмурый Грозеро и беспечно зевающий Бабило.
– Чевалачо, ты что думаешь о ночном происшествии?
– Да ничего, мой капитан! Ребята, похоже, вчера перебрали лишнего на берегу. С кем не бывает, вот и почудилось с пьяных глаз.
– Почудилось?
– Конечно, почудилось. Мне и не такое после лишней бутылки рома виделось, – оживился Бабило, почесывая живот.
– Ну, а кровь?
– Кровь…, – замялся озадаченный телохранитель, не зная, что ответить.
– Клянусь акульей пастью, это была настоящая кровь, я трогал ее пальцем, – вклинился в разговор немногословный Грозеро. – Липкая, чуть густая. Но это была кровь.
– Чевалачо, кровь-то откуда взялась, черт побери? – Малисиозо вопросительно уставился на своего помощника.
– Не знаю, мой капитан. Для меня это тоже загадка, как и странный вопль.
– А вопль чей? Вахтенные ведь тоже слышали! Все слышали! Черт знает что на корабле происходит! Не хватало нам еще призраков на судне! Хорошо, что мы в гавани, а не в открытом море. А если в море такое случится? Мы, братцы, все погибнем!
– Ладно, одному показалось, – проворчал Грозеро. – Но его видели несколько человек.
– А может быть, просто кто-нибудь из приятелей пошутил над ними? – высказал предположение Малисиозо, нервно барабаня пальцами по столу.
– Вполне возможно, мой капитан, – согласился Бабило. – Напугали весь экипаж, а сейчас боятся признаться, чтобы не получить крепкую взбучку.
– Скорее всего, так и было, – согласился суровый боцман. – Любят у нас ребята пошутить.
– Я и не сомневаюсь, – отозвался Чевалачо. – Шутников сейчас много развелось.
– Грозеро, давай сюда вахтенных и Сардино с Карифано. Времени предостаточно прошло. Может, мозги у них уже протрезвели, и они нам что-нибудь путное расскажут.
Через несколько минут в каюте в сопровождении боцмана Грозеро появились герои ночного происшествия: Карифано и Сардино. Бледный Карифано, у которого дергалось правое веко, почти пришел в себя и уже мог вразумительно поведать, что видел ночью.
– Итак, братцы, давайте начистоту и по порядку! Сначала ты, Карифано. Вы поднялись на палубу, что было дальше? – задал вопрос Малисиозо.
– Мы поднялись на палубу, мой капитан, и направлялись в кубрик, как вдруг раздался ужасный вопль. У меня он до сих пор в ушах стоит и в жилах кровь стынет, когда я вспоминаю. Услышав его, мы застыли, как каменные изваяния. И тут неожиданно из-за грот-мачты на нас набросился он.
– Кто он? – спросил, напрягшись, капитан.
– Торбелллино.
– Ты точно разглядел, что это был он?
– Я не слепой. Не только я видел, Сардино тоже его узнал.
– Продолжай.
– Он был весь в крови. Голова, плечи – все в крови. А глаза горели, как раскаленные угли. Больше я ничего не помню. Я тут же потерял сознание.
– Сардино, а ты что видел?
– То же самое, мой капитан. Карифано упал в обморок, а я заорал от страха и помчался на нос корабля, где столкнулся с вахтенным. Ну, а что было дальше, вы все знаете.
– А может, вам все привиделось с пьяных глаз? Вы сколько выпили на берегу?
– Что вы, мой капитан, вахтенные тоже слышали вопль.
– Может, вы в темноте наступили на Пройдоху-Марсика, который чего-нибудь в очередной раз спер, вот он и завопил от боли. А вам со страху померещился окровавленный призрак? – выдвинул свою версию помощник капитана.
– Да не Марсик это был вовсе, клянусь своей мамой! Что я совсем уже, простого кота не могу отличить от человека? – упрямо твердил Сардино.
– Ну, во-первых, мамы у тебя с роду не было, тебя нашли в детской коляске у приюта, а во-вторых, с пьяных глаз Пройдоху-Марсика можно принять за кого угодно, начиная с полосатого тигра и кончая Одноглазым Пуэрко! – продолжал гнуть свою линию дотошный Чевалачо.
– Нет, это был однозначно не кот, – возразил Карифано. – Разрази меня гром!
– Ладно, парни, ступайте и держите язык за зубами, – сердито буркнул капитан, нервно закуривая очередную сигару.
Понурые пираты удалились из каюты. Когда дверь за ними захлопнулась, Малисиозо повернулся к Чевалачо и сказал:
– Я ведь тоже слышал этот жуткий вопль, читал в это время книгу. И одно хочу тебе сказать, Чевалачо, так не мог кричать человек.
– Кто же тогда кричал? Уж не думаете, что призрак? – Чевалачо черными, как вишни, глазами удивленно уставился на капитана.
– Ну, призрак, не призрак, нам с тобой неизвестно. Но твоя версия с котом Марсиком мне больше по душе.
Глава семнадцатая
Урок ботаники
Чтобы как-то унять бушевавшие страсти вокруг ночного происшествия, которое не на шутку взбудоражило пиратов, Малисиозо решил выходной день посвятить учебе. По свистку боцмана Грозеро после обильного завтрака экипаж корабля собрался на палубе у грот-мачты. Повесили на мачту школьную доску и установили кресло и стол для учителя. Когда ученики разместились на палубе и Чевалачо окриком пресек их недовольное ворчание по случаю испорченного выходного дня, появился капитан с указкой и плакатом, свернутым в трубку. За ним мелко семенил Сардино, несший за хозяином Барабоську на подушке. Малисиозо развернул плакат и прикнопил его к доске. На листе бумаги в цвете был изображен цветок, вернее, было показано строение цветка. Над этим рисунком корабельный гений Рококо корпел целую неделю, вырисовывая акварельными красками лепестки, тычинки и пестики, чем очень гордился.
Торбеллино, находясь в тесной бочке, уже тысячу раз пожалел, что воспользовался ее гостеприимством. От страшной духоты он обливался потом и не знал куда деваться. Руки и ноги затекли от неудобной позы, которую он вынужден был принять. Он попытался чуть-чуть приподнять один край бочки, чтобы через образовавшуюся щель в нее проникал свежий воздух. Это ему удалось, но его радость была недолгой. Каким-то двум бугаям захотелось устроиться на бочке. На этом его беды не кончились. Добавилась еще одна: Барабоська, возлежавшая, как королева, на подушке, вдруг насторожилась, она учуяла знакомый запах, запах Торбеллино, и стала радостно тявкать и рваться из рук Сардино.
"Чертовка! Учуяла! – с горечью подумал бедный юноша, услышав знакомый лай. – Черт побери! Не хватало еще, чтобы она меня тут нашла!"
Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Малисиозо не распорядился унести неугомонную собаку в каюту, так как она своим лаем мешала вести школьные занятия.
Капитан громко постучал указкой по столу, призывая всех к тишине.
– Итак, вспомним, дорогие мои, что было задано выучить к этому уроку. Не вижу рук!
Из кучи пиратов, уныло сидевших на палубе, нерешительно поднялась рука канонира Карифано.
– Слушаю тебя, Карифано.
– Нам было дано задание подготовить материал о строении цветка, – начал бодро докладывать лучший ученик.
– Молодец, правильно! Кто готов выступить? Есть желающие блеснуть своей эрудицией?
Над палубой повисла гробовая тишина, было слышно только тяжелое сопение боцмана Грозеро, чье-то глухое покашливание и назойливое гудение мух со стороны камбуза.
– Так-с, желающих, значит, нет! Хорошо, буду вызывать к доске должников, коих у нас предостаточно. Начнем-с сверху по списку, – капитан Малисиозо открыл классный журнал и поднес золотой лорнет к глазам. – Бабило!
Это прозвучало, как выстрел, от которого телохранителю капитана стало неуютно. Он вздрогнул всем телом, будто его огрели оглоблей вдоль спины, густо залился краской и мгновенно покрылся потом, будто попал в парилку.
– Я, мой капитан! – нехотя вставая, гаркнул во все горло Бабило.