Миндалевидные глаза едва заметно сузились. Мила про себя удивилась тому, как долго вампиры могли не мигать - наверное, целую вечность. Этот нечеловечески застывший взгляд с кровавыми всполохами заставлял ее нервничать.
- Я спрашиваю об этом потому, что Дуат - не лучшее место для прогулок, - все так же спокойно объяснил рыжеволосый; несмотря на интонацию, Мила каким-то образом почувствовала, что поведение вампира неуловимо изменилось.
Однако никакого преимущества ей это не дало. Она не успела даже вздрогнуть - и в следующую секунду он уже стоял рядом с ней. Сердце Милы сначала остановилось, потом громко и часто забилось в грудной клетке. Она совершенно не заметила его перемещения!
- Видишь, ты поранилась, - вежливо сказал рыжеволосый, и только тогда Мила осознала, что его прохладные пальцы, не сжимая, придерживают ее руку.
Мила резко вырвалась и отступила на шаг. Почувствовав странное тепло, разливающееся от запястья, посмотрела на кисть руки - вдоль ладони тянулась кровоточащая царапина. Тонкие струйки крови стекали по пальцам. Испугавшись, Мила отступила еще на шаг и недружелюбно уставилась на вампира. Пусть она не успела заметить, как это произошло, но была уверена: царапина - его рук дело.
- Как я и сказал, - все тем же инертным тоном произнес рыжеволосый, хотя его глаза уже пылали алым пламенем голода, - Дуат - небезопасное место для прогулок.
Мила вдруг почувствовала необъяснимую уверенность в том, что рыжеволосый ошибается - ей не угрожала с его стороны никакая опасность.
- Неправда, - возразила она, - в первый раз ты сказал не так.
Вампир едва заметно склонил голову.
- Ты слишком смелая, - ровным голосом, словно воспитатель, поучающий ребенка, ответил он. - Это плохо.
Вампир снова двинулся к ней, сокращая расстояние между ними. В этот раз Мила уже не сомневалась в его намерениях. Однако сделав шаг, он остановился. В слегка озадаченных миндалевидных глазах бушующее алое пламя стремительно превращалось в робкие красные всполохи. Он разглядывал ее несколько секунд, потом заметил:
- В тебе есть что-то пугающее, ты знаешь об этом?
"Танцуй, пугало, танцуй", - подумала Мила, догадавшись, что отпугнуло вампира, а вслух ответила:
- Если это комплимент, то могу вернуть обратно. Ты его… больше заслуживаешь.
Лицо рыжеволосого внезапно изменилось - он впервые улыбнулся, одновременно обнажив удлиненные по сравнению с человеческими верхние клыки. Миле показалось, он хотел что-то сказать, но в этот момент позади нее раздался глубокий и мягкий, как поступь кошачьих лап, голос:
- Позвольте узнать, что привело вас к нам этой ночью… уважаемая гостья?
Мила обернулась. Высокий стройный мужчина со светлыми, аккуратно уложенными короткими волосами смотрел на нее с вежливым интересом. Глаза за тонкими стеклами в изящной оправе очков были багряно-карими - цвета густой темной крови.
Вместо ответа Мила невольно скользнула взглядом по его одежде - уж слишком заметным был контраст с нарядной формой учеников Дуата. Мужчина был одет в простые темные брюки, светлую рубашку и кофейного цвета жакет поверх нее. Он стоял, скрестив руки на груди. Когда взгляд Милы остановился на длинных белых пальцах, лежащих на левом предплечье, она изумленно вздрогнула, а пульс ее учащенно забился - на среднем пальце стоящего перед ней вампира красовался перстень с янтарем. А внутри золотисто-медового камня неподвижно застыла…
"Пчела!" - пронеслось в голове Милы, но она не успела никак отреагировать, потому что на лице вампира появилось странное выражение.
Нахмурив светлые брови, он смотрел на ее руки.
- Эта тетрадь, - произнес вампир и, подняв багряные глаза, посмотрел Миле в лицо. - Откуда она у вас?
Мила сначала не поняла, о чем он говорит, но уже мгновение спустя снова взволнованно вздрогнула - почувствовав пальцами шершавую кожу, она вспомнила, что держит в руках дневник Тераса.
- Она вам знакома? - без экивоков спросила Мила.
Вампир склонил голову набок, с интересом разглядывая гостью, потом лицо его разгладилось, а на бледных губах появилась вежливая улыбка.
- Я думаю, мы не с той стороны подошли к нашему знакомству, - произнес он. - Разрешите представиться: мое имя Константин Фуна. Я директор школы Дуат. Буду рад узнать ваше имя, уважаемая гостья.
Мила на миг растерялась, но тут же ответила:
- Мила Рудик.
Вампир чуть склонил голову.
- Очень приятно, госпожа Рудик. Позволю себе предположить, что вы и ваши спутники пришли сюда по делу?
- Да, - без колебаний подтвердила Мила.
- В таком случае, не изволите ли пройти в мой кабинет? - Он сделал приглашающий жест рукой. - Я окажу вам любую помощь, какая вам потребуется.
Мила колебалась. Этот взрослый вампир, казалось, был настроен дружелюбно, но что-то в его внешнем виде ее настораживало. Однако выбора у нее не было - он носил перстень с пчелой в янтаре, значит, она пришла сюда для встречи именно с ним.
- Мои спутники… - начала было Мила, но Константин Фуна перебил ее.
- Их проводят в мой кабинет.
Он едва заметно кивнул все еще стоящему в стороне рыжеволосому вампиру, и тот, подчинившись молчаливому приказу, тотчас исчез на лестнице.
Директор Дуата снова бросил взгляд на руку Милы, но не на правую, в которой была зажата тетрадь Тераса, а на левую. Достав из кармана брюк носовой платок, он протянул его Миле.
- Перевяжите им ладонь, - невозмутимо посоветовал он. - Запах крови может встревожить моих студентов.
Мила приняла платок, но при этом одарила директора Дуата хмурым взглядом, словно давая понять, что ее вины в этом не будет. Константин Фуна улыбнулся уголками рта.
- Я приношу извинения за своего ученика, - сказал он, пока Мила закрывала платком кровоточащую царапину. - Но подозреваю, что на самом деле у него были добрые намерения.
- Он поранил меня, - со скепсисом напомнила ему Мила.
- Скорее всего, таким способом он хотел отпугнуть вас и заставить поскорее уйти, - пояснил Константин Фуна. - Вот-вот прозвенит звонок с первого урока. Я надеюсь, вы понимаете, что это значит?
Мила кашлянула, но не ответила. Еще бы ей не понимать. Коридоры заполнятся вампирами, и все будет, как она себе представляла, - шушуканье и голодные взгляды в ее сторону.
Константин Фуна тем временем сделал приглашающий жест рукой в сторону лестницы.
- Прошу за мной, - сказал он. - Мой кабинет находится этажом выше.
* * *
Окно, возле которого в кабинете Константина Фуны сидела Мила, выходило не во внутренний дворик, как можно было предположить, а на заднюю сторону Дуата, густо заросшую зеленью. Сквозь кроны деревьев Мила видела узкие дорожки, на обочины которых наползали кустарники и трава. В отличие от ухоженного фасада, территория позади Дуата была словно отдана во власть запустению. Миле почему-то подумалось, что это было сделано вовсе не по недосмотру, а нарочно. Но даже эти заросли освещал желтый свет фонарей.
Вирт и Ромка сидели в креслах рядом с Милой. За дверью директорского кабинета раздавался гомон - студенты-вампиры во время перемены вели себя точно так же, как и думгротцы: разговаривали, смеялись и ходили по коридорам из класса в класс. Константин Фуна, положив руку с янтарем в перстне на столешницу своего письменного стола, переводил взгляд с одного своего гостя на другого и, наконец, остановился на Миле.
- Вас что-то беспокоит, госпожа Рудик? - спросил директор; багряно-карие глаза за прозрачными стеклами очков смотрели на нее с каким-то нечеловеческим, пугающим спокойствием, как будто этот взгляд принадлежал не живому существу, а статуе.
Мила про себя отметила проницательность этого вампира. Он с удивительной точностью угадал ее настроение. В другой раз она промолчала бы, но увиденное в школе Дуат слишком сильно поразило ее. Мила встретила взгляд вампира с неприкрытым упреком.
- Я видела здесь ребенка-вампира и близнецов-вампиров, - произнесла она. - Как это случилось? Это же… ненормально.
Константин Фуна задумчиво отвел взгляд.
- Ребенка сделала вампиром его мать, - ничего не выражающим голосом ответил он. - Мужчина, который в свою очередь обратил ее, не мог предвидеть, что эта женщина окажется неспособна принять иную сущность. Став вампиром, она повредилась рассудком и убила собственного ребенка, перед этим обменявшись с ним кровью.
Прозвучавшие слова заставили Милу почувствовать сильную оторопь. Это было настолько ужасно, что на какое-то время она даже забыла дышать.
- Близнецов обратила одна древняя вампирша просто по прихоти, - продолжал директор. - Ей показалось, что из них получатся хорошие игрушки.
- И их… - выдавила из себя Мила, - не наказали за это?
Глава школы вампиров склонил голову набок - багряно-карие глаза снова глянули на Милу.
- Не стоит так переживать. Разумеется, они были наказаны. А уж каким образом - это не столь важно, не правда ли?
Мила непонимающе нахмурилась, а Вирт рядом с ней вдруг саркастично хмыкнул, словно понял, о чем речь.
- Община вампиров всегда готова принять меры, не так ли?
Константин Фуна посмотрел на него и сдержанно улыбнулся.
- Все, что я мог сделать, это взять на себя заботу о мальчиках, - сказал он, оставив вопрос Вирта без ответа. - Один из корпусов Дуата отведен под общежитие для тех молодых вампиров, которым больше негде жить. Большинство из них не может после обращения оставаться со своей семьей, но при этом они еще не достигли того возраста, когда будут способны позаботиться о себе самостоятельно. А здесь для вампиров созданы все условия. Как и в Алидаде, в Дуате никогда не бывает солнца.
Константин Фуна снова обратился взглядом к Миле.
- Но это не то, что вас интересует, не так ли? - сказал он. - Думаю, я могу спросить, какие дела привели вас сегодня в нашу ночную обитель?
Вирт молчал, и, ощутив на себе взгляд Ромки, Мила указала кивком головы на дневник Тераса в своей руке:
- Вам ведь знакома эта тетрадь, правда? - напрямик спросила у директора Дуата Мила.
- Допустим, - ответил вампир. - Эта тетрадь имеет отношение к причинам вашего визита?
Мила кивнула.
- Здесь написано кое-что о вас, - не таясь, сказала она. - Поэтому мы и пришли.
Константин Фуна сделал глубокий вздох и откинулся на высокую спинку своего стула. Положив руки на подлокотники, он едва заметно кивнул головой.
- Вас привел сюда человек по имени Терас Квит, - внезапно сказал он. - Это так?
- Да, - стремительно ответила Мила; она чувствовала, как при упоминании имени Тераса ее пульс взволнованно участился. - Это его дневник. И он пишет, что вам… что вы можете…
Внезапно растеряв всю свою решимость, Мила усомнилась, может ли она говорить прямо. Константин Фуна, словно заметив ее колебания, улыбнулся.
- Вам не нужно задавать вопросов, - сказал он. - Если вас привел сюда Терас Квит, то мне нетрудно догадаться, в чем состоит ваш интерес.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил Вирт.
Директор Дуата на мгновение остановил на нем свой взгляд, потом развел руками - длинные белые пальцы на миг словно распустились в воздухе двумя диковинными Цветками, но Мила тотчас поняла, что это был всего лишь обман зрения.
- Все, что делал Терас Квит, - произнес Константин Фуна, - все, что занимало его мысли и служило мотивом для его поступков, сводилось в конечном итоге к одному-единственному имени - Ворант.
Мила задержала дыхание, словно боясь спугнуть то, за чем пришла сюда.
- Терас был одержим этим именем, - продолжал вампир. - Он полностью посвятил себя поиску знаний о магическом роде Ворантов.
Багряный взгляд Константина Фуны снова остановился на Миле.
- Тетрадь в ваших руках вынуждает меня задать вам вопрос: имеете ли вы какое-либо отношение к Терасу Квиту?
- Нет, - честно ответила Мила, решив, что не стоит даже пытаться обманывать этого проницательного вампира, это может выйти ей боком. - Но человек, который дал мне эту тетрадь, - имеет.
- Дал? - с улыбкой уточнил директор Дуата.
- Я получила ее в дар от ее владельца, - сохраняя спокойствие, объяснила Мила.
Константин Фуна кивнул, словно ему достаточно было ее слов и он не нуждался в доказательствах.
- Значит, теперь вы - владелица этой тетради, - резюмировал он.
Мила кивнула - так и было, ведь Бледо отдал ей дневник своего отца насовсем и отказался иметь с ним что-то общее.
- Хорошо, - произнес вампир. - В таком случае я расскажу вам историю. Хотите ли вы ее выслушать?
"Приоткрыть дверь в прошлое Ворантов может… Пчела в янтарном улье пьет красный мед", - возникла в памяти Милы строчка из дневника Тераса.
- Да, - вслух сказала она, замерев в нетерпении.
ИСТОРИЯ, КОТОРУЮ РАССКАЗАЛ КОНСТАНТИН ФУНА
Когда-то очень давно Думгрот называли Крепостью Шести Адептов. Тогда замок и поселения вокруг него окружали высокие крепостные стены. Они давно разрушены, а поселение магов превратилось в город, которому дали название Троллинбург. Сейчас от крепости остался только замок.
Именно в то время первые правители Таврики решили взять себе учеников, потому что они старели и не хотели, чтобы их знания бесследно исчезли. Последним учеником правителей стал никому не известный ребенок - мальчик-сирота. Он появился в крепости неведомо откуда: один, грязный и оборванный - и заявил, что хочет стать магом. Этот странный ребенок обладал огромной силой, в два раза превышающей силу мальчиков-магов его возраста и даже многих взрослых колдунов. К тому времени только один из трех правителей еще не выбрал себе ученика - Славянин. Когда он увидел этого ребенка, ему хватило лишь взгляда, чтобы принять решение. Он подошел к мальчику, потрепал по голове и увел за собой в замок. После этого стало понятно, что последний ученик выбран. Этого мальчика звали Лукой.
Древиш, Тавр и Славянин обладали невероятным могуществом. Считалось, что они владеют неким тайным знанием, а так как предполагалось, что свои знания правители передают ученикам, то обитателей Думгрота стали называть шестью адептами, и Лукой был самым младшим из них.
Тогда еще, будучи сначала ребенком, потом юношей, он был просто Лукоем - другого имени у него не было. И лишь позже, когда ученик Славянина повзрослел, он взял себе второе имя - Ворант. По своим силам и способностям он намного превосходил учеников Древиша и Тавра, но никогда не пытался соревноваться с ними, чтобы доказать свое превосходство. Этот юноша всегда был замкнутым и нелюдимым. Однако в случае нужды он легко находил общий язык с кем угодно - его нельзя было назвать ни скромным, ни робким. Наверное, из-за этого казалось, что юному колдуну просто никто не нужен - проводя время в одиночестве, он выглядел довольным.
Однако двое других учеников правителей его отчужденность воспринимали как оскорбление, принимая ее за надменность. Уязвленные его отношением, однажды они прямо спросили его, не сторонится ли он их потому, что считает себя выше их. На что Лукой равнодушно и отстраненно ответил:
- Это правда - вы не ровня мне.
Тогда, уязвленные в своей гордыне, они, а вместе с ними еще несколько молодых магов из крепости, решили проучить его. Они подстерегли его, когда он отошел довольно далеко от замка, и предложили ему доказать свои слова в схватке. Поддавшись чувствам обиды и зависти, они поступили неблагородно и напали на него все одновременно.
Казалось, что у Лукоя нет шансов противостоять им в одиночку - их было больше, они были старше и опытнее в магии, чем он. Однако ученик Славянина с легкостью отражал все их атаки. Ни заклинания, ни магия стихий, ни призыв духов не помогали молодым магам одолеть его. Лукой был настолько ловок и стремителен, что казалось, будто у него две пары глаз и две пары рук, а слух и обоняние в два раза острее, чем у любого человека.
Молодые маги потерпели поражение в этой схватке, свидетелями которой стали случайно оказавшиеся поблизости крепостные жители. Ученики Тавра и Древиша уходили пристыженные, а Лукой равнодушно смотрел им вслед, словно поединок, из которого он вышел победителем, не имел к нему никакого отношения.
После этого об ученике Славянина поползли слухи. Говорили, что он не человек, потому что человек, будь он хоть трижды магом, не способен быть таким быстрым и чутким, словно дух или нечисть. Все, кто видел эту схватку, и все, кто слышал о ней из вторых уст, соглашались, что ученик Славянина владеет какой-то таинственной силой. Однако достаточно было хоть один раз взглянуть на этого отчужденного юношу, чтобы стало понятно - какова бы ни была природа его силы и как бы она ему ни досталась, об этом он не расскажет никому.
- Свидетелем того неравного поединка я был лично, - сказал Константин Фуна. - Остальное слышал из рассказов, которые передавались тогда из уст в уста.
Мила не мигая смотрела на директора Дуата и никак не могла решить, что потрясло ее больше: рассказ о том, что предка Многолика, основателя рода Ворантов, звали Лукоем, или тот факт, что сидящий перед ней вампир жил в те времена, а значит, сейчас ему должно быть более тысячи лет.
Голос Константина Фуны уже давно смолк, но никто не издавал ни звука - молчание затянулось. Мила прокручивала у себя в голове все, что сейчас услышала. Теперь она понимала, что имел в виду Терас, когда писал:
"Теперь у меня появился еще один вопрос, на который важно найти ответ - почему Лукой называет себя этим именем? Почему оно для него значит больше, чем данное при рождении имя Игнатий?"
Возможно, ответ на этот вопрос был простым: молодой Игнатий наверняка вырос на легендах об основателе рода Ворантов, и не исключено, что поначалу он решил взять имя своего знаменитого предка из желания подражать ему, а потом просто привык откликаться на имя "Лукой".
Гораздо больше ее взволновал рассказ о таинственной силе первого Воранта. Той же непостижимой силой обладал и Многолик. Мила не знала ни одного мага, который мог бы сравниться с ним. Так было еще до того, как руины Харакса наделили Многолика силой, превосходящей его собственную во много раз. Даже Терас в своем дневнике отмечал, что Лукой необычайно силен в магии. А ведь тогда человек по имени Игнатий Ворант был лишь подростком.
Откуда у Многолика еще с юных лет такое могущество? Вот на какой вопрос Мила хотела бы найти ответ.
- Почему вы рассказали нам эту историю? - услышала она голос Вирта и невольно отвлеклась от своих размышлений.
Мила подняла глаза как раз в тот момент, когда Константин Фуна скользнул взглядом по тетради в ее руках.
- Это моя часть сделки, - ответил он. - Терас Квит создал для меня амулет из особого сплава металлов, с которым я могу выходить на солнце. Оно по-прежнему причиняет мне боль, но с этим амулетом мне не грозит смерть - солнечные лучи не испепелят меня. Вещи, подобные этому амулету, способны создавать только выдающиеся алхимики. Взамен я рассказал Терасу все, что знал об ученике Славянина, и пообещал, что если когда-нибудь ко мне придет человек вот с этой тетрадью, - Фуна указал на дневник Тераса, - то я должен буду повторить свой рассказ, ничего не утаив.
Директор Дуата с едва заметным кивком головы на миг прикрыл глаза и улыбнулся.
- Теперь я выполнил свою часть уговора и свободен от обязательств.