Школьник очень обрадовался и горячо меня поблагодарил. Наверняка, именно об этом он и рассказал в своем выступлении. Все подумали, что он говорит дело, и быстро занялись разведением кур. В результате - увеличилось поголовье кур и цыплят. И здесь мы можем приступить к выполнению основной части.
Когда я слушал его рассказ, мне стало так смешно, что я едва сдержался. Этот школьник был учеником второго класса моей школы. Недавно у нас был концерт, на котором он всем рассказал, как встретился с лисом. Только конец этой истории был другим. По словам школьника, он спросил у лиса: "Вы советуете нам заняться разведением кур, чтобы потом их таскать?", и тот, схватившись за голову, кинулся наутек. Но не мог же я сейчас об этом рассказать! В это время зазвенел звонок, извещавший о конце урока, и учитель сказал:
- На сегодня все, - и поклонился.
Вслед за директором я вернулся в его кабинет. Он снова налил мне чаю и спросил:
- И каковы ваши впечатления?
- Сказать по правде, в голове у меня все перемешалось.
Директор громко рассмеялся.
- Ха, ха, ха! Все говорят именно так. Кстати, удалось ли вам сегодня отыскать на равнине что-нибудь интересное?
- Да, я нашел вулканическую бомбу. Правда, она немного попорченная.
- Можно взглянуть?
Мне не оставалось ничего другого, кроме как вытащить бомбу из рюкзака. Директор взял ее в лапы, внимательно осмотрел и сказал:
- Какой прекрасный образец. Нельзя ли попросить вас подарить его нашей школе?
Мне пришлось согласиться:
- Да, конечно.
Директор молча убрал ее в застекленный шкаф. А у меня уже голова совсем пошла кругом.
- Ну, тогда прощайте, - поклонился директор.
- Разрешите откланяться, - ответил я и поспешно вышел в прихожую. А потом побежал.
У меня за спиной раздавались крики лисят и громкие голоса учителей, которые одергивали их. А я бежал и бежал, пока не оказался на равнине Барауми, где любил бродить. Там я, наконец, успокоился и неторопливо направился в сторону дома.
В результате я так и не понял, чему именно учат лисят в начальной школе Барауми.
Честно, так ничего и не понял.
ТРАВА СТАРИКА
Знаете ли вы, что такое "удзу-но сюгэ"? Ученые-ботаники эту траву называют "окинагуса" или "трава старика", хотя я думаю, что такое название совсем не передает очарования его нежных цветов.
Когда меня спрашивают, что такое "удзу-но сюгэ", я затрудняюсь ответить, потому что с одной стороны понимаю, а с другой - не понимаю, почему этому растению дали именно такое название.
К примеру, молодые бутоны ив называют "бэмбэро". Вот и тут я вроде и понимаю, а вроде и не понимаю, что такое "Бэмбэро". Но все же в звучании слова "бэмбэро" есть отблеск серебристого бархата молодых ивовых бутонов, и сразу же ясно представляешь себе спокойный свет самого начала весны, а когда произносишь "удзу-но сюгэ", перед глазами четко вырисовываются лепестки, сотканные, вроде как, из черного атласа, зеленые листья в серебристый рубчик, как на вельвете, и июньский серебристый пух.
Все любят этот цветок "удзу-но сюгэ", двоюродного брата ярко-красных цветков ветреницы и друга лилий и эритрониумов.
Вы только взгляните на него! Цветы у него, как чашечки причудливой формы, сделанные из черного атласа, однако черный цвет не вполне черный, а напоминает, скорее, темное вино. Я спросил у муравья, сновавшего между цветками:
- Тебе нравятся цветы "удзу-но сюгэ"?
Муравей решительно ответил:
- Очень нравятся. Кого угодно спросите, они всем нравятся.
- Однако цветы совершенно черные.
- Нет, они только кажутся черными. Иногда внутри них вспыхивает ярко-красный отсвет.
- Хм, может, это тебе только кажется?
- Нет, когда на него светит Солнечная госпожа, то все видят, что они красные.
- Я понял - вы же всегда смотрите на них изнутри.
- И листья, и стебли у них замечательные - сотканы из мягких серебряных нитей. Если кто-то заболел, то нужно натереться этими нитями.
- Значит, вы любите цветы "удзу-но сюгэ"?
- Ну да!
- Ну, что же. До свидания. Береги себя.
Вот какой состоялся у нас разговор.
Неподалеку на лесной поляне, окруженной черными кипарисами, сидит горный леший. Уселся на ствол упавшего дерева, повернувшись лицом к солнцу, разорвал на куски птицу и уже собрался отправить ее в рот, - но его темно-золотые глаза вдруг неподвижно уставились в землю. Он словно забыл о том, что собирался пообедать.
А все потому, что он увидел, как на поляне среди сухой травы тихонько колышется на ветру цветущая трава "удзу-но сюгэ".
Я вспомнил один полдень в прошлом году, именно это самое время года, когда дул свежий ветерок. Это было к югу от пастбищ Коиваи, на самой западной окраине Семилесья, поросшего редкими деревьями с нежной листвой. Среди сухой травы выросли два "удзу-но сюгэ" и уже покрылись мягкими черными цветами.
В ослепительно белых облаках появились крошечные прорехи, потом они разошлись шире, облака перемешались и помчались все дальше и дальше на восток.
Солнце пряталось за облаками, сверкало ослепительной белизной, словно серебряное зеркало и катилось к краю лазурных небес, похожее на редкостный драгоценный камень.
Снег на горной гряде тоже горел белым светом, равнина перед глазами была покрыта желтыми и коричневыми полосами, а распаханные квадратики полей походили на налепленные прямо на землю лоскуты бурого цвета.
В этой волшебной игре света цветы вели тихую-тихую неспешную беседу - словно во сне. Даже еще тише.
- А, солнышко опять зашло за тучу. Смотри, вон поле - на него снова наползла тень.
- Облака плывут очень быстро. Гляди, теперь сосны в тени! А вот опять ясно.
- Опять! Опять! О-о, какая темная туча! Все сразу вокруг помрачнело, зелень стала почти синей… Все так поблекло.
- Да, но, солнце уже почти вышло из-за облака! Скоро опять станет светло.
- Выходит… Опять светло.
- Опять наползает. Да что ж это такое… Смотри, как тополь потемнел.
- Да. Будто картинки в волшебном фонаре!
- О, посмотри, как скользят тени облаков по горной вершине! Там они бегут не так быстро, как на равнине.
- Спускаются ниже. Как быстро! Будто падают. Достигли самого подножья. Куда же они подевались, я их не вижу!
- Как странно, да? Откуда вообще берутся эти облака? Смотри, небо на западе сверкает синевой и совсем чистое. А ветер все дует и дует. Так облака никогда не уйдут.
- Вон там! Гляди, как клубятся тучи! Вот появилось маленькое облачко. Сейчас начнет расти.
- И правда, смотри-ка, растет. Уже размером с зайца.
- Оно все ближе, ближе. Ой, как быстро, уже сосем большое! Как белый медведь!
- Опять наползло на солнце. Как темно. Красиво. Как же красиво. А края облаков сверкают всеми цветами радуги!
Жаворонок, чьи трели только что зазвенели высоко в небе, влекомый порывами ветра, сложил крылья и опустился рядом с "травой старика".
- Сегодня такой ужасный ветер, трудно летать.
- Господин жаворонок, добро пожаловать. Там, наверху, наверное, ветер все сдувает на своем пути?
- Просто кошмар! Только клюв откроешь, ка-ак дунет в горло, будто я пустая бутылка из под пива. Совершенно не дает ни петь, ни трели выводить.
- Да уж, верно. Но когда смотришь снизу, там, наверху, все ужасно интересно. Вот бы нам хоть разочек полетать…
- Сейчас вы еще не сможете. Подождите пару месяцев, тогда уж хочешь, не хочешь, но лететь придется.
Минуло два месяца. Я как раз направлялся в храм Гомёдзи и по пути решил заглянуть еще разок в то же место.
Холмы покрылись зеленой, как светлячки, порослью цветов "хотарукадзура", лепестки их были синими, как детские глаза. На равнине Коиваи сверкали густой зеленью пастбища и овсяные поля. С юга дул ветер.
Два цветка "удзу-носюгэ", которые я встретил весной, покрылись густыми серебристыми прядями пуха. Листья тополей на равнине поблескивали с изнанки, как жесть, трава у подножья испускала сине-золотое свечение, а серебристая бахрома на двух цветках трепетала так, что казалось, вот-вот улетит.
А затем я увидел, как над самым холмом низко-низко летает жаворонок.
- Добрый день. Сегодня хорошая погода. Ну, что? Самое время взлетать!
- Да, теперь мы полетим далеко-далеко. Мы уже давно ждем попутного ветра.
- Вот как? Значит, вы готовы лететь?
- Конечно. Наши дела на земле закончены.
- Не страшно?
- Нет. Нам все равно, куда лететь. Все едино, везде - залитая солнцем долина. Кто знает, что будет. Может, нам суждено разлететься в разные стороны, или упасть на воду - солнце присмотрит за нами.
- Именно так, именно так. Совершенно нечего бояться. Да и я - долго ли еще пробуду на этой равнине? Если прилечу сюда на будущий год, непременно совью гнездо.
- Спасибо вам за все. Просто дыхание перехватывает от волнения. Думаю, мы улетим со следующим порывом ветра. До свидания, господин жаворонок.
- Прощайте, господин жаворонок.
- До свидания. Берегите себя.
Землю окутал чудесный прозрачный ветер. Сначала он поиграл ветерком в листве тополей, прошелся вихрем по синему овсу, а затем волной взлетел на холм.
"Удзу-но сюгэ" засверкали, закружились, будто в танце и закричали:
- До свидания, господин-жаворонок, до свидания всем! Солнышко, спасибо тебе!
Тела их вспыхнули и взорвались, разлетаясь в разные стороны как звездочки. Каждая серебряная пушинка-парашютик заискрилась, и семена, как крылатые муравьи, полетели на север. А жаворонок пулей взвился в небо и спел короткую звонкую песенку.
А я раздумывал вот о чем. Почему жаворонок не полетел на север, куда унеслись серебристые парашютики "травы старика", почему он полетел на небо?
Наверное, потому что души цветов поднялись в небеса. И, когда он не смог больше следовать за ними, он подарил им на прощание свою песенку. А что стало с двумя маленькими душами, взлетевшими в небо? Я думаю, они стали двумя цефеидами. Потому что цефеиды такие черные, что иногда их не разглядеть даже в самый мощный телескоп, - а порой они вспыхивают красным светом, словно в них ползают муравьи.
БОГ ЗЕМЛИ И ЛИС
I
На самом северном краю равнины Иппонги есть небольшая возвышенность, густо поросшая зеленым щетинником, а в самом ее центре росла прекрасная горная Вишня.
Вишня была невысокой, с блестящим черным стволом. Она изысканно простирала свои красивые длинные ветви. С наступлением мая она покрывалась цветами, похожими на белое облако, а осенью роняла золотые и красные листья.
На Вишне останавливались переночевать перелетные птицы: кукушки, сорокопуты, даже маленькие крапивники и белоглазки. А уж если прилетай молодой сокол, то малые птахи, заприметив его издалека, старались держаться подальше.
У Вишни было два друга. Один - Бог земли, живший в пятистах шагах от нее прямо на влажной земле, другой - бурый Лис, всегда приходивший с южной стороны равнины.
Вишне больше нравился Лис. И все потому, что Бог земли - одно название, что Бог, на самом деле неряшлив до безобразия, волосы похожи на спутанные нитки, связанные в пучок, глаза вечно красные, а одежда похожа на мокрые капустные листья. Он всегда ходил босой, ногти у него были черные и длинные. А вот Лис был изысканным господином и никогда не позволял себе бестактность по отношению к окружающим.
Однако Бог земли был честным малым, а вот Лис мог приврать и обмануть.
II
Эта история произошла как-то вечером в начале лета. На Вишне распустилось множество свежих нежных листочков, в воздухе разливался сладкий аромат, на небе белел Млечный Путь, а звезды, дрожа и покачиваясь, то зажигались, то гасли.
К Вишне пришел Лис с томиком стихов. На нем идеально сидел темно-синий пиджак, поскрипывали красные кожаные ботинки.
- Какой тихий вечер!
- Да, - негромко ответила Вишня.
- Вон там, в небе, ползет Скорпион со звездой Антарес. В Китае в стародавние времена этого большого красного скорпиона называли Огненным.
- А это не то же самое, что Марс, который называют "Огненной звездой"?
- Нет, не то же самое. Потому что Марс - планета. А Антарес является прекрасным примером так называемой "неподвижной звезды".
- А что называют планетой и что - неподвижной звездой?
- Планета - это тело, которое не излучает света. То есть, оно отражает свет других небесных тел, и оттого, кажется, что оно тоже светится. А вот неподвижная звезда светит сама. Солнце, конечно же, является неподвижной звездой. Для нас оно большое и яркое, но, если посмотреть на него из далекой точки Галактики, то оно станет крохотной звездочкой.
- Вот как, значит и Солнце одна из звезд. То есть, выходит, на небе есть множество Солнц, нет, звезд, все-таки как-то непривычно звучит - "множество Солнц".
Лис снисходительно рассмеялся.
- Ну да, вы совершенно правы.
- А почему звезды разного цвета - красные, желтые и зеленые?
Лис вновь снисходительно рассмеялся и сложил лапы на груди. Томик со стихами затрепыхался, но на землю не упал.
- Вас интересует природа цвета звезд? Почему они оранжевые или синие? Я объясню. В самом-самом начале все звезды представляли собой некое туманное облако из газа и пыли. И сейчас на небе еще осталось много таких облаков. Например, они есть и в созвездии Андромеды, и в Орионе, и в Гончих Псах. В созвездие Гончих Псов есть так называемая воронка. А затем есть еще туманности, так называемые Рыбьи рты. Они напоминают формой рыбий рот, отсюда и название. Их и сейчас много во Вселенной.
- Как бы мне хотелось когда-нибудь их увидеть. Как, должно быть, хороши звезды в форме рыбьего рта!
- Они и в самом деле хороши. Я видел их в телескоп обсерватории Мидзусавы.
- И мне хочется.
- Я непременно покажу их вам! По правде сказать, на днях я заказал телескоп в немецкой фирме "Цейс". Я думаю, что заказ доставят к весне будущего года, и, как только телескоп будет у меня, я их вам покажу, - соврал Лис, сочинив историю на ходу.
А затем, помолчав, Лис подумал про себя: "Вот, ведь, своего единственного друга опять ненароком обманул. Какой же я негодяй! Но ведь не по злому же умыслу, просто хотел порадовать. Потом признаюсь". А Вишня, не догадываясь ни о чем, радостно воскликнула:
- Как же я рада! Вы всегда так добры ко мне.
Лис, приуныв, ответил:
- Ради вас я готов на что угодно. Не желаете ли почитать вот этот сборник стихов? Его написал поэт Гейне. Это перевод, но зато прекрасный.
- Можно его у вас одолжить?
- Пожалуйста. Читайте в свое удовольствие. Разрешите на этом откланяться. Ах, кажется, я забыл еще кое-что сказать.
- Про цвет звезд.
- Точно, точно. Но оставим это до следующего раза. Я и так достаточно долго отнимал у вас внимание.
- Нет, что вы!
- Я снова приду. До свидания. А книгу я вам дарю. Ну, прощайте, - и Лис поспешно ретировался.
Горная Вишня, шелестя листвой от дуновения южного ветра, подняла сборник стихов, оставленный Лисом, и принялась перелистывать страницы, сквозь которые просвечивал неясный свет, исходивший от Млечного Пути и усыпавших все небо звезд. В сборнике была песня о Лорелее и множество других прекрасных стихов. Почти всю ночь Вишня читала, а когда минуло три часа, и на восточной стороне небосвода появилось Созвездие Тельца, она задремала.
Ночь подошла к концу. Взошло солнце.
На траве заблестела роса, раскрылись цветы.
С северо-востока, весь залитый утренним солнцем, будто Расплавленной медью, медленно брел Бог земли. Он шел, как всегда, не спеша, скрестив руки, словно ему было лень нести их по отдельности.
Вишня пришла в легкое замешательство, и, прошелестев зеленой листвой, обернулась к нему. Ее тень упала на землю и мелко-мелко задрожала. Бог земли медленно подошел и остановился.
- Доброе утро, госпожа Вишня.
- Доброе утро.
- На свете так много всего непонятного… Сколько ни ломай голову, все равно не поймешь.
- Что вы имеет в виду?
- Вот, например, трава растет из черной земли, так почему же она зеленая? А потом расцветает желтыми и белыми цветами. Нет, не понять.
- Может, это оттого, что в семенах травы уже есть зеленый и белый цвет?
- Именно. Если вдуматься, именно так, но все равно непонятно. Вот, например, у грибов нет никаких семян, они вылезают прямехонько из земли, но тоже разного цвета - красного, желтого, да какого угодно. Совершенно непонятно.
- Может, стоит поинтересоваться у господина Лиса? - рассеянно сказала Вишня, вспомнив вчерашний рассказ о звездах.
Тут Бог земли резко переменился в лице. А затем взмахнул кулаком.
- Что? Лис? И что же сказал Лис?
Вишня ответила дрожащим голосом.
- Он ничего не говорил, но я подумала, что он может это знать.
- Где же это видано, чтобы Лис учил Бога, а?
Вишня окончательно перепугалась и затряслась. А Бог земли, скрежеща зубами, сложил руки на груди и принялся ходить вокруг дерева. Его черная тень падала на траву, которая тоже дрожала от страха.
- От тварей, подобных этому Лису, одно зло. И слова правды не скажет, низкий, трусливый и завистливый тип. Просто дрянь!
Наконец, Вишня пришла в себя и сказала:
- Скоро ваш праздник.
Выражение Бога земли несколько смягчилось.